Беги, если вспомнишь

Незнакомка смеётся – звонко, беззаботно, как будто мы не в примерочной, а где-то на вечеринке с шампанским.

– Прости, просто мне нужен был совет, а ты выглядишь как человек со вкусом. – Её взгляд скользит по мне, но без оценивания, скорее… с одобрением. – Я Виолетта. Можно просто Ви.

Она протягивает руку, будто это самая обычная встреча.

Я медленно разжимаю пальцы на футболке.

– Аврора. Можно… Авви.

– О, красиво! – Её улыбка становится ещё шире. – Ну так что, Авви, покажешь, что там выбрала? Или будем стоять как две монашки на исповеди?

Что-то в её тоне заставляет меня расслабиться.

– Ты же понимаешь, что сзади зеркало, и я уже всё прекрасно разглядела? – добавляет она, подмигивая.

Я краснею, но… отпускаю футболку.

– Вау, – Ви закусывает губу, осматривая меня. – Думаю, этому белью не суждено долго оставаться целым, когда твой принц его увидит.

– Ох, нет, это… только для меня, – торопливо говорю я, но тут же смущаюсь ещё сильнее. – Просто… не могу определиться. Чёрный или белый?

– Бери оба, – Ви делает шаг ближе, её пальцы скользят по кружеву на моём плече. – Сегодня – нежная кошечка, завтра – грешница. Всё зависит от настроения.

– Боюсь, это всё не про меня, – я нервно провожу ладонью по бёдрам. – Стринги жутко неудобные. Не понимаю, как в них вообще ходят.

– Ах, милая, – она смеётся, и звук этот нежный, как шёлк. – Ты забываешь о неудобствах, когда понимаешь, как круто в них выглядит твоя задница.

Я фыркаю, и вдруг осознаю, что смеюсь вместе с Ви.

– Ладно, это аргумент. Беру.

– Отлично! – Ви хлопает в ладоши. – Тогда переодевайся и бегом на кассу! А потом… – она задерживает взгляд на мне, – может, пройдёмся по магазинам вместе? Если, конечно, я не слишком навязчива.

Я колеблюсь. Всего пять минут назад эта девушка была чужой. А теперь…

– Да. Я буду рада, – отвечаю я, и в голосе звучит неожиданная для меня самой уверенность.

Ви улыбается, и в её глазах – что-то, что заставляет меня думать…

Что сегодня всё только начинается.

***

Мы обошли с Ви добрый десяток магазинов, если не больше. Она, конечно, скромничала, упоминая «пару бутиков» – на деле же мы прочесали весь торговый центр, от брендовых лавок до крошечных нишевых магазинчиков, где пахло кожей и дорогим парфюмом. Пакеты в моих руках оттягивали пальцы, а где-то среди них терялась главная цель моего сегодняшнего выхода – вечеринка, ради которой всё и затевалось.

Уведомление пришло неожиданно: координаты, время, дресс-код. Я уже собиралась показать его Ви, как она сама протянула мне телефон с идентичным сообщением.

– Ты тоже? – удивилась я, ощущая лёгкий холодок под кожей.

– Похоже, судьба решила подкинуть нам совместное приключение, – усмехнулась Ви, но в её глазах мелькнуло что-то настороженное.

Я предпочла не копать глубже. Совпадение? Возможно. Но куда приятнее было просто радоваться тому, что мы очутились в одной лодке.

Ви, как оказалось, разбиралась в моде куда лучше меня. Она критически осмотрела мои первые неуверенные выборы, заставила примерить десяток платьев и в итоге настояла на облегающем чёрном, которое подчеркивало каждую линию тела, не скатываясь в пошлость.

– Ты должна убивать наповал, – заявила она, поправляя складки ткани на мне. – Иначе зачем вообще стараться?

Косметика, аксессуары, туфли на каблуке, от которых ноги онемели уже через пять минут носки – всё это вылилось в сумму, от которой дрогнули бы даже более толстые кошельки. Благо, семья выделила мне приличный стартовый капитал. Но мысль о том, что пора искать работу и перестать зависеть от их денег, сверлила мозг всё настойчивее.

