Хозяйка мертвой избушки

Снаружи кот и кикимора отпрянули от избы. Окна полыхнули красным, из трубы к небу выстрелил сноп искр и огня. Изба подскочила на выпрямленных ногах, грозно зарокотала.

– Тихо! Спокойно, Чудышко! – донёсся голос Алёнки. – Это всего лишь огонёчек. Его тебе надолго хватит…

Подчиняясь её ласковому голосу, огонь унялся, алые отсветы окон притухли, изба медленно опустилась на землю. Теперь окна её светились тёплым домашним светом, из трубы шёл лёгкий белый дымок, вокруг по полянке разлилось уютное домашнее тепло и спокойствие.

На пороге показалась Алёнка.

– Котенька, Кикушка. Чего вы там встали. Идёмте чай пить.

Сказала и замолчала, словно к чему-то прислушиваясь. Сквозь тишину, которая установилась еще у Прадрева, донеслись едва слышные слова:

– Горжусь тобой… доченька…

Алёнка застыла, до боли в ушах вслушиваясь в тишину. Но то ли слушать нужно было чем-то другим, то ли кот и Волчик слишком шумели, исполняя ее приглашение, больше она ничего не уловила.

Глаза наполнились слезами, в груди блеснула обида. Неужели примерещилось? Но как явственно, и голос тот самый, только очень усталый и слабый.

Кика шла последней, остановилась, словно хотела что-то сказать. Алёнка поспешно отвернулась, стыдным привиделось показать слезы. Кикимора ничего не сказала и вошла в избу.

***

После общения с перводревом Алёнка целую неделю была молчаливой и печальной. Ей все время казалось, что она потеряла что-то очень важное и необходимое. Привиделось или нет? Что волбще это могло означать? Возможно причиной тому была тишина пераодрева. Может быть шум жизни мешает услышать что-то важное?!

Несколько раз пыталась установить в голове то самое молчание, которое помогло ей наладить контакт с духом древп. Но сколько бы она не пыталась, той самой тишины, которая посетила её в путешествии к перводреву, к ней так и не пришло. И маминого шопота тоже.

Я больше не Дух, с болью думала она. Он пришёл, помог и покинул меня. А мамины слова?! Неужели она дотянулась до меня с того света? Но ведь тогда она должна быть в царстве Кощея и Мары?!

И вот уже не со страхом она смотрит на картину с пустым залом, а с надеждой. Только вот картина пуста и безмолвна. Она даже хотела спросить об этом Кику, но кот опередил ее.

– Кикушка, ты теперича добрая стала. Объясни нам неразумным, коли Кощей тебя послпл, стало быть сам он через картину глядеть не станет?

Кикимора мгновенно помрачнела, ответила после длинной паузы, Алёнка даже пожумала, что ответа не будет.

– Кощей – божество. Не пристадо ему со смертными невесомыми существами говорить…

Кот возмущенно встопорщил усы, это мы то таковы, но кикимора докончила, горько улыбнувшись.

– Вот меня и послали с вами гутарить. По рангу мол…

Алёнка всплеснула руками, хотела подбежать к кикиморе, но та уже скрылась в любой комнате.

Так вот, – подумала девица. – Нечего в душу лезть, в ране открытой ковырятся. Привиделось мне все. А мамка не может в мериаом мире быть. Здесь она!

Через пару недель всё забылось, она снова сделалась разговорчивой улыбчивый девицей, которой было дело до печалей и радостей всех вокруг. Разве что по вечерам в тишине накатывала печаль и рвала сердце неведомой тоской.

Златые крупицы после случая с прадеревом почти покинули верхнюю чашу, осталось их всего-то с ноготок, но застряли они намертво. Казалось, просунь палочку, подтолкни хотя бы одну частичку, и все разом скатятся вниз. Но в том и дело, что чаши часов были запаяны намертво, просунуть в них не то, что палочку, волосок не представлялось возможным.

