Всё началось со смерти

– Твоя система закончилась, – проговорил он спокойно, не обращая внимания на реакцию подопытных на него.

– И что будет дальше? – громко спросила девушка на соседней кровати, самостоятельно прокручивая колёсико на своей капельнице.

Евгений дёрнулся, будто забыв, что кто-то ещё есть в этом многолюдном помещении, и удивлённо уставился на говорившую, на больничной робе которой красовалась цифра шесть. Она была нежной и жёсткой одновременно. Этакая амазонка на тропе войны. Короткая стрижка подчёркивала высокие скулы, а жилистая спортивная фигура выдавала в ней очень активного прежде человека. Ни капли страха в глазах. Только презрение и снисхождение.

– Дальше вас разделят на пары и отправят на небольшое исследование, после которого вы сможете отдохнуть. Период вашего бодрствования без ухудшения показателей всё ещё не слишком большой, поэтому мы стараемся не сильно нагружать вас, – деловито проговорила Ирина, подходя к кроватям.

– Исследование? – подал голос Девятый.

Глава 7. Когда зло смеётся тебе в лицо

Оба руководителя удивлённо обернулись на парня, сидящего на кушетке и поигрывающего иглой, только что самолично вытащенной из вены. Настя поморщилась, но отметила для себя, что у её папы-утки приятный низкий голос с небрежной хрипотцой. Видимо, данных о том, что Девятый заговорил, у этой парочки не было.

– Плюс один, – ухмыльнулся Мутко и, снова обжигая её горячими пальцами, вынул иглу из вены. Первая закусила губу в напряжении, но тут же поправилась, заметив, как плотоядно зацепился за это действие взгляд её личного кошмара.

– Да, для того чтобы более эффективно продвигаться к восстановлению, нам необходимо множество разных данных, которые мы сможем получить, только пройдя тесты. Не сто́ит волноваться, в них нет ничего особенного.

– И как долго будут длиться эти ваши тесты?

– Столько, сколько потребуется для того, чтобы обезопасить всех участников процесса. Вас в том числе, прошу заметить.

– Друзья, – оскалился Евгений. – Давайте не будем забывать, что мы вытащили вас с того света. Будьте немного благодарнее и доверьтесь нам. Никто здесь не желает вам зла.

– Мы не просили об этом, – снова подал голос Девятый, и Мутко направился к его кушетке.

– Хочешь всё отыграть?

– А вы тут играете?

– Как посмотреть.

– Я не хочу на это смотреть. Я хочу знать, когда мы сможем отсюда уйти.

– Думаю, многих заботит этот вопрос, – мягко подал голос Третий, отводя огонь от Девятого.

Евгений ухмыльнулся и, демонстрируя полный контроль над ситуацией, сел спиной к бунтарю прямо на его кушетку и снова начал прокручивать пирсинг в ухе.

– Ну вы же понимаете, что никто не в силах дать вам ответ на этот вопрос? – он окинул всех присутствующих взглядом факира. – Глупо говорить о вашем уходе отсюда, когда мы и в стенах этой устроенной под вас лаборатории не можем обеспечить никому гарантию выживания. Каждый день, который продолжается процесс восстановления – чудо прогресса и бесконечной удачи. Хотите того или нет, теперь вы – супердорогой успешный эксперимент. И пока мы не возьмём всё, что нам нужно, никто никуда отсюда не уйдёт. Оставьте бессмысленные мечты об этом. Мы же все здесь взрослые люди? Ну почти.

Он снова осмотрел всех, проверяя, какое произвёл впечатление, отбирая призрак надежды. За всей его бравадой и шутовством Настя заметила цепкий взгляд, который жадно впитывал реакции, всё анализировал. Мутко каждым своим действием, каждым словом, ставил свой индивидуальный эксперимент и жадно ловил данные, делая выводы. В глазах его блестел задор ребёнка, впервые попавшего в цирк. Хотя тут скорее на фильм ужасов.

– А как же Четырнадцатая?

Этот вопрос вырвался у Насти робким блеянием. Увидев злой прищур Мутко, она тут же втянула голову в плечи и потупилась. Пальцы судорожно перебирали тонкую простыню.

