Всё началось со смерти

Паника уже не так оглушительно влияла на неё, как раньше, но концентрироваться всё равно не получалось.

Да успокойся же ты – услышала он тихий шуршащий осенними листьями голос и замерла, сразу понимая кто это. Но подобное было невозможно. Девятый находился слишком далеко, чтобы она могла его слышать. Она уставилась сквозь прозрачные стёкла, туда, где он едва не прилип к преграде, и чуть заметно шептал ей:

– Сконцентрируйся. Давай же, Первая, ты сможешь. Это всего лишь холодная вода, тебя никто не убивает. Дыши.

И эти простые слова подействовали словно чарующая мантра. Настя сделала глубокий вдох носом и шумно выпустила воздух ртом. Наклонила голову в одну сторону, расслабляясь и давая воде спокойно вытечь из уха. Затем проделывая всё то же самое ещё раз. Она выпрямилась, всё ещё сотрясаемая дрожью холода и натягивая правую стопу на себя.

Воцарилось недолгое молчание. Вся шестёрка испытуемых отчаянно уставилась на вершителей судеб, облокотившихся на перила балкона верхнего этажа. Те же, в свою очередь, жадно впитывали их реакции, возможности адаптироваться и справляться.

– Увеличение в объёме на двадцать семь процентов, – услышала Первая шёпот Евгения. – Скорость поглощения имеет прирост в семь процентов.

Первая ожидала, что им сейчас что-нибудь объяснят, что Янис снова возьмёт слово и будет долго вещать, давая им время полностью прийти в себя. Но он только кивнул, в очередной раз разделяя их существование в новом мире на «до», и «после». Настя почувствовала что-то вроде лёгкой щекотки и успела только испуганно обернуться к третьему, прежде чем её в спину лягнула огромная металлическая лошадь.

Глава 10. Жертвы

Тело Насти некоторое время содрогалось в конвульсиях, а затем обмякло. Только острая, зудящая, выдавливающая глаза и ломающая зубы боль пронзила всё её существо и сменилась спасительной темнотой.

Когда она снова начала ощущать своё ватное тело, которое кто-то по злой шутке набил соломой, видимо, прошло какое-то время. Вода из её колбы была спущена настолько, чтобы в сидячем бессознательном положении Первая не захлебнулась водой.

Настя поняла, что, потеряв сознание, застряла в причудливой позе. Рот её был открыт, а язык вывалился изо рта абсолютно бесчувственный. Руки снова ощущались, как что-то чужеродное, а ног, казалось, не было вовсе.

Некоторое время ей ничего не удавалось сделать со своим карикатурным положением гуттаперчевой девочки. Не получалось даже напрячь мышцы шеи, чтобы приподнять склонившуюся, как у дохлого курёнка голову. В ушах звенела пронзительная пустота. Ужасно хотелось пить.

Управляя единственным вернувшимся под контроль органом, Настя скосила взгляд. Третий тоже завалился в своей стеклянной тюрьме, но уже слегка потряхивал головой, пытаясь избавиться от отвратительных ощущений. Руки его конвульсивно дёргались, а лицо покраснело. Дальше Первая не видела, а потому не могла знать, как обстоят дела у Девятого.

Язык неохотно поместился назад в рот, раздуты и заполнивший всё тесное пространство. Тело гудело и стонало от боли. Холод воды уже не ощущался. Ей удалось разогнуть скрюченные бледные пальцы, когда пришло понимание, что снаружи царит суета. Человечки в униформе носились от одного дисплея до другого, перекрикиваясь и активно жестикулируя.

Боковое зрение уловило справа всполохи красного. Первая с трудом повернула голову на непослушной шее и уставилась в мониторы у дальней стены. Выведенные на экраны, их анкеты были подкрашены разным цветом. Настя увидела, как монитор с её лицом сменил сигнал с красного на жёлтый. Вторая и Тринадцатая мигали красным, а вот у парней всё было лучше. Третий так же, как и Настя, светился жёлтым, видимо, только приходя в себя. Девятый и Пятнадцатый мерно отсвечивали зелёным со стабильными показателями.

Первая запрокинула голову, упираясь затылком в прозрачный барьер, и уставилась в металлический люк сверху. Может, не было никакого воскрешения? Может, они просто умерли и попали в чистилище? Она всё думала и думала, чем заслужила такое наказание после смерти. Она не была образцом для подражания, любила приврать, могла не выполнить обещание или забыть про долг. Но она ведь не топила котят в ведре, не травила бабушек и совсем никому не желала зла. Почему же с ней случилось всё именно так?

