Хозяйка мертвой избушки

– Что делать, котик? Скажи!

Тот прижал уши и замотал головой.

– Ничего! Ничего тут не сделаешь! Сиди тихонько и старайся, чтобы тебя не сбросили!

– Как ждать?! – Алёнка замерла, будто прислушиваясь. Изба в этот же момент остановилась, подрагивая мелкой дрожью. – Она же мучается! Ей страшно!

– Чёрное Нутро не преодолеть, – отозвался кот. – Мне тоже страшно!

Изба крутнулась и понеслась куда-то очень целенаправленно. Алёнка встрепенулась. Чудышко больше ни за кем не гонится, может быть ей удалось совладать с темной напастью?

В этот момент стены леса расступились. Они выметнулись на пригорок. Здесь почти не было деревьев, на лугу паслось стадо овец. Пастушок дремал с краю поляны.

– Нет! – прошептала Алёнка помертвевшими губами.

Изба сделала шаг к пареньку, потом второй. Он был ещё совсем мальчишка. От топота лап он очнулся и вскочил. Глаза по плошке, даже не пытается укрыться.

– Беги! – крикнула девица. – Беги же!

Ноги паренька будто вросли в землю. Тьма в окнах плотоядно крутанулась, когти рвали дёрн, оставляя длинные полосы. Алёнка спрыгнула бы и бросилась между избой и пастушком, но её кидало то к стене, то к перилам. Она никак не могла выровняться.

Расширенные от ужаса глаза парня были совсем близко. Ещё чуть и их сметёт ударом, вобьёт в землю, раздавит…

– Нет! Пожалуйста, нет! – прошептала Алёнка с мольбой и зажмурилась.

– Бэ-э!

Изба резко встала, Алёнка едва не вывалилась через перила, распахнула глаза. Кот проскользил вдоль бревна, оставляя глубокие царапины выпущенными когтями. Черные очи окон оторвались от пастушка и поглядели на луг. Там стояло с десяток овец, все подняли головы и глядели на Чудышко.

Изба глянула на них, потом на пастушка. Снова на них. Желание большой крови боролось с одиночным смертоубийством.

– Бегите! – шептала Алёнка. – Все бегите!..

Пастушок, наконец, опомнился и сделал несколько шагов. Изба дёрнулась было следом.

– Бе! – заблеяли овцы. Темные окна медленно повернулись к ним. Их было больше. Пастушок прибавил шагу и скрылся за деревьями. Алёнка облегчённо выдохнула. Спасён. Изба с места скакнула, разом преодолев половину луга. Ноги подкинули крайнюю овцу, когти вспороли мохнатый бок. Блеяние превратилось в визг, девице в лицо плеснуло тёплым.

– Нет! Прошу! Прекрати!

Изба скакала по лугу, вбивая в землю белые мохнатые тушки. Боль в груди девицы ширилась.

Глава 26 – Алёнкина погибель

Изба замерла на вершине холма. Вокруг белели втоптанные в землю тушки овец. Алёнка сидела на крыльце на корточках и зажимала голову ладонями.

– Зачем?! Почему это произошло?! – шептала она. Ей казалось, что такое количество раздавленных живых существ она никак не переживёт.

– Там деревня, – раздался рядом тревожный голос кота. Изба напружинилась, словно поняла, и медленно начала поворачиваться. Перед Алёнкой мелькнула стена леса, кусок голубого неба с ослепительно белыми облаками. Совсем недавно такими же белыми были бока у овец. В прогалине между двумя языками леса виднелись домики. От леса их отделяли аккуратные прямоугольники полей. Даже видать людей, крохотных, как мураши.

Алёнку окунуло в ледяную стужу. Коли изба признает людей на таком расстоянии, вместо овец втоптанными окажутся уже они.

Изба присела, скрипнула. Из глаз-окон наружу пошёл чёрный клубящийся туман. Ставни опустились, словно она жмурилась, силясь разглядеть. У Алёнки замерло сердце в груди. Далеко. Она не увидит. Не почует!

