Хозяйка мертвой избушки

Тень набежало на личико девицы. Они-то добрые, а ты нет. Но Алёнка отмахнулась от неё, легко и свободно. Главное, что крупицы не падают. И вообще – нет прошлого, нет будущего…

Деревья с пышными ветвями, косо падающие лучи, капельки росы на красиво сплетённой паутинке. Тихий шелест ветра в листве подлеска и пение птах.

Алёнка поймала себя на мысли, что избушка стала для неё настоящим домом. Тем самым домом, убежищем, тайным местом, в котором ощущаешь себя так, будто ты не зря родился в этом миру. Как будто ты не лишний на земле.

Раньше такое ощущение возникало лишь в глубоком детстве, когда рядом была мама. И если задуматься, связано это ощущение было больше с мамой, нежели с местом. И вот теперь она испытывала это снова.

Алёнка вдруг поняла, что впервые после встречи с Кощеем вспомнила о маме. Я, конечно, приняла решение не ронять больше златых крупиц, но Кощей сказал, что когда последняя из них упадёт, он поможет моей маме…

Сомнения вновь затеснили грудь, Алёнка насупилась и тряхнула волосами. Нет! Как сказала Яга: "…мы про то не договаривались. Ихихи! Всегда эти людишки так. Спешат, не думают, а потом в слезы!"

Вот и я не стану Кощея слушать! Эти весомые все одинаковые, обманут дорого не возьмут. Сама отыщу маму. Не зря же я ввязалась во все эти приключения. Из-за весточки маминой ушла из деревни. Ради поиска мамы согласилась стать хозяйкой избы… Не зря же мне порой чудится, что она рядом…

Усилием воли отогнала мысль про Костяшу. Нет, это всего лишь череп степного хана. Но Яга тоже сказала, что порой чует Калину. Алёнка вспомнила слова старухи и вздрогнула. "Разве что иной раз духом ее словно издалече пахнет. Этак с примесью огоньку, словно сожгли девку…"Все! Хватит об этом думать!

– Котофей Мурьяныч, – громко сказала она, – ты выбрал хорошие места. Ступай сюда, погляди какая краса!

– Эм… Ну да… Краса…

Кот вышел на крыльцо, понуро опустив голову и прижав уши. Алёнка в это время глядела на деревца, что выстроились вдоль тропы, махали ветками, словно маленькими ручками. Они тоже чуяли их с избушкой счастье.

Котофей тихо скользнул за стол и уткнулся в чашку. Мерцали только настороженные глаза. Радостная Алёнка не заметила и не почувствовала, что с ним что-то не так.

Они сидели и пили чай, а изба топала тихонько к нужной цели. Кот поморщился и глянул в сторону двери. Кошачий череп исчез с картины, но по-прежнему скалил зубы в его памяти.

Алёнка закрыла глаза, наслаждаясь тишиной и вкусом трав из настоя. Кот сгорбился над столом и тоже прикрыл глаза.

Девица дёрнула носом и нахмурились.

– Что это?

Она открыла глаза. Лес неуловимо изменился. Округу застилал плотный туман. В воздухе разлилась влага, под когтями Чудышки захлюпало.

– Странно, – молвила девица. – Мы же просили озеро. Или речушку.

Изба замедлила шаг, словно в нерешительности.

– А вышло… – она недоговорила, словно подбирая слова. Половицы крыльца жалобно взвизгнул, рядом с Алёнкой встала кикимора.

– Болото! – закончила за неё Кика. Она пристально поглядела на Алёнку, потом резко перевела взгляд на кота. Тот сжался и сполз под стол.

Глава 21 – Какая кикимора не любит болот

– Говори, кто надоумил?!

Кика протянула растопыренную руку к коту, тот зажмурил глаза и не пытался сопротивляться.

– Кика, ты чего? – воскликнула Алёнка. Кикимора будто не слышала.

– Говори! Кто?!

Глаза Кики расширились, она отступила и уронила бессильно руку. Из её груди вырвалось с всхлипом:

– Он!