Пока к телу возвращалась чувствительность, в мозгу всё болело и стонало, а душу разрывало на мелкие лоскуты. Настя разрыдалась, колотя руками и ногами по жёсткой скользкой поверхности. Отчаяние на какое-то время погрузило её в беспамятство. Она рыдала в голос, и мокрые волосы попадали ей в рот вместе со спасительной влагой, горячие слёзы катились по щекам, а из горла рвался отчаянный хрип. Она хотела домой, хотела к родителям и сестрёнке. Она так мечтала сказать им, что жива, что больше никогда никуда не полетит, лишь бы только её обняли и укрыли тёплым пледом. Она не могла больше терпеть боль и унижения, не могла быть лабораторной крысой, на который теперь буду тестировать всё что ни попадя. Замолчала Настя, только когда её снова слегка ударило током. Было не больно, но неприятно. Она вздрогнула и вся сжалась в мокрый комок, тихо поскуливая. Над головой раздался спокойный голос помощницы Яниса.

– Первая, тебе нужно успокоиться. Старайся делать два коротких вдоха и один долгий. Всё в порядке, ты в норме. Не сто́ит бояться.

Настя спрятала голову между колен и начала дышать. Сперва у неё ничего не получалось, но позже дыхание пришло в норму, и картинка в застланных слезами глазах приобрела чёткость.

Мелко дрожа от холода и нервного потрясения, она нашла в себе силы подняться на ноги, упираясь замёрзшими руками в стенки колбы. И первое, с чем она столкнулась, был плотоядный взгляд Мутко. Тот уже насытился лабораторными исследованиями и пялился на неё, облепленную тонкой мокрой тканью. Настя почувствовала себя совершенно голой и судорожно скрестила руки на груди, прикрывая слишком очевидно проступившие соски. Этими своими неловкими движениями она заслужила лишь снисходительную усмешку Евгения. Тот отвернулся и наклонился над лежавшей на столе Двойке.

Первая на секунду замерла, а затем запоздало осознала ужасное отличие: Вторая не в колбе. Её бездыханное тело лежало на кушетке. С пепельных кудряшек продолжало капать, а руки безвольно свисали.

Настя подняла взгляд на мониторы и с ужасом увидела, что портрет этой молодой женщины не имел цвета. Он поблёк и уже не отображал пульс с мёртвого тела. У Первой снова вырвался вопль отчаяния, и она сползла на колени, отчётливо понимая, что они все здесь умрут.

Сверху послышалось непонятное шипение, и Первая уже успела подумать, что теперь на неё скинут ворох огромных змей, чтобы проверить насколько их тела подвержены яду. Но увидела девушка только сизое облачко дыма, которое медленно спускалось к её голове, окутывая приятным сладковатым запахом. Она испуганно метнулась взглядом к Третьему. Тот зажал нос и рот ладонями, и Настя невольно повторила за ним. Вот только это не помогло. Мир уже привычно качнулся и сполз к её ногам оплывшим воском. Где-то в отдалении она услышала плеск воды и почувствовала жёсткие стенки колбы. Опять.

Некоторое время она плавала в вязком густом чёрном киселе и спасительной тишине, не позволяющей остаткам сознания необратимо разрушиться. Понимая, что к ней начинают возвращаться звуки, первой мыслью, было спрятаться как можно глубже в себя и больше никогда не открывать глаз в этом новом ужасном мире. Мире, где она расходный материал, для чужих монументальных затей. Она лежала, не шевелясь, когда все звуки проступили для неё в полной мере, и отчётливо стала ощущаться кушетка под спиной. Она не шелохнулась, когда почувствовала, как руки и ноги пленяются стяжками. Она не пикнула, когда ощутила, как игла вгрызается в вену. Она старалась не слушать и не вникать в разговоры, доносившиеся с разных концов лаборатории, тщательно плетя вокруг невидимый кокон из отрицания. Её здесь нет. Она давно мертва и больше ничего не чувствует. Всё закончилось. Первая твердила себе эти фразы по кругу, словно мантру. Она отказывалась осознавать, что её куда-то катят.

– Ну, брось ты уже, – раздался над самым ухом насмешливый шёпот Евгения, касаясь её кожи дыханием. – Датчики давно показали, что ты в сознании.

