Восход Ярила

И вдруг перед ним является Фетинья, тучная и румяная, прямо как при жизни. Но он ясно помнит – она сгорела. Сгорела вместе с покойным мужем на его глазах.

– Ну, соколик, – весело, но с бесконечной тоской в глазах молвит ткачиха, – пора и тебе в Навий мир наведаться.

– Что? – Пересвет потрясённо заморгал. – Я ещё не пожил толком! Рано мне, рано!

– Вестимо, да не нам решать, егда жить, а егда помирать, – не проговорила, а пропела она загробным, глухим голосом.

Последние слова смазались, как и помрачневшее лицо ткачихи. Пока она чёрным дымом растворялась в воздухе, Пересвету почудился горький запах гари. Тяжёлый смрад сдавил и обжёг лёгкие, в носу засвербело. Глаза налились слезами, как если бы в них брызнули долькой лимона, а ноги отказывались сделать хотя бы шаг. Он протянул руки к Фетинье, но они лишь прошли через тёмный дым. Ладони больно жгло. Охваченная огнём фигура подняла правую руку вверх, как для приветствия, и языки костра взметнулись ещё выше. Жар обдал лицо Пересвета. Он закричал во всё горло то ли Фетинье, от которой остался лишь чёрный пепел, парящий по воздуху, то ли внушающей трепет фигуре:

– Рано, рано мне! Рано!!!

– Куды ж рано? Пора ужо! Подымайся, – сквозь сон услышал Пересвет.

Он резко проснулся и понял, что из уголков глаз текут слёзы. Мокрые ресницы заслоняли обзор, но повернув голову влево, ему удалось различить знакомую фигуру в белой рубахе, что хлопотала у стола.

– Ведомир? Ты?

– Уж не Домовой, – бодро отозвался старик. – Кошмары чудились? Зарёванный весь.

– Есть такое…, – Пересвет вытер слёзы, поднял очки и натянул на переносицу, а затем встал с лавки.

Пока садился за стол, повисла непривычная тишина, прерываемая треском поленьев в очаге и стуком деревянной посуды. К его удивлению, Ведомир не стал спрашивать, что снилось, а только поставил перед ним большую плошку с кашей и кружку горячего травяного настоя. Вдобавок дал целых три больших куска серого хлеба.

– Ты сегодня чересчур добрый. Многовато для меня одного.

– Ешь, покамест живот свеж. Говорил же, силы пригодятся. Знания усваивай, яко пищу божью, не то вои быстрёхонько верх возьмут.

– А я уже и забыл про тренировки. Спасибо, что напомнил, – безрадостно ответил запределец.

Испробовав жирной каши с обилием масла и мёда, ему как будто стало лучше. Настроение чуть-чуть поднялось. Зачерпнув очередную ложку, Пересвет вдруг вспомнил детали ночного кошмара. Деревянный черпачок полетел обратно в тарель. Брызги каши попали на стол, рубаху, лицо и светлые волосы запредельца.

– Прости. Спросонья не удержал.

– Ничего, ничего. Возьми, оботрись, – Ведомир протянул ему шитое красной нитью льняное полотенце.

Убрав остатки своего промаха, Пересвет вернул тряпицу и снова взялся за ложку. Над тарелкой вился белёсый пар, вырисовывая причудливые узоры. Пересвет смотрел на него отрешённым взглядом, не думая пока продолжать трапезу. Мысли тянулись медленно, подобно языкам пара над кашей. В одном из них он вдруг увидел змею: длинную белую гадюку с коротким языком, которая ползла к потолку. Отчего-то его передёрнуло. Вверх по позвоночнику пробежался неприятный холодок. Пересвет отодвинул тарелку в сторону и бросил ложку рядом.

Есть совсем расхотелось.

Дабы уважить старика, он начал пить настойку, закусывая вчерашним хлебом. Но кусок застрял в горле. Пересвет закашлялся и нервно припал к кружке, глотая уже подостывший напиток. Струйки настоя стекали по подбородку. От пара запотели очки, но ему хотелось только запить мякиш и унять кашель. Когда ему это удалось, кружка со стуком опустилась на стол.

– Я наелся, – сдавленно произнёс Пересвет, растерянно глядя на волхва.

– Да ты и половины тарели не съел!

– Спасибо, – резко отрезал ученик и прохрипел: – Я наелся.

Подавив очередной приступ кашля, он встал и направился к двери. Ведомир встревоженно окликнул:

– Пересвет! Что тебя снедает? Поделись со стариком.

