Хозяйка мертвой избушки

– Говорят из подобных чудищь выходят прекрасные дровишки, которые горят да не сгорают, – с ухмылкой сказал он. Мужики заухмылялись, многие отложили вилы и тоже достали топоры. Изба заметалась меж ними, ее кололи вилами в ноги. Аленка кожей ощущала ее боль и страх.

– Что происходит?! – донесся из тумана голос Кики. – Ты был там и смотрел на эту несправеддивость?!

– Я был молод, а она была… – богатырь смолк. Алëнка отчетливо ощущала его стыд. Нынешний стыд. Никита из прошлого ощущал брезгливость и желание поскорее покинуть поляну.

– Нечистью… – закончила за него Кика. – Вот значит, что меня ждало, коли бы тебя не поразила моя красота. Окажись на моем месте кто-то поуродливей, ты без сомнений оставил бы ее на растерзание тем мужикам…

Алëнка глядела на подступающих к избе мужиков и ощущала, что кикимора говорит о чем-то своем. А Никита молчал. Не спохватился, не начал оправдываться, только вздохнул порывисто…

Прямо поверх картинки окруженной людьми избы проступила другая, где молодую кикимору обступили трое в лохмотьях.

– Нечисть! Нечисть болотная! Сжечь ее!

И тут же из тумана заговорил голос отца Калины: "Прекрасные дровишки… Горят и не сгорают…"

Кика всхлипнула, в тумане раздался топот и все стихло.

– Кика! Постой! Ведь я спас тебя тогда… – следом за ней канул голос богатыря.

– Постойте, – воскликнула Аленка. Она хотела остановить их. В тумане нельзя разделяться. Но было уже поздно. В тумане нельзя было понять в каком направлении удалились шаги. К тому же Аленка хотела досмотреть.

Клубы тумана взвихрились, на туманной поляне вновь была Чудышко. Юный Никита отступил, опустив меч. Дед… А ведь это мой дедушка, вдруг поняла Аленка. Дед размахнулся и вогнал топор в бок избушки. Та взвизгнула и закружилась, вырвав топор из рук охотника.

Аленка ощутила боль, будто это ей в бок вогнали холодное лезвие. Во все глаза она уставилась на юного богатыря. Ну же. Ведь ты заступаешься за слабых. Не важно кто это. Ты спас Кику. Ты по моей просьбе не добил Чудышко.

Но юный богатырь стоял и брезгливо смотрел на действия мужиков. А те окончательно убедились в безобидности лесного чуда. Наступали, взмахивали топорами. То и дело раздавался хруст. Деревенские старались так вывернуть топор, чтобы вырвать из бревен избушки клок дерева покрупнее.

Изба заметалась в страхе, но бежать было некуда. Богатырь скривился и тихо отступил в туман.

– Как же это? – пролепетала Аленка. – Невозможно…

Она сама хотела бросится на поляну и прикрыть избушку, но члены будто окаменели. Могла только смотреть.

– Мамочка. Вернись. Тебя послушают. Дед явно главный среди них. Если ты заслонишь избу своим телом, он поймет…

Не вернулась. Не заслонила. Убежала без оглядки.

Аленка вспомнила старые заросшие полосы, которые видела на стенах избушки. Так вот что это было! Раны, нанесенные людьми. И произошло это сразу после предательства подруженьки. Вот отчего Чудышко до сих пор так реагирует на имя мамы.Вряд ли можно придумать боль сильнее.

Топоры смачно врубались в дерево. Вилы и рогатины жалили ноги, кое где по ним уже струилась кровь. Настоящая красная кровь.

– Горит и не сгорает… Горит и не сгорает… – стучал в ушах девицы голос деда.

– Да как же это! – вскричала Алëнка в муках. – Прекратит ли кто-нибудь этот ужас…

И тут из стены тумана выстрелило туманное щупальце. Аленка не сразу поняла, что оно отличается от лесного тумана. Щупальце пронзило людей и будто заморозило их.

На опушке появилась фигура в темном одеянии. Смазливое лицо кривилось от ярости.