Шопинг вымотал меня дотла, особенно на пустой желудок. Когда мы наконец выползли из последнего магазина, я почувствовала, что готова съесть даже подошву своих новых туфель.

– На фуд-корт? – предложила я, но Ви скривилась, окинув взглядом заполненную до отказа зону с едой.

– О нет, сегодня же последний день каникул, – она закатила глаза. – Кажется, каждый подросток в радиусе двадцати километров решил отметить это здесь. Мы не найдём даже места, чтобы присесть.

Она задумалась на секунду, а затем её губы растянулись в хитрой улыбке.

– Как насчёт альтернативы? – Ви игриво приподняла бровь. – Можем завалиться ко мне или к тебе, заказать роллы, прихватить бутылочку чего-нибудь игристого… – она сделала паузу, ловя мою реакцию, – и заодно подготовиться к вечеру вместе. Две девушки справятся быстрее, да и веселее.

Я заколебалась.

– А ты далеко живёшь?

– Другой район, – вздохнула Ви. – Минут сорок на автобусе, если повезёт с пробками.

– И что тебя вообще занесло сюда? – удивилась я.

Она пожала плечами, но в её движении была лёгкая неестественность.

– Пустяки. Была у клиента неподалёку.

– У клиента? – я невольно оглядела её с ног до головы, но никаких намёков на профессию не обнаружила. Ни маникюрного набора, ни сумки с массажным маслом.

– А чем ты вообще занимаешься? – спросила я напрямик, внезапно осознав, что ничего не знаю о своей спутнице.

Ви замерла на секунду, затем медленно выдохнула, будто принимая решение.

– Сопровождаю мужчин на мероприятия. Иногда – с продолжением, если клиент симпатичный и мне самой этого хочется. – Она бросила на меня оценивающий взгляд, заметила моё замешательство и резко добавила: – И не смей меня судить, ханжа.

Эскорт. Вот оно что.

Мозг тут же начал лихорадочно перебирать стереотипы, но Ви стояла передо мной – уверенная, стильная, с холодноватым блеском в глазах. Не жертва, не «падшая женщина», а человек, который знает, чего хочет.

– Клянусь, всё в порядке, – поспешно сказала я. – Просто… неожиданно. Завидую твоей смелости, честно.

Ви расслабилась, уголки её губ дрогнули.

– Тогда ко мне? Моя квартира в десяти минутах ходьбы, – предложила я.

– Давай, – Ви кивнула, и мы направились к выходу, оставляя за спиной шум торгового центра.

Глава 3.

Аврора

Наше время

Мы с Виолеттой утопаем в этом вечере, как в тёплом бархатном сумраке перед рассветом. Она заказала роллы из той самой доставки, куда я всегда стеснялась звонить – слишком уж пафосное меню, слишком дерзкие названия. Но они оказались идеальными: нежные ломтики лосося таяли на языке, а острый соус щекотал нёбо, оставляя послевкусие чего-то запретного. Шампанское – лёгкое, игривое – разлилось по венам золотистыми пузырьками, растворяя последние остатки скованности.

И вот я, полулежа на диване, слушаю её истории. Ви рассказывает о работе с циничной нежностью, будто перебирает бусы из грязных бриллиантов. Вот банкир, плативший ей за то, чтобы она молча сидела напротив и ела устрицы – ему нравилось смотреть, как она глотает. Вот наследник нефтяного магната, требовавший, чтобы она притворялась его покойной матерью. А вот её любимый клиент – пожилой профессор, который нанимал девушку исключительно для того, чтобы она читала ему вслух Платона в нижнем белье… Я смеюсь до слёз, до спазмов в диафрагме. Господи, как же мне этого не хватало.

