Гармония Бешенства

– Бля! Василич, как ты – венгерец?

– Слышь, Антоныч! Может ты и венгерец, сын Артура Артуровича, который таракана напоил, а я – мадьяр! Понятно?

– Какой Артур Артурыч таракана подпоил, и причём тут я?

– Для начала, почитай Булгакова на досуге, а для полноты картины скажу тебе, что венгерское слово tolmács означает переводчик или толмач. Допустим, что толмач мог быть необязательно мадьяром, например, словаком или ж сербом, мог быть русским или ж русином, но если он был жидом, то ты – точно венгерец.

Игорь Антонович моментально усвоил разницу между мадьяром и венгерцем, о чём тут же сообщил Бешеному. Кроме того, он осознал, что тоже имеет некоторое отношение к Венгрии, что послужило стимулом к очередному глотку.

Бешеный не отставал от Антоныча, однако ж, заканчивать сказку о Венгрии не торопился. На часах было всего двадцать минут одиннадцатого, а это означало, что до начала блядохода никак не менее получаса. Игорь Антонович обратил свой взор на пса и понял, что сейчас наступит момент истины. В направлении хищника двигался другой, более крупный, хищник, который назывался чёрным терьером. Служителя Фемиды охватили смешанные чувства. С одной стороны, его радовало то, что наглая рыжая тварь, отгрызшая руку Руслану, сейчас получит по заслугам. С другой стороны, Бешеный может и расстроиться из-за того, что его хунвейбину наваляют пиздюлей, вот тогда процесс получения Дудаевского наследства может оказаться под большим вопросом. Как-то неправильно выходит, что из-за сраного чёрного терьера может обрушиться мечта советника юстиции. В отличие от Игоря Антоновича, ни Игорь Васильевич, ни его пёс смешанных чувств не испытывали, а были абсолютно спокойны.

Когда до встречи дух хищников оставалось не более трёх метров, чёрного терьера догнал его хозяин. Он взял пса за ошейник и упорно смотрел на лавку, где имела место быть увлекательнейшая лекция по истории Венгрии. Терьер, почуяв поддержку хозяина, решил проявить чрезмерную агрессию, чем спровоцировал на агрессию и своего хозяина.

– Я долго ждать буду, когда Вы заберёте свою рыжую шавку. Или мне тоже свою собаку отпустить?

– Да ради Бога, если Вам свою жучку не жалко, но я бы Вам не советовал.

– Жену будешь щи учить варить!

Сказав своё последнее слово, хозяин терьера отпустил пса и отошёл в сторону. Пёс яростно набросился на своего рыжего врага, а Игорь Антонович смотрел на всё это безобразие, ожидая Ледового Побоища, и оно неизбежно наступило, однако же, с точностью до наоборот.

С огромной скоростью рыжая тварь вцепилась в левую переднюю лапу пса, однако тот успел вцепиться наглой рыжей твари в загривок. Следующее видение поразило Антоныча до глубины души. Рыжий, не обращая никакого внимания на вцепившегося в его холку терьера, растянул свою шкуру и вцепился чёрному псу в правую заднюю ногу, после чего терьер сразу рухнул, как подкошенный. Ничто не может ускользнуть от взгляда следователя и от его слуха тоже. Игорь Антонович приметил, что чёрный терьер рычал и лаял, а уже потом выл и визжал, тогда, как рыжий негодяй делал своё дело, молча и безо всяких видимых усилий. «Вот ведь скотина непробиваемая, ебёна мать», – подумал Игорь Антонович, а рыжий влез верхом на чёрного и стал флегматично глодать его голову, словно говяжий масёл. Двуногий друг чёрного терьера, не на шутку возмущённый неожиданным исходом поединка, попытался помочь своему питомцу, тоже ставшему двуногим, однако ж, это была попытка с негодными средствами. Став одноногим, двуногий упал около своего терьера и начал нести пургу.