– Изба! Где твоя человечья подружка? Сбежала! Трусливо поджала хвост!

Изба дернулась, даже в таком состоянии первым побужлением было несогласие. Желание заступиться за подруденьку.

– Нет! Это она привела твоих мучителей. Привела и сбежала. Она знает, что они с тобой сделают! Знает! Она тебя предала!

Изба дергалась и сжималась, как будто топоры мужиков снова впивались в ее бока. Слова Кощея доставляли не меньше боли.

– А где твой создатель? Разве он не должен явиться и покарать обидчиков? Ведь не для такой участи он тебя готовил?

Изба замерла и с надеждой встрепенулась. Лесной Мастер, где ты? Мне больно, приди!

– Нет его. Ему до тебя нет дела. Он занят своими делами, ты для него мимолетное развлечение. Шалость. Слелал и забыл.

Казалось ничего больнее, чем разрчарование в подруженьке, нельзя было вообразить. Но Кощей нашел.

– Но вместо него явился я. Ты мне не безразлична! Ты мне нужна! Доколе будешь терпеть?! Ты сильнее их! Ты способна покарать обидчиков.

Изба встрепенулась и недоверчиво подняла ставни.

– Я помогу тебе открыть твою суть. Как равный равной дарую тебе силу! Используй ее ради себя! Отомсти!

Алëнка потянулась вперед, не верь ему, не поддавайся. Но ведь тогда ее убъют. Разрубят на куски и станут жечь их в печах. Девица очень хорошо понимала бедное юное создание. Когда Кощей мучал ее, тоже стращал вечной болью.

Изба замерла, а потом будто распрямилась. Туманное щупальце вдруг резко расширилось, разом заслоняя от Аленки происходящее.

***

В тумане сперва звенелатишина, потом начали перекликаться мужики.

– Где она? Я не вижу ее.

– Осторожно, не врежте друг дружке, – спокойный голос охотника. – Не упустите ее.

Бах! Мимо него пролетело и растянулось на траае тело одного из мужиков.

– А-а, меня что-то схватило!

Крик боли резко оборвался.

– Нет! Уйди от меня! Нет!

Бах, еще один вылетел из тумана и кулем распластался по земле. В тумане были крики, топот, звон железа,а потом все стихло.

– Изба! – раздался холодный голос. – Ты взяла мою силу. Ты использовала ее, чтобы спастись. Настало время расплаты.

Маленькая избушка не могла ни скрипеть ни издавать мелодии, но Алëнка все равно уловила ее отчаяние и страх.

– Ты убила живое существо. Ты виновна во зле! – клеймил ее Кощей. Его голос громыхал в тумане. – Тьма поглотила тебя! Темный Алтарь родился в тебе. Вот моя жертва – Темный Алтарь. Прими мою жертву!

Истошный крик пронзил тишину, Алëнке даже показалось, что от него колыхнулся туман. Это былкрик умирающего живого существа.

Услышав этот крик, Алёнка скорчилась от боли.

– Чудышко! Неужели ты убила их?! Неужели из жертвы ти сделалась чудищем?!

Она поняла, что туман помаленьку рассеивается, обнажая поляну. Изба скорчилась и осела на траву. Ее опоясывали толстые темные жгуты, как тогда, когда Кика выпустила темное нутро.

Из тумана выплыло холодное лицо Кощея. Торжествующий голос произнес:

– Моя! Теперь ты моя!

Было не ясно к кому он обращается, к избушке из прошлого или Чудышке настоящего. Аленка была готова затерятся в тумане, как Никита и Кика до того, но это обращение Кощея остановило ее. Она ощутила какую-то фальш.

– Никиту! Я должга отыскать Никиту и спросить. Я должна знать, что стало с жителями деревни и моей мамой.

Изба дернулась, словно хотела сбросить темные жгуты. Но они держали крепко. Туман вокруг начал темнеть, превратившись в кусок истинной тьмы.

– Темное Нутро, – воскликнула Аленка.

