Гармония Бешенства

– Регулярнее некуда. Хоть каждый день. Вижу, что заценил настоящее вино. Это тебе не портвейн жрать в прокуратуре.

– Обижаешь, начальник. Последний раз портвейн я пил на третьем курсе, но сознаюсь, коньяк с вином лучше, чем водка с пивом. Башка совсем не болит, и сушняка тоже нет в наличии.

– Главное помни, что от армянского коньяка может заболеть жопа, если не будешь меру знать и пить с кем попало. Никому верить нельзя, мне – можно. Я доступно излагаю?

– Я понял, но ты мне не сказал, как это тебе удаётся, получать регулярный босяцкий подгон из Эгера.

– Не только из Эгера, со всей Венгрии. Понимаешь, есть несколько лабазов, хозяева которых мне немного должны и сильно обязаны. Вот я их попросил, и они закупают настоящие венгерские вина и ими торгуют, ну а мне делают регулярный подгон. Всё проще простого.

– Василич! Я слышал, что бандиты крышуют, спортсмены и даже менты, но чтобы крышеванием занимался психиатр, слышу первый раз в жизни.

– Вот они все и крышуют, а я координирую их действия. Типа глава картеля или синдиката, а может быть, треста. Тебе виднее. Тебе же положено разбираться в политэкономии лучше, чем мне. Кстати, я попрошу, если захочешь, чтобы тебе тоже подгон делали.

– Так ты – глава преступного синдиката? Охуеть можно, и меня планируешь сделать ссученым следаком? На хуя ж я тебе нужен? Я старый и невкусный, и весь провонял табаком. Даже твоя собака, и та меня жрать передумала.

– Ничего я не планирую. Это был твой выбор. Я-то тут причём? Невиноват я, ты сам ко мне пришёл. Может, ты уже забыл о своём утреннем визите, так могу тебе напомнить.

Антонычу стало как-то не по себе, но он быстро пришёл в хорошее расположение духа. В конце концов, вся прокуратура ссучилась ещё десять лет назад, так хуйли тут плакать. Жизнь продолжается.

Рыжая псина валялась на полу в позе цыплёнка табака, что опять вызвало сильнейшее недоумение у Антоныча. Ему опять показалось, что пёс двинул кони, но Бешеный снова развеял все его сомнения, пояснив, что все чау-чау валяются в такой позе, так как у них отсутствует пяточная кость, и, именно по этой причине, они ходят как на ходулях. Разговор о собаках снова вернул Антоныча к Руслану, и он повторно доебался до Василича. Василич, понимая, что Антоныч так просто от него не отъебётся, рассказал всю историю болезни Руслана Дудаева. Рассказ очень понравился служителю Фемиды, и он неожиданно для себя спросил: «Скажи мне честно, сколько человек ты завалил?» Бешеный без долгих раздумий ответил, что всего тринадцать. Почесав нос и закурив сигарету, он добавил: «Сначала завалил семерых, не сразу, а частями. Хотел было завязать, а тут мне ещё шесть мудаков по ходу подвернулись. Пришлось их тоже завалить». Антонычу от такого ответа стало как-то неспокойно. Вот на хуя спрашивать, если ответ может не понравиться?

Кофе и сигареты несколько успокоили нервы работнику прокуратуры, и он, после некоторых своих, не совсем обдуманных, слов, снова вернулся к насущным вопросам сексуального характера.

– Слушай, Василич. Я тоже по ходу завалил троих. Одного случайно, а двоих хлопнул, чтобы много не пиздили, но так у меня работа такая. Хотя, может быть, у тебя ещё более такая. Ну да хуй с ними всеми. Я у тебя вот что хотел спросить. Ты каждый день оргии устраиваешь, или нормальным сексом тоже занимаешься?

– Оргии редко, в основном я нормальным сексом занимаюсь. Снимаю двух тёлок, и вперёд. Даже не снимаю, они у меня по понедельникам и четвергам сами приходят. По вторникам и пятницам я отдыхаю от блядства, а в среду и в субботу у меня оргии, согласно директивам партии и правительства. Ты уточнил бы, а что в твоём понимании есть нормальный секс.

– Нормально, когда с одной, хотя с двумя мне больше понравилось.

– Нормально, когда больше понравилось. У тебя ж в голове два умственных полужопия. Каждому полужопию – свою тёлку. Вообще-то, можно и с одной тоже, но скучно. Конкуренция – залог успеха. Что тебе ещё рассказать? Минут пять у нас есть, потом мне со скотиной гулять.

– Расскажи, как ты стал психиатром, если эта информация не под грифом «Совершенно Секретно».

– Расскажу, если составишь мне кампанию на прогулке. За пять минут мне не уложиться. Долгая история. Ты пока покури, а я тебе подброшу кое-что на тему о наследстве.

Бешеный ушел в комнату, а Антоныч задумался, что ему ещё можно подбросить, и так уже стадо свиней подбросил. Может быть, лучше было жить бедно, но честно? В конце-то концов, живут же люди с одной женой и на одну зарплату.