Виолетта не продаёт себя – она сдаёт в аренду иллюзии, а клиенты платят за то, чтобы на пару часов забыть, кто они. Она не лжёт, не притворяется, не надевает фальшивых улыбок. Рядом с ней я впервые за долгие годы чувствую, что моя «приличная» жизнь – всего лишь ещё один вид клетки. Ви – это глоток свежего воздуха после лета в душной комнате. Она не боится быть неудобной, не играет в социальные игры, не извиняется за то, что живёт на своих условиях. Рядом с ней я чувствую себя… живой. Жаль только, что мне нечего рассказать в ответ. Моя жизнь – как старый чёрно-белый фильм: однотонный, предсказуемый, лишённый ярких сцен.

Но сегодня всё иначе.

Виолетта раскидывает по столу тюбики, палетки, кисти – косметичка похожа на волшебный сундук алхимика.

– Доверься мне, – говорит она, и в её голосе столько уверенности, что я просто закрываю глаза.

Холодное прикосновение аппликатора скользит по веку – чёрная стрелка, резкая, как лезвие. Потом ещё одна. Они будто прорезают моё отражение, делая его чужим, но невероятно соблазнительным. Шиммер рассыпается по коже, превращая веки в тёмное мерцающее небо.

– Карие глаза нужно подчёркивать зелёным, – шепчет Ви, выводя по внутреннему контуру глаза изумрудный кайал. – Смотри, какой контраст.

Я смотрю. И правда – взгляд стал ярче, опаснее. Губы тронуты лишь лёгким блеском, чтобы не перегрузить образ. Виолетта укладывает мои волосы – тёмные, с бардовым отливом – то собирая их в свободные волны, то отпуская вниз, чтобы они скользили по обнажённым плечам.

Когда я надеваю платье, мир будто переворачивается.

Чёрное. Бархатное. Без бретелек.

Оно облегает каждый изгиб, каждую линию моего тела, как вторая кожа. Серебристая кайма из стразов переливается при каждом движении, словно оплетая меня светящимися нитями. Но главное – разрез. Глубокий, дерзкий, открывающий стройное бедро, по которому струятся тонкие цепочки с кристаллами. Они звенят при каждом шаге, напоминая, что под тканью – ничего.

– Бельё только испортит силуэт, – настаивала Виолетта, и теперь я понимаю почему. Платье лежит безупречно.

Я поворачиваюсь к зеркалу – и не узнаю себя.

– Кажется, это слишком… – вырывается шёпот.

Виолетта, уже готовая, стоит позади. Её серебристое платье – вызов. Глубокий вырез едва прикрывает пышную грудь, а высокий хвост из светлых волос делает её похожей на героиню какого-то футуристичного блокбастера.

– Ты потрясающе выглядишь, – поправляет она прядь на моём плече. – На примерке тебя ничего не смущало.

Но тогда это было просто «платье». А сейчас – в этом платье я.

Сначала мы просто фотографируемся в зеркале – две красотки в шикарных нарядах, улыбающиеся, чуть наигранные. Потом Виолетта прикусывает губу и притягивает меня ближе.

– Расслабься, – шепчет она, и её пальцы скользят по моей талии.

Следующий кадр – я откинула голову, волосы падают на спину, открывая голую кожу. Ещё один – губы почти касаются её шеи. Ещё – её рука на моём бедре, цепочки блестят в свете люстры. С каждым кадром я чувствую себя свободнее. С Виолеттой моё стеснение растворяется, как сахар в кипятке.

– Закат сегодня в 20:07, нужно выходить, – голос Ви звучит как приговор, но в её глазах мерцает азарт. Она проверяет часы на запястье, и я замечаю, как последние лучи солнца скользят по её ногтям, окрашенным в глубокий чернильный оттенок.

Я беру сумку – небольшую, но достаточно вместительную, чтобы поместить всё необходимое для ночи, которая, кажется, уже дышит мне в спину холодком предвкушения. И тут же ловлю себя на мысли: почти забыла.

Браслет Pandora.