Изба сделала шаг в сторону деревни. Ещё и ещё. Алёнка вскрикнула, в отчаянии заламывая руки. Разбежавшись, прыгнула вперёд. Пусть она растопчет меня. Отвлечётся, забудет про деревню. Чудышко резко ускорилась, Алёнку поддело крыльцом, проволокло по полу и впечатало в перила.

Бам, бам, бам! Ноги избы гулко бухали, стремительно сокращая расстояние до деревни.

– Пожалуйста! – шептала Алёнка. – Кто-нибудь! Не надо! Прошу!

Далёкие домики приближались. Она уже могла разглядеть мирную жизнь. Ходили в полях работники, детишки играли у домов. Никто ещё не заметил, что к ним приближается ужас из леса. Чудышко превратилось в Чудище. Алёнка зажмурилась, не в силах видеть это. Губы беспрерывно двигались, не переставая умолять…

Топ! Топ! Топ! Вот сейчас они должны уже достичь крайних полей. Несутся так быстро, что крестьяне успеют лишь головы поднять, как их разметает кровавыми клочьями.

– Пожалуйста! Прошу! Кто-нибудь!

Бам, бам, бам! Где-то впереди раздался испуганный возглас. Их, наконец, увидели.

– Умоляю! Все что хочешь отдам!.. – шептала Алёнка. Глаза зажмурила, страшно было увидеть, как Чудышко становится убийцей.

– Не верю, что это будет… – молвила она.

– Врёшь! Не пройдёшь! – перебил её мысли зычный голос. Бам! Изба содрогнулась от куриных ног до конька на крыше и резко встала. Алёнка кубарем скатилась с крыльца и улетела далеко в поле. Ободрала лицо и ладони о бесконечные ряды пшеницы, потом приложилась о землю, показалось будто дух покинул тело.

Но она не думала о себе. Что произошло? Надо увидеть. Сделала мысленное движение подняться, но навалилась такая боль, что тело не могло пошевелить и пальцем. Но боль душевная была сильнее. Собрав остатки сил, кое-как села и поглядела туда, откуда прилетела. По полю уходила прямая просека помятой пшеницы, а дальше…

Там прыгали друг перед другом изба и могучий витязь, облачённый в блестящий доспех. В руках у витязя сверкала булава с огромным навершием, во второй руке алела капля щита, на голове блистал островерхий шлем. Из-под суровой личины сверкают яркие синие глаза.

Рядом стелился вдоль земли крупный дымчатый волк, страшной избы ни капли не боялся. Подскакивал, скалил зубы и пытался ухватить за огромную ногу.

– Вот и свиделись! – воскликнул витязь. – В тот раз я не сумел спасти отца девочки Калинки, теперь у тебя не выйдет навредить людям!

Изба только клацнула ставнями в ответ. Он замахнулся булавой. Она ударила лапой. Удары встретились, мир застыл в тишине, а потом треснул. В стороны ушла ударная волна, Алёнку сбило с ног и поволокло по земле. Когда сумела подняться вновь, Чудышко и витязь скакали по полю, отвешивая друг другу чудовищные удары, каждый из которых раскатил бы по камушку любую даже самую массивную крепость.

У самого края леса сидел матёрый волчище и крутил головой, наблюдая за богатырём. Надо же, зверь, а знает, что не стоит лезть под тяжёлую руку богатыря.

Алёнка оглянулась. Мирный люд все понял правильно. Работники со всех ног бежали к деревне, там уже надрывался тревожный колокол. Детишки с мамками исчезли с улиц. Девица выдохнула.

– Спасены. Услышаны мольбы…

Взгляд её упал на избу. Витязь как раз отвесил ей с размаху удар булавой по бревенчатому боку. Громыхнуло, волосы Алёнки рвануло ветром.

– Ой ты Чудышко моё. Новая напасть! – она вскочила. – Как же тебя уберечь теперь?!