Настя от неожиданности мгновенно распахнула глаза. Мутко ухмыльнулся и подмигнул ей.

– Первая в контакте.

Бросив это ассистентке, он погладил запястье испытуемой и отошёл. Как только его белый халат перестал занимать весь её мир, Настя встретилась со взглядом, которого ей так не хватало.

Девятый смотрел на неё спокойно и сосредоточенно. Его мокрая седая чёлка прилипла ко лбу, на щеке блестели капельки. Парень был, точно так же как и она, привязан к койке и подключён к системе и датчикам, передающим жизненные показатели на монитор. Он лежал на соседней койке и пытался ободряюще ей улыбнуться.

– Ты отдаёшь им слишком много эмоций, – прошептал Девятый, едва различимо, но Первая каким-то чудом смогла расслышать, будто он говорил это ей на ухо. – Не доставляй им такого удовольствия.

– Я постараюсь.

Настя кивнула, чувствуя, как жгут глаза, подступившие слёзы. Парень был прав. Ей нужно было как-то брать себя в руки, иначе сердце остановится само по себе.

Она слышала, как по лестнице спускается троица во главе с Янисом.

– Нет, давай придерживаться плана и минимизировать риск плачевных последствий. То есть, один образец мы уже потеряли из-за твоего нетерпения.

– Предложи ещё им ноги, руки отрубить, Николай. Мне думается, что ты слишком торопишься набрать обороты. Женщина и мужчина с поверхностным, проникновением и пара с глубоким. Мальчишку трогать нет смысла.

– Но он совсем с другими исходными данными. То есть возраст тоже важен, поэтому я планирую небольшой разрез для наблюдения. Мальчишка подаёт надежды, может догнать Первую.

Голову пронзила острая боль, и Настя вскрикнула. Тут же в непосредственной близости нарисовалась физиономия Мутко.

– Что такое?

– Резко подскочил пульс и давление. Мозговые колебания так же… Очень странно, – засуетилась закреплённая за Настей сотрудница. – Показатели странные… Активность Virex, как при разряде током.

– Проверь исправность щупа, у тебя цифры в три раза превышают норму.

– Что у вас тут? – раздался голос Яниса совсем близко.

– Сбой в работе датчиков, сейчас проверят и начнём.

– А можно я сам разрез сделаю? – осклабилась бандитская рожа Николая из-за плеча Яниса, и Настя едва не задохнулась от ужаса.

– Дорогой мой друг. Думается мне, что тот факт, что ты прекрасно метал ножики и загонял их под ребро в далёкой молодости, не даёт тебе права орудовать скальпелем.

– Это, в конце концов, не аттракцион, – хмуро кивнул Янис и зашагал дальше вдоль ряда коек. На секунду остановился у соседней.

– Как тут наш бунтарь?

Голос его в этот момент был как любящего деда, который журит внука шалопая.

– Ждёт, когда вы вернёте его в исходное состояние, – холодно ответил Девятый, прямо смотря в глаза своему мучителю.

– Мёртвое?

– Ну либо вы меня, либо я вас. По-другому не получится.

– Мне нравится твой настрой, мальчик, он тебе поможет, справиться.

Янис благосклонно похлопал Девятого по голой ступне, и парень дёрнулся в желании ударить мужчину, но не имея такой возможности.

– Давайте приступать, друзья мои, у меня самолёт через девять часов, а успеть ещё надо многое, – поторопил всех жизнерадостный Марко.

– Жень, Первая и Третий – поверхностный, а Девятый и Тринадцатая – с углублением, но наименьшей травматизацией. Пятнадцатым я займусь сам.

Мутко кивнул и строго осмотрел своих помощников. Все принялись за дело, а у Насти свело желудок от ужаса. Она судорожно дёргала руками и ногами, пытаясь уменьшится в размерах, стечь как-то со своего пыточного стола.

– Да успокойся ты уже, – раздражённо бросила Ирина, подталкивая к койке стул на колёсиках и усаживаясь на него. Вид у неё был измождённый, а под глазами залегли тени.

Она спокойно надевала перчатки, пока ассистенты подкатывали камеру, монитор и столик с инструментами. Настя тихо заскулила.

– Да что ж ты истеричка такая, – выдохнула женщина. – У тебя будет самый простой небольшой надрез. Я не полезу ни в связки, ни в мышцы, успокойся. Да, будет больно, но не смертельно. А теперь лежи спокойно и не дёргайся, сделаешь только хуже.