Он лежит на туалетном столике, будто ожидая, пока я о нём вспомню. Металл прохладен под пальцами, бусины-шармы тихо позванивают, сталкиваясь друг с другом. Мы с Ингой купили их в выпускном классе – два одинаковых браслета, два оберега, две ниточки, связывающие нас даже тогда, когда наша дружба дала трещину. Каждый праздник – новый шарм. Сердечко на восемнадцатилетие, крошечная подкова «на удачу» перед отъездом, череп в прошлом году – уже после того, как мы перестали быть теми самыми подругами. Глупо? Возможно. Но когда я застёгиваю его на запястье, что-то внутри сжимается – не больно, а скорее… надёжно.

– Поехали? – Виолетта уже в дверях, её пальцы нетерпеливо барабанят по косяку.

Мы заказываем такси. Точка, которую она скинула, выглядит подозрительно – промзона на окраине, место, куда не сунешься без причины. Но Ви смеётся, её голос звенит, как разбитое стекло под каблуком, и я позволяю себе расслабиться.

Дорога кажется бесконечной. Город за окном постепенно теряет очертания, уступая место тёмным складам и заброшенным цехам. В животе ворочается что-то горячее – не страх, нет. Скорее, предвкушение, острое, как бритва.

– Может, мы что-то напутали? – я всматриваюсь в темноту. Вокруг ни души. Только ветер гуляет меж ржавых конструкций, напевая что-то неслышное.

И тут – он. Будто возник из воздуха, будто тень, принявшая форму. Высокий, в безупречном смокинге, лицо скрыто полумраком.

– Дамы, – его голос низкий, словно доносится из-под земли, – разрешите взглянуть на ваши приглашения?

Мы молча протягиваем телефоны. Экран освещает его пальцы – длинные, бледные, с безупречным маникюром. Мужчина кивает, и его улыбка на миг ловит свет: слишком белые зубы, слишком острые клыки.

– Добро пожаловать.

Мы идём за ним, и с каждым шагом тревога нарастает. Заброшенный завод, когда-то кипевший жизнью, теперь лишь пустая оболочка. Но когда охранники у входа раздвигаются, пропуская нас внутрь, мир взрывается.

Звук.

Он бьёт по нервам, заставляет сердце колотиться в такт тяжёлым басам. Воздух густой от дыма, подсвеченного неоном. Люди – нет, существа – в карнавальных масках, в коже, в латексе, с обнажёнными торсами, украшенными узорами из бисера и металла. Кто-то смеётся, кто-то целуется, кто-то пьёт прямо из горлышка, не обращая внимания на струйку жидкости, стекающую по подбородку.

Я замираю. Всё, во что я верила до этой секунды, кажется детской сказкой.

– Ты в порядке? – Виолетта сжимает мою руку. Её пальцы обжигают.

– Я…

– Алкоголь поможет, – перебивает она и тянет меня к бару.

Текила. Соль. Лайм.

Я повторяю за подругой, как в трансе. Огонь растекается по горлу, и мир на секунду становится мягче, податливее.

– Кажется, сегодня я выпила больше, чем за всю свою жизнь, – говорю я, и голос звучит чужим. – Раньше мне разрешался только один бокал шампанского на Новый год.

Виолетта смеётся.

– Дорогая, – она наклоняется так близко, что её губы почти касаются моего уха, – это только начало.

Ви тянет меня за руку в самую гущу – туда, где свет проваливается в ритм, где тела сливаются в единый пульсирующий организм. Я никогда не была такой. Не чувствовала кожей музыку, не ловила взгляды, не позволяла себе раствориться. Но сейчас в висках стучит сладкий, тёплый угар, а в животе – бас, низкий и властный.

Ви смеётся, запрокидывает голову, и её волосы пахнут дымом и чем-то сладким – может, коктейлями, может, её помадой. Она двигается так, будто её кости – жидкость, а я… я пытаюсь повторять, но мои жесты пока ещё угловатые, робкие.