Как не пыталась девица подобраться ближе, у неё ничего не выходило. Удары, которыми награждали друг друга поединщики, имели такую мощь, что бедную Алёнку отбрасывало далеко назад. Во рту было мокро от крови, тело превратилось в один большой кровоподтёк.

– Что ты делаешь?! – прошипел появившийся рядом кот. – Сильные бьются – схоронись и не лезь!

– Какая же она сильная! Раньше её Кика одним пальчиком держала… – воскликнула Алёнка.

– Сама угостила её прадревом, теперь она бьётся наравне с богатырём, – отозвался кот.

– Наравне ли, – Алёнка в муке заламывая руки. – Гляди, она страдает!

Витязь брал вверх. Изба больше не пыталась встречать ударом удар, либо отводила их вскользь, либо вовсе пыталась увернуться. Не смотря на величину булавы, богатырь обходился с ней с небывалой лёгкостью и быстротой. Шипастое навершие так и свистало.

Бабах! Очередной удар пришёлся точно в стену. Куринные лапы подломились, и изба неловко рухнула на бок.

– Ага! Победа близка! – вскричал витязь и кинулся ещё шибче орудовать булавой. Изба попыталась встать, но её вновь и вновь бросало наземь.

Хрус! Хрясь! На брёвнах стены обозначились трещины. Алёнка вскрикнула, будто это на её коже легли глубокие порезы.

Витязь перестал кричать, взгляд сделался колючим и сосредоточенным. Теперь удары прицельно ложились в повреждённое место. Изба почти не сопротивлялась, лишь вяло пыталась отползти. Алёнка почти физически ощущала каждый удар.

– Надо его остановить!

Девица с трудом воздела себя на ноги и шатнулась. Кот подлез под руку и придержал.

– Куда ты такая пойдёшь? – прошипел он.

С хрустом стена провалилась внутрь, видны стали горница, шкаф с Костяшей и светлый бок печи.

– Победа близка! – воскликнул богатырь и широко замахнулся. У Алёнки сердце замерло в груди. Сердце! Печь – это сердце избы. Девица вспомнила Огневушку, которая обитала именно там. Изба сжалась и обмякла, больше не делая попыток защититься.

– Не-ет! – вскричала Алёнка и рванула к Чудышке. Сапоги как всегда не подвели. Их усилие отбросило кота. Время остановилось.

Булава медленно приближалась к провалу в боку избы, богатырь метил прямо в печь. Алёнка рвалась вперёд через разом уплотнившийся воздух, чувствовала, как нагрелись и завибрировали её сапоги. Не раздумывая сунулась прямо под удар. Лицо витязя изменилось, глаза и рот округлились. Жилы на руках и висках напряглись в попытке остановить удар.

Время скакнуло до обычной скорости. Алёнка замерла, раскинув руки. Булава остановилась в волоске от её груди.

– Уф, – выдохнул кот. – Неужели обошло…

Хлоп. У шипастого навершия набух невидимый ком. Булава остановилась, воздух же продолжил движение и ударил в грудь девицы с силой кувалды. Её бросило внутрь избы, плашмя Алёнка влетела в печь. Изо рта плеснуло красным. Она упала изломанной куклой и затихла. Богатырь отбросил палицу и оказался рядом с ней.

***

Первый раз выплыла из забытья рывком. Сразу нахлынула боль, будто Кощей снова придумал мучать её за излишнюю доброту. Не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Даже веки были столь неподъёмными, что не рискнула открыть глаза. Только и могла, что слушать, мало чего понимая от боли.

Гул голосов. Откуда здесь столько люда? Ведь все разбежались.

– Я видел, она спрыгнула с чудища! – грубый мужской.

– Ягична она! Точно вам гутарю! – женский.

– И чудище защищала! – молодой, почти детский.

Защищала? – удивилась Алёнка и тут же вспомнила. – Да, я защищала! Только вот… защитила ли?

Девица собрала остатки сил и попыталась хотя бы открыть глаза. Боль сделалась острее, в голове все поплыло. Откуда-то издалека услышала стон. Не сразу поняла, что это её собственный голос.