– Четырнадцатая погибла, не выдержав нагрузки. Также были потеряны ещё трое. Номер Восемь погиб через сутки после пробуждения, ещё на старой базе. Номер Семь не пережил транспортировку, равно как и Одиннадцатый. Мальчик под номером Двенадцать в критическом состоянии. Так что ты уж держись, малявка…

Он потрепал по голове притихшую Четвёртую и встал, давая понять, что разговор окончен.

– Так, – Ирина немного раздражённо хлопнула в ладоши. – Не сто́ит смотреть на это так пессимистично. Действительно, сейчас очень рано строить прогнозы том, кто и когда отсюда выйдет. Давайте мы вернёмся к этому разговору в том случае, если ваши тела стабилизируются окончательно и не будут нуждаться в особых условиях. А теперь послушайте распределение. Я прошу вас проследовать за лаборантами. Мы разбили вас на пары.

Настя отстранённо слушала, как называют её номер. Она словно в тумане спускала ноги с кушетки и плелась к выходу. Там её уже ждали инструктор и пожилой мужчина с копной седых волос, шикарной бородой и усами. Если бы Первой не было так страшно, она, возможно, подумала, что он похож на байкера на пенсии. Но Настя только скользнула затравленным взглядом по надписи на его больничной рубашке и отметила: этот испытуемый был Десятым. Он также уставился на неё пристальным взглядом и, слегка скривившись, заковылял следом за инструктором.

Пока они медленно продвигались по одинаковым светлым коридорам, Десятый пару раз толкал её локтем, явно чего-то желая. Настя хмурилась и отворачивалась, пока старик интенсивно кивал на инструктора. А она не могла думать ни о чём, кроме того, что не успела поймать взгляд Девятого перед уходом.

Старик ещё явно не мог говорить и требовал от неё чего-то, что понять у девушки не хватало сил. Он злился и пучил глаза и, наверное, уже был готов пнуть её, но неожиданно остановился у двери.

Сердце забилось быстрее, а в ушах зашумела кровь.

Женщина, лицо которой Первая едва различала, приветливо улыбнулась и распахнула перед ними дверь. В комнате находилось несколько человек, много аппаратуры и датчиков, которые на них лепили при каждом лишнем действии. Насте начинало казаться, что скоро все эти присоски, зажимы и проводки просто врастут в неё и станут естественным продолжением. Часть команды – часть корабля.

Они прошли к суровому мужчине средних лет с седеющей бородой и неожиданно приятным открытым взглядом.

– Вам нечего бояться, – отозвался он спокойно, встретившись с перепуганными подопытными. – У вас очень простая задача.

Он провёл их к противоположной от входной двери стене, в которой тоже было два прохода.

– Сначала нужно будет выйти туда, – проговорил он, махнув за своё левое плечо. – В этом нет ничего опасного для вас, как мы предполагаем.

Первая поджала губы и стиснула кулаки. На неё нацепили два небольших датчика, измерявших основные жизненные показатели.

– Если почувствуете себя странно, некомфортно или плохо сразу заходите назад.

Настя кивнула на автомате, а Десятый злобно пыхтя. Миллионы вопросов, которые рвались из него, Первая задавать просто боялась. Она послушно подставилась под скользкие присоски и пошла к двери.

Когда ту распахнули прямо перед её носом, Настя едва не задохнулась от хлынувшего в помещение света. Он ослепил её, погрузив мир в белёсую пелену.

Приборы истошно запищали.

– Первая, тебе плохо? – спросил молодой ассистент.

Настя сглотнула, сделала пару шагов вперёд и проморгалась.

– Нет, всё в порядке, просто очень ярко.

Она и не понимала, в какой темноте их держали всё это время, пока не оказалась на поверхности. Судя по мутному серому небу, затянутому плотными облаками, было около полудня. Из двери она вышла в стеклянный короб, из которого открывался вид на внутренний двор исследовательского центра.

Опасливо за ней вышел Десятый, кряхтя и жмурясь. Его раненая нога хромала ещё заметнее. Настя растерянно озиралась, оглядывая небольшой дворик с голыми деревьями, тусклыми скамейками и лысыми клумбами.