Игорь Васильевич посочувствовал обоим раненым бойцам, а потом вручил одноногому свою визитку на случай, если тому вдруг срочно потребуется лечение от реактивного психоза или иных заболеваний центральной нервной системы, а так же предложил ему пожизненную гарантию надлежащего лечения в больнице имени Ганушкина. Подобное предложение по необъяснимым причинам как бы не вызвало у одноногого должного энтузиазма и, именно по этой причине, Антоныч счёл необходимым посочувствовать невинно пострадавшему. «Если Вы захотите пожаловаться на неправомочные действия рыжего негодяя в правоохранительные органы, то обращайтесь сразу ко мне», – сказал Игорь Антонович и также выдал раненому свою визитку. Благодарность раненого бойца не заставила себя долго ждать, и он тут же выразил её всеми матерными словами, которые ему удалось вспомнить после укуса рыжей твари. Игорь Антонович, растроганный такой вот реакцией аж до крокодиловых слёз, никак не смог сдержать благородного порыва, и дал раненому глубокий наркоз с левой ноги в челюсть.

Оба Игоря сочли необходимым выпить за победу сил добра над силами зла, а силы зла были вынуждены позорно ретироваться с поля брани. Рыжий хищник опять улёгся охранять свою дохлую крысу, однако боевые подвиги вызвали у него необходимость осуществить гипервентиляцию лёгких. Зверь продолжал смотреть в глаза Игоря Антоновича, но дыхание его было несколько учащённым.

– Василич, а твой хунвейбин не сдохнет ли часом?

– С каких это хуёв? Шкура у него эластичная, но толстая как асфальт, так что этот чёрный урод ему только гриву обмусолил. От соплей не подыхают.

– Мне кажется, что у него асфиксия. Дышит тяжело и язык синий. Может, стоит его к ветеринару отвести, тут рядом клиника.

Бешеный смеялся долго и с удовольствием так, что советник юстиции заподозрил, что психиатр неожиданно сошёл с ума, и его пора везти в его же больницу.

– Антоныч! Это – чау-чау, у них у всех языки синие. Ты кроме уголовного кодекса хоть что-нибудь читал?

– Читал. Курочку Рябу и Колобка. Скажи, а на хуя тебе такая собака?

– Чтоб не сдохнуть.

– Я такого же пса хочу, чтоб не сдохнуть. Посодействуешь?

– Без базара, как только он очередной раз женится на девице благородных кровей, так лучшего щенка – тебе! Рассказ продожать?

– Замётано! Осталось десять минут, успеешь?

Бешеный посмотрел на часы и сказал, что успеет даже два раза. Коньяка было еще на два глотка, что привело к мысли об выпить и об закурить.

Напротив кинотеатра «София» стояла весьма загадочная скульптура, а если точнее, то даже скульптурная группа. Человек с развитым воображением мог бы заподозрить, что эта скульптурная группа является памятником героям Великой Отечественной Войны, но с точки зрения обывателя она называлась: «Женщина с сыном ведут домой пьяного папу». Располагалось это творение художественного промысла на уровне земли, и потому все собаки ссали на ноги участникам группы. Бешеный зорко следил за тем, что происходило у этого шедевра монументального искусства, по той веской причине, что блядоход стартует именно оттуда. Недавние события несколько сбили Игоря Васильевича с мысли, но он совсем не растерялся и повёл свой рассказ с какой-то непонятной точки отсчёта.

– Вот чем мне нравится Венгрия, слышишь, Антоныч, так это тем, что там нет таких мудаков, которому ты только что въебал ногой в челюсть.

– Не уверен, что Баттори и Дракула намного их лучше.

– В Венгрии каждый город связан со множеством знаменитостей, а возьми какой-нибудь российский город Задрищенск, так туда даже Кобзон с Пугачёвой не поедут ни за какие деньги.

– Так твой Берегсас в Венгрии или на Украине?