– Расслабься! – кричит она мне в ухо, и её голос тонет в музыке.

Тонкие пальцы скользят по моей талии, направляют, и я вдруг понимаю: на нас смотрят. Не просто так, мельком – всматриваются. Мужчины, женщины, кто угодно. Ви знает это, играет с этим – подмигивает незнакомцу через моё плечо, выгибает спину, заставляет меня кружиться. А я…я больше не та, что пряталась у стенки. Я часть этого безумия.

Кто-то подносит мне стакан, я пью, не глядя. Вкус горький, но мне уже всё равно. Ви прижимается ко мне спиной, шепчет что-то, от чего по коже бежит жар, и мы двигаемся уже в унисон – две тени в мерцающем свете, две чужие, но такие близкие фигуры. Я не помню, когда в последний раз дышала так глубоко.

Через пару треков чувствую лёгкую усталость. Голова кружится, ноги ватные, а от яркого света танцпола в глазах остались цветные пятна.

– Пойду поищу уборную, – предупреждаю подругу.

– Окей, буду ждать тебя у бара, не теряйся.

Помещение клуба дышит густым полумраком, пропитанным запахом спиртного, пота и чего-то ещё – чего-то острого, металлического, будто в воздухе витает предчувствие. Я медленно провожу взглядом по стенам, затянутым бархатным мраком, и замечаю узкий проход, теряющийся в глубине. Коридор – узкий, как нож, тёмный, как сама безысходность.

Не ходи туда.

Но ноги уже движутся сами, будто кто-то невидимый тянет за нити. Стены смыкаются вокруг, холодные, влажные, будто выточенные из подземного камня. Даже сквозь тонкую ткань платья ледяная сырость пробирается под кожу, заставляя содрогнуться. Я останавливаюсь, прикрываю глаза – может, так проще собраться? Где-то здесь должен быть персонал. Кто-то, у кого можно спросить…

– Заплутала, маленькая пташка?

Голос. Грубый, низкий, будто просочившийся сквозь саму тьму. Мурашки бегут по спине, сжимая лёгкие.

Соберись. Он может помочь.

Но когда я открываю рот, слова застревают в горле.

– Я… эм…

Тень передвигается, и внезапно он здесь – слишком близко, слишком реально. Моя спина вжимается в стену, а его ладонь упирается в кирпич рядом с моей головой, отрезая путь. Вторая рука скользит по цепочкам платья, тяжёлые пальцы намеренно медленно перебирают звенья, пока не касаются оголённого бедра.

Горячо.

От прикосновения кожа вспыхивает, будто обожжённая. Я чувствую себя мышью в когтях хищника – крошечной, дрожащей, обречённой. Сердце бьётся так громко, что, кажется, эхо разносится по всему коридору. Но я не кричу. Не дёргаюсь. Просто смотрю в темноту, что пульсирует вокруг мужчины, как живая.

Чёрная рубашка облегает мощные плечи, на шее – татуировка, чьи очертания теряются в полумраке. Поднимаю взгляд выше и вижу…

Глаза.

Угольные, бездонные, в них нет отражения – только тьма. Ужас сковывает тело, сжимаясь комом где-то внизу живота. Он наклоняется ближе, и тёплое дыхание обжигает ухо, когда он шепчет:

– Раньше ты хотя бы пыталась убежать… А теперь стоишь, как агнец перед закланием.

Тьма сгущается, воздух становится густым, тяжёлым. Я судорожно вдыхаю, но лёгкие наполняются с огромным трудом.

Знакомый запах.

Пряный, с оттенком кожи и металла – как сталь после выстрела. В глазах темнеет.

Я знаю его?

Но когда я моргаю, передо мной – пустота.

Он исчез.

Что это было?

Дрожащими пальцами я поправляю платье. Нужно найти Ви. Нужно уйти, сбежать отсюда как можно дальше.