Алёнка тихонько радовалась, что ее задумка увенчалась успехом. Вместе с Чудышком они сотворили столько добрых дел, столько зверят нашли и обогрели, еще больше вернули их родичам. Не смотря на суровый приксз Кики к людям они так до сих пор и не выбрались, и вроде как Кику это больше не волновало. Ее вообще больше ничего не волновало. После вопроса кота все ее внимание занял Волчик.

Они продолжили путешествие. И вскоре начали замечать перемены, которые произошли в избе после угощения от прадрева.

Сперва Алёнка приметила, что просторнее стала изба, и печь вроде как подросла.

– То ли это мы уменьшились, то ли Чудышко раздалась, – сказала она коту. Тот лишь недоверчиво мотнул головой.

С улицы, впрочем, размеры избы не изменились. Зато перемены произошли изнутри. В очередной раз когда Алёнка устала и валилась с ног, она отворила дверь в Любую комнату и не увидела спальни с вольером, которую занимала Кика и зверята. Вместо этого перед ней явился коридор с несколькими дверями.

Алёнка закрыла дверь и поморгала. Потом отворила вновь. Коридор был на месте. Надёжный, с толстыми дубовыми стенами и прочными дверьми. На цыпочках девица ступила внутрь и осторожно приоткрыла крайнюю справа дверь. Там оказалась кладовка. Стояли ведра, метла, вдоль стен висели тряпки.

– Хм.

Уже более смело отворила дверь напротив. В нос тут же шибанул запах копчёностей и свежего хлеба. Комнату от пола до потолка занимали полки, на которых чего только не лежало. Копчёные окорока, головы сыра, колбасы и рыбы. Ровными рядами стояли запечатанные глиняные горшочки, крынки с молоком, сметаной, маслом, вареньем, мёдом и много ещё с чем. Всё свежее, прохладное.

Алёнка затворила дверь с улыбкой на устах. Давно уже желала, чтобы Любая комната расширилась. Все, что раньше было по очереди, теперь стало одновременно. Интересно, отчего это произошло именно теперь?

Размышляя, отворила следующую комнату и нашла просторный вольер для зверят. Он больше не был частью комнаты Кики, вот кикиморе радости то. Она кстати тоже была тут, возилась с Волчиком.

– Как здорово, – воскликнула Алёнка. – Теперь они в отдельной комнатке и не станут тебе мешать…

Кика улыбнулась в ответ.

– Интересно, отчего такое случилось…

– Разве ты не понимаешь? – Кика фыркнула и выпрямилась. – Сама принесла первокамень и не понимаешь?!

– Точно! Я даже не подумала… – Алёнка рассмеялась и погладила стену ладошкой. Под пальцами ощущалась настоящая каменная твердь древа.

– Я так рада, что Чудышко стало лучше.

– Ой, вечно ты думаешь о других, – Кика раздражённо поморщилась. – Лучше пойди и отвори последнюю правую дверь.

Алёнка поглядела на неё и пошла по коридору. Дверь прямо была приоткрыта, за ней виднелась все та же комнатка Кики, которую она переделала под себя. Там преобладали бурые и зелёные тона, а окошко всегда было плотно занавешено.

По пути отворила среднюю правую дверь да так и ахнула. Если раньше Любая комната предлагала крозотную коморку с неудобным ведром, то теперь это была просторная комнатка с… троном, Алёнка не смогла подобрать другого слова. Высокая спинка, резные подлокотники и дыра посреди седушки. В дыре стояла чистая вода.

Алёнка склонилась, до конца не веря, что видит. Рукой оперлась о подлокотник. Раздался громкий щвук, вода закружилась и пропала, словно кто-то внизу выдвинул задвижку. Тут же зажурчало, и водица набралась вновь до того же уровня.

Девица вышла из комнатки потрясенная до гоубины души. Экого чуда не то что у старосты, у царя батюшки нет. А она то все думала, как бабушка Яга зимой обходилась…

Все еще в задумчивости отворила дверь справа, да так и застыла. Перед ней была уютная комнатка с постелью, небольшим столиком и удобным, но лёгким креслицем. Постель была застелена мягкими шкурами, на кресле помимо шкур лежали подушки в ярких вышитых наволочках, сверху все накрывал клетчатый очень тёплый с виду плед.