Но тьма уже заползала в приоткрытую дверь, маленькая изба дрожала и дергалась, но не могла преодолеть мощи проклятья.

Кощей ступил на крыльцо и протянул руку к двери. Раздался гром, владыка мертвых зашипел и отдернул руку.

– Ты не имеешь власти здесь! – прогремел голос из тумана.

– Не важно, спокойно отозвался Кощей. – Она убила и сама стала мертва! Твое творение умерло для тебя. Забудь ее, теперь это моя собственность.

– Нет! Я запечатаю тьму, что ты вложил в нее.

– Пустое! Она никогда не избавится от тлена. Рано или поздно он поглотит ее целиком.

– Там на стенке я повесил мой подарок. Он позволит избе избавится от тьмы. Однажды она встретит человека, который спасет ее.

Кощей лишь рассмеялся в ответ.

– Человека? Который спасет? Что за сказки ты говоришь? Человеки не способны спасти себя. Калина тому попукой.

Туман заволок все вокруг. И изба побежала. Со всех ног побежала к своему создателю. А куда же ей еще было бежать? Алёнка с болью глядела, как ее Чудышко металась по лесу. Она бежала, как напуганный птенец, ищущий наседку маму, но нигде не находила ее. Несколько раз они видели целеустремленный бег, все затягивало туманом и избушка выбегала на то же место. Шаги ее перестали быть уверенными, она выглядела все более потерянной.

– Она не может вернутся, – прошептала Аленка. – Живой лес не принимает мертвое дерево.

В движениях избы сквозило отчаяние. Она уже не пыталась бежать целенаправленно, все больше брела, куда лапы несут. А потом и вовсе поджала их и ее понесло по тропам леса…

– Туда не знаю куда, – прошептала Алёнка, вспомнив, как не так давно сама пыталась попасть в это место.

– Он бросил тебя! Твой создатель бросил тебя! – холодный голос Кощея. – Я же облагадетельствую.

Изба шарахнулась от него, вскинулась. Ты позволил мне убить, ты проклял меня!

– Нет, я спас тебя от уничтожения. Гореть вечно это очень больно. Каждое бревнышко, на которые они разрубили бы тебя горело бы огнем и приносило тебе боль. Я спас тебя!

Так шептал Кощей, и изба потихоньку сдавалась. Она была одинока, ее бросила подруженька, ее бросил творец.

– Я дарую тебе свойподарок. Хозяйку. Ведь только через хозяйку ты сможешь очиститься и вернутся к создателю. Когда же вернешся – скажешь ему все, что о нем думаешь! Ведь это он виноват! Не я!

– Я должна знать! – тихо молвила Аленка. – Я точно должна знать…

Она повернулась и побрела в туман.

Глава 29 – Никита и нечисть

В тумане было тихо и спокойно. Чем дольше она шла, тем тише становилось в голове. Но эта тишина не походила на тишину Прадрева. Там тишина обостряла знание о мире, эта будто стирала его.

Алёнка уходила все дальше, и от этого помнила о цели своего путешествия все меньше.

– Кажется, я кого-то искала? Кажется, это было очень важным… Или, наоборот, кто-то потерял меня? Для чего я вообще тут?

О, как же хорошо, ступать по земле и ничего не думать. Из тумана выныривают стволы, я огибаю их и иду дальше.

Дальше и дальше. Шаг, другой. Движение ног. Мышцы работают. Раз и раз. Раз и раз. Шаг и другой.

Алёнка застыла в белёсой мути. Как хорошо стоять, ни о чем не нужно заботиться, просто стоять на месте, как дерево и дышать. Вдох, выдох. Вдох, выдох. К чему эти сложности? Зачем нужны эти сокращения мышц. Как здорово осесть на землю и глядеть в белёсую муть остановившимися глазами…

Из мути высунулась серая морда. Алый язык ткнулся прямо в раскрытый глаз. Алёнка закричала, махнула рукой, отползла, затрепыхалась в сухой траве.

Мир начал складываться, как детская головоломка. Сперва в голове вспыхнуло.

Я!