Вокруг ахнуло, пошёл ропот:

– Гляди, гляди! Шевелиться!

– Она тоже чудища! Выжить после такого!

– А выглядит как девица!

"Я и есть девица, – хотелось крикнуть Алёнке. – Такая же как вы. Только хочу маму найти…"

Вновь скрутила лютая боль, помрачая сознание. В следующий раз, когда вынырнула, услышала:

– Надо бы добить! Пока без сил! – осторожный мужской голос.

– Да! Убить её!

– Убить её! Сжечь немедля!

Разрозненные выкрики быстро переросли в единый гул. Собравшийся вокруг люд был единодушен на её счёт.

Убить? – подумала Алёнка. – Может оно и верно. Одни проблемы от меня. Род людской без меня целее будет. Только вот маму так не отыщу…

– Что же вы такое говорите? – перекрыл крики зычный голос. – Беззащитную душу, да убить?! Креста на вас нет!

Голоса притихли, будто пристыжено. Потом ответил один, сварливый и царапающий:

– Нет, ить, креста. Нам эти ваши новые штучки без надобности. Сотни лет жили старыми богами, чай и дальше проживём. А эту чуду – убить, как же ешо?! Она же на чудище приехала, знать и сама чудища!

– Она беззащитна! – продолжал недоумевать зычный голос. – Как можно такое замышлять против беззащитного существа?

– Это господин богатырь может себе позволить благородство, – примирительно отозвался сварливый. – У вас сила имеется, вы с этой чудищей и в полном её здравии сдюжите, коли потребуется. Мы же её и такую боимся.

Боятся? Меня боятся? – сквозь океан боли телесной уколола боль душевная. – Как же так? Что со мной стало, коли меня боятся те, кого я пыталась спасти?

– Она нас всех… когда очухается, – закончил сварливый голос. Люди зашумели.

– Да. Правильно Колодезь гутарит!

– Прав он!

– Убить, пока без защиты!

Гул вернулся и начал возрастать. Алёнка начала терять нить реальности. Одно грело душу, раз про Чудышко не говорят, знать спаслась избушка. Эта мысль принесла облегчение, и Алёнка вновь начала соскальзывать в забытьё.

– Как это без защиты? – услышала она напоследок. – Я поклялся защищать тех, кто не может это сделать сам! Я не стану стоять в стороне…

– Не стоит из-за меня ссориться, – хотела сказать Алёнка, но это усилие оказалось крайним. Она снова соскользнула во мрак.

***

В следующий раз выплыла из мрака прямо во мрак. Не сразу поняла, что глаза открыты. Потом в ушах зародился звук. Треск, шелест, постукивание чего-то твёрдого.

– На всякий случай сварил похлёбку. Вдруг очнётся… – проговорил голос, который Алёнка признала знакомым.

– Не пригодится, – мурлыкнуло в ответ. – Я такое сразу вижу. Её так приложило, что душа неведомо на чем держится…

Голос Котофея был печален. Алёнка хотела успокоить его, чтобы не беспокоился, но вдруг поняла, что не способна шевелиться. Тут же пришло осознание – а ведь глаза мои не открыты! Как я тогда вижу?

– Это я виноват! – сказал зычный голос. – Хотя не ясно, как было поступить иначе. Ведь я эту избушку с юности знаю.

– Алёнушка сама бы жизнь отдала, коли бы от того жизни чьи зависели. Так что не вини себя, – печально сообщил кот. И тихо добавил. – Не ты виновен…

– Но у меня есть чем делу помочь, – сказал витязь. – Вот. У меня тут рецепт. Медвежий корень, разрыв трава, немного живой воды. Потом ещё листок папоротника нужен…

Он перечислял и шуршал, будто раскладывал перед собой ингредиенты.

– Старцы сказывают, что этим зельем мертвеца на ноги поставить можно. А ты говоришь теплиться душа.

– Да! Это может помочь. Скорей делай, – с каждым словом в голосе кота появлялось все больше надежды.