– Что случилось? – Алёнка попеременно глядела то на кикимору, то на кота. Котофей прижал уши, выглядел донельзя виноватым. Лицо Кики побледнело и застыло, будто она видела перед собою мертвеца. И не просто мертвеца, а кого-то близкого и родного.

– Мы просто немного сбились с пути, – Алёнка нутром чуяла, что все странности связаны с местом. – Чудышко, возвращайся назад. Туда, где красиво…

– Чту-у-о-о-о-о-о?! – накрыл избу голос. – Ты хочешь сказа-а-а-ать, что наши замечательные болота некрасивы-и-и-и-е?!

Голос бесконечно тянулся, как изгибы белёсого тумана. Алёнка прикрыла ладошкой рот.

– Ой, простите! Я никого не хотела обидеть! У вас тут очень даже… гм, приятно.

– Ихи-хи-хи!

– Хи-хи!

– Хи-и!

Из тумана с разных сторон доносились смешки и хихиканье. Алёнка не знала, куда смотреть. Кот выдохнул и немного выпрямился. Кика обратилась в статую.

– Кто вы? – воскликнула девица в туман, набравшись смелости. – Покажитесь!

Её слова вызвали новую волну перешептываний и хихиканий.

– Она не знает!

– Не понимает, где находится!

– Наивное дитя!

– О-о-о! Ка-а-кая нео-о-о-о-опытна-а-а-а-я-а хозя-а-а-айка избы-ы-ы-ы!

Туман заструился быстрее и как-будто отступил. Перед избой и её пассажирами открылась рясковая ширь болот, обрамлённая редкими чахлыми деревцами. То здесь, то там из ряски поднимались холмики, в которых блестели по две точки. Глаза – поняла Алёнка. Это же…

– Кикиморы!

Она зажала рот ладошкой и обернулась к Кике. Словно подтверждая её мысли над болотом понеслось:

– К счастью для тебя ты на-а-ам без на-адобности, девица-а-а!

– Ха-ха-ха!

– Хи-хи-хи!

Рясочные холмики запрягали вверх-вниз. Когда какой-нибудь из них поднимался слишком высоко, ряска прорывалась, и Алёнка видела симпатичное востроносое личико с зеленоватой кожей, с зелёными волосами и блестящими глазами. Почти как у Кики, только вот эти существа явно были не такие весомые, как их спутница.

Значит все-таки Кика болотная. Эх, и она врёт. Все эти лесные да весомые врут. Все. Значит и Кощей – врёт. А какие громкие слова произнёс. "Как равный равной".

Кот заметно повеселел. Он тихонько подошёл к хозяйке и дёрнул её за подол.

– На-а-а-ам бы твою го-о-о-остью-у-у! – тянул звонкий голос из тумана. – Что-то она бо-о-ольно ти-хи-хи-ха!

С разных сторон зачастило.

– Будто не домой явилась!

– Явилась, вся запылились!

– Ждут ли её тут!

– Желают ли!

– Ви-хи-хи-деть!

Каждое слово, будто, ножом втыкалось в Кику, она вздрагивала и клонила голову все ниже. Потому вдруг резко выпрямилась и заговорила:

– Не было дня, когда бы я не думала о родном болоте! Я жаждала! Я мечтала! – её голос делался все тише.

– Ты же говорила, что ты лес… Да что тебе надо? – кот продолжал теребить её подол.

– Не время говорить об этом. Пусть Кика сама разбирается… – шипел он.

Кика глядела распахнутыми глазами в пространство болот. Алёнке подумалось, что кот деликатно хочет увести её в избу, чтобы не мешать встрече родни. Она неуверенно глянула на Кику, не нужна ли ей поддержка? Голоса с болот звучат немного странно. Вроде бы дружелюбно, а вроде…

– Ну что же ты-ы-ы! – полетело из тумана. – Зря боя-а-а-алась. Мы-ы-и-и не де-ержи-и-им зла-а-а.

Кика робко подняла голову. Эта робость совершенно не вязалась со всем тем, что Алёнка о ней знала. В глазах кикиморы блеснула надежда

– Не держите?..

– Ко-о-о-онечно-о.

