Хозяйка мертвой избушки

– Может быть, укроемся в Любой комнате? – спросила Кика.

– Не выйдет. Туман проникает и туда. А когда он начнёт действовать, вы сами выйдите наружу…

– Что же нам делать, котик? – спросила Алëнка.

– Не знаю, – отозвался Котофей. – Я лично намерен хорошенько поспать. Лучший способ удержать покой души- погрузить в покой тело.

Сказав это, он улёгся на печи и закрыл глаза. Тут же комнату заполнило равномерное сопение.

– С такой чистой совестью он без проблем пройдёт сквозь туман, – проговорил Никита, Алёнка с удивлением уловила в его голосе зависть.

Никита поглядел на Кику. Между ним не все решено, поняла хозяйка избы. Он боится, что она его не простила и мучается совестью. Возможно, он сам не простил себя.

Но зачем я думаю о них, у меня самой спокойно ли на душе? Простила ли я маму? Хотя теперь я знаю, что случилось. Виновата Яга. Да. А с Чудышкой у меня полная гармония?

– А давайте-ка мы выйдем на крыльцо и сядем чаёвничать, – сказала она громко. – Я такие травы знаю, кого угодно успокоят и дадут сил.

Никто с ней не спорил. Лишь сопел на печи кот и хрустел костью Вуйко.

3.2.Глава 26 – Туман Раздора

Попить чай не удалось.

Они вышли на крыльцо и встали вряд, глядя в туман. Алëнка открыла было рот, чтобы высказать свое мнение, и медленно закрыла его назад. Ибо мнение забылось и потерялось в тумане Раздора.

Он был теперь повсюду. Девица повернула голову, слева от нее должна была стоять Кика, совсем близко она была, но теперь там плывут лишь клубы тумана.

Алëнка оглянулась. Внутри тягуче плыло никогда ранее не испытываемое странное чувство. Чувство отсутствия того, что должно было там быть, учитывая происходящее.

Они вышли на крыльцо и потерялись в тумане. Не было ни тех, с кем она вышла, ни дверей, через которые она только что прошла. От этого бы встревожиться, испугаться, даже запаниковать, вместо этого одно лишь отсутствие всяких логичных чувств.

А потом она и вовсе забыла, какие чувства должна испытывать при таких условиях. Все стало для нее естественным и правильным. Как в детстве, когда что бы ни случилось – все принимаешь как должное.

Аленка стояла и распахнутыми глазами глядела в белесое пространство. И туман начал рассеиваться.

Она стояла на краю поляны. Со всех сторон этот клочок земли был окружон густым непроглядным туманом. Он был настолько плотен, что казалось, будто она покинула лес и блуждала посреди пустошей вне времени и пространства. Но ни струйки тумана не пробралось на эту странную поляну. Вроде и тумана нет, а все равно очертания предметов какие-то зыбкие и неяркие.

– Странное место, – проговорил голос богатыря. Аленка оглянулась, но Никиты ни где не было видно. Просто бесплотный голос из тумана. – Будто кусок мира нави.

– Нет. Кажеться что-то видно… – отозвался голос Кики.

Алёнка ступила к самому краю поляны. Глаза неотрывно глядели вперед. Ее не интересовало то, что видят Кика или Никита. Ей нужно было знать, что увидит она.

И она увидела. То, что было подготовлено только для нее.

***

На свободном от тумана клочке земли резвилась избушка. Только вот была она крохотной и какой-то недостроенной. Будто ноги начинались от самой крыши. Избушка неуклюжековыляла, как только что вылупившийся ципленок. Потом она уселась посреди полянки, уныло свесив конек крыши. Воздух наполнился чувствами.

Грустно. Печально. Одино-око!

Алёнка не успела как следует посочувствовать крохе, как из тумана выступила девочка.

– Ох! – Аленка вцепилась в плат на шее, во все глаза глядя на девочку. Кто это? Отчего так щемит в груди.