И всё-так это грубо, уйти, ничего не объяснив. Запределец развернулся и, прочистив горло, ответил:

– Дурной сон.

– Об чём?

– Ну…э…, – Пересвет замялся, подбирая слова. – Я видел тёмный силуэт в огне. А потом…потом появилась Фетинья и сказала, что мне пора отправляться в Навь. Это всё, что помню. Затем я начал кричать, и ты меня разбудил.

Лицо старика почернело. Он угрюмо кивнул. И больше ничего. Ни единого слова. Тишину прервал далёкий крик петуха.

– Рассвело. Воины тебя ждут. Ступай.

– А как же мой сон? Ты знаешь, что он предвещает?

– Не ведаю, – мрачно ответил волхв. – Говорят, мертвецов видеть – к дождю.

– Для меня это не новость. Ах, вот ещё что, чуть не забыл: вечером я столкнулся с Ягиней. Просил отправить меня домой, но, как она мне сказала, это не в её силах.

Пересвет испытующе посмотрел на Ведомира. Старик взгляда не отводил. Скрывать ему было нечего. Наверное.

– Давеча и я с ней толковал. Ягиня тебя есчё в том лесу заприметила. Показался ты ей…чудным, что ли. Упомянула, что долю свою ты сам выбрал, не внявши её совету.

– А ведь точно! – лицо Пересвета на секунду прояснело и тут же вновь сделалось печальным. – Она мне говорила – не ходи, а я пошёл. Дурак. Злоключения меня не ищут – это я их нахожу. Пришёл к вам – развязалась война, ушёл с богами на Буян – молодые со старшими рассорились, вернулся – Колояр зуб на меня точит. Что ни день, то сплошное разочарование! – он помолчал, упёр взгляд в стену и негромко добавил: – Может, права была Фетинья?

Громкий стук посоха по полу немного отрезвил запредельца. Ведомир, меж тем, сердито промолвил:

– Не ты ль всё утро голосил «рано»? Не ты ль рвался домой? Ведёшь себя хуже дитя неразумного, в слёзы, аки девка, бросаешься. Малодушен – скажи прямо, не храбрись!

Слова мудрого учителя эхом отозвались в душе Пересвета. Оцепенев от такого, казалось бы, очевидного факта, он не проронил ни слова в ответ, лишь тупо пялился на человека, который сейчас раскрыл ему глаза. «Трус, – раздражённо подумал он. – Я всю свою жизнь провёл в бегах, как какой-то преступник. Сторонился людей, родителей, друзей, девушек. И сейчас был не против сбежать туда, где меня уж точно не достанут. Всё. Баста. Хватит бегать от себя и окружающих!»

Прежде ему не доводилось слышать, как его отчитывают и в тоже время пытаются подбодрить. Он долго размышлял на тему своей слабости, жалел себя, мучался от того, что был одинок. Но, по сути, он сам виноват в своём одиночестве. Чтобы стать по-настоящему смелым, надо побороть в себе чувство неуверенности и страха. Но как? Мать и отец годами взращивали в нём эти недостатки. Чередой рваных кадров проносилось в голове прошлое: насмешки, не ведущие ни к чему «серьёзные» разговоры, стыд. Беспомощное дитя во власти могучих предков. Но всё имеет свойство заканчиваться. И пора бы дать отпор своим беспочвенным страхам.

– Я, я рвался! – повысив голос, решительно заявил Пересвет. – Я освобожусь от этой ноши. Обязательно освобожусь, учитель. Только верьте в меня.

– Ой-ли, как заговорил, – волхв мягко усмехнулся. – Ступай ужо. Колояр предречение Фетиньи исполнит, коли запоздаешь.

Сухо и натянуто улыбнувшись, Ведомир указал посохом на выход из светлицы. Полный слепого доверия ученик бросился к двери. Только она открылась, как в избу стрелой влетел Дарко. Пересвет настолько ушёл в свои мысли, что почти не обратил внимания на резвого питомца старика.

Выскочив на улицу, он прикрылся рукой от палящих лучей. Слишком уж они слепили глаза, привыкшие к полутьме деревянного сруба. На крыльце лежал, высунув влажный язык, верный пёс. Завидев хозяина, он подскочил к нему. Поиграй, мол, со мной, давненько не играл. Но Пересвету было не до игр. На ходу он пообещал четвероногому другу, что обязательно с ним поиграет, но позже, и поспешил к ристалищу.