Потом было шуршание, журчание какой-то жидкости, позвякивание жестяной посуды.

– Что? – жадно спросил кот.

– Поиздержался я… – помертвевшим голосом ответил витязь. – Думал, что листы папоротника были…

Шуршание, потом что-то шумно шлёпнулось на землю.

– Точно ведь было! Неужели кончилось?!

Алёнка вдруг ощутила кружение. В глубине тьмы ярко сверкнули искорки. Это звезды, с радостью подумала она. И так ей вдруг захотелось попасть к ним, с такой неудержимой силой потянуло наверх, что она села и даже увидела кота и витязя около небольшого костерка.

– Я найду… Я должен… – вскочил мужчина.

– Поздно, – молвил кот, глядя прямо на неё. – Она уходит.

– Нет, но как же… – заметался витязь. – Я должен все исправить! Я виноват!

– Без зелья ничего не сделать…

В темноте раздались удары. Витязь ухватился за рукоять кинжала, висевшего на поясе. Вторая рука потянулась в темноту. Там Алёнка разглядела булаву, стоймя поставленную на землю.

– Вернулась?! – рявкнул витязь в темноту. – Как можешь ты тут ходить! Ведь из-за тебя…

– Не тронь её! Она добрая! – вскричала Алёнка и сразу поняла, что её губы не колышут воздух. Но возмущение было столь сильным, что позабыла о звёздах. Даже вверх тянуть перестало.

Витязь не услышал её слов. Рука угрожающе подняла булаву. Шлёп, перед ним упало что-то тёмное. Топот удалился во тьму.

– Что это? – он замер, явно раздумывая, не броситься ли следом.

– Это… – кот подошёл и ткнул в тёмное лапой. Мурлыкающий голос в ликовании взметнулся к небесам. – Листья папоротника!

Потом они спешно кипятили воду на костре, кидали туда пучки трав. Алёнку вновь потянуло вверх, к звёздам. Она увидела своё тело, богатыря и кота, склонившихся над котелком. Далеко в лесу бежал матёрый волчище, которого видела у леса во время боя богатыря и избы.

А вот и Чудышко, прячется в ночи, дрожит от страха, но не уходит. Переживает за неё, Алёнку.

– А я, вишь, сдалась, – сказала ей Алёнка, зная, что изба не услышит.

Все воспринималось отстранённо, почти без эмоций. Запоздало кольнуло любопытство, а что там с часами Мастера? Тут же увидала две последние крупички, они так и висели в горлышке верхней чаши.

– Вот и славно. Знать я умираю победителем!

Алёнка поняла, что хмурится. Чувства пробились сквозь пуховую подушку безразличия, кольнули.

Чудышко винит себя в её смерти. Траву вот принесла, хоть и боится витязя. Ждёт, не сбегает. Коли я уйду, это навсегда сломит еë. Сломит единственное живое существо, которое искренне полюбило меня после пропажи мамы.

Вот почему крупицы не падают. И не упадут уже никогда. Коли я уйду – предам Чудышко. Это станет таким злом, что навсегда заклинит Златые крупицы в горлышке часов. План Кощея и Мары стане неосуществим. Люди и дальше будут плодиться и развиваться и однажды превзойдут старых богов.

Но изба не встретит своего творца и навеки останется мёртвой. Постепенно она превратится в чудище и будет убита каким-нибудь богатырём. На том конец. Но мне будет уже все равно, я уйду в новый лучший мир. Она отчего-то знала, что попадёт не к Кощею в подземный мир, где обитают нави. Её тянет куда-то вверх, за моря, в более светлое и доброе место.

Ирий. Я попаду в ирий. Но я его не заслужила. Меня берут туда не из-за добра, которое я сотворила в этом мире. Это милость, которую мне оказывают. Это награда за долгие годы несправедливости и горя, которые мне довелось испытать.