Затем она взяла её запястье и с тихим шелестом погрузила скальпель в плоть, вскрывая кожу. Боль пронзила руку девушки, и паника затопила мозг. Первая выпала из сознания, пока Крестецкая раздвигала надрез, описывала и собирала качество и количество крови. Показывала на камеру структуру тканей и подкожных жидкостей. Тыкала в оголённое мясо приборами, констатируя состояние и записывая данные. Первая была оглушена и выведена из строя и только тихо хныкала, пока её руку аккуратно зашивали. И стоило телу немного расслабиться, думая, что с ней закончили, как Ирина откатилась на стуле чуть дальше и задрала её сорочку, чтобы сделать второй надрез на бедре.

Процедура повторилась, но Настя уже будто перестала воспринимать эту боль как свою. Вот была боль и была она – Настя. И будто они между собой были никак не связаны. Она слышала стоны и скрежет зубов справа и боялась повернуть туда голову, где у Девятого ситуация была значительно хуже, чем у неё.

Со стороны Тринадцатой послышался писк датчиков и возня. Туда побежали ещё несколько сотрудников.

Настя неосмотрительно повернулась и столкнулась со взглядом Девятого. Его, разумеется, резал Мутко. Евгений спокойно копошился в бедре парня, которое мелко дрожало. Но на лице Девятого не было эмоций. Его отстранённый взгляд впился в Первую, как в спасательный круг, и лишь мокрое от слёз лицо парня ненавязчиво намекало на то, чего ему всё это стоило.

– Давай, раз не выдерживает на ней и будем пробовать. Начни с местного обезболивания и приводи её в себя. Будет также скакать, бери препарат сильнее.

Первой захотелось протянуть руку и смахнуть его слёзы, подбодрить и дать понять, что она рядом. Где-то на заднем фоне маячила острая боль – Ирина приступила к шитью. Рука Первой дёрнулась, но привязанная к койке смогла преодолеть лишь небольшую часть пути. О том, чтобы дотянуться до него не было и речи. Девушка сморгнула вновь выступившие слёзы и почувствовала едва заметное касание. Перевязей хватало ровно настолько, чтобы кончики его пальцев смогли чиркнуть по подушечкам её. Но этого оказалось так много, просто бесконечно много. Она улыбнулась и закрыла глаза, позволяя влаге вытекать из них свободно.

– Спасибо, – прошептала она еле слышно.

– Да не за что, – сухо ответила Ирина, обрезая медицинскую нить. – Я говорила, что это не так страшно.

Настя удивлённо округлила глаза, встречаясь с усталым взглядом садистки, не сразу понимая, что обращались к ней. Затем повернулась к Девятому столь же озадаченному ситуацией. Встретившись с его сияющими в переливах слёз глазами, внутри девушки что-то поднялось тёплой пузырчатой волной, и она начала тихо смеяться. Девятый прыснул и тоже затрясся в приступе истеричного смеха.

– Что такое?

Крестецкая озадаченно поднялась, стягивая перчатки и почёсывая с наслаждением всё это время дико зудевшую бровь.

– Не за что, – пробулькал Девятый, заходясь в приступе смеха. – Она сказала не за что.

Настя хрюкнула и тоже расхохоталась. Они лежали, привязанные к койкам: заштопанная Первая и Девятый со всё развороченным широким надрезом бедром, в котором заканчивал собирать анализ Мутко. Они лежали и не могли остановить этот приступ истерики, хохоча в голос и чувствуя, как слёзы текут по шее, ушам и затылку. В этот момент не было ни боли, ни ужаса, только осознание сюрреалистичности происходящего. Если бы их не было двое, то каждый решил бы, что сошёл с ума. А так, даже если это правда, то не страшно. Одно безумие на двоих – звучало не так уж и плохо.

Они ещё какое-то время ждали, пока зашивали оставшихся. Насте даже показалось, что она успела провалиться в лёгкую дрёму. Организм так сильно был измотан стрессом, что постоянно пытался найти себе убежище в беспамятстве.

Затем их отвязали и позволили сесть на кушетках. Пока Первая растирала ноющие запястья, перед ними снова показалась троица.

– Я благодарю вас за мужество и жертвенность. Сегодня мы собрали достаточно данных, которые ещё предстоит проанализировать и обработать. Я полагаю, что наши эксперименты ещё только начинаются, и надеюсь на плодотворное сотрудничество. У нас осталось последнее на сегодня задание для ваших оживших тел.

