скачать книгу бесплатно
– Платок в кармане.
– Визитные карточки?
– В бумажнике есть.
– Извольте сигары достать. Приказали напомнить.
– Возьму, возьму. Ты мне пенсне-то принеси.
Камердинер побежал за пенсне. Подпругин выдвинул второй ящик из письменного стола, достал оттуда сигары и стал их накладывать в серебряный портсигар.
– И ты, Олечка, съезди завтра с визитом к баронессе фон Дорф и попроси ее к нам на журфиксы по вторникам, – сказал он.
– Ну что… Немка…
– Немка, да. А посмотри, как она по приютам?.. Шишка первого сорта. И к Анне Степановне Белослоновой тоже съезди.
– Хорошо.
– Белослонова приедет. Я знаю, приедет. Она говорила Дынину, что нужно взять с меня сто рублей на убежище. А в понедельник надо не забыть сказать садовнику, чтобы пять штук букетов приготовил. Каждой даме за ужином на прибор по букетику цветов. Знай наших! В ноябре живыми цветами потчевать будем.
Камердинер принес золотое пенсне.
– Карета у подъезда, – доложил он.
Подпругин поднялся и взглянул на часы.
– Без четверти двенадцать, – сказал он. – В самый разгар в клуб приеду. Хорошо, кабы побольше солидняков встретить. Ну, я пошел. Прощай, – кивнул он жене. – Ты теперь спать?
– Неужели же танцевать? Почитаю на ночь, лежа в постели.
– А вот я не могу. Как за книгу или газету – сейчас и глаза под лоб.
Подпругин зашагал и скрылся за тяжелой портьерой кабинета.
V
Специально назначенные для езды по вечерам рослые вороные полукровки быстро домчали карету Анемподиста Вавиловича Подпругина до клуба. В шинельной клуба Подпругин быстро сбросил с себя легонькую ильковую шубку на руки прислуге и спросил:
– Его превосходительство Кирилл Львович Бутыхов здесь?
– Здесь еще. Они сегодня в обеденную пору приехали, – отвечал человек, принявший от Подпругина шубу, шапку и калоши.
«Фу ты, пропасть! Стало быть, надо торопиться, а то не уехал бы грехом домой, тогда его и позвать не удастся», – подумал Подпругин и поспешно, не взглянув на себя в зеркало и не поправив прически, начал взбираться по устланной ковром лестнице.
– На чье имя записать прикажете, Анемподист Вавилыч? – спросил его верхний швейцар, стоявший у конторки перед входом в комнаты клуба.
– Само собой, на имя Бобруйского, – отвечал Подпругин и прибавил: – После, после заплачу входные деньги. Тороплюсь поговорить с его превосходительством Кириллом Львовичем.
Подпругин проскользнул в комнаты. Он был не член и ходил в клуб гостем на имя отставного полковника, старика Бобруйского. Подпругин алкал и жаждал записаться в этот клуб членом. Бобруйский с год назад хотел его рекомендовать туда для баллотировки, но предварительно просил дать ему времени порасспросить членов, как будет ими принята кандидатура Подпругина, и через неделю отвечал Подпругину, что баллотироваться в члены клуба надо ему еще подождать более благоприятных условий.
Переваливая свое грузное тело с ноги на ногу и кивая кланяющимся ему лакеям в серых фраках, Подпругин вошел в первую карточную комнату. В комнате играли только на четырех столах. Он подошел к одному из столов и поклонился только что кончившему сдавать краснолицему лысому старику в отставном мундире полковника. Это был Бобруйский.
– На ваше имя, Михаил Денисыч, – сказал Подпругин.
Бобруйский протянул ему руку и проговорил:
– Очень рад. В картишки перекинуться пришли?
– Партии, полковник, теперь, пожалуй, не найдешь.
– Отчего? Вот сейчас приедут из Михайловского театра и из оперы, так и составится партия.