Она подняла сощуренные и слезящиеся глаза к мутной пелене неба и, всхлипывая, осела. Вся тягостность и напряжение последних дней навалились на неё разом и просто сбили с ног. Первая закрыла лицо руками и тряслась от душащих её рыданий. Осознание, что всё это не кошмарный сон, и вот здесь за стенами идёт нормальная, обычная жизнь, надломило её. Пока мир состоял из бокса, болезненных уколов и бесконечных анализов, из униформ, седых волос и белёсых радужек глаз, у неё получалось удерживать всё происходящее в рамках кошмара. Но видя небо, деревья и пролетающих над забором птиц, Настя поняла, что слово «нормально» больше никогда не будет к ней применимо. Что все эти люди, заканчивая работу, снимают дурацкую синюю униформу и идут домой к семьям. У всех здесь есть обычная жизнь, которую у неё отобрали.

Крепкие руки санитаров подняли рыдающую девушку и заволокли назад в тускло освещённое помещение лаборатории. Первая не сопротивлялась, повиснув в чужих руках тряпичной куклой. Её босые ноги заскользили по плитке, и Настя в очередной раз обратила внимание на их синевато-серый оттенок. Она – живой труп. Новая волна осознания накрыла её с головой, но достаточно быстро схлынула. По коже прокатился озноб.

– Первая, – раздался словно сквозь туман голос инструктора. – Ты меня слышишь?

Она слабо качнула головой, прикрывая глаза и проводя ладонью по лицу. Чувства были притупленными и искусственными.

– Что случилось? Где было больно?

Настя покачала головой и бросила вялый взгляд в сторону двери, где у прохода на свету топтался Десятый. Его продолжали держать под солнечными лучами, задавали какие-то вопросы и фиксировали данные.

– Первая?

– Мне не было больно. Просто истерика, – тихо проговорила она, но инструктор расслышала. Настя поняла это по резко поджатым недовольным губам.

– У тебя точно ничего не болит?

– Режет глаза. Зачем вы держите нас в такой темноте?

– Это необходимо для восстановления зрачкового рефлекса, – неохотно поясняет он, делая пометки в планшете.

Больше Настя ничего не говорила, рассматривая свои босые ступни.

– Пускайте на второй этап только Десятого.

– Второй этап?

– Выход на улицу.

Настя спрыгнула с кушетки, едва не рухнув на подкосившихся ногах. Возможность вдохнуть воздуха свободы взамен этого концентрированного безумия затмила ей глаза.

– Пустите меня тоже.

– Ты не стабильна.

– Никто из нас не стабилен. Истерик не будет, пустите меня.

Она впервые здесь пыталась чего-то требовать. Руки вытянулись вдоль тела, а пальцы сжались в кулаки. Настя почувствовала себя капризным ребёнком и постаралась побороть острый приступ стыдливости.

– Ты понимаешь, что всегда есть вероятность ухудшения состояния? После любых изменений в окружающей среде.

– Да, я понимаю. Вы же всё равно планировали это сделать.

Инструктор недовольно нахмурился, но заставил своё лицо расслабиться и мягко улыбнуться.

– Хорошо, только будь спокойнее.

Настя вернулась к Десятому, которого едва не выпихивали из дверей. Старик продолжал жмуриться на свету, его глаза покраснели и выглядели воспалёнными.

Подождав, пока возня закончится и её заметят, Первая прошла мимо отступивших санитаров и снова оказалась в стеклянном кубе. У противоположной стены, сработал механизм, открывая им другую дверь. Морозный свежий воздух проникал в помещение постепенно, но уверенно. Настя сделала пару робких шагов, и её ноги ощутили холод мёрзлой земли. Светлые волосы колыхались от порывов ветра, и девушка невольно прикрыла глаза, втягивая как можно больше воздуха, набирая в лёгкие столько, сколько удавалось. Голова закружилась, мир слегка поплыл. Она пошатнулась, чувствуя горячую руку на плече, но устояла.

Первая сделала ещё шаг, всё отчётливее понимая, что температура вокруг была значительно ниже, чем в помещении. Снега во дворе практически не было, кое-где он виднелся в клумбах среди гнилых прошлогодних листьев, но в остальном всё было голо и серо. Первая не знала, сколько они находятся в центре и вообще сколько прошло времени с момента её смерти, но зима ещё явно не закончилась. Тело начинали пробивать первые незначительные волны дрожи, но она категорически не хотела этого показывать, опасаясь, что их загонят назад.

Где-то за забором послышались звуки автомобилей и шум дороги. Такие привычные в прошлой жизни, они снова дали трещины в картине нынешней. Настя прикрыла глаза и подставила лицо холодному пронизывающему ветру. Как сильно она обесценивала эту возможность до смерти? Вот что она будет вспоминать перед сном в боксе с приглушённым светом и едва различимыми шорохами.