Не прошло и двух минут, как Игорь Васильевич вернулся на кухню с весьма модным по тем временам кожаным портфелем. Он извлёк из того портфеля почти всё его содержимое и поставил на стол перед Антонычем две бутылки из-под вина «Kékfrankos» урожая девяностого года, а ещё бутылку из-под вина «Királyleányka» урожая девяносто третьего года, умеренно потёртый глянцевый журнал «Playboy» полугодовой давности и смятую пачку сигарет «More 120». Все эти предметы были тщательно упакованы в целлофан. Наступила минута молчания, которую, как того и следовало ожидать, нарушил старший следователь.

– Василич, это что за хуйня такая?

– Вот решил тебе приличный портфель подарить, чтобы не позорил честь родной прокуратуры, а то ходишь с портфелем, с которым твой дедушка в третий класс пошёл. В портфель мы положим вещдоки.

– Что-то я уже ничего не понимаю. Какие вещдоки?

– Блядь, Антоныч! Ты уже забыл о своей грандиозной афёре? Правильно сказала рыжая блядища с плохо выбритой пиздой, чтобы тебе не наливали. Эти вещдоки подкинешь в квартиру Руслана и в баню при замке. Там пальцы нашей потеряшки. Смотри не залапай. Проведёшь на днях повторные обыски по вновь открывшимся обстоятельствам и найдёшь всё, что надо. Пару бутылок найдёшь под кроватью в квартире, одну в бане. Вот тебе ещё ксива нашей судьи, её место в квартире, и документы на машину держи, их тоже там найдёшь. Вот тут номера от её машины, их надо где-нибудь в замке отыскать. Вот тебе мешок окурков и пачка из-под сигарет. Раскидай по объектам. Вот пока ты это всё не найдёшь, потеряшка должна посидеть в дурке. Если надо, я тебе ещё вещдоков надыбаю. Усёк?

– Офигеть, Василич! Запасливый ты наш. Чтоб я без тебя делал?

– Работал бы за одну зарплату. Лет через десять, если бы вовремя не сдох от голода, стал бы прокурором города и сдох бы от инфаркта. Надеюсь, ты всё понял и не облажаешься. Пора уже, пошли в лес, там я тебя и замочу.

– Ну и шуточки у тебя, доктор. Откуда в одном человеке столько цинизма?

Бешеный пояснил Антонычу откуда, пока аккуратно укладывал вещдоки обратно в портфель, а Антоныч пытался переварить полученную информацию. Время шло к десяти вечера, а Бешеный собирался в тёмный лес с целью выгула своего рыжего малопродуктивного питомца, как тут не забздеть. Однако, как известно, главной мотивацией любого поступка является любопытство, которое и толкало Антоныча на все его сомнительные поступки, несмотря на все его опасения.

В лесу было страшно. Очень страшно, но любопытство толкнуло Антоныча и на этот совершенно необдуманный шаг, который мог стоить ему жизни. До леса было не более пятнадцати минут хода, и Бешеный не торопился начинать беседу. Он был глубоко погружён в свои чёрные мысли, что наводило на Антоныча ещё больше страхов. Хищник шёл рядом, и лишь изредка проявлял вялый интерес к окружающей действительности. Вокруг было так темно и так тихо, что Антонычу стало как-то уж совсем херовато. Он сильно пожалел, что не прихватил с собой на блядки табельное оружие, но голос слева его успокоил: «Очень часто у работников правоохранительных органов развивается паранойя. Избежать этой злой напасти помогает своевременное знакомство с хорошим психиатром. Я что-то тебя совсем не пойму, тебе ещё интересно, как я подался в мозгоправы или уже нет?» Антоныч пришёл в себя и с удивлением обнаружил, что рыжий негодяй между делом успел уже придушить кота и без всякого стеснения пытался его сожрать. Зрелище было слишком пикантным, и Антоныч не смог сдержать рвотный рефлекс, и так вышло, что он непроизвольно замарал честь мундира.

На восстановление чести мундира ушло не более двух минут, и ещё порядка пятнадцати секунд – на нормализацию физиологических процессов в измученном Нарзаном организме работника прокуратуры. За это время хищник успел сожрать самые вкусные части тщедушного кошачьего тела и с огромным интересом нюхал блевотину старшего советника юстиции. По некоторым еле заметным признакам можно было догадаться, что блевотина зверю совсем не понравилась, и жрать он её точно не будет. Бешеный спокойно созерцал окружающую действительность, ну а Антоныч собирал свои мысли из осколков. Осуществив эту весьма замысловатую операцию, он молвил человеческим голосом: «Извиняйте, надеюсь, я по ходу Вас не обрызгал. Даже и подумать никогда не мог, что можно жрать кошачью требуху. Зато теперь у меня точно никогда не будет паранойи. Бля буду, зуб отдам». Доктор Бешеный оценил речь Антныча лишь лёгким кивком головы, а Антоныч, осмелев, продолжил: «Всё ништяк, и я готов слушать твой сказ». В лесу было темно и тихо, и только голос Игоря Васильевича звучал как из унитаза. Рассказ был долгим, но зато интересным.