Ассистенты положили на кровати рядом с испытуемыми жестяные ёмкости со шприцами.

– Мы введём вам распространённые вирусы.

– И зачем вы нам это объясняете, – зло пробормотал Девятый. – Раньше подобным себя не напрягали.

Мутко тут же дал ему подзатыльник, но парень даже не обернулся, продемонстрировав ему средний палец.

– Ну что ты, Евгений. Это вполне резонный вопрос, – Снисходительно улыбнулся Янис, приближаясь к Девятому. – Мы объясняем вам это затем, чтобы вы выполнили простые наблюдения. То есть, ближайшие сутки ваша задача –  внимательно отслеживать своё состояние и фиксировать любые изменения в нём. Ещё вопросы есть?

– Себе шарахнуть укольчик не хотите?

С этими словами Девятый схватил шприц с лотка и попытался воткнуть его в шею Яниса, но не успел. Сразу трое сотрудников во главе с Мутко навалились на него, придавив к полу, и скрутили руки. Шприц вылетел из его ослабевших пальцев и, проехавшись, оказался прямо у ног Первой. Настя тупо переводила взгляд с прозрачной жидкости на расслабленное лицо Девятого и обратно. Парня подняли как тряпичную куклу и бросили на кушетку.

– Да уж, не слишком благоразумно. То есть я советую вам лучше обдумывать свои поступки.

Янис развернулся и пошёл прочь, пока остальные послушно подставили плечи под тонкие иглы шприцев. После их обычных инъекций, результатом которых с завидным постоянством становилась агония, ведение вирусов показалось полнейшей ерундой. Двое других начальников, пристально наблюдали за испытуемыми. И только после последнего введённого препарата Марко удовлетворённо кивнул и направился следом.

Николай ещё какое-то время разглядывал подопечных с недовольным выражением на лице и, было уже, зашагал к выходу, когда резко остановился. Он быстро развернулся к испытуемым, которых уже строили для того, чтобы сопроводить в боксы. Они только ждали, пока двое крепких парней поднимут с кровати едва начавшего приходить в себя Девятого.

Николай остановился в начале их маленькой колонны и опустил руку к поясу. Дальше всё произошло слишком быстро. Раздался выстрел. Настя вздрогнула, зажимая уши ладонями и втягивая шею в плечи. Она хотела зажмуриться, но вместо этого чётко запечатлела, как бандит удовлетворённо и медленно опускает руку с пистолетом, как Янис мчится от самого выхода к ним с раскрасневшимся от гнева лицом и как ошарашенно пятится Марко. И несмотря на зажатые уши, она почему-то отчётливо расслышала тот тихий шелест, с которым тело убитого осело на пол.

Глава 11. Новости, приятные и не очень

Первая снова проснулась с тихим криком от звука выстрела. Слёзы теперь сопровождали каждое её пробуждение. И хотя упавшего Третьего унесли практически сразу, в память успели врезаться его распахнутые от удивления глаза. Такой большой и сильный, он казался ей самым надёжным и крепким среди них. Настя, отчего то всё время вспоминала, как здоровяк заботливо прижимал к себе малышку возле ячеек морга в их первое пробуждение. Она практически не говорила с ним, но его смерть стала такой внезапной и нелепой, что оставила в душе неизгладимое впечатление.

Настя опустила ноги, в который раз наслаждаясь приятной прохладой пола. С момента введения ей вируса прошло чуть больше двух суток. Мутко проболтался, что ей досталась корь. Из проявлений у неё был лишь небольшой озноб и едва заметно повышение температуры, которое вообще можно было бы не засчитывать, если бы она не снизилась со временем.

Настя сходила в туалет и приняла душ. Вчера ей приносили еду в бокс, но сегодня уже обещали отпустить в общую столовую. Если повезёт, она сможет увидеть Девятого и, возможно, даже поговорить с ним. Скрутив мокрые волосы в пучок, Первая прошла вдоль стены и, стукнув по ней кулаком, сползла на пол у самой стеклянной перегородки.

– И тебе доброе утро, Пташка.

Насмешливый и немного усталый голос Пятого стал дня не хоть и крайне слабой, но заменой спасительного взгляда её папы-утки. Настя прикрыла глаза и грустно улыбнулась, провожая взглядом пару сотрудников, проходящих по коридору.

– Ты как всегда в прекрасном настроении.

– А чего мне грустить? Не меня же повторно грохнули…

– Не напоминай.