– Мы тебя давно простили!

– Ты же наша!

Алёнка потупилась и отвела взгляд. По тому, как озарилось лицо Кики, показалось неприличным смотреть на неё в тот момент. Кот зашелестел ещё настойчивее.

– Уйдём. Скорее! Прошу тебя!

– То, что я сделала… Я… не со зла! Вы же знаете! Я просто… Не знала, что этим всё закончится! Кто мог знать, что любовь…

Она резко оборвала речь, но Алёнке послышались тихие, как вздох, слова:

– …приведёт к такому.

– Иди-и-и-и к на-а-а-ам! – Тянулось над болотами. – Чего же ты та-а-а-ам стои-и-и-ишь?!

– Приветим!

– Приголубим!

– Поговорим!

Кика оглянулась назад, во взоре плеснулась такая тоска, что у Алёнки остановилось сердце от жалости. Кикимора шагнула через край. Внизу громко хлюпнуло, по болоту рассыпался звонкий смех и прибаутки.

Алёнка подбежала и глянула вниз. Сердечко быстро застукало. Если прочие кикиморы висели в воде, как поплавочки Петруся, то всплывая, то погружаясь, Кика разом просела по пояс. А ведь изба стояла, считай, на берегу. Кику тянуло вниз, словно она была нагружена наковальнями.

– Что!? Тяженько?!

– Хи-хи-хи!

– Хорошо ли из дому сбегать?!

– Не весть с кем?!

– И зачем?!

И как финальный аккорд хора:

– Сладка ли весомость человеческая?!

Кика ничего не ответила, лицо её исказила мука. Она упрямо сделала ещё шаг. Просела ещё глубже, над болотами полетела новая волна хихиканий и перешёптываний.

– Они издеваются ровно! – прошептала Алёнка и хотела прыгнуть вниз, но повисла на самом краю крыльца. Кот ухватил за подол и тянул изо всех сил. Девица поняла, что ещё чуть и платье порвётся, она останется в одних штанишках.

– Чего ты? – обернулась к коту, вынужденно делая шаг от края.

– Скорее уходим, – прошипел Котофей. – Лучшего момента не найти.

Он отпустил подол и ухватил Алёнкину ладошку. Навалился всей тяжестью своей пушистой тушки. Девица сделала ещё пару шагов, каждый следующий меньше предыдущего. Лоб её хмурился.

– Что ты такое говоришь? А как же не наша Кукушка? Сколько мы времени уже вместе провели, только-только друг дружечку узнали.

Она посмотрела вниз. Перед Кикой полукругом стояли очень похожие на неё девицы, с зеленоватыми волосами и кожей. Они хихикали, перешёптывались и ждали.

Впереди прочих стояла кикимора, такая же, как все, с таким же гладким юным лицом, но Алёнка сразу почувствовала в ней особую силу. Именно она дольше всех тянула слова.

– Ки-и-и-икочка-а-а! Ты-ы тепе-ерь как богаты-ырь, – пропела главная кикимора. – Пожа-а-алуй мы тепе-рь тебе и на-а-авреди-и-ить не в си-и-ила-ах?

Кика дрогнула, но ничего не ответила. Она лишь стояла, по колено, погрузившись в болото, и глядела вдаль.

– Идём же… – снова тянул кот.

– Постой… Сколько тоски в её взоре. Я хочу понять!

– И что же на-а-ам с то-о-обой делать? – продолжала все та же кикимора.

– Что делать?

– Как быть?

По рядам зелёного народа пролетел шумок. Кто-то шептался, другие просто ёрзали, третьи отводили лица.

– Зачем они её мучают? – проговорила Алёнка. – Чем-то провинилась наша Кика?

– Наша… – Котофей фыркнул. – Соглядатай Кощея!

– Видать не от хорошей жизни она пошла к Кощею служить… – Алёнка вспомнила красивое молодое лицо с жестокими глазами и передёрнула плечиками.

– Но все в прошлом! Мы знаем, как все поправить, – воскликнула вдруг первая кикимора. – Да, знаем!