Откуда-то издалека донесся мужской возглас. Богатырь тоже узнал девочку. А быть может он видит нечто другое. Алëнке некогда было над этим размышлять. Лишь Кика никак не выдавала своего присутствия.

– Кто ты? – спросила девочка. Ее голос звучал приглушкнно, то ли из-за тумана, то ли из-за покрова лет. – Давай играть!

И она побежала по поляне, поминутно оглядываясь. Какое-то время изба недоверчиво глядела вслед, а потом поднялась и неуклюже побежала за девочкой. Звонкий смех и скрип заполнили поляну. Друзья играли в догонялки, туда и сюда.

– Как здорово! – сказал голос Кики. Все таки она где-то здесь. С губ Алëнки не сходила улыбка. Как здорово. Избушечка больше не печальна. У нее нашлась подруженька…

Девица впитывала образ девочки, такой знакомый и одновременно никогда не виданный. События на полянке начали менятся, будто разные картины накладывались друг на друга. Весна, лето, осень, зима. Избушка подросла и выглядела теперь как полноценный домик на ножках, девочка тоже стала выше. Хотя бегали и резвились они все так же беззаботно и радостно. Они были счастливы, девочка и ее подружка.

Иногда активные игры перемежались тишиной. Две фигуры: острокрышая и человеческся замирали на вершине холма и глялели на небо полное звезд. Небо и звезды при этом проступали прямо посреди плотной стены тумана, как на волшебном блюдечке Яги.

Аленка впервые пошевелилась. Так вот о ком были те воспоминания избушки. И полянка скорее всего была та самая.

Но счастье не могло длиться вечно. Аленке стало тесно в груди. Что-то приближалось. Страшное. Неотвратимое.

– Кощей!

Она не знала отчего прошептала это имя.

Картинка вновь поменялась, девочка бредет, еле поднимая ноги. Ей будто не хочется видеть подругу. Изрядно подросшая изба кидается ей навстречу и натыкается на стену.

– Что случилось? – звучат ее слова. Нет, избушка по прежднему не может говорить. Алëнка словно читала ее мысли.

– Избушечка! Прости! – заговорила девочка, пряча глаза. – Я уже не смогу часто к тебе ходить! Маменька говорит, что я уже большая, нужно работать в поле!

Изба от этого известия встала на месте, потом замотала окнами.

– Я буду стараться приходить к тебе как можно чаще… Обещаю… Но я не могу ослушаться маменьку…

Туман на краю поляны вдруг вспух клубами и выплеснул на поляну мужика в охотничьей одежде с луком за плечами.

– Так вот куда ты ходишь, Калина! А ну отойди! Это чудовище Дремучего леса! Оно опасно! С нами богатырь, он разберется…

После этих слов вновь раздался возглас Никиты. Узнавание, боль, страх… Все это Алëнка прочитала в одном лишь невнятном восклицании. Как я это делаю? – удивилась она.

Из лесу стали появлятся другие мужики, впереди же шагал… Никита. Он был совсем еще юным, без усов и бороды, но уже в бронях и при мече.

Девочка и избушка замерли на месте, потом девочка встала между прибывшими и избой.

– Папенька. Постой! Она не опасна. Она моя… подруженька.

– Подруженька… – повторила за ней Аленка, ощущая насколько похоже на нее говорит девочка. – Мамочка, это была ты…

– Ступай домой! – резко сказал охотник. – Вчера мы обо всем договорились. Завтра с утра ты идешь в поле и начинаешь взрослую жизнь.

– Но… – вскинулась девочка. Аленке показалось, что видит в девочке решительность. Свою решительность, с которой однажды сказала "нет"Кощею. Но девочка вдруг поникла и сжалась. Очень тихо добавила. – Не троньте ее. Она ничего плохого не делала…

– Ступай, Калина! – повторилмужик с луком. – Мы сами разберемся.