Её окликнули, заставив вздрогнуть. Первая испуганно обернулась, неохотно выныривая из своего внутреннего мира, который, как ей казалось, был разрушен. Она с удивлением обнаружила, что её слегка трясёт от холода.

– Всё в порядке? – спросила инструктор, стоя́щая в проходе. За её спиной санитары уже завели назад в помещение Десятого. Настя рассеянно кивнула, смаргивая скупые слёзы.

Она бросила ещё один прощальный взгляд на серый и унылый, но такой манящий мир повседневности. Теперь она знала, куда хочет вернуться – домой. А затем она заставила себя подойти назад к стеклянному кубу и снова встретиться с холодными глазами и тёплой улыбкой. Она молча прошла мимо синих человечков назад в капкан, отрывающий от её души огромные куски.

– Как самочувствие?

– Резь в глазах и кожу немного щиплет.

– Что-то ещё?

– Холодно. Сейчас январь?

Девушка бросила неё скептический взгляд, говорящий о том, что вопросы здесь задаёт она, но всё же ответила:

– Начало февраля.

Первая кивнула и села на предлагаемый стул, возле аппарата, на котором ей снова проверили состояние глаз.

Десятый за это время успел потерять сознание, но никто на это не отреагировал. Из разговора между санитарами Настя поняла, что у пожилых людей периоды бодрствования были значительно короче, чем у молодых и более здоровых. Её и саму уже тянуло в сон. Утро оказалось перенасыщенным событиями. Организм показывал, что ещё не готов к такой активности.

Старика увезли на каталке, но Настя пошла. Проходя по коридорам, она удручённо понимала, что среди этих монотонных стен даже взгляду было зацепиться не за что. После такой фактурной и детальной реальности это вызывало тоску. В общем зале у процедурной оставалось ещё несколько подопытных, кого-то уже вернули в боксы после экспериментов. Сворачивая в коридор, Настя боковым зрением заметила у выхода из процедурного Девятого. Она невольно замерла, не в силах оторвать от него взгляда.

Парень всё с тем же сосредоточенным ожесточением на лице вёл, поддерживая, трясущуюся Шестую. Девушка была бледна, а губы её посинели. Она вся насквозь промокла и с коротких волос капало на пол, оставляя за ней дорожку из мелких лужиц. Теперь Первая заметила, что парень тоже был мокрым с головы до ног, но полотенца на нём не было. Больничная рубашка и штаны прилипли к его худощавому телу, облепили не слишком пристойно фигуру. Настя слегка потупилась, но глаз не отвела. Уж очень ребята выглядели отчаявшимися и разбитыми.

Они вдвоём быстро пересекали холл на слабых уже ногах. Видимо, жизненная энергия подходила к концу во всех испытуемых. Следом за ними с красным от гнева лицом выскочил санитар в униформе, а за ним Евгений с растрёпанной Ириной.

Сотрудники налетели на Девятого, повалив его на пол, и Настя распахнула рот от удивления. Шестая сбросила полотенце и подскочила к санитару, вцепившись дрожащими пальцами в волосы. Девятый извернулся и ударил одного из нападавших в челюсть, и тот откатился с тихим стоном. Но стоило парню подняться, как его тут же снова повалили на пол и скрутили. Шестую отшвырнули словно пушинку, и она потеряла сознание. Девятый зло рычал и вырывался, но был намертво придавлен двумя здоровыми парнями. Настя, снова задыхаясь от волнения, сделала было шаг к ним, но тут же почувствовала руку на запястье. Она раздражённо обернулась и увидела Третьего и Пятого за спиной. Третий качнул головой, предупреждая её, чтобы она не вмешивалась.

– Плохая идея, – ухмыльнулся Пятый, кладя руку ей на макушку.

Когда она снова повернулась к разыгравшейся драме, Евгений уже присаживался прямо на пол у зло пыхтевшего Девятого. Его задумчивая улыбка не сулила ничего хорошего. Не скуле Мутко красовался пунцовый след, и парень потирал его костяшками пальцев.

Он похлопал Девятого небрежно по щеке, поднялся и окинул всех оставшихся в зале презрительным взглядом.