– Как?! – на лице Кики отразилась такая надежда, что Алёнка стояла и не могла налюбоваться.

– Мы пошли к матушке!

– Да, к матушке!

– Болот!

Кика подалась вперёд. Кикиморы продолжали:

– Матушка добра!

– Не держит зла!

– Матушка болот приглашает и тебя к себе!

Лицо Кики побледнело. Вся потаённая радость и надежда разом слетели с него. Она сверкнула глазами и вскинула подбородок.

– Гляди, Котя. Они простили её! Не знаю, что она сделала, но…

Кот пристально вгляделся в кикимор. Настала очередь Алёнки придержать его за хвост, чтобы не нырнул с крыльца в болотную жижу.

– Главное, чтобы гордыня её не помешала… – девица сжала кулачки и прижала их к груди.

– Ну что? Согласишься на наше предложение? Или откажешь?!

Кика молчала долго. Из уголков глаз протоптали дорожку по зеленоватой коже слезы. Потом она замедленно кивнула.

– Для меня это честь… – проговорила она посиневшими губами.

Кикиморы оживились, начали переглядываться. Кто-то хекнул, но больше было тех, что впились в Кику глазами.

– Ты же понимаешь, что это значит?! – крикнула одна из молоденьких кикимор. Первая кикимора тут же выставила в её сторону строго поднятый палец с острым когтём.

– Будто бы вы не понимали, когда мне это предложили… – тихо молвила Кика. Её глаза сверкнули, она шагнула вперёд, отчего её сородичи дружно подались в стороны.

– Я не заслужу ненависть моего народа, – сказала Кика. – Я заслужила проклятие, но ненависти я не заслужу.

Она вдруг улыбнулась, очень искренне и глянула на избу.

– Ну что, Алёнушка. Вот и расставания час. Прощайте. Не поминайте лихом.

Она посерьёзнела и повернулась к первой кикимора. Та быстро огляделась, опустила взгляд, будто затея уже не казалась ей правильной.

– Идём, – сказала она совсем не таким жизнерадостным тоном. – Я буду сопровождать тебя.

Кика впервые улыбнулась.

– Спасибо… – прошептали её губы.

Кот так и подпрыгнул на месте.

– Вот видишь, все сложилось. Скорее уходим.

Он ухватил Алёнкину ладошку и потянул за собой. Девица нахмурилась ещё больше и не сдвинулась с места.

Кикимора повела Кику за собой. Кика сделала пару шагов и остановилась, словно собираясь с силами. Потом шагнула вперёд и разом просела по пояс.

– Это не правильно, – сказала Алёнка.

– Чего не правильно-то? – округлил глаза Котофей. – В лесу жить, по волчий выть.

В избе тоскливо взвыл Волчик, Алёнка услышала даже сквозь стены избы. Она вдруг отчётливо поняла, что если вернётся сейчас в избу – ни одна Златая Крупица не пошевелится в верхней чаше. Зато если она пожелает остаться, она рискует всем…

– По-волчьи?! – Алёнка выкрутила руку из лапы кота и шагнула к перилам. – Мы не можем её бросить. Они же её…

Множество кикимор глядело Кику, та стояла, не шелохнувшись. Только лицо перестало быть зеленоватым, побледнело, сделав её больше похожей на человека.

– …утопят, – Алёнка вырвалась из лап кота и прыгнула вниз. Хлюп, её ноги погрузились по щиколотку.

Глава 22 – Алёнкина жертва

– Стойте! Я иду с ней!

Кикиморы заволновались.

– Ты не можешь! Тебя не звали! Кикиморы не ссорились с Ягами!

– Я хозяйка избы! – громко провозгласила девица. – Хожу где пожелаю! А теперь я желаю идти с нею!

– Дура! Сгинешь! – зашипело сверху. Кикиморы разволновались ещё больше, обступили девицу и Кику со всех сторон. Куда ни глянь, Алёнка видела их зеленоватые лица и блестящие глаза.

– Изба, котик…

Алёнка вдруг запрыгала на одной ноге, силясь стащить сапог.