У Аленки все заклокотало внутри. Не уходи, мама! Ты должна защитить подруженьку! Ты не можешь так просто уйти!

Смогла. Калина сжалась еще больше. Она втянула голову в плечики и пошла по полянке, с тоской оглядываясь на избушку. Та потянулась следом, но богатырь со свистом вынул меч из ножен и заступил путь. Изба поникла, точно так же, как Калина до того. Она смотрела, как покидает ее подруженька, опустив голову и прикрыв окна.

Миг, и Калина сгинула в тумане, оставив избу наедине с группой мужчин.

– А с тобой мы разберемся по нашему! – сказал охотник. Мужики смелели все больше, видя, как робко и понуро стоит изба. – Никита, похоже твой меч не пригодится. Она еще не взматерела, не стала настоящим чудищем.

Охотник отложил лук и потянул из-за пояса массивный топор.

– Вот что нам пригодится.

Изба полнялась и начала пятится. Но мужики уже обступили ее со всех сторон. У многих были рогатины и вилы. Они тыкали в избушку, не давая пройти. Той приходилось пятится и прижиматься к подступающему охотнику с топором.

– Говорят из подобных чудищь выходят прекрасные дровишки, которые горят да не сгорают, – с ухмылкой сказал он. Мужики заухмылялись, многие отложили вилы и тоже достали топоры. Изба заметалась меж ними, ее кололи вилами в ноги. Аленка кожей ощущала ее боль и страх.

– Что происходит?! – донесся из тумана голос Кики. – Ты был там и смотрел на эту несправеддивость?!

– Я был молод, а она была… – богатырь смолк. Алëнка отчетливо ощущала его стыд. Нынешний стыд. Никита из прошлого ощущал брезгливость и желание поскорее покинуть поляну.

– Нечистью… – закончила за него Кика. – Вот значит, что меня ждало, коли бы тебя не поразила моя красота. Окажись на моем месте кто-то поуродливей, ты без сомнений оставил бы ее на растерзание тем мужикам…

Алëнка глядела на подступающих к избе мужиков и ощущала, что кикимора говорит о чем-то своем. А Никита молчал. Не спохватился, не начал оправдываться, только вздохнул порывисто…

Прямо поверх картинки окруженной людьми избы проступила другая, где молодую кикимору обступили трое в лохмотьях.

– Нечисть! Нечисть болотная! Сжечь ее!

И тут же из тумана заговорил голос отца Калины: "Прекрасные дровишки… Горят и не сгорают…"

Кика всхлипнула, в тумане раздался топот и все стихло.

– Кика! Постой! Ведь я спас тебя тогда… – следом за ней канул голос богатыря.

– Постойте, – воскликнула Аленка. Она хотела остановить их. В тумане нельзя разделяться. Но было уже поздно. В тумане нельзя было понять в каком направлении удалились шаги. К тому же Аленка хотела досмотреть.

Клубы тумана взвихрились, на туманной поляне вновь была Чудышко. Юный Никита отступил, опустив меч. Дед… А ведь это мой дедушка, вдруг поняла Аленка. Дед размахнулся и вогнал топор в бок избушки. Та взвизгнула и закружилась, вырвав топор из рук охотника.

Аленка ощутила боль, будто это ей в бок вогнали холодное лезвие. Во все глаза она уставилась на юного богатыря. Ну же. Ведь ты заступаешься за слабых. Не важно кто это. Ты спас Кику. Ты по моей просьбе не добил Чудышко.

Но юный богатырь стоял и брезгливо смотрел на действия мужиков. А те окончательно убедились в безобидности лесного чуда. Наступали, взмахивали топорами. То и дело раздавался хруст. Деревенские старались так вывернуть топор, чтобы вырвать из бревен избушки клок дерева покрупнее.

Изба заметалась в страхе, но бежать было некуда. Богатырь скривился и тихо отступил в туман.