– В Венгрии, но на территории, временно оккупированной Украиной. Чтоб ты знал, страна Австрия – тоже венгерская территория, временно оккупированная немцами. Столица Австрии Вена на самом деле называется Bécs. Подожди совсем немного, и всё вернём, и Закарпатье, и Трансильванию, и Словакию, и Хорватию.

– Давай скорее, хочу уже домик в Хорватии, на берегу моря.

Кроме домика на берегу моря слуга закона захотел ещё и домик в горах, и много чего ещё, но Бешеный бесцеремонно прервал его светлые, но слишком наивные мечты, вернув его лет на восемьдесят назад.

– До Второй Мировой Войны всё шло нормально. Если не считать того, что Августин Волошин изъявил желание стать царём Закарпатья и объявил создание Закарпатской Украины. Чехам было похуй, но Хорти Миклош пресёк его попытку и вернул Закарпатье Венгрии. В Европе шла вторая Мировая Война, а в Берегсасе было всё тихо и спокойно. Августин Волошин, побыв пару часов царём, сбежал, а Гитлер готовился к войне с СССР. Вот эта самая война пришла в Венгрию в сорок четвёртом году и принесла много всего, но только не радости. Совсем недалеко от Берегсаса есть город Munkács, который в настоящее время называют Мукачево. Во время боёв за освобождение Закарпатья от венгерских националистов советский солдат нечаянно застрелил Бешшенеи Михая совсем недалеко от замка Поланок, в котором жил некоторое время Петефи Шандор. В этом замке жила когда-то ещё и Зрини Илона со своим мужем Ракоци Ференцем I и с сыном Ракоци Ференцем II. Застрелил его там, где сейчас Турул стоит, застрелил просто так, от нехуй делать. Михай был врачом, он просто искал, кому ещё можно помочь, но советский солдат нашёл его чуть пораньше и моментально ему помог, а ещё через некоторое время советский снаряд угодил в машину с красным крестом, и тогда Магда встретилась с Махайем, а Вероника и Ласло остались сиротами.

– Василич, а кто такой Турул?

– Птичка Божья! Маленькая такая, около тонны весом. Как-то давно, где-то в девятом веке от рождества Христова, Турул летел над горами, показывая верный путь Арпаду, когда тот вёл мадьяр через Карпаты в Панонию. Когда Ракоци в бою потерял свой меч, то ему его принёс Турул. Для мадьяр Турул значит больше, чем серп и молот для коммунистов. Тем не менее, советская власть принесла нам серп и молот и попыталась забрать нашего Турула, как символ венгерского фашизма. В конце октября сорок четвёртого года в город вошли советские войска. Если же ты полагаешь, что доблестные освободители вели себя так же, как это показывают по телевизору, то ты глубоко ошибаешься. Солдаты дорвались до винных погребов и начали насиловать женщин. Пьяное быдло ещё и с оружием. Короче говоря, один пьяный освободитель попытался изнасиловать Веронику, но у него получилось не совсем так, как он того хотел. Ласло, которому было всего-то тринадцать, метнул в него булыжник, как Давид в Голиафа, и пробил его тупую башку. Ну не знаю, убил или нет, но пьяный хам упал, как кусок говна. Пьяные дружки того урода и с ними советские чекисты долго пытались поймать вредителя, но никто его не выдал. Вот как-то так и закончилась война. После войны Вероника вышла замуж, а потом уж родила дочь и сына, а Ласло начал учить русский язык да читать труды товарища Сталина, а прочитав, пришёл к выводу, что товарищ Сталин во всём прав.

Игорь Антонович слушал с большим интересом, ибо имя товарища Сталина, было ему знакомо в отличие от многих остальных имён, упомянутых Бешеным.

Закурив очередную сигарету, Антоныч обратил свой взор на пса. Тот лежал тихо и спокойно, не подавая никаких признаков жизни. У старшего следователя по особо важным делам возникли некоторые, вполне обоснованные подозрения, и тогда он захотел прояснить тему.