– Да уж приехали, – заметил носатый черный партнер полковника, разбирая сданные карты. – Карнаухов сейчас прошел в столовую, Гвоздь Гвоздевский. Это завсегдатаи Михайловского.
– Нет, я уж так сегодня… Я заехал повидаться кой с кем, – отвечал Подпругин.
– А откуда? – спросил полковник.
– Заседаньице тут одно у нас было.
– А я думал, от крали писаной.
– Хе-хе-хе… Не держим, Михаил Денисыч. У нас жена молодая, – сказал Подпругин и направился во вторую карточную комнату.
Там играли опять на четырех столах. Здесь знакомых было побольше. Подпругин поздоровался за одним столом с тремя партнерами и вдруг увидал около соседнего стола старика Бутыхова, но на этот раз Бутыхов был не в старой коричневой парочке, а в вицмундире и со звездой. Он сидел около играющих в винт и смотрел на игру.
Около него на маленьком столике помещалась бутылка с водой «Аполинарис» и гренок с положенным на нем филейчиком рябчика. Подпругин как с цепи сорвался, подлетел к Бутыхову и, осклабив лицо в широчайшую улыбку, произнес:
– Честь имею кланяться, ваше превосходительство.
Бутыхов, маленький, худенький старичок в пушистых седых бакенбардах и с зачесом целой пряди волос с виска на темя, протянул ему руку и сказал:
– А, почтеннейший! И вы здесь? Сейчас, должно быть, приехали?
– Из заседания, ваше превосходительство. Тут у нас было одно, по сиротским делам, – вставил Подпругин, все еще кланяясь.
– Ну а я так сегодня здесь прямо со службы. Обедал, отдохнул в биллиардной, повинтил и уж почил от сих дел. Сбираюсь ехать домой. Да что! Нейдет карта, бьет карта.
– В любви, должно быть, счастливы, ваше превосходительство, хе-хе-хе…
– Ну, какая уж тут любовь в наши годы!
– Любовь всякая бывает-с. В любви подчиненных к своему начальнику, в любви всех нас окружающих, так как вы достойное лицо и глубокоуважаемый человек, – нашелся Подпругин.
– Ах, вот что. Ну, это-то, пожалуй…
– Присесть можно к вам, ваше превосходительство? Не обеспокою?
– Будьте добры. Пожалуйста.
Подпругин бросился за стулом, но стоявший невдалеке лакей подал ему стул.
Подпругин присел, почтительно наклонился к Бутыхову и сказал:
– Специально приехал сюда затем, чтобы видеть вас, ваше превосходительство.
– А что такое? Что такое?
– Затеваю я с будущего вторника у себя журфиксы по вечерам, так прошу почтить их присутствием вашего превосходительства.
– Вот как! Благодарю. Но, милый мой, можете вы думать, я почти никуда не езжу по вечерам, кроме как вот в наш клуб.
– А уж меня осчастливьте, ваше превосходительство. Не ударим в грязь лицом. Все будет в порядке. Живем, слава богу… – совсем уж бестактно похвастался Подпругин.
– Знаю, знаю. Я слышал. Слышал и не сомневаюсь… – улыбнулся Бутыхов. – Вы ведь в своем доме на Захарьевской?
– Точно так-с. Особнячок себе скопировали и живем не хуже других. Денег не жалели. На прошлой неделе граф Малиновский присылали архитектора посмотреть мой зимний сад.
– Ах, и зимний сад есть?
– Люблю цветочки грешным делом. Так уж осчастливьте во вторник, ваше превосходительство, своим присутствием, – еще раз поклонился Подпругин.
– Во вторник? Постараюсь, постараюсь.
– Зимний сад еще не вполне скопировали, жду, где статуи из Флоренции, но и без статуев все-таки в лучшем виде… Фонтан бьет, и все эдакое. Букетец роз вам можем…
– Спасибо, спасибо… – благодарил Бутыхов.