Окончив среднюю школу в родном Берегсасе, Игорь приехал в Москву, где успешно отучился на Лечфаке Первого Меда, имея твёрдое желание стать ни кем иным, как хирургом. Желание как бы реализовалось, но немного кривовато. Как бы стал Игорь не совсем хирургом, а травматологом, и не в Склифе, а в говённом травмпункте на Монтажной улице. Перспектива поначалу показалась более чем омерзительной, и Бешеный вознамерился при первой же возможности свалить к себе на малую Родину. Однако, по прошествии полугода, он обнаружил, что не всё так уж плохо. Если же правильно подойти к работе, то она принесёт денег больше, чем зарплата главврача Склифа. Симулянтов в Стране Советов было достаточно, а гипса тоже хватало. Перестройка позитивно повлияла на благосостояние Игоря за счёт небывалого роста травмированных мудаков. Так или иначе, однако, желание свалить из Москвы основательно ослабло. Доходы начали расти, как на дрожжах, и авторитет в кругах местной шпаны тоже неуклонно возрастал.

Однажды, в предвкушении восемьдесят восьмого года Игорь Васильевич засиделся у себя на работе сверх всякой меры, что и привело его к мысли о смене специализации, и кардинально поменяло все его жизненные приоритеты. В тот мерзкий и холодный зимний вечер Бешеный устало курил в своём кабинете после тяжёлого трудового дня и только и мечтал о том, чтобы поскорее съебаться домой, как дверь тихонько отворилась, и на пороге появилась она. Да, да. Она, она. Особь женского пола, средней упитанности, лет около тридцати пяти с мелочью да ещё и со сломанной рукой, мать её еби! Вот свезло ему, так свезло! Особь женского пола поскользнулась, наебнулась и умудрилась сломать обе лучевые кости, причём, со смещением. Чутьё подсказало Бешеному, что болезная мадам платить за лечение не собирается, зато мудохаться с ней придётся основательно. Из всех, даже самых поганых, ситуаций великий американский манипулятор Дэйл Карнеги советовал извлекать пользу. По роковому стечению обстоятельств, всего-то семь дней назад Бешеный прочёл монументальный труд этого шарлатана и поэтому не успел ещё достаточно хорошо осознать всю глубину бреда дядюшки Дейла. Однако, не успев толком применить эту мудацкую теорию на практике, он однозначно понял всю её несостоятельность.

Вот какую пользу можно извлечь из особи бальзаковских лет со сломанной рукой в девять часов вечера? Абсолютно никакой, если учесть, что её зовут Ольгой Наумовной. Ольга Наумовна имела столь несчастный вид, что Бешеный принялся за её лечение с невиданным ранее энтузиазмом. Он осуществил все сложнейшие манипуляции с лучевыми костями и наложил гипс. Ольга Наумовна ожила и даже закурила сигарету, и только тут Игорь понял свою ошибку. Ошибка была слишком непоправимой. Нет, совсем не для здоровья Ольги Наумовны, а для её морального облика. Беда заключалась в том, что раздеться или ж переодеться Ольга Наумовна без посторонней помощи уже не смогла бы. Гипс, мать его ети, не пролезал сквозь рукав, но этого было мало. Парадно-выходное платье было такой длины и фасона, что даже поссать с одной левой рукой было невозможно. Бешеный быстро осознал весь драматизм момента, зато однорукая идиотка сидела, курила и несла какую-то хуйню без остановки. Конечно, надо было оказать первую помощь и отправить её в стационар, где бы её сначала раздели и выдали пижаму, а уж только потом стали бы чинить её сломанную конечность. Однако, что сделано, того не миновать.

Игорь сидел и размышлял, что делать, и кто виноват. Делать было нехуя, то есть надо было снимать с руки гипс и потом без мудовых соплей отправлять Ольгу Наумовну в больницу. Поделившись с ней своей сверхценной мыслью, Бешеный понял, что раненая дама имеет на этот счёт своё собственное мнение, и это мнение с его мнением не совпадает. Ольга Наумовна совсем не изъявила желания снимать гипс, чтобы потом положить его снова, а возжелала просто срезать платье к ебени матери. Подобного рода действия осуществлять в травмпункте было несподручно, и по этой причине Игорю Василевичу надо бы было срочно поехать домой к Ольге Наумовне. Там бы она по навязчивому совету Дейла Карнеги извлекла бы для себя максимальную пользу из сложившейся ситуации, но зато Бешеному пришлось бы у неё пожить почти три недели. Пришлось бы поучиться на своих ошибках. На хуй Карнеги со всеми его советами. Один раз выебать Наумовну – куда ни шло, но три недели подряд это – явно перебор. Тем не менее, если уж назвался ты клизмой, то и полезай в жопу. Пришлось ехать, как это было не омерзительно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.