– Как же это? – пролепетала Аленка. – Невозможно…

Она сама хотела бросится на поляну и прикрыть избушку, но члены будто окаменели. Могла только смотреть.

– Мамочка. Вернись. Тебя послушают. Дед явно главный среди них. Если ты заслонишь избу своим телом, он поймет…

Не вернулась. Не заслонила. Убежала без оглядки.

Аленка вспомнила старые заросшие полосы, которые видела на стенах избушки. Так вот что это было! Раны, нанесенные людьми. И произошло это сразу после предательства подруженьки. Вот отчего Чудышко до сих пор так реагирует на имя мамы.Вряд ли можно придумать боль сильнее.

Топоры смачно врубались в дерево. Вилы и рогатины жалили ноги, кое где по ним уже струилась кровь. Настоящая красная кровь.

– Горит и не сгорает… Горит и не сгорает… – стучал в ушах девицы голос деда.

– Да как же это! – вскричала Алëнка в муках. – Прекратит ли кто-нибудь этот ужас…

И тут из стены тумана выстрелило туманное щупальце. Аленка не сразу поняла, что оно отличается от лесного тумана. Щупальце пронзило людей и будто заморозило их.

На опушке появилась фигура в темном одеянии. Смазливое лицо кривилось от ярости.

– Изба! Где твоя человечья подружка? Сбежала! Трусливо поджала хвост!

Изба дернулась, даже в таком состоянии первым побужлением было несогласие. Желание заступиться за подруденьку.

– Нет! Это она привела твоих мучителей. Привела и сбежала. Она знает, что они с тобой сделают! Знает! Она тебя предала!

Изба дергалась и сжималась, как будто топоры мужиков снова впивались в ее бока. Слова Кощея доставляли не меньше боли.

– А где твой создатель? Разве он не должен явиться и покарать обидчиков? Ведь не для такой участи он тебя готовил?

Изба замерла и с надеждой встрепенулась. Лесной Мастер, где ты? Мне больно, приди!

– Нет его. Ему до тебя нет дела. Он занят своими делами, ты для него мимолетное развлечение. Шалость. Слелал и забыл.

Казалось ничего больнее, чем разрчарование в подруженьке, нельзя было вообразить. Но Кощей нашел.

– Но вместо него явился я. Ты мне не безразлична! Ты мне нужна! Доколе будешь терпеть?! Ты сильнее их! Ты способна покарать обидчиков.

Изба встрепенулась и недоверчиво подняла ставни.

– Я помогу тебе открыть твою суть. Как равный равной дарую тебе силу! Используй ее ради себя! Отомсти!

Алëнка потянулась вперед, не верь ему, не поддавайся. Но ведь тогда ее убъют. Разрубят на куски и станут жечь их в печах. Девица очень хорошо понимала бедное юное создание. Когда Кощей мучал ее, тоже стращал вечной болью.

Изба замерла, а потом будто распрямилась. Туманное щупальце вдруг резко расширилось, разом заслоняя от Аленки происходящее.

***

В тумане сперва звенелатишина, потом начали перекликаться мужики.

– Где она? Я не вижу ее.

– Осторожно, не врежте друг дружке, – спокойный голос охотника. – Не упустите ее.

Бах! Мимо него пролетело и растянулось на траае тело одного из мужиков.

– А-а, меня что-то схватило!

Крик боли резко оборвался.

– Нет! Уйди от меня! Нет!

Бах, еще один вылетел из тумана и кулем распластался по земле. В тумане были крики, топот, звон железа,а потом все стихло.

– Изба! – раздался холодный голос. – Ты взяла мою силу. Ты использовала ее, чтобы спастись. Настало время расплаты.

Маленькая избушка не могла ни скрипеть ни издавать мелодии, но Алëнка все равно уловила ее отчаяние и страх.