– Да снимайтесь же! Для вас стараюсь…

Сапоги что-то услышали в её голосе. Чпок-чпок, соскочили с её ног.

– Ступайте в избу. Надеюсь… – она помедлила и сказала совсем не то, что хотела. – Все будет хорошо.

Она повернулась к кикиморам.

– Коли она идёт, иду и я! Моё окончательное слово.

– Тебе нельзя! – воскликнула Кика. – Ты человек, болота тебя не удержат!

– Так же, как тебя, – улыбнулась девица. – Я гляжу и в тебе человеческого вдосталь!

Кику эти слова словно по лбу ударили, она отпрянула от Алёнки.

– Ты не понимаешь, – проговорила она тихо. – Меня изгнали. Я не чаяла вернуться, ведь я порченая! Думала, меня ненавидят. Но меня простили! И пригласили вернуться! Я не могу отказать!

– Но ты утонешь! – вскричала Алёнка.

– Зато в родных краях! И прощённая! На пути к Матери болот…

Алёнка не дослушала её, резко повернулась к кикиморам. В девицу словно вселился кто-то мудрый.

– А вот так! – вскричала она. – Если вам она родня, то и мне тоже! Стало быть, слушайте всё! Объявляю Кику, кикимору болот этих – сестрицей своей! Она мне родня, и точка! И если ей сгинуть тут суждено, сгину и я! Да будет так!

Слова разнеслись над простором болот, не встретив ни единого препятствия. Ибо над болотами воцарилась полная тишина. Глядели на Алёнку десятки зелёных глаз, глядел с крыльца кот, смотрела красноватым отблеском окон изба. Глядел ещё кто-то, с портрета через неплотно затворённую дверь.

– Ну чего стоишь? – обернулась к Кике Алёнка. – Идём! Всю жизнь мечтала иметь сестру. Теперь, вот, обрела, жаль не на долго…

Она ухватила своей измазанной ладошкой руку Кики, сжала сильно-пресильно и потянула за собой. Вглубь болот.

– Столько любви могла бы тебе дать… – бормотала Алёнка. – Отогреть ледышку, которая у тебя вместо души…

– Любви?! – Кика распахнула глаза. – Души?!

– Ведь у тебя есть душа! Иначе что бы у тебя так болело!? Ничего, я слыхала, что и пары минуток любви достаточно, чтобы всё поменять. Слышала я одну сказочку про разбойника на кресте…

Она снова потянула Кику вглубь болот. Кикиморы молча наблюдали за её стараниями. Кот замер на крыльце, его усы дёргались, будто он что-то быстро говорил. Может, пытается убедить Чудышку убраться отсюда подобру-поздорову.

– То, что происходит, это только мои дела, – вскричала Кика с раздражением – Ты тут не при чем. Убирайся!

Она попыталась выдернуть руку из хватки девицы.

– Нет! И мои тоже! – крикнула Алёнка в ответ. – Это моё дело!

Вцепилась ещё сильней, откуда и силы взялись. При всём своём весе Кика не могла от неё освободиться. Алёнка оглянулась на собравшихся кикимор.

– Болотный народ! Одного прошу – не обидьте Чудышко, избушку мою. И кота Котофея. И сапожки мои. Ничего плохого вам они не делали…

И не оглядываясь более, побрела вглубь болота, с трудом переставляя ноги.

Какое-то время было тихо, потом сзади донеслось хлюпанье и бормотание.

– Не пойми что! Девчонка! Взялась на мою голову…

Они побрела рядом, две упрямые фигурки, с каждым шагом погружаясь все глубже и глубже. Кикиморы глядели на них, все больше ропща и переглядываясь. Вода подымалась стремительно. Вот уже мутная жижа обступила тело по самое горло. Под ногами же твердь столь зыбкая и ненадёжная, что Алёнка поняла – ещё шаг и для неё всё закончится.

Вскинула глаза, чтобы напоследок посмотреть на небо. Вот бы увидать чистое небушко, хоть на миг один.

По рядам кикимор прошёл выдох. Из небесной стены облаков будто вынули кирпичик, сквозь отверстие проступила ослепительная голубизна, и ударил одинокий луч солнца.