Потом пришло осознание.

Я есть!

К ощущению существования прибавилось личностное.

Я человек?

Разом нахлынуло ощущение громоздкой нескладности. Руки, ноги, туловище. Ребра пошли в стороны и с хрустом втянули воздух.

Мир. Вокруг есть мир, скрытый туманом. Воздух. Деревья. Трава.

Я есть Алёнка.

И вот к ней вернулась личность, разом раскрыв шлюзы памяти. Водопад воспоминаний обрушился такой плотный и такой жёсткий, что едва не поломал и не упокоил под собой бедное многострадальное тело.

– Мама? Чудышко! Никита с Кикой! Вуйко!

Она вскочила и со стоном опустилась назад. Все тело нестерпимо кололо, словно оно было отсиженной ногой. Перед ней беспечно улыбался огромной пастью серый волк. Глаз саднил и слезился.

***

Потом она бежала по лесу, цепляясь за женскую серую шерсть.

– Никита! Кика! Ищи! – кричала она.

Они ушли в туман гораздо раньше неё, неужели они уже мертвы? Так легко оказалось забыться самой и забыть мир. Нет тебя, нет мира, нет жизни.

И тут она услышала какой-то звук. Это был первый звук, который Алёнка услышала в этой белёсой мути, поэтому она пошла на него. Вуйко весело трусил рядом.

– Нечисть! Я нечисть…

Девица ускорила шаг и выбежала прямо на Кику. Кикимора сидела посреди леса, лицо её кривилось от досады, а она твердила одно и тоже:

– Нечисть! Я тоже нечисть!

– Кикочка! Ну что же ты говоришь? – Алёнка упала на колени рядом с кикиморой и попыталась её обнять. – Какая же ты нечисть? Ты у нас красавица! И душа у тебя тоже красивая. Не надо на себя наговаривать…

Кика повернула к ней незрячее лицо.

– Она была невинное дитя! А он на неё с мечом! Потому что она нечисть!..

Вуйко заскулил и лизнул её в руку.

– Мне просто повезло, что я красивая. Понравилась ему. Нечисть тоже бывает красивой…

Алёнка обняла Кику, поглаживая её по волосам.

– Тише, тише, все хорошо. Тш-ш. Всё уже позади. Всё утрясётся. Все хорошо…

Алёнка беспомощно поглядела на волка. Кика явно не могла сейчас никуда идти.

– Вуйко. Найди Никиту! Никита в опасности! Спаси! Тащи его сюда или к избе! Понял?

– Нечисть! Повезло. Просто нечисть! – бормотала кикимора.

– Тише! Все хорошо! Тш-ш! Тш-ш! Вуйко, ступай! Никита в опасности! Тереби его, кусай, тащи. Иначе умрёт… Тшшш. Тише! Все хорошо.

Волк поглядел на неё с удивлением, ему казалось, что друг силен и не может попасть в опасность. Но эта странная девица была настойчива, а в ней волк чуял что-то родственное, ощущение, которое у него возникало только когда он был в стае.

И Вуйко побежал. Никиту он нашёл без труда и быстро. Тот сидел, обхватив голову руками, меч лежал в траве.

– Я был молод! Неужели одна ошибка молодости может убить всю жизнь. Так не может быть, так не должно быть! Кика…

Волк подбежал к нему и сунул морду под руку. Никита даже не заметил. Он продолжал глядеть в никуда и твердить одно и то же.

– Может тогда я сплоховал, но именно после того раза я поклялся защищать слабого, кем бы он ни был.

Вуйко удивлённо поглядел на него, сунулся ещё раз, богатырь качнулся, но опять не прореагировал. Похоже, двуногая права, его сильный друг попал в беду. Ему нужна помощь. Тогда волчище ухватил его за ногу и дёрнул. Никита как куль свалился на спину, продолжая бормотать своё. И тогда волк потащил его, стараясь не сильно выворачивать ногу. Голова богатыря несколько раз с глухим звуком стукалась о корни и стволы деревьев, но это ни на миг не прерывало его сокрушённого бормотания.