– Василич, пёс-то сдох. Я ж тебе говорил, что у него асфиксия.

– Сдох, да и хуй с ним. Тебе-то какая печаль. Это же меня заставят его труп убирать, а тебе должно быть похуй. Не суетись ты под клиентом. Сиди и слушай дальше, пока тёлок нет.

– Я слушаю, но пса как-то жалко. Он же вообще не дышит. Кроме того, ты мне его щенка обещал, а он взял и сдох.

– Притворяется. В сорок седьмом Ласло пошёл получать паспорт, за что ему и поменяли национальность, фамилию и имя. Хорошо, что хоть отчество и пол не стали менять. Паспорт гласил: «Бешеный Василий Михайлович, русский». Ласло не сильно расстроился такими переменами, всё же оно куда лучше, ведь могли бы сделать турком или евреем. В сорок девятом Ласло окончил школу, и его вызвали в военкомат, где предложили послужить новой Родине в Москве, но не два года, а целых шесть лет. Отслужив Родине по полной программе, Василий Михайлович вернулся в родной Берегсас в пятьдесят пятом. Местом его работы стала городская прокуратура, но её работником он был как бы весьма условно, ибо головной офис управления КГБ по Закарпатской области был расположен в городе Унгваре, или же, как его теперь называют, в Ужгороде. В том же году Ласло женился на Варади Маргит, дочери врага народа Варади Яноша, а вовсе не короля Белы IV, которая по паспорту именовалась как Маргарита Ивановна Варадий. Прошло чуть больше года, и настал кровавый вторник двадцать третье октября, один из самых жутких дней в истории Венгрии.

Неожиданно повествование прервалось на самом интересном месте. Антоныч не сразу догадался, почему Василич замолчал, но, приглядевшись к окружающей его действительности, неизбежно осознал, что доктор Бешеный почуял добычу.

Рыжая гадина неожиданно проявила признаки жизни и начала делать вид, что виляет хвостом. Хозяин гадины многозначительно подмигнул Антонычу, что вызвало у последнего некоторое недоумение.

– Антоныч, пора допить коньяк и по бабам. Видишь ли, у памятника героям собралась группа барышень, и они обсуждают не художественную ценность этого шедевра монументального искусства, а программу предстоящих блядок. Нам уже пора, но я успею досказать до конца, если не будешь тянуть кота за яйца. Финал повествования уже близок. Так вот, двадцать третьего октября пятьдесят шестого года в Будапеште началась антисоциалистическая революция, а девятого ноября её подавили советские воины-освободители. Хотели успеть к седьмому ноября, но упёртые мадьяры слишком активно огрызались.

– Давай, за успех предстоящего мероприятия!

– Об чём бишь я? Забыл, но это всё – хуйня. Да, о революции. До Берегсаса революция докатилась двадцать шестого октября, день в день через двенадцать лет после его освобождения советским войсками. Люди, озлобленные советской властью, вышли на улицы и активно занялись отловом советских оккупантов и их приспешников. Офицеров резали, а солдат отправляли домой. На каждой стене можно было увидеть надпись «Oroszok Haza!», что значит «Русские Домой». Всё закончилось к четвёртому ноября, благодаря всё тем же воинам-освободителям. Ласло, как ни странно, не пострадал ни от революционеров, ни от освободителей. Ему даже поставили в заслугу то, что часть офицеров ограниченного контингента осталась в живых. После революции не было почти ничего интересного, разве что, день в день через два года после подавления мятежа в семье Ласло родился сын, которого назвали Габор, а в местном ЗАГСЕ выдали свидетельство о рождении на имя Игоря Васильевича Бешеного, русского, беспартийного, мужского пола.

– Так ты, значит, Габором зовёшься. Так я в Венгрии тоже Габором буду.