Пока шёл, каждый второй тормозил его, чтобы расспросить о долгом походе. Он как мог отбивался: сбивчиво отвечал, путался в событиях, просил отложить рассказ до лучших времён. Всё без толку. Дремучая бестактность селян поражала. Окружённый народом, он беспомощно сник, с досадой полагая, что никак не успеет вовремя. Но тут его запястье обхватила чья-то тонкая холодная рука, протянувшаяся сквозь толпу. Она рывком вытащила запредельца из эпицентра балагана и потащила за собой. Куда, он не догадывался.

Когда вышли на окраину Любозени, его запястье отпустили. Перед ним стояла, тяжело дыша и отирая с бледного чела мелкие капли пота, Марфа. В льняном платочке, вместо понёвы длинная рубаха, из-под которой торчат мысы изношенных лаптей. Так она выглядела ещё болезненнее, чем прежде. Её пустой, едва ли тёплый взгляд скользнул по фигуре запредельца.

– Чего ж ты, касатик? Прибыл, а не наведался?

– Простите, ради…Рода, – осёкся Пересвет. – Вчера собирался, да что-то допоздна засиделся у Чернавы, не успел в ткацкую избу заглянуть.

– Девки-то тебя как ждали…Чуть услыхали, что воротился, так гурьбою на площадь ринулись. Токмо я им спуску не дала. Купцы того гляди товар стребуют, а у нас есчё конь не валялся!

С выражением глубокого почтения на лице Пересвет глубоко поклонился и прижал правую ладонь к сердцу. Когда выпрямился, Марфа смотрела на него озадаченно.

– Этим жестом я хочу вас поблагодарить за всё, что вы сделали для деревни и для меня. Марфа, вам удалось стать прекрасной заменой Фетиньи. Да благословит Род её душу.

– Ну, будет тебе, сокол ясный, – зарделась ткачиха. – Фетиньюшку никто не заменит. Я в подмогу ей была. Без неё наша изба опустела, будто обветшала. Мой-то голосок слабый, девки иной раз не слышат. А она, бывало, так гаркнет, что соседи сбегаются поглядеть, какая беда приключилась.

На глазах Марфы выступили слёзы. Женщина поджала губы и быстро их смахнула. Выдавив подобие улыбки, она промолвила:

– Забегай к нам, коли время сыщешь. Мы завсегда тебе рады.

– Обязательно, – твёрдо ответил Пересвет и сочувственно улыбнулся. Марфа уже хотела идти, как он её остановил: – А, ещё кое-что. Не подскажите, далеко ли до ристалища? С похорон забыл, думал, не вернусь сюда.

– Отсель версты две, – Марфа жестом указала на перелесок. – Ягоду обойди, тропку увидишь – топай прямо. Недалече. А накой тебе ристалище?

В тусклых глазах ткачихи сверкнул интерес. Но время поджимало, и потому Пересвет решил до поры оставить долгие разъяснения.

– Зайду к вам –выложу всё, как на духу. А сейчас пора бежать. Увидимся, Марфа! Спасибо!

Женщина непонимающе вскинула брови, но ничего не ответила. Не теряя больше ни минуты, Пересвет устремился к поросшей молодой травой тропе. Мысленно он благодарил всех древних богов, что ему не придётся идти через Ягоду, ведь там наверняка окажется Варна или кто-то из её сестёр. А встретиться с ней он планировал чуточку позже.

В еловых зарослях лучи солнца едва проглядывали сквозь игольчатые ветки. Деревья отбрасывали густую тень, а коренья и упавшие на тропу стволы преграждали путь. Но несмотря на препятствия, Пересвет с детским восторгом пробирался через лес. Он не мог вспомнить, когда в последний раз гулял по лесу в блаженном одиночестве. Наверное, в тот самый день, когда его угораздило найти портал в Древнюю Русь. Но сегодня вряд ли это можно назвать прогулкой. Скорее марафоном, где вместо медали ему накостыляют суровые воины. А если вовремя не успеет, от красивого личика останется опухшая сиреневая репа. Подобные перспективы удручали. Скрашивало его мрачные думы лишь простирающееся окрест Кудесье с его величавой, живописной красотой. Оказавшись здесь, посреди истоков родного края, он каждой клеточкой тела ощутил, насколько прекрасна нетронутая смрадом городов природа.

Запределец уверенно шёл по тропинке, полной грудью вдыхая свежесть весеннего леса, ароматы сочной листвы и влажной земли. В какой-то момент он сорвался на бег, не зная наверняка, сколько времени у него осталось в запасе. Сердце колотилось в груди, мысли путались, а он шаг за шагом приближался к своей неминуемой участи.