На столе исходила паром кружка, рядом горела свеча. За прозрачным стеклом окна сверкали звёзды. Деревья не заслоняли их, и они горели ярко, как в Алёнкином детстве. Комната неуловимо напоминала ту, которую девица несла в своём сердце. Воспоминания о детстве смешивались в ней с воспоминаниями о маме.

– Я горжусь тобой, дочка… – вновь прозвучало в ушах.

Одновременно здесь все было удобно, добротно и даже богато. В их бедном жилье такого попросту быть не могло. Выглядело это так, если бы мама была жива и рядом с ней. Именно так Калина все бы и устроила для дочки, коли была бы рядом. Именно поэтому для Алёнки это была самая замечательная комнатка на всем свете.

– Мамочка! – прошептала Алёнка, будто Калина могоа ее слышать. – Какая прекрасная комнатка! Спасибо!

Сердце замерло в груди, миг растянулся до бесконечности и весь этот миг ей казалось, что сейчас придет ответ.

Не пришел. Моргая повлажневшими глазами она уселась в кресло, ощущая мягкость подушек, накрылась пледом и взяла в руки чашку.

– М-м-м, вкуснятина! Как я любила в детстве…

Она посидела немного, наслаждаясь т шиной. После каждого глотка по телу расходилось тепло, и это тепло рождало воспоминания. С такой же кружкой сидела в далеком детстве вечерами с мамой. Они не всегда говорили, просто само ощущение, что мама рядом и вкусного чая и уютного поеда – составляло чистое детское счастье.

– Хоть ты мне не отвечаешь, – прошептала она, – я все равно буду с тобой говорить…

Потом она вспомнила о перводреве и добавила с улыбкой.

– Или нет. Я стану с тобой… молчать. Так булет вернее…

Она спрятала улыбку за кружкой и замолчала. А изба тем временем неутомимо ворочал куриными лапами, унося всех, кто находился внутри, по тропам великого леса. Доброго Леса, как назвала его Алёнка, новая полноправная хозяйка волшебной избы.

Глава 15 – Лесная деревня

Если в глушь изба забиралась не так долго, то обратно выгребали пару седьмиц.

– Время – понятие относительное, – важно заметил на это кот, когда Алёнка высказала свое недоумение на этот счет. – Я вообще считаю, что его нет.

– А как же… – Алёнка глянула в окно, из-за раздвинутых ставен весело то выглядывал, то скрывался лучик света. – День-ночь, зима-лето?

– Обыкновенные циклы. Они повторяются.

– Но ведь каждый раз по разному повторяются.

– По разному… – не стал спорить кот. – Для вас, людей, есть настоящее, было прошлое и будет будущее. Ну, если повезет. У нас все не так. Для нас существует вечность и привычный круг, по которому мы бесконечно бежим.

– У кого это "у вас"? – переспросила девица.

– У таких сущностей, как Кощей, Полоз или Яга. Ну и для нас, кто рядом с имя живет.

– Ты так говоришь, будто вы какие особенные.

– Конечно. Мы не старимся, не меняемся и не исчезаем.

Алёнка задумалась на миг, потом фыркнула.

– Скучно как-то звучит. Все время крутиться в одном и том же… – девице вдруг пришло удачное сравнение и она рассмеялась. – К нам как-то ярморка приезжала, там скоморохи на потеху зрителю колесо показывали. В нем белка бежала, а колесо крутилось. Вот вы как эта белочка в колесе. Я как увидела, мне так жалко её стало…

Кот надулся и встопорщил усы.

– Ничегошеньки ты не поняла. Высшие силы на то и высшие, чтобы неизменными и бессмертными быть. Вы же рождаетесь, стареете и умираете. Навсегда.

На его слова Алёнка лишь улыбнулась странной улыбкой. Словно знала чего-то такое, что кот не ведал.