– Хоть Золтаном, хоть Атиллой. Выбирай любое. Габор это – Гавриил, но тупость советских чиновников границ не ведает. Ласло – тоже не Василий, как у отца написано, а Владислав. Но надо радоваться, что они назвали меня Игорем Василевичем, а не Исааком Хаимовичем.

– Получается, что ты Гавриил Владиславович.

От этих своих же слов Игорю Антоновичу сделалось резко не по себе, несмотря на выпитую фляжку коньяка. Всё из-за ассоциативного мышления.

Следователь должен обладать хорошей памятью и сомневаться в случайных совпадениях. Вот тут-то старшему следователю и вспомнилась визитка с надписью «S.Q. Lap Владислав Гаврилович». Вся картина убийства Олега Дудаева предстала перед глазами Игоря Антоновича, и не было в ней почти никаких нестыковок, но предъявлять было поздно, да и незачем. Даже наоборот, это хорошо, что Бешеный укокошил обоих Дудаевых, это благодаря его, появился шанс на безбедную жизнь. Одно лишь обстоятельство пугало Антоныча, как бы Василич не свернул ему шею. Чёрт его знает, что может прийти в голову психиатра. Следователю же в голову не должны приходить глупые мысли, и на основании этого Антоныч решил много не пиздить, авось и пронесёт его нелёгкая. Обычно умные мысли в нетрезвую голову приходят парами. Вслед за первой пришла вторая. Бешеный – психиатр, а не лох педальный, значит, не зря он всё это рассказал, ох не зря.

Антоныч мог бы ещё долго думать свои думы, но основной инстинкт никто не отменял. На лице Бешеного отражались языки пламени, и Антоныч понял, что это – огонь, исходящий от его, нереализованного в стенах прокуратуры, либидо. Так может и профессиональное выгорание приключиться или же паранойя, если не перестать думать об этой работе, когда рядом есть женщины. В это самое время наглая рыжая псина, прихватив свою дохлую крысу, пошла к обосновавшимся на ближней лавке трём дамам.

– Василич, куда это он направился? Так чинно, да ещё и с крысой в зубах. Он нам проблем по ходу не наделает? Что-то мне неспокойно, уж больно он у тебя странный какой-то. Может, будет лучше, если ты его на поводок возьмёшь, или у тебя и поводка нет?

– Не бзди! Не наделает. Он пошёл твою работу делать. Он нам тёлок склеит. Зачем самому ёрзать, если для этих целей есть собака.

– Так, может, он нас спросит, кого клеить. Там две лавки, на одной две, а на другой три тёлки сидят. Мне почему-то так кажется, что несколько разумнее было бы склеить двух.

– Это тебе неправильно кажется. Как это тебя только следователем работать взяли? Ты же должен был хотя бы общую психологию изучать и наблюдать тоже должен уметь.

– Мало ли что я был должен, но мне так кажется, что собаке ни одна из тех тёлок не даст. Значит, надо идти туда, где их две.

– Собаке и не надо, а нам дадут все пять. Около статуи они все пятеро стояли и разделились только у лавок. Это всё одно стадо. Чем больше стадо, тем сильнее стадный инстинкт, пора бы знать такие вещи.

– Что-то я не въехал. Тебе две с половиной и мне две с половиной. Или тебе три, а мне две? Давай сразу поделим, чтобы потом не было проблем.

– Антоныч! А фамилия у тебя, часом, не Шариков ли? Всё бы тебе делить. Мне пять и тебе пять, и нехуя думать по-другому. Нас двое, тёлок пять, итого семь. Магическая цифра. Размер семь четвертей – самый прикольный из музыкальных размеров. Pink Floyd слышал, песню «Money»? Ну так она в семи четвертях. Семь дней недели из них два выходных. Пора, оторви жопу от лавки и молчи, сойдёшь за умного.

Антоныч принял правильное решение и доверил организацию блядок психиатру, то есть профессионалу. Правильно сказано в священном писании, что не следует метать бисер перед свиньями, если это могут сделать другие.