– Ты убила живое существо. Ты виновна во зле! – клеймил ее Кощей. Его голос громыхал в тумане. – Тьма поглотила тебя! Темный Алтарь родился в тебе. Вот моя жертва – Темный Алтарь. Прими мою жертву!

Истошный крик пронзил тишину, Алëнке даже показалось, что от него колыхнулся туман. Это былкрик умирающего живого существа.

Услышав этот крик, Алёнка скорчилась от боли.

– Чудышко! Неужели ты убила их?! Неужели из жертвы ти сделалась чудищем?!

Она поняла, что туман помаленьку рассеивается, обнажая поляну. Изба скорчилась и осела на траву. Ее опоясывали толстые темные жгуты, как тогда, когда Кика выпустила темное нутро.

Из тумана выплыло холодное лицо Кощея. Торжествующий голос произнес:

– Моя! Теперь ты моя!

Было не ясно к кому он обращается, к избушке из прошлого или Чудышке настоящего. Аленка была готова затерятся в тумане, как Никита и Кика до того, но это обращение Кощея остановило ее. Она ощутила какую-то фальш.

– Никиту! Я должга отыскать Никиту и спросить. Я должна знать, что стало с жителями деревни и моей мамой.

Изба дернулась, словно хотела сбросить темные жгуты. Но они держали крепко. Туман вокруг начал темнеть, превратившись в кусок истинной тьмы.

– Темное Нутро, – воскликнула Аленка.

Но тьма уже заползала в приоткрытую дверь, маленькая изба дрожала и дергалась, но не могла преодолеть мощи проклятья.

Кощей ступил на крыльцо и протянул руку к двери. Раздался гром, владыка мертвых зашипел и отдернул руку.

– Ты не имеешь власти здесь! – прогремел голос из тумана.

– Не важно, спокойно отозвался Кощей. – Она убила и сама стала мертва! Твое творение умерло для тебя. Забудь ее, теперь это моя собственность.

– Нет! Я запечатаю тьму, что ты вложил в нее.

– Пустое! Она никогда не избавится от тлена. Рано или поздно он поглотит ее целиком.

– Там на стенке я повесил мой подарок. Он позволит избе избавится от тьмы. Однажды она встретит человека, который спасет ее.

Кощей лишь рассмеялся в ответ.

– Человека? Который спасет? Что за сказки ты говоришь? Человеки не способны спасти себя. Калина тому попукой.

Туман заволок все вокруг. И изба побежала. Со всех ног побежала к своему создателю. А куда же ей еще было бежать? Алёнка с болью глядела, как ее Чудышко металась по лесу. Она бежала, как напуганный птенец, ищущий наседку маму, но нигде не находила ее. Несколько раз они видели целеустремленный бег, все затягивало туманом и избушка выбегала на то же место. Шаги ее перестали быть уверенными, она выглядела все более потерянной.

– Она не может вернутся, – прошептала Аленка. – Живой лес не принимает мертвое дерево.

В движениях избы сквозило отчаяние. Она уже не пыталась бежать целенаправленно, все больше брела, куда лапы несут. А потом и вовсе поджала их и ее понесло по тропам леса…

– Туда не знаю куда, – прошептала Алёнка, вспомнив, как не так давно сама пыталась попасть в это место.

– Он бросил тебя! Твой создатель бросил тебя! – холодный голос Кощея. – Я же облагадетельствую.

Изба шарахнулась от него, вскинулась. Ты позволил мне убить, ты проклял меня!

– Нет, я спас тебя от уничтожения. Гореть вечно это очень больно. Каждое бревнышко, на которые они разрубили бы тебя горело бы огнем и приносило тебе боль. Я спас тебя!

Так шептал Кощей, и изба потихоньку сдавалась. Она была одинока, ее бросила подруженька, ее бросил творец.

– Я дарую тебе свойподарок. Хозяйку. Ведь только через хозяйку ты сможешь очиститься и вернутся к создателю. Когда же вернешся – скажешь ему все, что о нем думаешь! Ведь это он виноват! Не я!