– Тогда чего нас Кощей так испужался, что извести хочет? – спросила девица. Котофей вздрогнул и оглянулся.

– Ты это… чего?! Нельзя так… Ну как услышит?

Он опасливо покосился на портрет замка.

– Ну, у меня и правда создалось такое ощущение, – она приглушила голос. – Коли мы такие букашки, чего нас изничтожать? Подождали бы пока сами перемрем и все дела.

– Хм. Любопытно, – Котофей почесал лапой затылок. – Коли с этакой стороны глядеть, то ведь пожалуй и не перемрете. Наоборот – леса вырубаете, города строите, поля расширяете. В лесах свои порядки наводите. Ещё чуть – и страх потеряете.

Алёнка закусила губу и задумалась. В груди колыхнулась надежда. А ну как преувеличивает Кощей. Нельзя с помощью одной крохотной, пускай и волшебной избы, весь человечий род извести.

Изба содрогнулась и резко встала, утвердив обе ноги в землю.

"Прибыли!"– ощутила Алёнка в голове.

– Куда прибыли? – недоуменно пискнула девица и примолкла. Тут же вспомнила слова Кики: "Давай к цивилизации".

Осторожно, словно на улице засели разбойники с самострелами, Алёнка подошла к окну и выглянула на улицу.

– Уй! – присела. – Там кто-то есть!

– Конечно есть, – очень весомый голос заполнил всю горницу. – В том и цель.

Кикимора выглянула из-за двери и очень неодобрительно сверлила зеленоватыми глазами хозяйку избы.

– А может ты с ними поговоришь? – проговорила Алёнка, просительно глядя на Кику.

– Ну уж нет, – та передернула плечами. – Ты хозяйка, тебе и разбираться. А я уж расскажу кому следует о твоих достижениях.

После этих слов зеленоволосая скрылась за дверью в Любую комнату, всем видом демонстрируя, что компания Волчика ей милей, чем какие-то там людишки. Алёнка вздохнула и осторожно выглянула в окно.

– Не ушли? – с надеждой спросила она.

– Нет, – сурово ответил кот. – Чего трусишь? Там один мужик. Иди и покажи ему, где раки зимовье строят. Яга их всегда ух где держала!

Котофей сжал лапу в мохнатый кулачок. Алёнка вздохнула и потопала к дверям.

Ду-ду-ду-дум! – двери распахнулись с весьма зловещим звуком, девица передернула плечиками и ступила на крыльцо. И надо же такому случиться, сапожки именно в тот момент решили взбрыкнуть. Девица выдала крендельца, потом оступилась и плюхнулась в траву рядом с мужичишкой, склонившимся в униженной согбенной позе.

Тут же подскочила, смущенно оправляя юбку. Надо же было так обмишуриться перед гостем. Но гость даже не заметил её позора. Маленький мужичок коленопреклонно лежал в траве, напуганно вжимая голову в землю. Тело его подрагивало.

Ту-дум, дуду-дум! Алёнка обернулась. Изба выводила окнами и крыльцом зловещие рулады. Вокруг куринных ног плыли клубы тумана, да и сами ноги были расставлены так, чтобы гость мог разглядеть огромные когти, взрывающие грунт.

– Тише, Чудышко! Ты его пугаешь! – воскликнула девица. Она подскочила к мужичишке и заговорила что-то ласковое и тихое. Когда рукой коснулась его плеча, он вскрикнул и вжался ещё сильнее.

– Не бойтест! Все хорошо, – мягко говорила Алёнка. Изба перестала издавать угрожающие звуки, даже туман как-то поприсел и сделался прозрачней.

Мужичок перестал дрожать и сел, уступая её настойчивости. Тут же вскрикнул и поскакал на заду назад, панически отталкиваясь ногами. Алёнка оглянулась и увидела, что изба зажгла окна красным.

– Чудышко, ну что же ты, – воскликнула девица. В голосе звучало столько укора, что изба сжалась и присела. Окна потухли, зловещая музыка совсем затихла.