Все пять барышень передислоцировались на одну лавку, на которой раньше сидели оба Игоря, которые сделав небольшой круг мимо тех лавок, на которых эти барышни ещё пять минут назад плющили жопы, вернулись на ту лавку, с которой они ещё пять минут назад ушли. Рыжее чудовище уже знакомилось с барышнями, которые нежно чесали его за толстые плюшевые уши. Игорь Антонович сразу и безропотно решил доверить процедуру совращения дам профессионалам и молча наблюдал за процессом развития событий. Как только доктор Бешеный подошёл на расстояние трёх метров, дамы спросили, его ли эта собачка, как её зовут, и не мог бы кто-нибудь убрать дохлую крысу. Бешеный вежливо сказал, что это – вовсе не собака, а наглый Свинопатам, которого звать не надо, ибо он и сам пойдёт куда им будет угодно, после чего взял дохлую крысу за хвост и аккуратно положил её в близлежащую урну. Барышни тихо захихикали, а Бешеный сказал им, что обоих мужчин зовут Игорями, после чего барышни по очереди сообщили им свои имена, которые Антоныч не счёл нужным запоминать. Голова его была занята куда более важным процессом. Голова напряжённо решала основной вопрос философии, но решения так и не нашла. Что первично? Материя или сознание? Хуйня какая-то, а не основной вопрос.

Толи вид пятерых перезрелых невест, которым было где-то под тридцать, а то и немного за, толи запах несвежей пиздятины повлиял на интеллектуальные способности старшего следователя по особо важным делам, но у Антоныча вдруг открылся третий глаз поэта. Он отчётливо увидел, как через каких-то десять лет безупречной службы на благо Родины ему дадут звание заслуженного юриста, а ещё через пять он получит звание народного, если такое к тому времени появится, и дадут орден Сутулова первой степени, который он будет цеплять себе на спину по торжественным дням, после чего его с почестями сожгут во втором Московском крематории. В пизду такую жизнь! Может так статься, что Божье провидение, а не жажда наживы, привело его к Бешеному, и появился шанс начать новую жизнь, а не ждать Ветра Перемен, о котором Бешеный доктор в этот момент рассказывал дамам. Популярная песня широко известной немецкой группы Scorpions с таким названием оказалась на самом деле песней венгерской группы Omega и название этой песни переводилось на русский язык, как Девушка с Жемчужными Волосами. У одной из пяти тёлок были именно такие жемчужные волосы, и Антоныч вдруг и с удивлением обнаружил именно эту девушку, сидящей у него на коленях.

Процессия передвигалась медленно и торжественно, несомненно создавая у всех окружающих ложное впечатление, что все эти пять женщин и двое мужчин, не считая собаки, идут не на блядки, а хоронят Ельцина. Впереди всех гордо шла рыжая скотина, а за скотиной шёл Бешеный и что-то рассказывал дамам, которые громко смеялись. Антоныч ещё не окончательно перестроился на новую жизнь, но процесс уже шёл успешно, да и настроение непрерывно росло. Нельзя сказать, что половая жизнь следователя Московской прокуратуры была скудна и однообразна. Отнюдь нет. Она была регулярна и относительно разнообразна, но даже туманная перспектива выебать блядищу с жемчужными волосами, да и четырёх её подруг за одну ночь, радовала гораздо больше, чем то, что он имел по жизни. Незаметно для себя Антоныч начал считать шаги, что как бы наводило на мысли о психическом расстройстве. Он считал до семи и начинал снова с единицы, типа изображая семь четвертей, а в голове его непрерывно звучала песня «Money». Параллельно с этой песней звучали также думы о былом, точнее сказать, о сексуальных подвигах его туманной юности.