– Я должна знать! – тихо молвила Аленка. – Я точно должна знать…

Она повернулась и побрела в туман.

Глава 28 – Туман Раздора

Попить чай не удалось.

Они вышли на крыльцо и встали вряд, глядя в туман. Алëнка открыла было рот, чтобы высказать свое мнение, и медленно закрыла его назад. Ибо мнение забылось и потерялось в тумане Раздора.

Он был теперь повсюду. Девица повернула голову, слева от нее должна была стоять Кика, совсем близко она была, но теперь там плывут лишь клубы тумана.

Алëнка оглянулась. Внутри тягуче плыло никогда ранее не испытываемое странное чувство. Чувство отсутствия того, что должно было там быть, учитывая происходящее.

Они вышли на крыльцо и потерялись в тумане. Не было ни тех, с кем она вышла, ни дверей, через которые она только что прошла. От этого бы встревожиться, испугаться, даже запаниковать, вместо этого одно лишь отсутствие всяких логичных чувств.

А потом она и вовсе забыла, какие чувства должна испытывать при таких условиях. Все стало для нее естественным и правильным. Как в детстве, когда что бы ни случилось – все принимаешь как должное.

Аленка стояла и распахнутыми глазами глядела в белесое пространство. И туман начал рассеиваться.

Она стояла на краю поляны. Со всех сторон этот клочок земли был окружон густым непроглядным туманом. Он был настолько плотен, что казалось, будто она покинула лес и блуждала посреди пустошей вне времени и пространства. Но ни струйки тумана не пробралось на эту странную поляну. Вроде и тумана нет, а все равно очертания предметов какие-то зыбкие и неяркие.

– Странное место, – проговорил голос богатыря. Аленка оглянулась, но Никиты ни где не было видно. Просто бесплотный голос из тумана. – Будто кусок мира нави.

– Нет. Кажеться что-то видно… – отозвался голос Кики.

Алёнка ступила к самому краю поляны. Глаза неотрывно глядели вперед. Ее не интересовало то, что видят Кика или Никита. Ей нужно было знать, что увидит она.

И она увидела. То, что было подготовлено только для нее.

***

На свободном от тумана клочке земли резвилась избушка. Только вот была она крохотной и какой-то недостроенной. Будто ноги начинались от самой крыши. Избушка неуклюжековыляла, как только что вылупившийся ципленок. Потом она уселась посреди полянки, уныло свесив конек крыши. Воздух наполнился чувствами.

Грустно. Печально. Одино-око!

Алёнка не успела как следует посочувствовать крохе, как из тумана выступила девочка.

– Ох! – Аленка вцепилась в плат на шее, во все глаза глядя на девочку. Кто это? Отчего так щемит в груди.

Откуда-то издалека донесся мужской возглас. Богатырь тоже узнал девочку. А быть может он видит нечто другое. Алëнке некогда было над этим размышлять. Лишь Кика никак не выдавала своего присутствия.

– Кто ты? – спросила девочка. Ее голос звучал приглушкнно, то ли из-за тумана, то ли из-за покрова лет. – Давай играть!

И она побежала по поляне, поминутно оглядываясь. Какое-то время изба недоверчиво глядела вслед, а потом поднялась и неуклюже побежала за девочкой. Звонкий смех и скрип заполнили поляну. Друзья играли в догонялки, туда и сюда.

– Как здорово! – сказал голос Кики. Все таки она где-то здесь. С губ Алëнки не сходила улыбка. Как здорово. Избушечка больше не печальна. У нее нашлась подруженька…

Девица впитывала образ девочки, такой знакомый и одновременно никогда не виданный. События на полянке начали менятся, будто разные картины накладывались друг на друга. Весна, лето, осень, зима. Избушка подросла и выглядела теперь как полноценный домик на ножках, девочка тоже стала выше. Хотя бегали и резвились они все так же беззаботно и радостно. Они были счастливы, девочка и ее подружка.