– Вот. Видишь? Все хорошо. Вам ничего не угрожает!

Мужичок перестал перебирать ногами, уставился на нее. Какое-то время в распахнутых глазах плавали клочки страха, потом проступил смысл.

– Ё! – выговорил мужичишко. – Ктой-то?!

Алёнка, наконец, смогла его рассмотреть. Круглолицый, рябой. Волосы торчат клочьями, словно кто-то их драл. Одет в изрядно ношеные рубаху и порты, на ногах лапти, такие же драные, как вихры.

– Не бойтесь, – повторила девица. – Вам ничего не угрожает.

Он ошарашенно лупал глазами по сторонам, взгляд то и дело останавливался на Алёнке и снова сновал вокруг. Избу старательно оббегал по дуге.

– А, это, – проговорил он, уставившись на девицу, – Яга, наша разлюбезная. Ить, где?!

Говорил отрывисто, часто облизывал губы.

– Яги нет, – пискнула Алёнка. – Я за нее!

– Ты-ы?! – глаза мужичишки перестали бегать и уткнулись в девицу. Веки прищурились, он сунул согнутый палец в рот и принялся задумчиво грызть грязный ноготь. – Интересно. Интересно как.

Он поднялся, продолжая гразть палец. Алёнку передернуло, фу, как противно, но она постаралась взять себя в руки. Не гоже гостя обижать. Тот между тем подступил ближе и вдруг ткнул Алёнку пальцем под ребра. Тем самым, который только что с таким упоением грыз.

– Ай! Чего вы тыкаетесь! – воскликнула девица. Мужик отскочил, зажмурившись и прикрываясь руками. Походило на то, что он ожидает за свою дерзость молнии, не меньше.

Изба грозно скрипнула и придвинулась.

– Тише, тише, – остановила её Алёнка. – Он явно не в себе. Не порань его ненароком.

Мужичишко приоткрыл один глаз и подглядывал за этим из-под вскинутых рук.

Алёнке вспомнился вдруг Петрусь и его недобрые взгляды, когда он вел ее в лесную избушку. Но в Петпусе была и добрая сторона, в этом же мужичке она ее совершенно не ощущала.

Чего ж я на него наговариваю? – одернула она себя. – Нельзя так. Если к человеку добром, то и он к тебе…

– Что с вами? – молвила Алёнка как можно мягче. – Не бойтесь. Мы не причинима вам…

– Я… э-э, случайно, – услышала она в ответ. Мужичишка выпрямился и улыбнулся. У девицы по спине холодок прошел от этой улыбки.

– А, это, как тебя величают? – он снова пристально уставился на нее, словно искал подвох.

– Алёнка, – сказала Алёнка и смутилась. Собственное имя показалось совершенно не внушительным и даже легкомысленным.

– Аленушкой мачеха звала, – добавила она и поняла, что стало ещё хуже.

– Але-енушка, – протянул мужик. – А меня Серуней звать.

Он снова прищурился, о чем-то судорожно размышляя. Потом сызнова улыбнулся и оглянулся воровато.

– А вот скажи, хм, Алëнушка. Ты это… Того… Надолго тут…

Он махнул рукой в сторону избы. Страх растворился в нем, уступив место непонятному для Алёнки оживлению. Вроде бы прогнать страх и было её целью, но то, что после него осталось, наводило на девицу дрожь. Хотя, нечего на гостя наговаривать. Он же ничего плохого не сделал. Напужался сильно, чего теперь?

– Надолго, – вздохнула она. – А кто-то и вовсе говорит – навсегда.

Сказала так и почувствовала тоску. Хоть и не по кому было особо скучать в родной деревеньке, кому нужна сирота, но и житье в уединении посреди чудесного леса вдруг показалось пустым и безысходным.

– Неправда! – пробормотала Алёнка под нос. – Я не одна!