– Это, – Мутко указал пальцем на парня на полу, – Плохая идея! В ближайшее время вы сможете в этом убедиться. Возможно, кто-то, как и этот недоумок, ещё не понял, так что я уточню. Все вы – собственность компании NeoGenesis. Мы вполне можем относиться к вам, как к экспериментальному материалу. Но! Весь персонал старается быть гуманным и учитывать все нюансы. Поэтому к тем, кто не ценит нашу щедрость и великодушие, будут применяться санкции. В ваших интересах соблюдать те правила игры, которые мы вам предлагаем. Никто не заинтересован в продлении ваших жизней больше нас, но это не значит, что вам позволят здесь вытворять что-то подобное.

Пока он говорил, скользя по собравшимся повелительным взглядом, Девятого подняли с пола, сорвали с него мокрую одежду и облачили в смирительную рубашку. Раздались тихие вздохи и ропот. Новая экипировка плотно сковала Девятого, рычащего и пытающегося брыкаться. Мутко широко улыбался, грозя составить конкуренцию Чеширскому Коту. Девятый с трудом стоял на ногах, но всё пытался вырваться.

– Глупец и позёр, – пробормотал Пятый, и Настя не поняла, к кому конкретно он относил эти слова.

– А теперь все по боксам. Подумайте сегодня вечером о том, как хотите встретить свою новую жизнь: как бешеные звери или как люди, готовые к сотрудничеству.

Санитары потеснили их к выходу. Шестую унесли на руках. Настя шла в компании своего соседа и Третьего. Пятый продолжал источать сдержанную расслабленность и некоторую вальяжность. Первая поражалась этому странному легкомыслию и даже немного завидовала.

– Ну вот и полетели на пол маски добрых учёных, – хмыкнул он себе под нос, прекрасно зная, что его услышат.

И у Первой скрутило желудок от дурного предчувствия. Пятый уже говорил ей, что ничего хорошего их не ждёт в стенах этого здания. Однако она упорно старалась об этом не думать. Вот только мест, где сознанию удавалось спрятаться от реальности, оставалось всё меньше.

Она ничего не ответила и дошла до своей комнаты, опустив затравленный взгляд к идеальным белым швам между плиток. Будущее становилось всё более мрачным и непредсказуемым.

Глава 8. Троица

Вечерний укол Первая не почувствовала, находясь в беспамятстве. Смутная тревога и отголоски боли дали ей понять, что процедуру никто не отменил. Ещё сутки их не беспокоили, отводя только на капельницы. Насте стали давать больше воды. Пятый ещё пару раз выходил на связь, но разговор у них не клеился. После посещения улицы, драки Девятого и осознания, что они в ловушке, девушка замкнулась и пребывала в странном безволии.

Пятый рассказал, что Девятого так и держат в смирительной рубашке прямо в боксе и Евгений сам ходит делать ему уколы, чтобы посмотреть, как парень корчится.

Настя с ужасом думала о новом визите молодого помощника Яниса. Кто угодно, только не он. Это парень вызывал у неё суеверный ужас со своими пронзительными глазами серийного убийцы. То, как он смотрел на неё, заставляло тело непроизвольно скукоживаться в желании стать как можно меньше и незаметнее.

Шестая, из-за которой парень ввязался в драку, находилась в боксе на другой стороне за Девятым, поэтому связь с ней была слабой. Но говорят, что с ней всё относительно в порядке. На их эксперименте Девятого и Шестую погружали в резервуар с водой, но у неё случилась паника, потому что умерла она в машине, упавшей в реку. Однако, в отличие от Первой, ей не было предложено остановить эксперимент, и Девятому пришлось проявить агрессию, чтобы девушку выпустили.

В итоге он не сдержался и врезал Евгению по самодовольной физиономии. Пятый долго сокрушался, что не видел этого эпичного происшествия. Настя невольно закатывала глаза от того, как весело звучал его голос. Будто всё это шутки и происходит понарошку. Будто он не в эпицентре катастрофы.

Сегодня Настя проснулась от странного ощущения внизу живота и после такого долгого перерыва не сразу поняла, что хочет в туалет. Первая с опаской прошла за матовый щит и воспользовалась унитазом, скрипя зубами от боли и жжения. Никогда такой простой процесс не доставлял ей столько отвратительных ощущений.

Первая с трудом доползла до койки, свернулась клубочком и пролежала так до десятичасовой инъекции. Разумеется, делать её пришёл Мутко собственной персоной. Увидев скорчившуюся на кровати фигурку, он с самым заботливым и взволнованным лицом присел на край и положил руку на бедро.