***

Кика так и не пришла в себя. Она перестала твердить одно и то же, но и сознание к ней не вернулось. Алёнке стало казаться, что кикимора начала соскальзывать в небытие, как и она до того.

– Да что же это такое?! – вскричала девица. – Я сумела освободиться из тенет тумана с помощью Вуйко, но как мне вырвать друзей?!

И тут она поняла. Покой. Кот сказал, нужно спокойствие души, чтобы пройти туман Раздора. Он усиливает все противоречия, все обиды и оскорбления, поднимает на поверхность скрытую-забытую вину.

Вот и я теперь неспокойна. Я слишком желаю помочь. Туман усиливает чувство моей беспомощности. Надо успокоиться. Решение найдётся.

Она поглядела на Кику, вспомнила какая она весомая, как крякнула и начала жаловаться избушка, когда кикимора впервые ступила на её крыльцо. Отметила странность, что сейчас в избушке вместе с Кикой был ещё более весомый богатырь, а она будто не заметила…

Хотя с этим все ясно. Я же принесла уголёк, изба стала сильнее.

Изба стала сильнее! Я должна позвать её! Я хозяйка, изба обязана мне подчиняться. Коли я справилась с туманом, значит и изба справится.

Она отпустила Кику и выпрямилась.

– Чудышко! Я твоя хозяюшка! Жду тебя! Немедленно возвращайся ко мне. Где бы не была!

Сказала и замерла. В голове метались мысли – не услышит, какая из тебя хозяйка, не послушает, не придёт… Алёнка улыбнулась, после тишины Прадрева все это бормотание в собственной голове не имело никакого веса.

– Кыш, не до вас…

Она прикрыла глаза и окунулась в тишину. Истеричные мысли затухали одна за другой, когда же их не стало, осталась одна лишь уверенность. Я хозяйка, изба не может ослушаться. Изба придёт.

Тут же в тиши тумана раздался топот. Бам-бам, бам-бам. В белёсой мути проступил тёмный силуэт. Бах! Изба встала перед ней послушная и притихшая.

– Чудышко, ты пришла… – улыбнулась Алёнка. – Помоги мне с Кикой. Надо загрузить её…

В тумане раздался дробный топот и шуршание. К избе выметнулась тёмная тень, бах, рядом с лапой избы распластался богатырь. Вуйко не произнёс ни звука, исчез в тумане. Алёнка не нашла в этом ничего необычного. Убежал, значит так надо.

– Грузи обоих!

Изба не успела отреагировать на приказ, а волк уже вернулся. Похоже он знал в этом тумане прямые тропы, недоступные обычным живым существам. В огромной пасти зажат меч Никиты.

– Молодец, Вуйко. Хороший мальчик! – прошептала она.

Здоровенный волчара расплылся в великолепной улыбке. Здоровенные зубы могли ввести в ужас кого угодно, но для Алёнки это была самая красивая улыбка в мире.

– Чудышко, приступай. Пора убираться отсюда…

***

То ли воздух в горнице был чище, то ли помог Алёнкин бодрящий чай, но через пол часа наваждение начало спадать.

Кика и Никита сидели за столом друг напротив друга, хлебали из кружек отвар и морщились, будто от похмелья.

– А я говорил… – в который уже раз кинул с печи Котофей. – Лучшее, что можно делать в тумане Раздора – это спать.

– Коли бы мы спали, мы бы не увидали историю избушки, – сказала Алёнка. – Хотя все равно вопросов больше, чем ответов.

Она поглядела на богатыря.

– Глаголь, – сказал тот. – Сдаётся мне, могу на часть их ответить.

Девица открыла рот и вдруг поняла, что должна сделать усилие, чтобы говорить дальше. Нахмурилась и упрямо тряхнула волосами.

– Изба напала на вас в тумане. Кто тогда пострадал?

– Несколько мужиков поломало руки-ноги, остальные отделались испугом…

Алёнка ощутила, как распускается в груди тугой узел.