Она оглянулась на избу, из-за неплотно притворенной двери блестел зеленый глаз Котофея. И мама! Что ни говори, но глубокой ночью в уютной новой комнатке она отчетливо ощущала присутствие…

Кого я обманываю?

– Не одна, – повторила девица с нажимом, словно мужичок пытался ей перечить.

– А скажи, Алёнка, – вновь заговорил мужичишка. Он глянул поверх её плеча и задрожал. – А эта… тебя слушается?

Девица оглянулась и разом позабыла обо всем. Серуня спрашивал, словно про злую собаку, не покусает ли.

– Что вы! Чудышко добрая! И она не "эта"! У нее имя есть! Чудышко!

Она так ласково произнесла имя, что изба потупилась и смущенно переступила с лапы на лапу.

– Добрая не добрая, – Серуню её слова не убедили. – Все собачники так гутарят, а потом хап – и куры пропадают. Так слушает она тебя?!

В голосе зазвучала строгость, Алёнка сжалась. Таким тоном с ней в деревне разговаривали все взрослые и даже порой Петрусь.

– Слушает, – пискнула в ответ. Собственный голос показался жалобным и она добавила. – Я же хозяйка…

– Ё, – мужичишка крякнул и почесал затылок. – Интересно. Интересно как.

Он подступил к ней, Алёнка попятилась. Серуня вновь ткнул в нее пальцем. "Ай!"– пискнула она и отскочила.

– А вот скажи мне, Алёнка, – спросил он, и девице его тон не понравился ещё больше. Развязный и даже наглый. Зачем я на него наговариваю, тут же подумала она. Человек напужался сильно, а я его успокоила. Вот он и…

– Ответствуй! Все, что Яга умела делать, тоже деешь?

– Я только вступила в должность, так что ещё пока… – начала Алёнка, но Серуня перебил.

– Хотя, это не важно, – он выпрямился и улыбнулся уже во всю ширь. – Не боись, Алёнка. Со мной не пропадешь.

Он приобнял её за плечо и отвернул от избы к лесу. Не смотря на дружелюбность жеста, Алёнка ощутила холодок. Слишком уж крепко впились в плечо пальцы с грязными обгрызенными ногтями.

– Я возьму общение с деревенскими на себя, – сказал он, приблизив губы к самому уху. – Я с имя гутарю, прихожу, тебе докладаю. Ты делаешь чего надобно, я отношу. И тебе не придется эти вот суровости, наказания… А Яга любила наказания. Да, да. Ещё как любила. Могла целую деревню выжечь.

Алёнка ощутимо дрогнула под его рукой, Серуня осклабился, будто она подтвердила его мысли.

– Да-да, я тебя избавлю от этого. Ты главное в деревню не суйся. Сама значит. А я уж погутарю с имя… Все сделаю!

Напоследок он ткнул её пальцем в бок и встал, словно ожидая чего-то. "Уй!"– воскликнула Алёнка, но так и не решилась возмутиться. Серуня расхохотался и радостный потопал к лесу.

Глава 16 – Человечья благодарность

Серуня удалился, а Алёнка выдохнула. Уф, кажется пронесло.

– Жалкое зрелище, – проговорил рядом мягкий голос.

– Ну почему же, Котофеюшко? – повернулась к коту девица. – Доброта да ласка…

– Да ты погляди на него! Он твою доброту за слабость держит. Сядет на плечи и ножки свесит…

– Не суди его строго, Котофеюшко. Видел, как он избы напужался? Не жалела его бабушка, обижала, а тут…

– Тебе хоть кол на голове теши, хоть гопака пляши… – кот задумался и сверкнул зелеными глазищами. – Знаю, что нам поможет. У Яги штука одна есть. Идем!

Он ухватил её лапой за подол и потащил в избу. В горнице он порылся в шкафу и повернулся к ней с блюдцем в лапах. Подойдя к стене, он прислонил блюдце рядом с картиной Кощеяя и отнял лапы. Блюдце осталось висеть. Кот, не глядя, утащил со стола репу и скептично осмотрел ее.