Пять баб за одну ночь казались Игорю Антоновичу чем-то уж запредельно фантастическим. Даже если представить, что все они дадут с полпинка, то не факт, что на всех хватит сил. Нельзя сказать, что он боялся попробовать, но облажаться как-то не хотелось. С другой стороны надо надеяться на лучшее, и Антоныч решил так и поступить. Пять значит пять. До сего знаменательного дня у него в постели бывало максимум две. Первый опыт случился лет двадцать тому назад, а может, и более того. К его жене пришла подружка и они обе нажрались в зюзю, после чего и начали грязно приставать к Антонычу. Антоныч не смог противостоять бурному натиску и отдался им на милость, и ему это весьма как бы понравилось. Жене его тоже понравилось, однако больше всех это понравилось незамужней подружке его жены. Через месяц она пришла снова, потом ещё раз через две недели, зато потом начала ходить каждые выходные. Антонычу это вовсе не мешало жить, однако его жена почему-то начала злиться на свою подругу, как бы меру знать бы не мешало, но подружка меры не знала, и знать не хотела. Вот тогда-то жена Антоныча на неё обиделась и выслала на хуй с треском. Антоныча этот факт особо не огорчил, ибо у жены его было до хуя незамужних подружек. Что было, то было, хуйли тут думать, но по невыясненным причинам жена его больше не захотела приглашать своих подружек в их супружеское ложе, видимо из страха, что они тоже не захотят знать меру. Антоныч был сторонником равноправия женщин и решил, что если жена не хочет, то и незачем её принуждать, пусть себе ездит с его родителями на дачу, а он не для того появился на свет Божий, чтобы стоять на грядках кверху жопой. Была в его рождении гораздо более высокая цель. Каждому своё, как говорится, кому-то нравится ботаника, ну а кому-то анатомия человека.

Подружкам жены анатомия человека нравилась больше ботаники, так всё и было бы просто прекрасно, если бы незамужние подружки у жены не закончились всего через пару лет. Немного поразмыслив на досуге, Антоныч пришёл к выводу, что за неимением незамужних придётся ебать замужних, хотя это было супротив его принципов. Лет пять подряд приходилось нарушать нерушимые принципы, а потом появились подружки разведённые, и жизнь стала налаживаться. Все шло просто прекрасно, однако ж, в один не самый прекрасный день Антоныч выебал совсем не ту подругу. Никак ему не приходило в голову, что его жене это может не понравиться. Он был твёрдо уверен в том, что жена его не может быть против его счастливой жизни, однако она не оправдала его радужных надежд и предложила Игорю нелёгкий выбор – либо она, либо блядки. Что за хуйня? Пятнадцать лет не предлагала, а тут на тебе. Непорядок. Вот как жить с этими бабами? Они и сами не знают, чего хотят. Нет, что бы включить мозги, так у них всё на эмоциях. Откуда ж ему было знать, каких ебать можно, а какую – нельзя. Неужели было сложно его сразу предупредить? Оказалось, что нет.

В детстве Антоныч учился хорошо и умел считать в уме. Образование всегда помогает сделать правильный выбор. Вспомнив слепую Фемиду с весами, которая олицетворяет правосудие, Антоныч, посадив на одну чашу весов свою жену, весом в пятьдесят пять килограмм, а на другую всех её замужних и разведённых подруг, без особого труда сделал правильный выбор. С этим выбором он и жил последние пять лет. Сначала всё было не так уж плохо, но подружкам почему-то стало скучно трахаться с разведённым мужиком, так как при этом не удовлетворяется главное женское чувство, имя которому – зависть. Нет, не все бабы завистливые, всё-таки три замужние и две разведённые подружки его бывшей жены не ушли в туман, а продолжили украшать жизнь служителя Фемиды. К своим сорока годам Антоныч так обленился, что довольствовался тем, что было, по определению не помышляя вовсе о новых радостях. Видимо, постарел. «Размеренная и упорядоченная жизнь не всегда даёт глубокое моральное удовлетворение», – подумал Игорь Антонович, когда девушка с жемчужными волосами невзначай провела своей нежной ручкой по его причинному месту.