Она поглядела наверх, в бездонное тёмное небо со звёздами, потом вниз, на изломанное собственное тельце, на Котофея и Никиту (теперь она даже знала его имя). Алёнка вдруг поняла, что это выбор. Человеческий выбор, о котором говорила Мара Кике. Да, сейчас она знала и об этом разговоре, хотя не слышала его и не могла слышать.

Выбор. Отчего он такой сложный? Она поглядела на Чудышко и словно прозрела.

– Мама?..

Тут что-то изменилось. Не сразу поняла, что чувствует запах. Втянула носом воздух и вдруг поняла, что слышит этот звук со стороны.

– Гляди! Она порозовела! Скорей! – вскричал кот.

– Постой. Надо немного остудить. Иначе сожжём ей глотку…

Алёнку снова потянуло вверх. Звезды сделались ярче, ей захотелось протянуть руку и коснуться их. Потом она поняла – не нужно тянуться. Достаточно просто представить, что ты уже там…

Она ощутила тоску. Я сделала выбор. А звезды? Звезды подождут…

И тут на неё навалилась боль. Она закричала, в горло попала жидкость и она закашлялась.

– Получилось! Твоё зелье работает! – мурлыкающий голос кота.

– Этого будет достаточно, – жидкость перестала литься в глотку. – Теперь она должна отдохнуть.

Заботливые руки уложили её. Она увидела силуэты витязя и кота. Они склонились к ней, на человечьем лице и котовой морде одинаково бережное выражение.

Топ-топ-топ! За ними на тёмном фоне небе отпечатался треугольный силуэт крыши. Витязь посуровел и начал оборачиваться.

– Опять ты явилась…

Ладошкой ощутила твёрдые кольца кольчуги. Витязь замер и глянул на Алёнку.

– Не надо… – едва слышно выдохнула она. – Пусть остается…

Богатырь по имени Никита медленно опустился назад. В горнице избы последние две крупицы чуть сдвинулись и зависли, опасно балансируя в самом горлышке песочных часов.

Глаза Алёнки закрылись, с губ сорвался выдох. Она погрузилась в тёмный сон без сновидений.

Глава 27 – Последние Златые крупицы

Изба замерла на вершине холма. Вокруг белели втоптанные в землю тушки овец. Алёнка сидела на крыльце на корточках и зажимала голову ладонями.

– Зачем?! Почему это произошло?! – шептала она. Ей казалось, что такое количество раздавленных живых существ она никак не переживёт.

– Там деревня, – раздался рядом тревожный голос кота. Изба напружинилась, словно поняла, и медленно начала поворачиваться. Перед Алёнкой мелькнула стена леса, кусок голубого неба с ослепительно белыми облаками. Совсем недавно такими же белыми были бока у овец. В прогалине между двумя языками леса виднелись домики. От леса их отделяли аккуратные прямоугольники полей. Даже видать людей, крохотных, как мураши.

Алёнку окунуло в ледяную стужу. Коли изба признает людей на таком расстоянии, вместо овец втоптанными окажутся уже они.

Изба присела, скрипнула. Из глаз-окон наружу пошёл чёрный клубящийся туман. Ставни опустились, словно она жмурилась, силясь разглядеть. У Алёнки замерло сердце в груди. Далеко. Она не увидит. Не почует!

Изба сделала шаг в сторону деревни. Ещё и ещё. Алёнка вскрикнула, в отчаянии заламывая руки. Разбежавшись, прыгнула вперёд. Пусть она растопчет меня. Отвлечётся, забудет про деревню. Чудышко резко ускорилась, Алёнку поддело крыльцом, проволокло по полу и впечатало в перила.

Бам, бам, бам! Ноги избы гулко бухали, стремительно сокращая расстояние до деревни.

– Пожалуйста! – шептала Алёнка. – Кто-нибудь! Не надо! Прошу!

Далёкие домики приближались. Она уже могла разглядеть мирную жизнь. Ходили в полях работники, детишки играли у домов. Никто ещё не заметил, что к ним приближается ужас из леса. Чудышко превратилось в Чудище. Алёнка зажмурилась, не в силах видеть это. Губы беспрерывно двигались, не переставая умолять…

Топ! Топ! Топ! Вот сейчас они должны уже достичь крайних полей. Несутся так быстро, что крестьяне успеют лишь головы поднять, как их разметает кровавыми клочьями.