– Так уж я в надежде…
Подпругин поднялся со стула, поклонился и направился в столовую. В маленькой диванной, которую он проходил, двое – бакенбардист с Владимиром на шее и усач во фраке, оба серьезные до мрачности, – сидели над шахматной доской. Подпругин им поклонился, протянул руку и сказал:
– Мешать не буду. В столовой, надеюсь, потом встретимся?
– Да, да, сегодня, говорят, есть замечательные устрицы.
Прежде чем пройти в столовую, Подпругин зашел и в биллиардную. Там он встретил генерала Тутыщева. Тот с каким-то молодым человеком играл на биллиарде в пять шаров. Генерал, очень бодрый еще мужчина, седой, с нафабренными усами, на почтительный поклон Подпругина протянул ему руку и проговорил:
– Прежде чем питаться, на сон грядущий вздумал моцион сделать, а то сидел, сидел за картами, и всю спину разломало.
– Доброе дело, ваше превосходительство, ха-ха-ха… – отвечал Подпругин. – Кто нынче без моциона – доктора очень не хвалят. Вот и я, по вашему совету, занялся пассивной гимнастикой и массажем, так свет увидел.
– Ага! Ну и что же? Ну, чирьи больше на спину не садятся?
– Да у меня, ваше превосходительство, чирьев не было.
– Не было? – протянул генерал. – А что же, мне помнится, что вы жаловались?
– Ломота в поясах была – вот на что я жаловался. А вы запамятовать изволили.
– Ах да, да… Желтого в среднюю режу, – сказал генерал. – Фу, подставил! – воскликнул он, отлягнувшись ногой, и спросил Подпругина: – Ну и что же?
– Прекрасно себя чувствую. Ни ломоты, ни геморроя… Денно и нощно должен благодарить вас.
– Очень рад, очень рад.
Подпругин продолжал путь в столовую.
VI
В столовой было многолюдие. Сидела, между прочим, только что поужинавшая компания из трех штатских и двух военных, и между ними был известный актер Черемаев, брюнет с подведенными глазами и с синеватым гладко бритым подбородком. Черемаев был во фраке и, откинувшись на спинку стула и держась левой рукой за спинку другого стула, громко декламировал какие-то стихи. Компания слушала его. Перед ними стояла бутылка шампанского в холодильнике и лежали три груши дюшес в вазочке. Подпругин остановился и тоже стал слушать. Черемаев кончил. Слушавшие сдержанно зааплодировали. Зааплодировал и Подпругин.
– Браво, браво, Петр Петрович, – сказал он и тут же протянул Черемаеву руку.
– Добрейший мой! – подскочил к нему актер и поцеловался с ним влажными губами.
– Когда бенефис-то? – спросил Подпругин.
– Не скоро еще, мой милейший. В январе.
– Смотри, не забудь нас в своих молитвах. Пришли ложу.
– Да уж это первым делом. Как забыть такого…
– Нам бельэтаж и поближе к сцене. Иначе не сидим.
– Да уж само собой.
– Ну, я на свое любимое местечко. Вон там, у дверей, – показал Подпругин. – Освободишься, так приходи, холодненького пососешь. Дельце есть.
– Всенепременно, родной.
Обойдя всю столовую и найдя в ней, кроме актера Черемаева, только еще одного знакомого, Гвоздь Гвоздевского, Подпругин поздоровался с ним и сел за столом у входа в столовую. К нему подскочил лакей и подал карточку кушаний.
– Прибереги для себя, прибереги для себя… – отстранил Подпругин карточку и прибавил: – Должен знать, что я по карточкам не ем. Позови сюда повара.
Лакей побежал. Подпругин одумался.
– Стой! Стой! Не надо! – крикнул он лакею. – Потом… Не с кем есть теперь. Дай мне сначала бутылку редереру…
Появилась бутылка шампанского. Подпругин налил себе стакан, сделал глоток, но больше пить не мог.
– Еще стакан! – сказал он лакею.
Тот подал. Подпругин осторожно наполнил стакан шампанским и приказал:
– Снеси вон на тот стол, бритому глазастому господину, и скажи, что от меня. Ты меня знаешь?