– Что с тобой?

Настя закусила губу. Нет, не от боли, жжение значительно уменьшилось. Она не хотела, чтобы он касался её, не хотела говорить с ним о своём теле. Единственное, чего она на самом деле отчаянно желала – чтобы он убрался отсюда как можно скорее.

– Всё нормально. Я сходила в туалет, – проговорила она тихо, но он всё расслышал.

Лицо его оживилось, а рука исчезла с бедра. На место аномального садиста пришёл учёный. Вопросы лились из него сплошным потоком. И Настя даже смогла немного расслабиться, пока он был так сух и деловит, а в глазах блестел настоящий восторг.

– Ещё, мне кажется, что я хочу есть.

– Не думаю, что твой организм окреп настолько, чтобы переваривать пищу. Но мы добавим питание в капельницу. Посмотрим несколько дней, если голод будет усиливаться и мочеиспускание наладится, можно будет попробовать начать с чего-то жидкого.

С этими словами он поставил на столик рядом со стаканом воды две баночки для анализов.

– Постарайся собрать хоть немного материала для исследования. Ложись, я и так задержался у тебя недопустимо долго.

Первая судорожно сглотнула и опустилась на койку, позволяя привязать свои руки и ноги, а также вставить мягкий валик в рот. Евгений поднёс иглу к её вене и облизнулся.

Голубая жидкость неохотно, будто сопротивляясь подгоняющему её поршню, попала в её организм и потекла по венам. Первая замерла, но ничего не происходило. Она даже успела облегчённо выдохнуть, когда тонкая полоска жжения начала поглощать её тело, пленяя разум в коконе боли. Она чувствовала, как начинает судорожно хватать ртом воздух и выгибаться. Пальцы свело судорогой. В этот раз её сознание не отключалось до конца и будто немного со стороны продолжало наблюдать за всем происходящим. Евгений положил свою горячую ладонь ей на лоб, удерживая от резких движений, и с удивлением, произнёс:

– Испарина, выделительная система восстанавливается полным ходом.

– Она же не пьёт так много жидкости, чтобы её хватало и на мочу, и на пот со слезами, – засомневалась незаметная ассистентка.

– Им уже несколько дней вливают капельницы.

Его голос звучал пренебрежительно – раздражённо, будто приходилось в сотый раз поправлять нерадивого ученика.

– Ах да, простите. Я не подумала.

– В этом твоя основная проблема.

Их голоса всё усиливались в сознании Первой и начинали причинять боль. Жжение, коснувшись каждой клеточки её многострадального тела, сменилось ужасным распиранием. Казалось, все они разом решили увеличиться в объёме минимум вдвое.

– Если мы продолжим наращивать дозу, она может умереть, – услышала она голос Ирины, которой совершенно точно не было в её боксе.

– Но Янис, – раздался блёклый голос. – Я знаю. На него слишком давит Николай. Он так долго безвозмездно вливали деньги в этот проект, что теперь хочет быстрых результатов. Ну и учитывая его ситуацию, это понятно…

Её голос всё затихал, уводя Настю мыслями куда-то очень далеко.

Громкое сопение и рычание заглушили все остальные голоса, и какое-то время Первая не слышала ничего, кроме этого отчаянного и наполненного ужасом дыхания. Затем её голову снова пронзила боль и незнакомый сиплый голос.

– Ты понимаешь, насколько это опасная и потрясающая перспектива?

– У меня больше нет удачных образцов, – устало произнёс Янис.

– Ну это же временная трудность, не так ли? Получилось один раз, значит, прокатит и ещё.

– Конечно, но пока мы не можем разбрасываться отличными материалами. То, чего ты хочешь, слишком расточительно.

– Тогда дай мне сроки, – настаивал незнакомый голос.

– Мы ищем в чём проблема. Коля, ты ждал тридцать лет, неужели не можешь потерпеть ещё год?

– Да нет у меня года, старик. Мне нужна твоя пилюля как можно скорее.

– Препарат не изучен. Мы не знаем пока ничего о том, смогут ли они восстановиться до конца, насколько пострадал их мозг, каковы социальные навыки. Насколько ожившие теперь не подвержены болезням и повреждениям, появятся ли побочные эффекты.

– Это всё месяцы исследований, Николай. Прислушайся к Янису, нельзя рисковать, – раздался третий голос, молчавший до этой поры.