Толпа в баре бурлит, как море перед штормом. Я пробираюсь сквозь неё, нервно озираясь, пока не замечаю Виолетту. Она полулежит на барной стойке, а рядом – парень, чья татуированная рука лежит на её плече. На каждом пальце – карточные масти.

– Вот и Авви! – Ви расплывается в улыбке, её голос звенит, искрится. – Знакомься, это Макс.

Я принудительно растягиваю губы.

– Надеюсь, это не один из твоих клиентов? – шиплю ей на ухо.

Она громко смеётся, будто я сказала что-то невероятно забавное.

– Нет, дорогая, он бы в жизни не накопил даже на час моего времени.

Парень – Макс – усмехается, поднимая бровь.

– Ха-ха-ха, в любом случае, блондинки не в моём вкусе.

Значит, он в курсе её работы.

– Он мой брат, – поясняет Ви, будто это что-то объясняет.

Я моргаю.

– Никогда бы не подумала. Вы совсем не похожи.

Макс пожимает плечами, его рыжие кудри падают на острые скулы.

– У нас одна мать, но разные отцы, – отвечает парень, – и не один из них в семье не прижился.

Ви толкает его локтем, но в её глазах мелькает что-то тёмное.

Я хватаю подругу за руку.

– Ви, мне нужно домой.

Но прежде чем она успевает ответить, вмешивается Макс.

– Малышка, веселье только начинается. Его пальцы сжимают мой локоть – не больно, но достаточно, чтобы почувствовать силу. – Я никуда вас не отпущу, пока вы не выпьете со мной. Кто уходит с тусовки на прямых ногах?

Он улыбается, и в этом есть что-то заразное. Может, и правда… не стоит сбегать? Тот жуткий тип в коридоре уже кажется плодом воображения. Сколько ещё таких будет за пределами моей скучной жизни?

– Ладно, – сдаюсь я. – Но только один коктейль.

Макс уже машет бармену, а Ви шепчет мне на ухо:

– Расслабься. Сегодня ночь, когда всё можно.

Но когда я оглядываюсь через плечо, мне кажется, что в дальнем углу кто-то стоит.

И смотрит.

Братец Ви разошёлся не на шутку, уже не знаю, что одурманивает меня сильнее – три «маргариты» или его азарт провести эту ночь как последнюю, будто завтра упадёт метеорит и уничтожит всё живое. Толпа стекается ближе к стойке, мне так жаль бармена, еле поспевающего отдавать заказы. Почему он только один? Ещё и Макс терроризирует беднягу просьбами самому приготовить три убийственных коктейля для нашей компании.

– К чёрту, валяйте, делайте что хотите, пошло оно всё! – бармен не выдерживает, снимает форму и удаляется прочь. Разъярённая толпа негодует.

– Смена власти! – кричит Макс и ловко перепрыгивает стойку.

– Господи, может ли он хотя бы раз не быть в центре внимания? – причитает Ви и перелезает за ним.

– Эй, красотки! – парень хлопает ладонью по стойке и окидывает взглядом растерянных гостей. – Кто тут хочет выпить по-настоящему?

Ви уже роется в бутылках, наливает что-то в бокалы, смешивает, не глядя. Макс ловко жонглирует стопками, подбрасывает лайм в воздух – и режет его ножом на лету. Люди вокруг ликуют, а я стою как вкопанная, не понимая, что только что произошло. Откуда у этой парочки нужные навыки?

– Залезай! – Ви тянет меня за руку, её пальцы липкие от сиропа, а глаза горят азартом.

Я колеблюсь всего секунду – но алкоголь уже ударил в голову, а смех Ви и одобряющий взгляд Макса сметают последние сомнения. Цепляюсь за край стойки, чувствую, как кто-то подталкивает меня снизу, и вот – я уже наверху.

Гул толпы, вспышки света, десятки глаз, устремлённых на меня. И среди них – его взгляд. Тот самый, из темноты. Он стоит чуть в стороне, прислонившись к колонне, и курит. Дым стелется вокруг него, а глаза – тёмные, неотрывные – будто прожигают меня насквозь.