– Можно подумать, ты успела забыть. Как твои кошмары?

– Как всегда со мной.

Настя уронила голову в ладони и устало потёрла виски. Пятый вчера весь вечер рассказывал ей, что они уже два дня посещают общую комнату. Что пока их били током в колбах, вторая половина испытуемых пробовала кашу и смотрела кино. Что они успели все познакомиться и приятных людей среди подопытных он не обнаружил. Хотя Насте казалось, что обратил внимание на Шестую, ту самую, за которую вступился Девятый на первых экспериментах. Что её звали Надеждой, и ему нравилась её короткая стрижка и боевой характер. Настя поняла, что эта девушка была её противоположностью и вызывала крайне противоречивые чувства.

– Узнал, как там Девятый?

– Развязали вчера вечером. Вроде он в порядке. Ты же понимаешь, боксы с другой стороны мы не слышим. Он обитает напротив соседнего, а там был Третий, пока его не пристрелили, так что теперь связь нарушена. И мне не с кем поговорить, кроме тебя.

– А я так себе собеседник.

– Не самый разговорчивый, должен признаться.

– Зато у тебя рот не закрывается.

– Просто терпеть не могу тишину, у меня по жизни музыка не выключалась. А тут… аж челюсть сводит от постоянного молчания. Я уже любому шороху радуюсь.

– А я от шорохов вздрагиваю всё время.

– Ох, Пташка, ты слишком запугана. Расслабься, ты ведь уже умерла. Чего ещё бояться?

У Насти флешбэками вспыхнули брызги воды на стенках колбы, всполохи тока, скрежет скальпеля по коже и глухой звук, с которым капли крови падали на пол.

– Действительно…

– Ты мне вчера так и не сказала своё имя.

– А зачем оно тебе?

– Ну… Мы тут знакомились, пока вас пытали. Малышка Диана, которая скучает по здоровяку, говорит, что ей не нравятся числа.

– Настя.

– Тимур. Сказал бы, что приятно познакомиться, если бы не условия.

– Да уж…

– О, твой Ромео идёт.

Первая вскочила с пола и попятилась назад, когда дверь в её бокс открылась с тихим шипением разгневанной змеи и в маленькое помещение вошёл Евгений в сопровождении неизменной ассистентки.

– Доброе утро. Как самочувствие? – поинтересовался он деловито. Выглядел парень не очень. На его красивом, идеально симметричном лице отразилась печать усталости и недосыпа. Спал он в последнее время мало. Глаза молодого гения покраснели и припухли так, будто их часто тёрли. То, что этот мужчина способен плакать, Настя даже допустить не могла.

– Нормально, ещё немного знобит, но уже почти не чувствуется.

Мутко молча прошёл к ней, не обращая внимания ни на слова, ни на то, что девушка продолжала пятиться. Он ухватил её за запястье, чтобы остановить, дёрнул его на себя, разглядывая кожу. Затем посветил в глаза, оттянул нижнюю губу, оценивая цвет слизистых, и чуть задрал сорочку, чтобы осмотреть поверхность бёдер. Настя вся похолодела изнутри, когда его пальцы заскользил по гладкой коже.

Он усадил её на кушетку и измерил температуру.

– Что же, поздравляю.

– С чем?

– Ты первая, достигшая абсолютной нормы – 36,7.

Настя только кивнула, не в силах больше ничего сказать.

– С этого дня на ближайшую неделю мы отменяем утреннюю инъекцию и оставим только одну перед сном. Если ситуация останется стабильной, то постепенно сократят и её.

Сердце девушки пропустило пару ударов и забилось быстрее. Это была первая действительно хорошая новость за всё время, проведённое здесь. Инъекции были неотменимой ежедневной пыткой для каждого из них. Они приносили нестерпимую, но необходимую для продолжения жизни боль. Теперь она сократилась вдвое. И уже ради этого, можно было улыбнуться, что Настя и сделала.

Мутко взял у неё анализы и удалился со скучающим видом. Затем их снова отвели на капельницы, где Первая жадно вглядывалась в лицо Девятого. На этот раз парень отвечал ей тем же. Пережитое сблизило их. Смерти двух подопытных плотно связали выживших, отделив от беспечной половины воскрешённых. Но всё изменилось, когда хмурый Янис, хромая и постукивая тростью, вошёл в процедурную и объявил, что после завтрака вторая половина уходит на новые тесты.