– Значит Кощей наврал…

– Все вернулись домой и вылечились. Все, кроме Корнея, того, кто меня нанял. Он в ту ночь пропал без вести. Мы искали, но так и не нашли его. Как и следов избы.

"Я приношу жертву!"– Алёнка вспомнила торжествующий голос Кощея.

– А мама?.. – прошептала она помертвевшими губами.

Богатырь нахмурился, словно она уличила его в чем-то постыдном.

– В тот раз я поспешил уйти из деревни. Мне не чем было гордится. Но потом, годы спустя, когда я вновь был в тех местах, я услышал, что девочка Калина была проклята собственной матерью и выгнана из деревни. За то, что якобы из-за неё умер отец.

– Что?! Маму выгнала родная мама?! – Алёнка не верила словам. – Ведь она была совсем кроха?!

– Я тоже был шокирован. Я даже попытался отыскать её следы, но времени прошло уже не мало. Единственно, что я узнал – Калина добралась через лес в соседнюю деревню и её взяла в услужения тамошняя старая женщина. Когда я туда попал, их уже не было, они перебрались в Колокольца.

Алёнка сидела, опустив голову. Мама всегда была такой жизнерадостной. Всегда воспитывала в ней радость, сама же видела столько горя.

– Мамочка, где же ты теперь?!

Вуйко ткнул холодным носом и вильнул хвостом. Она погладила его машинально, он заскулил.

– Одно не ясно, – это были первые слова Кики, после возвращения из тумана, – что даёт Кощею такую власть над хозяевами избы. Даже Яга, когда хозяйкой числилась, Кощея опасалась, хотя весу в ней не меньше. А с тобой он одним пальчиком управлялся, когда за Серуню наказывал…

– А тёмное нутро разве?.. – Алёнка подняла голову и протёрла глаза кончиком платочка. Вуйко вильнул хвостом.

– Тёмное Нутро – это грязь, которой Кощей испачкал избу, чтобы отвратить от хозяина, – сказала Кика. – Она не даёт власти над хозяевами избы. Да и само понятие – хозяин, возникло лишь после появления здесь часов.

– И кто повесил сюда картину с залой? – добавила Алёнка. – Кощей?

– Именно, – раздался голос Кощея. – Изба испачкана и благодаря этому я сумел повесить в ней этот проход из мира мёртвых. Она должна была побежать восвояси с поджатым хвостом. Я не смог бы сам преодолеть туман Раздора, но так, изба пронесла бы меня прямо в сердце леса. Но я просчитался. Сердце Леса не могло принять испорченную избу. Оно живое, а изба стала мертва.

Алёнка вскочила, ногами и всем нутром ощущала боль Чудышки, но не смогла молвить и слова.

– Но Мастер и здесь проявил свою "мудрость", – последнее слово Кощей выделил издевательским тоном. – Повесил эти часы. Хотя тогда я считал, что это было насмешкой. Ибо старая хозяйка не способна была разгадать эту загадку…

Его холодные глаза уставились на Алёнку.

– Кто бы мог подумать, что ключом станет дочка той самой Калины, которая…

Алёнка вскрикнула и подалась вперёд.

– Что с моей мамой?

Кощей улыбнулся.

– Всему своё время. Я обещал тебе, что ты сумеешь её спасти. И это произойдёт совсем скоро. Когда изба вернётся в Сердце леса к своему создателю.

– Не бывать этому! – воскликнул Никита, подхватывая меч.

– От вас уже ничего не зависит. Изба прошла Туман Раздора. Пойду, подготовлюсь к встрече с Мастером. А вам я советую попрятаться, как тараканам, чтобы не затоптали, когда старшие будут решать свои дела…

"Что же делать? – мелькнуло у Алёнки в голове. – И надо ли что-то делать? Ведь Кощей обещал помочь с мамой?"

– Изба! – крикнул Кощей. – Ты давно не пробовала вернуться к сердцу леса. Помнишь, как это делается?

Изба дрогнула, потом сделала один робкий шаг, второй. Прямо на пустое пространство, которое было затянуто туманом.