– Пожалуйста! Прошу! Кто-нибудь!

Бам, бам, бам! Где-то впереди раздался испуганный возглас. Их, наконец, увидели.

– Умоляю! Все что хочешь отдам!.. – шептала Алёнка. Глаза зажмурила, страшно было увидеть, как Чудышко становится убийцей.

– Не верю, что это будет… – молвила она.

– Врёшь! Не пройдёшь! – перебил её мысли зычный голос. Бам! Изба содрогнулась от куриных ног до конька на крыше и резко встала. Алёнка кубарем скатилась с крыльца и улетела далеко в поле. Ободрала лицо и ладони о бесконечные ряды пшеницы, потом приложилась о землю, показалось будто дух покинул тело.

Но она не думала о себе. Что произошло? Надо увидеть. Сделала мысленное движение подняться, но навалилась такая боль, что тело не могло пошевелить и пальцем. Но боль душевная была сильнее. Собрав остатки сил, кое-как села и поглядела туда, откуда прилетела. По полю уходила прямая просека помятой пшеницы, а дальше…

Там прыгали друг перед другом изба и могучий витязь, облачённый в блестящий доспех. В руках у витязя сверкала булава с огромным навершием, во второй руке алела капля щита, на голове блистал островерхий шлем. Из-под суровой личины сверкают яркие синие глаза.

Рядом стелился вдоль земли крупный дымчатый волк, страшной избы ни капли не боялся. Подскакивал, скалил зубы и пытался ухватить за огромную ногу.

– Вот и свиделись! – воскликнул витязь. – В тот раз я не сумел спасти отца девочки Калинки, теперь у тебя не выйдет навредить людям!

Изба только клацнула ставнями в ответ. Он замахнулся булавой. Она ударила лапой. Удары встретились, мир застыл в тишине, а потом треснул. В стороны ушла ударная волна, Алёнку сбило с ног и поволокло по земле. Когда сумела подняться вновь, Чудышко и витязь скакали по полю, отвешивая друг другу чудовищные удары, каждый из которых раскатил бы по камушку любую даже самую массивную крепость.

У самого края леса сидел матёрый волчище и крутил головой, наблюдая за богатырём. Надо же, зверь, а знает, что не стоит лезть под тяжёлую руку богатыря.

Алёнка оглянулась. Мирный люд все понял правильно. Работники со всех ног бежали к деревне, там уже надрывался тревожный колокол. Детишки с мамками исчезли с улиц. Девица выдохнула.

– Спасены. Услышаны мольбы…

Взгляд её упал на избу. Витязь как раз отвесил ей с размаху удар булавой по бревенчатому боку. Громыхнуло, волосы Алёнки рвануло ветром.

– Ой ты Чудышко моё. Новая напасть! – она вскочила. – Как же тебя уберечь теперь?!

Как не пыталась девица подобраться ближе, у неё ничего не выходило. Удары, которыми награждали друг друга поединщики, имели такую мощь, что бедную Алёнку отбрасывало далеко назад. Во рту было мокро от крови, тело превратилось в один большой кровоподтёк.

– Что ты делаешь?! – прошипел появившийся рядом кот. – Сильные бьются – схоронись и не лезь!

– Какая же она сильная! Раньше её Кика одним пальчиком держала… – воскликнула Алёнка.

– Сама угостила её прадревом, теперь она бьётся наравне с богатырём, – отозвался кот.

– Наравне ли, – Алёнка в муке заламывая руки. – Гляди, она страдает!

Витязь брал вверх. Изба больше не пыталась встречать ударом удар, либо отводила их вскользь, либо вовсе пыталась увернуться. Не смотря на величину булавы, богатырь обходился с ней с небывалой лёгкостью и быстротой. Шипастое навершие так и свистало.