Иногда активные игры перемежались тишиной. Две фигуры: острокрышая и человеческся замирали на вершине холма и глялели на небо полное звезд. Небо и звезды при этом проступали прямо посреди плотной стены тумана, как на волшебном блюдечке Яги.

Аленка впервые пошевелилась. Так вот о ком были те воспоминания избушки. И полянка скорее всего была та самая.

Но счастье не могло длиться вечно. Аленке стало тесно в груди. Что-то приближалось. Страшное. Неотвратимое.

– Кощей!

Она не знала отчего прошептала это имя.

Картинка вновь поменялась, девочка бредет, еле поднимая ноги. Ей будто не хочется видеть подругу. Изрядно подросшая изба кидается ей навстречу и натыкается на стену.

– Что случилось? – звучат ее слова. Нет, избушка по прежднему не может говорить. Алëнка словно читала ее мысли.

– Избушечка! Прости! – заговорила девочка, пряча глаза. – Я уже не смогу часто к тебе ходить! Маменька говорит, что я уже большая, нужно работать в поле!

Изба от этого известия встала на месте, потом замотала окнами.

– Я буду стараться приходить к тебе как можно чаще… Обещаю… Но я не могу ослушаться маменьку…

Туман на краю поляны вдруг вспух клубами и выплеснул на поляну мужика в охотничьей одежде с луком за плечами.

– Так вот куда ты ходишь, Калина! А ну отойди! Это чудовище Дремучего леса! Оно опасно! С нами богатырь, он разберется…

После этих слов вновь раздался возглас Никиты. Узнавание, боль, страх… Все это Алëнка прочитала в одном лишь невнятном восклицании. Как я это делаю? – удивилась она.

Из лесу стали появлятся другие мужики, впереди же шагал… Никита. Он был совсем еще юным, без усов и бороды, но уже в бронях и при мече.

Девочка и избушка замерли на месте, потом девочка встала между прибывшими и избой.

– Папенька. Постой! Она не опасна. Она моя… подруженька.

– Подруженька… – повторила за ней Аленка, ощущая насколько похоже на нее говорит девочка. – Мамочка, это была ты…

– Ступай домой! – резко сказал охотник. – Вчера мы обо всем договорились. Завтра с утра ты идешь в поле и начинаешь взрослую жизнь.

– Но… – вскинулась девочка. Аленке показалось, что видит в девочке решительность. Свою решительность, с которой однажды сказала "нет"Кощею. Но девочка вдруг поникла и сжалась. Очень тихо добавила. – Не троньте ее. Она ничего плохого не делала…

– Ступай, Калина! – повторилмужик с луком. – Мы сами разберемся.

У Аленки все заклокотало внутри. Не уходи, мама! Ты должна защитить подруженьку! Ты не можешь так просто уйти!

Смогла. Калина сжалась еще больше. Она втянула голову в плечики и пошла по полянке, с тоской оглядываясь на избушку. Та потянулась следом, но богатырь со свистом вынул меч из ножен и заступил путь. Изба поникла, точно так же, как Калина до того. Она смотрела, как покидает ее подруженька, опустив голову и прикрыв окна.

Миг, и Калина сгинула в тумане, оставив избу наедине с группой мужчин.

– А с тобой мы разберемся по нашему! – сказал охотник. Мужики смелели все больше, видя, как робко и понуро стоит изба. – Никита, похоже твой меч не пригодится. Она еще не взматерела, не стала настоящим чудищем.

Охотник отложил лук и потянул из-за пояса массивный топор.

– Вот что нам пригодится.

Изба полнялась и начала пятится. Но мужики уже обступили ее со всех сторон. У многих были рогатины и вилы. Они тыкали в избушку, не давая пройти. Той приходилось пятится и прижиматься к подступающему охотнику с топором.