– Спасибо Добрый Лес, – прошептала Алёнка, сыра земля ушла у неё из под ног, и она ухнула под воду. Дин дон, Дин дон – донёсся перезвон со стороны избы.

***

– Стой!

Тяжёлая рука Кики цапнула её и выдернула назад, как огородник репку.

– Пусти! Я хозяйка избы! – принялась отбиваться девица. – Что про меня твои подруги подумают?!

– Тише ты! – рявкнула Кика, хотя взгляд её говорил совсем о другом. – Это я и хотела узнать. Ты там что-то про сестру говорила? Будто бы она у тебя… Будто это… я.

Последнее слово почти прошептала.

– Сестру? У меня даже подруг никогда не было, – молвила Алёнка. – Я же сирота. Да ещё и не от мира сего. Откуда у такой никчёмы сестры да подруги. Петрусь вот привечал, да и тот… – она махнула рукой и всхлипнула, по щекам потекли слезы.

– А ты хоть и холодная, не рассказываешь ничего. А ведь от птахи меня защитила. А потом Волчок. Тебя как подменили. Такая добрая стала, душевная, словно другая. Я поняла – холодная – это маска такая. Для чего, почему – не ведаю, да только какую боль надо испытать, чтобы вместо доброй и тёплой такую маску на себя натянуть.

Она уже рыдала в три ручья. Вокруг неё по болоту расходилось более светлое, чем остальная жижа, пятно влаги.

– Я когда это разглядела – полюбила тебя. И ту, что хорошая, да и холодную маску за одним. Потому как нельзя же любить кусками. Это вон у Серуни кусками. Он деньги любит, а людей нет. Разве любовь это, когда кусками? Вот я и полюбила тебя, всю целиком. Подумала, вот бы мне такую сестрицу заиметь. А потом и вовсе стало казаться, что мы уже… Почудилось…

И она расплакалась окончательно, как маленькая девочка, окунутая суровой жизнью в настоящее горе.

Навалилась тяжёлая жалость. Как с ней обходилась тётка Параскова, как тогда смотрел Петрусь, как Яга хотела сварить живьём, как Кощей играл на струнах боли, как Мара влезла в саму душу. И вдруг так заманчиво показалось заиметь сестрицу, такая надежда вспыхнула в груди, такая глупая и никчёмная надежда на то, что это может оказаться правдой. Настолько все это манило, что план не дать Кощею с Марой ни одной крупицы, похоже, пошёл прахом. Часы не простят ей этого поступка.

С сестрицей я и маму бы скорее отыскала… И Чудышко бы в обиду не дала…

Кика ещё раз дёрнула её, оттаскивая к берегу. Алёнка пикнула, начала было сопротивляться, но вдруг наткнулась взглядом на лицо кикиморы.

Оно было мокрым от слез и будто сияло. Потом на Кику снизошло странное выражение решительной торжественности. Она повернулась в сторону болот и громко произнесла.

– Видать судьба мне такая… Праматерь болот! Я… Я… – она содрогнулась всем телом и едва вышептала… – отказываюсь от приглашения.

Громыхнуло. Болото дёрнулось как один огромный зверь. Из глубины пошли влажные чавкающие звуки. Алёнка вдруг провалилась в странное состояние. Она не утратила слуха, звуки витали вокруг неё, как и раньше. И мысли продолжали суетливо пихаться в голове. Но одновременно она будто провалилась в тишину. Как тогда, у перводуба.

И она почувствовала молчаливый ответ болот. Его тоже сложно было заключить в грубые слова. Она просто ощутила вселенскую печаль и одновременно…

Алёнка застыла, нутром стремясь понять то, что ощутила. Неужели…

– Да будет так, – проговорила первая кикимора. – Отныне тебя вычеркнут из памяти болот!

Кика с болью вгляделась в просторы ряски, словно пытаясь навек запечатлеть их в памяти, потом резко отвернулась и протянула руку Алёнке.

– Идём, сестрица. Нам многое нужно друг другу сказать.