– Не пялься на него, работай! – Ви хлопает меня по бедру, сует в руки бутылку шампанского. – Держи!

Она взбирается рядом, её босые ноги уверенно стоят на глянцевой поверхности. Макс снизу подаёт бокалы, а она ловит их на лету, расставляя передо мной.

– Раз! – она встряхивает бутылку, и я повторяю за ней.

– Два! – пробки вылетают с громким хлопком, пена бьёт в потолок, а толпа взрывается восторгом.

И тогда Ви начинает танцевать. Стройное тело изгибается под ритм, будто у неё нет костей, только плавные, змеиные движения. Я пытаюсь повторять, чувствуя, как юбка задирается выше, как волосы прилипают к влажной шее.

– Давай же! – Ви кричит, и её голос тонет в музыке.

Я закрываю глаза – и отпускаю себя.

Руки вверх. Бёдра в такт. Шампанское льётся по запястьям, капает на стойку, на тех, кто тянется к нам снизу. Я смеюсь, и это уже не мой смех – это что-то дикое, освобождённое.

А когда открываю глаза – он всё ещё смотрит. Но теперь в его взгляде не только холод, там – интерес. И это опаснее, чем всё остальное.

Вечеринка длилась до самого рассвета, пока первые лучи солнца не просочились сквозь разбитые окна заброшенного завода, окрашивая бетонные стены в кроваво-алые тона. Мы выбрались наружу, едва держась на ногах от усталости и шампанского, но с каким-то странным, липким ощущением счастья под кожей.

– Поедем ко мне, – Ви лениво тянет слова, закуривая сигарету. Дым клубится в холодном утреннем воздухе, смешиваясь с паром от дыхания. – Займём кровать, а Макса выбросим на диван. Или в ванну. Или под кровать – зависит от степени его раздражительности.

Губы её растягиваются в хищной ухмылке, и я понимаю, что она не шутит. Макс, стоящий чуть поодаль, лишь фыркает, но не спорит – видимо, уже привык к её юмору.

– Нет, спасибо, – моя голова гудит, будто в неё встроили старый заводской мотор. – Я хочу свою кровать. Свои подушки. Своё одеяло. И тишину. Ооочень много тишины.

– Ну, как знаешь, – Ви пожимает плечами, но в глазах читается лёгкая тревога. – Напиши, когда доедешь.

– Обязательно, – обнимаю подругу, чувствуя под пальцами холодную кожу и запах дыма, духов и чего-то электрического – будто сама ночь впиталась в неё. – Всё будет в порядке.

Сажусь в такси, и мир за стеклом плывёт, как в тумане. Город просыпается медленно, нехотя, и я прилипаю лбом к холодному стеклу, борясь с тяжестью век. Закатное небо уже сменилось рассветным – густо-розовым, с фиолетовыми прожилками, будто кто-то размазал акварель по мокрому холсту.

Неужели уже осень?

Скоро листья пожелтеют, как страницы старого романа, и воздух пропитается запахом корицы, будто кто-то поджёг пачку пряных сигарет. Скоро я буду пить тыквенный латте, закутавшись в плед, и снова пересматривать «Сумерки» – потому что осень без Беллы и Эдварда это не осень, а просто унылое умирание природы.

Первый день сентября.

И я проведу его как богиня лени – в постели до самого вечера, пока солнце не скроется за горизонтом, и комната не наполнится синим мраком.

Добравшись до дома, я едва доползаю до порога, и если бы не необходимость смыть с себя следы вчерашнего безумия, уснула бы прямо здесь, свернувшись калачиком на коврике с надписью «Welcome». Но кожа уже шепчет мне проклятия, а тушь превратилась в чёрные реки под глазами. Печатаю сообщение Ви.

Я: «Я дома. Бегу в душ смывать шампанское, помаду и грехи. Пальцы слипаются, будто у лягушки – может, я и правда превращаюсь в животное после такой ночи?»