Кощей кивнул и исчез, оставив картину безжизненной.

Белёсая пелена отступила. Пространство больше не было пустым. Они вновь шагали среди огромных стволов Дремучего Леса.

– Нужно остановить избу! Мы не можем привезти его к Мастеру, – вскричал богатырь, опуская бесполезный меч.

– Туман раздора позади, – молвил кот с печи. – Нам позволено идти дальше. Уже ничего нельзя сделать.

Глава 30 – Лесных дел мастер

Вперед ровная, как стрела, тянулась дорога. Ветви деревьев обрамляли ее, образуя сверху подобие арки. В самом конце Алёнка увидела сияние.

– Вперед, Чудышко! – проговорила она. Кика и Никита глянули на нее. Даже не попытаешься повернуть назад? Девица сама себе удивлялась. Не попытаюсь. Она отчетливо чуяла жажду Чудышки встретится с создателем. Аленка просто не могла препятствовать этому желанию.

Изба сделала один неуверенный шаг, второй и вдруг сорвалась, перебирая ногами. Алёнка ощутила ветер, овевающий лицо и треплющий волосы.

Стены леса двигались, сияние приближалось, а потом все вокруг залил яркий свет. Люди зажмурились, изба сделала несколько шагов и застыла. Их охватила тишина.

Когда Алёнка пришла в себя, она увидела, что изба остановилась на большой поляне. Вокруг расстилались лужайки с ровной, словно подстриженной, травкой. Травинка к травинке, короткая, не выше щиколотки, на вид очень мягкая и ослепительно зеленая. Так и хотелось разбежаться и упасть на эту траву, как в стог душистого сена. Такого яркого и чистого цвета Алёнка не видела ни разу в жизни.

Кое где зелень лужайки подменяли круглые пятна небольших озер. В них как в зеркальцах отражалась пронзительная синь неба и плыли ослепительно белые облака. Кое где эти облака дрожали и шли рябью от ударов плавников крупных рыбин.

Погодка над этой полянкой стояла что надо. Не холодно и не жарко. Не сухо и не мокро, и только подумается, что воздух слишком неподвижен, как веет ветерок. Едва солнышко припечет посильнее, как облако закрывает его, создавая приятный тенëк.

Слух ласкали мягкие спокойные звуки. Шелест травы на ветру, пение птиц из леса, тихое бульканье воды и едва слышная нескончаемая песнь ветра.

А самое главное здесь был запах. Пахло свежестью и лесными травами, смолой и медовыми сотами, шишками и хвоей. Едва стоило принюхаться, нос улавливал десятки разных запахов, каждый из которых тут же рождал в голове яркие образы. Когда же Алёнка выбиралась из череды этих волнующих картин, запахи сливались в нечто единое, включающее в себя все остальное и одновременно нечто новое и всеобъемлющее.

Алёнка ступила на самый край крыльца и втянула воздух полной грудью. Широко распахнутые глаза при этом спешили впитать яркую и как нигде четкую картину. Уши вроде и слышали звуки, но в голове царила тишина.

– Так вот оно какое – Сердце Дркмучего Леса, – проговорила она.

У дальнего края поляны высился большой светлый терем. Дремучий лес обрамлял его самыми суровыми и устрашающими деревьями. Высоченные, они сурово нависали над гладкой травкой, которая ближе к корням деревьев сходила на нет, уступая место сухой, посыпанной старой хвоей и вздыбленный корнями земле.

Нерешительно, словно боясь повредить грубыми лапами траву, изба вступила на поляну. Алёнка смогла разглядеть терем. Он очень походил на нарядные дома из богатых деревень, которые видела Алёнка за свою короткую жизнь, только вот сложен он был не из срубленных деревьев. У девицы сложилось впечатление, что терем выращен из живых деревьев. Какая-то чудесная сила заставило стволы деревьев расти, изгибаться и сплетаться так, как требовало устройство терема. Проемы окон были широкие, без ставней, вместо занавесок висели густые и ровные заросли плюща. Похоже здесь не ведали плохой погоды и морозов.