Алёнка посмотрела на неё сияющим взглядом и рассмеялась звонко.

– Сестрица! Спасибо!

Голос Кики посуровел:

– Отныне, пока я с вами, путь в болота вам заказан!

Не оглядываясь, она направилась к избе. Алёнка поглядела на главную кикимору.

– Простите… Я почувствовала… Мне показалось, что ваша праматерь, когда Кика отказалась к ней идти, помимо печали ощутила радость и облегчение.

Кикимора окинула её долгим взглядом.

– Не ожи-и-идала от хозяйки избы такой чуткости.

Алёнка просияла, сжав кулачок.

– Значит я права! Спасибо вам, владычицы болотные. Спасибо…

Она поклонилась в пояс и поспешила к избе.

– Постой… – Алёнка обернулась, кикимора скатилась ей вслед острыми зубами. Девица не сразу поняла, что это улыбка. – Мы рады, что у нашей бывшей родни есть такая, хи, сестрица.

Глава 23 – Благодарность Кики

В избе Алёнка тут же кинулась к часам, да так и застыла перед ними, страшась вздохнуть. В верхней части осталось всего две крупицы, которые зацепились друг за друга и только чудом не падали.

– Все из-за меня… – сказала Кика, но Алёнка подскочила к ней и обняла.

– Ради тебя – можно, – твёрдо молвила она. – Ради них всех я больше стараться не стану, а ради тебя по краю пройду и рискну всем!

У Кики от этих слов по щекам потекли слезы. Избушка хлюпала ногами по болоту и издавала жалостливые мелодии. Один лишь кот стоял в сторонке и недоуменно шевелил усами.

– Что происходит-то?! То хорошо, когда крупицы падают, то плохо, то опять хорошо, хотя дальше вроде бы сызнова плохо… – он покосился на череп и передёрнул пушистыми плечами. – Давайте перекусим, что ль!

Но столь дельное замечание осталось без внимания. Алёнка с Кикой разрыдались в два ручья и придерживая друг друга удалились в Любую Комнату. Вокруг них радостно скакал Волчик, по мнению кота выражая совершенно неуместную слезам радость. Но его никто не гнал и даже не ругался.

Котофей тяжко вздохнул.

– Женщины…

И полез на печь. Коли нельзя поесть, займёмся другим милым сердцу занятием. Сном.

А Чудышко, пару раз умильно двинув ставнями, развернулась и осторожно потопала в лес. Подальше от болот и гостеприимства кикимор.

***

После встречи с кикиморами жизнь в избушке стала ещё дружней. Кика разительным образом изменилась. Из суровой и молчаливой она превратилась в очень добрую и отзывчивую натуру. Алёнке ничего не нужно было просить, да она и не решилась бы, кикимора молча подмечала и так же молча исполняла. На робкие "спасибо"отвечала лишь улыбкой, неожиданно тёплой и сияющей.

– Кика-то у нас оказывается красавица, – шепнула однажды Алёнка Коту.

– Мур, – тот провёл по усам и важно заметил. – Ничего не понимаю в ваших понятиях красоты. Мне бы, мыр, кошечку…

– Ага, не понимаешь. Давеча вон как пялился, когда мы банный день устроили. Только глазищи из-за трубы сверкали!

Кота передёрнуло, шерсть на затылке встала дыбом.

– Вода! Буэ! Я следил, чтобы ни капельки…

– Слушай его больше, – вошла со двора Кика. Вокруг неё прыгал и делал вид, что хочет укусить, Волчик. – Лесной Кот единственный в своём роде. Он умеет тонко чувствовать красу земную. Коли он на тебя глядит, так значит у тебя она особая. Неповторимая.

Алёнка зарделась и не нашлась, что ответить. Кот на всякий случай оскорбился, но возражать не стал. Кика увела волчонка в Любую комнату, а девица сказала в закрытую дверь.

– Так он и на тебя засматривается, котик наш, правда Котофей?

Она счастливо рассмеялась. На душе сделалось легко и покойно. Доброта она завсегда побежда… И осеклась. Эх, даже это у неё отняли.