– Хм. Цеплятся будет… Оторви хвостик! – он протянул репу Алёнке. Та пожала плечами, взяла нож и отрезала загнутый хвостик репки.

– Кидай на блюдечко, – сказал кот. Алёнка поглялела на блюдце и снова на кота.

– Как? Оно же висит…

– Как-как, – сварливо передразнил Котофей. – Не думай, кидай.

Алёнка пожала плечиками и бросила репку навесиком к блюдцу. Тут же вспомнились Врата Мудрости. Коли бы так кинула репу к ним, она бы зависла, а потом – фьють – втянулась в око…

Бум. Репка упала на блюдце и осталась лежать, как ни в чем не бывало. Не смотря на то, что блюдце в свою очередь неведомо как прилипло к стене.

– Как это… – она протянула руку и ступила к стене.

– Не подходи, – остановил её кот. – Просто гляди.

Алёнка послушно вытаращила глаза. Блюдце было просторное, с красивой голубой каемочкой, чистое, без единой соринки и трещинки. Ещё бы, сама его протерла, когда прибирала избу. Репка наоборот была грязной и корявой, выглядела на гладкой фарфоровой поверхности чужеродно.

– Гляжу. И чего?.. – начала говорить Алёнка, и тут репка дрогнула и покатилась кругом по блюдцу. Девица даже взвизгнула от восторга. – Глянь! Катится!

– И не просто катится, – ответил кот, важно потирая усы. – Смотри дальше…

Алёнка посмотрела, и сердце замерло в её груди от восторга. Середина блюдца вдруг словно стерлась, а вместо него появилась полянка. На ней стоял олененок и глядел большими влажными глазами.

– Ой, гляди! Какой ми-милый! – закричала Алёнка. – Ути, кроха!

Губы её сложились в трубочку, она засюсюкала, зацокала. Сама попятилась к столу и не глядя нашарила кусок хлеба.

Кот хлопнул себя лапой по лбу и сказал:

– Я мог догадаться. Теперь подумай о мужике. Подумай и…

Но это было нереально. Алёнка была в полном восторге от олененка. Она подошла и замахнулась, чтобы кинуть ему хлеба. Кот фыркнул.

– Это так не работае… – он не договорил, слова замерли на устах. Кусок хлеба свободно пролетел сквозь блюдце и упал на траву перед олененком. Тот присел испуганно, насторожил уши.

– Ну же, не бойся… – сказала Алёнка столь ласковым голосом, что растопила бы и камень. Олененок уже тянулся носом к угощению.

– Поразительно! – подался вперед Котофей. – Так даже Яга не делала!..

Он застыл с разинутым ртом. Алёнка гладила олененка, просунув руку сквозь блюдце. Тот доверчиво тыкался ей мокрым носом в ладонь, а девица звонко хохотала.

***

Коту стоило больших усилий оторвать девицу от радостного созерцания природы.

– Погляди все же на своего обиженного. Он как раз до деревни дотопал.

Алёнка прикрыла глаза, а когда вновь открыла их, на блюдце уже изображалась лесная деревенька. Серуня стоял подбоченясь, перед ним столпился напуганный народ.

– Яга – зайчик в сравнении с этим чудовищем. Хотела меня безо всяких слов сожрать! А потом и вас! Но я взмолился! – голос мужичка сделался плаксивым: – Чудище, дай нам возможность! Мы отслужим!..

Лесные жители переглянулись и закивали. Да-да, отслужим. Алёнка поглядела на кота.

– Что это? Он встретил какое то чудище, пока шел от нас?

Кот лишь глаза возвел да головой качнул. А Серуня продолжал:

– Там! Изба её ужасная за холмом стоит. Совсем близко. Тащите все ценное, что есть! Я постараюсь умолить ее! Ничего не жалейте! Не то она уничтожит всех!

– Как же это?! – пролепетала Алёнка. – Ведь это же… Не правда!

Кот быстро повернулся к ней. Столько в голосе было обиды и недоумения, что Котофей пробормотал, качая головой: