Дитя минувшего

Ветер облизал лицо, будто лаская и успокаивая. Я пошла быстрее, слыша, как река за моей спиной зовёт, шепчет.

И всё, что рассказывал мне дедушка всплыло в памяти.

Про девушек, которых предали. Которые бросились в воду, прокляв всё живое. Про Навьих русалок, что прятались в глубинах и ждали, чтобы затащить к себе мужчину, обвив ногами, утащив в темноту, где не будет больше воздуха. Ни времени. Ни жизни.

Я поёжилась. Хорошо, что я не была мужчиной.

Хотя для Нави это, кажется, не имело значения.

С этими мыслями я вошла в небольшой лагерь, где сидел на бревне Марк, а рядом крутился Вихрь, ловя лунные лучи и что-то рассказывая про них задумчивому спутнику. Стоило треснуть ветке под моей ногой, как Марк вздрогнул и уткнулся в меня взглядом. Еле заметно он выдохнул, плечи его опустились и распрямились. А руки, сжатые в замок, спокойно легли на колени.

– Миша, – радостно сказал Вихрь и неожиданно воскликнул, – чувствую, ты познакомилась с русалкой.

– К-как ты узнал?

– Она такой же дух, как и я. Почувствовал.

Марк вмешался в разговор:

– Ты в порядке?

Я кивнула.

– Жива.

– Тогда ложись спать.

– Не хочу, вода взбодрила меня, – призналась я, а Марк понимающе кивнул. Я молча подсела к нему на бревно и сказала о том, что давно хотела попросить, – вот если бы я могла себя защитить, то не пришлось бы каждый раз вздрагивать, когда меня долго нет.

– О чем ты?

Марк обернулся, непонимающе осматривая мое влажное лицо. Взгляд его скользнул ниже, где влажная ткань футболки прилипла к телу, а затем резко рванул вверх, куда-то выше моих бровей. Он отвернулся, не дожидаясь ответа, но я подсела ближе.

– Научи меня сражаться.

– Зачем? – хрипло произнес он, все также не оборачиваясь, но явно напрягшись. Неужели он боялся меня?

– Я хочу уметь себя защитить. Только ты мне можешь в этом помочь.

Также не оборачиваясь Марк что-то пробормотал и тут же спрыгнул с бревна, оставив меня одну.

– Но Марк!

Пришлось встать за ним и подойти ближе. Он почему-то избегал моего присутствия и лишь через минуту заставил себя сказать:

– Хорошо, – согласился, – только потом не ной.

Моей радости не было предела ровно до тех пор, пока мы не вышли на поляну и Марк не всучил мне длинную палку, вместо меча и не встал напротив с такой же.

– Н-но, я думала ты будешь учить меня защищаться, а не играть в городки.

– Перед тем, как ты возьмешь меч в руки, научись сначала управлять своим телом. Для этого тебе и палки хватит, а то еще поранишь.

– Тебя?

Марк рассмеялся, затем лукаво улыбнулся:

– Себя.

Поляна, на которую мы вышли, была залита лунным светом и воздух на ней был легким, свежим. Ветер с интересом бродил между ближайших деревьев, наблюдая за разворачивающейся картиной. Я ощутила спиной, как ночные духи прижались к стволам, выглядывая из-за них с интересом.

– Для начала, – заговорил Марк, расставив ноги на ширине плеч, – ты должна всегда оставаться спокойной, контролировать свои мышцы и регулировать дыхание. Если ты будешь напряжена, то никогда не сможешь действовать быстро и предупредить действия противника.

Я кивнула и громко выдохнула. Расправила плечи, показывая, что выполняю все, что говорит Марк.

– Допустим. Теперь смотри на меня. При передвижении и нападении твои ноги не должны быть близко друг к другу, иначе ты не сможешь уклоняться и быстро перемещаться. Держись прямо, грудь вперед. Это поможет тебе контролировать равновесие, – командовал Марк, а я подстраивалась под его слова, пока он не перешел к важному, – ну и наконец, ты слабая.

– Ну спасибо.

– Пожалуйста. Ты маленькая, слабая, но в этом твоя сила. Ты должна быть быстрее противника, брать его своей ловкостью и смекалкой. Когда выходишь на бой, оцени территорию. Пусть солнце будет за твоей спиной и ослепляет его, пусть, пока он замахивается, ты уже отскакиваешь или подныриваешь под его руку. Будь хитрой, нападай неожиданно.

И Марк показал мне пару боевых техник. Я пыталась повторить, но несколько раз приложила себя палкой по лбу и плечу.

– Держи руки согнутыми, Миша! Не нужно их выпячивать вперед, чтобы держать врага на расстоянии. И когда сражаешься, целься в горло или глаза, это называется положить врага «на точку».

Я вновь постаралась сделать пару выпадов, на что Марк разочарованно сел под деревом и приказал повторять выпады вновь и вновь. То и дело он просил поправить стойку, локти и осанку. Палка все выпадала из рук на землю, и я была готова рвать траву на земле.

Спиной я ощущала, как ночные духи смеялись надо мной, но затем вновь размахивала палкой, пока она вновь не отлетала. Я психанула и развернулась ко тьме в лесу. Там никого не оказалось. Также злобно я посмотрела на спокойного Марка:

– Я устала драться с воздухом! Ты же обещал научить защищаться, а не сделать из меня посмешище.

– А кто смеется?

Я покосилась на лес, но лишь тяжело вздохнула. Марк уловил моё настроение: приподнялся с земли, подобрал моё «оружие» и подошёл ближе. Опасно близко.

– Раз ты настаиваешь, – с холодной ухмылкой сказал он, протягивая мне палку. Его глаза сверкнули, когда он встал в стойку прямо напротив меня.

– Что? – я моргнула, не веря. – Ты хочешь, чтобы я на тебя напала?

Он кивнул. Взгляд его стал резким, сосредоточенным, но в глубине всё так же плясали искорки.

– Ну хорошо, – прошептала я скорее себе, чем ему, и шагнула ближе.

Я встала в позу, расставив ноги на ширине плеч, подняла палку и направила её в сторону его горла. Задержалась всего на секунду, чтобы собраться с духом, но опоздала. Мгновением позже палка с хрустом вылетела из моих рук. Я вскрикнула от неожиданности и от болезненного эха, прокатившегося по пальцам.

Злость вспыхнула во мне мгновенно. Я метнулась к земле, схватила палку и снова встала в стойку. На этот раз я была внимательнее. Марк не стал ждать: резко пошёл в наступление, и я едва успела увернуться. Мы обменялись серией ударов, но он был сильнее, быстрее. Его движения были отточены, как будто он танцевал, а я всё ещё пыталась вспомнить последовательность шагов.

Он обошёл меня и оказался за спиной, я не успела даже повернуться, как он выбил у меня опору ударом под колено. Я рухнула на землю и выплюнула горькую траву.

– Ну всё… – прорычала я, поднимаясь.

– Что ты там бубнишь? – насмешливо спросил Марк.

Я вскинула на него взгляд и, не отвечая, снова пошла в атаку. Он отражал мои удары, но я чувствовала, как он становился внимательнее. Я сменила ритм, поднырнула сбоку и резко приблизилась, выкинув вперед руку. Марк поймал движение, но было поздно – я уже почти достала его… почти. Он схватил меня за запястье и потянул к себе, заламывая руку.

Мгновение и я оказалась прижатой спиной к его груди. Его рука обвила мою, удерживая в замке. Я вцепилась в палку, но она беспомощно опустилась. Его дыхание опалило кожу у самого уха:

– Ты не должна так явно показывать свои чувства, – прошептал он. Я вздрогнула. Голос был мягкий, бархатистый, но в нём ощущалась сила.

– От тебя пылает злость, – продолжил он тише, – и она мешает тебе думать.

Я сглотнула, наши взгляды пересеклись. Его глаза скользили по моему лицу, а затем задержались на губах. Между нами повисло напряжение, будто сама ночь затаила дыхание. Он наклонился ближе, но не решился.

И зря.

Я выдернула свободную руку и резко ударила локтем в бок. Он вскрикнул и осел на землю, а я с торжествующим хохотом шагнула в сторону и покрутила палку в руке.

– Как маленькая и слабая, я должна брать хитростью, – с гордостью объявила я и вспыхнула от собственной дерзости. – Не ожидал?

Он не сразу поднял голову, но, когда посмотрел, в его глазах читались одобрение… и восхищение.

– Ты отвлекла моё внимание. Не плохо, – признал он.

– Прости, – я фыркнула, но внутри уже всё горело. – Надеюсь ты не думал, что я легкая добыча.

Он встал, стряхивая траву, подошёл ближе. Между нами оставалось полшага.

– Никогда и не думал, что будет легко – сказал он тихо.

И с этого момента что-то изменилось. Между нами, уже не было игры, это стало чем-то большим. Весь остаток ночи Марк учил меня: показывал приёмы, объяснял, корректировал. Иногда его руки задерживались дольше, чем нужно, взгляд останавливался на моих движениях. Я чувствовала каждое прикосновение, каждый перехваченный взгляд, и сердце моё скакало в груди, будто вот-вот вырвется наружу.

Луна сменилась первыми проблесками солнца. Мы не заметили, как промчалась ночь. Когда Касим, сидевший всё это время на ветке неподалёку, наконец спрыгнул вниз и окликнул нас, мы переглянулись, как будто вернулись из другого мира.

Разгорячённые, не спавшие, с сердцами, полными чего-то нового и тревожно-тёплого, мы шагнули на улицы Санкт-Петербурга.

13 Глава, где Змей Горыныч проводит экскурсию

Лес тихо покачивался, наблюдая за тем, как сын бога Морока опустился на колени у самого берега реки. Его кожа пылала, по вискам стекали капли пота, и он набрал прохладной воды в ладони, после чего умылся. Стало легче дышать и думать, на гладкой поверхности воды заплясало отражение Марка.

Он пригнулся, всматриваясь и сам удивляясь расплывшейся на губах улыбке. Чему он радовался?

Точно задав тот же вопрос поверхность воды вздрогнула, вытянулась и с хрустом замерла. Корка льда покрыла водную гладь. В зеркальном отражении прямо у ног Марка вдруг появилось лицо с четкими, острыми чертами и черными, но с россыпью седины, волосами.

Марк удивленно оглянулся и нагнулся к ледяному отражению, прижимаясь грудью к земле. Прошептал:

– Отец? Это ты?

Мужчина в отражении оглянулся, точно оценивая, туда ли он перенес свой дух, а затем взгляд сосредоточился на сыне.

– Марк, ты один?

Пришлось еще раз оглянуться в поисках спутников, изучить стволы деревьев, что все дальше и глубже утопали в солнечных лучах. Над водой же заклубился туман, словно пар над кисельной рекой. Но никого не было, все остались на поляне, собираясь в дорогу.

Марк кивнул, по-заговорщицки склонившись к воде.

– Один. Как ты создал этот ледяной экран, что за магия? – чуть подумав, Марк добавил. – А в гостинице тоже был…

– Все потом, – отмахнулся отец, даже не позволив задать интересующий Марка вопрос. – Время поджимает, скажи, у тебя получилось поймать дочку Коляды? Вы уже близко?

– Она со мной, да. Но мы не одни и сейчас идем в Питер, чтобы пройти через мост в Навь. Я не могу выкрасть её и заставить прийти туда, куда ты просил. По крайней мере пока.

– Постарайся! Свою часть дела я уже выполнил, достал часть пазла, с тебя вторая часть, иначе твоя сестра так и останется блуждать неприкаянным огнем. Ты совсем не хочешь постараться?

– Я стараюсь, но не знаю, как привести её. Пока что мы движемся в Навь.

Повисло молчание, только кроны деревьев тихо посвистывали, точно осуждая.

После задумчивой паузы, Морок вдруг сказал:

– В некоторых местах от Марии остается энергетический след. На вкус он отдает сладким напряжением и ожиданием. После вашей тренировки весь лес заполнен энергией. Пусть так будет и дальше, – глаза Морока холодно, расчетливо блеснули. – Влюби в себя девку, сделай так, чтобы она доверяла только тебе.

– Вл-влюби? – с трудом выговорил Марк.

– Да. Влюбленность как удавка, и тот, в кого влюблены может в любой момент затянуть удавку сильнее.

– Но отец, Миша понимающая и добрая. Может мы просто попросим её нам помочь и…

– Ты точно мой сын?! – отрезал Морок, точно обрубил стальным ножом, и Марк отпрянул. Ему вдруг показалось, что он ужасно глуп и никчемен, что опять все портит. – Ты должен доставить её прямиком ко мне, в обход Нави. До затмения. У тебя еще две недели.

Марк хотел еще что-то сказать, может извиниться… но сбоку вдруг вылетел Вихрь и радостно позвал. Лед тут же дрогнул и потонул, а туман рассеялся. Клокочущий внутри страх вылился в раздражение на Вихря, но Марк лишь поджал губы и опрокинул голову.

У него было две недели.

***

Город раскрывал свои ворота, точно хозяин дома руки, добросердечно приглашая путников на постой. Отдохнуть, подкрепиться едой и выпить, а затем дальше пускаться в путь.

Так я и восприняла приглашение в город. Рассветное солнце выглядывало одним глазком и приветственно махало ладошками. Бережно освещало шпили высоких зданий с резными, витиеватыми колоннами и витражными окнами. Каждое здание точно карамелька, цветная и яркая, манила взор. А улицы, какими же широкими они были, Марк сказал, что их называют проспектами и с них можно рассмотреть, что угодно. Что Санкт-Петербург это один из первых городов в России, построенный по заранее составленному плану, а потому все улицы прямые, складываются в квадратики. В то время как наша столица, Москва, строилась по кругу, как бы отращивая новые районы вокруг себя, как ящер свой хвост.

– Тебе не стоит переживать, – подбадривал Марк, заметив с какими эмоциями я крутилась по улице и рассматривала витрины. Высоко запрокидывала голову, удивляясь вырезанным из камня скульптурам, что хотели сбежать из стены, но застыли. – Большие города только кажутся необъятными, стоит в них пожить какое-то время, так всё становится огромной деревней.

– Ну не знаю, такой город и деревня не идут в сравнение, – возмутилась я, пока Касим то и дело отдергивал меня в сторону, тянул за плечо своим клювом, отворачивая от сверкающих каменных зданий, – я жила в поселке, но это и близко не похоже на ваши каменные джунгли. Наши дома во многом из дерева, они живые, скулят, когда воет ветер, дрожат, когда сгущаются морозы. Ваши же дома каменные, они очень красивые, но, будто не живые.

– Не живые, значит, – протянул Марк и тут вмешался Вихрь.

– Я согласен с Мишей. Как только мы вошли в город, в эти муравейники, то я оглох. Природа, духи, они перестали шептаться. На некоторых улицах так вообще, словно даже дворовых нет.

– Нет дворовых, значит.

И мы встали с Вихрем плечом к плечу, точно два ценителя осматривая высокое желтое здание с колоннадой. Его крыша тонула в голубом небе, парила своими каменными завитками и путалась в облаках.

– Да не стойте вы! – вскричал Касим, нервно исклевав всё мое плечо так, что ткань футболки в том месте истончилась и держалась на ниточках. – Навь так близко, как и нечисть, нам остался последний шаг, а вы тут стоите, как на экскурсии.

– Ты из-за этого так нервничаешь? – спросила я.

– Нет! Я не нервничаю, просто место такое.

Я хотела ответить на возмущение, на миг даже сорваться и бежать к мосту в Навь, но остановила себя. Жизнь и правда проходила мимо. Что-то внутри мне подсказывало, что дедушка меня ждет, но он безумно хочет не только моей безопасности, но и моего счастья. А счастье было в моментах. И эта прогулка по широким улицам, стала одним из таких моментов на нашем пути.

– На счет экскурсии, – заговорщицки сказал Марк, встав рядом со мной, – мы могли бы посетить одну из них.

Я посмотрела на него в удивлении и каком-то восторге:

– Правда?

– Конечно, мы заслуживаем насладиться последним днем в Яви, перед тем как отправиться в Навь.

– Никаких экскурсий, полоумные вы полубоги! Да за что мне это?

– А что за экскурсия? – точно ворчание Касима было лишь ветром, спросила я.

– Есть одна экскурсия, особенная, она для тех, кто может видеть сквозь морок. Не только полубоги, но и некоторые люди.

– Что, правда?!

– Кривда, Миша! – каркнул Касим, склоняясь к моему лицу. Перышки его вздыбились у шеи. – Даже не думай. Нам нужно в Навь, для меня это место силы, там сразу все чакры откроются.

– Но милый Касим, – протянула я, сложив ладони у груди, в молящем знаке. Нужно было умаслить Хранителя, чтобы достичь желаемого, даже если все, что я скажу, стало бы враньем, – ты же сам понимаешь, что стоит ступить мне в Навь, так я должна буду остаться там. А что, если на всю жизнь? Так позволь мне хоть один день насладиться этим днем в Яви. Разреши, миленький, черненький, пернатенький…

– Ладно, – фыркнул он, подняв лапу у моего носа, точно останавливая поток лести. – Ладно, плутовка такая. Но вечером мы пойдем к мосту и перейдем границу. Согласна?

Я судорожно закивала, подпрыгнув от радости. Захлопала в ладоши и радость мою подхватил Вихрь, закружившись вокруг нас. Как хорошо, что этим ранним утром на улицах было пусто и свежо, иначе мы не ушли бы, не притянув чужое внимание.

Почти вприпрыжку я шла за Марком. Теплый ветер, что гулял по улицам вместе с нами, то и дело продувал и подбрасывал мои волосы. Марк завел нас в подворотню, где красивые здания сменились домами, стоящими вплотную друг другу. Точно клетка они сжимались и прятали внутри себя людей.

– Экскурсовод, к которому мы идем, нестандартная личность. И экскурсии у него необычные, я бы даже сказал, кровожадные.

Ко мне подлетел Вихрь, прижавшись и задрожав:

– Кровожадные? Так идем обратно!

– Уже испугался? – самодовольно улыбнулся Марк и посмотрел на меня. – А тебе, Миша, страшно?

– Ничуть, – прохрипела я через силу, а сама подавила желание сбежать. Но показать Марку свою слабость, значило подвергнуть себя постоянным издевкам и смешкам, потому я подняла голову и прошла за ним увереннее.

– Так кто там, твой кровожадный экскурсовод? Уп-пырь какой-нибудь?

От моих слов Вихрь сжался сильнее, да и у меня ноги задрожали.

– Нет, в Питере орудует только один главный экскурсовод, у него три лица и каждое рассказывает свою историю о культурном месте. Правдивую, лживую и волшебную. Одна его голова добрый рассказчик, вторая разочарованный в жизни пьянчуга, а третья недоверчивый циник. По древним сказаниям, именно он охраняет вход в Навь. Ну как, догадались?

Довольный взгляд Марка пробежался по нам, как вдруг Касим развеял его превосходство и лениво ответил:

– Горыныч.

– Да. Змей Горыныч, все правильно.

– Это тот, что в сказках? – удивилась я, ныряя за Марком в одну из уличных арок. – Это с ним сражались три брата-князя, пытаясь перейти Калинов мост? Мне дедушка рассказывал.

– Эм, – задумался Марк, будто не слышал никогда этих историй и тут опять вступился Касим:

– Чего только Горыныч не творил, и Калинов мост охранял, и деревни сжигал, и девиц юных крал. Это потому что место такое.

– Он их что, пожирал?

От моего вопроса Вихрь прикрыл лицо руками. Испугался. Впереди опять замаячила каменная арка. Я хотела оттолкнуть Вихря, чтобы он не врезался в неё, но дух прошел насквозь и вышел уже, с другой стороны, здоровый и живой. Ну как живой, насколько позволяла Явь.

– Может и пожирал, – согласился Касим, наклоняя голову, чтобы не зацепиться о каменный потолок. В этих подворотнях было прохладно, тянуло сырость. – А может в жены брал. А может сначала брал в жены, а как надоест, пожирал. Тоже вариант, – и точно в задумчивости Касим почесал своим коготком голову.

– Так почему мы к нему идем, если он такой кровожадный? – задал вполне резонный вопрос Вихрь, и я согласно кивнула, но продолжила идти за Марком.

Точно очнувшись от своих мыслей, Марк оглядел нас, а потом вновь улыбнулся, как-то вынужденно:

– Он больше не убивает. Реабилитировался, так сказать. Старые кошки-сплетницы один раз нашептали, что Горыныч даже образование получил, высшее. Закончил Питерский Государственный университет по направлению туризм и путешествие. Теперь он честный, э-э, дух Нави.

Стоило Марку завернуть за ещё одну арку, пропахшую сыростью, как появилась площадка между домов. С одной стороны она выходила к проспекту, откуда тянул свежий воздух и солнечные лучи манили как свет в конце туннеля. А в прохладной тени домов стояло несколько людей и один Навий дух.

Я ощутила его по энергии, исходившей словно воздух сделался плотным йогуртом и вибрировал. Сотрясался.

Высокий, зеленый, покрытый чешуей как вчерашняя русалка, но в отличие от нее, сухой. На тело Горыныча была натянута белая футболка, едва прикрывающая выпирающее зеленое пузико, а на футболке надпись: «А ТЫ ВИДЕЛ БЕЛЫЕ НОЧИ?»

Каждая его голова отходила от тела на трех длинных шеях и вытягивалась в звериную морду с огромными, круглыми глазами. Вокруг него уже стояло несколько людей, в том числе пожилая пара с посеребрёнными волосами.

Точно увидев нас, Горыныч поднял когтистую лапу и помахал, зазывая:

– Милые духи и полубоги, вам точно к нам! Экскурсия по старому Санкт-Петербургу, все таинственные места, магазинчики силы и ночная прогулка на катере к Навьему мосту. Всё за символичную цену, специально для вас!

Под его льющийся точно медовуха голос мы подошли ближе. Касим вел себя настороженно, сжав моё плечо. Повторяя за Хранителем я всмотрелась в Горыныча.

Его средняя голова рассказывала нам о предстоящей экскурсии, мягко улыбаясь и оголяя длинные, белые клыки.

Левая голова смотрела куда-то в бок, запоздало и как-то тягуче реагируя на звуки. В глазах его плескалось веселье, он то и дело икал, высовывая язык и блаженно прикрывая глаза.

Правая же голова напротив, бела резкой, дерганной, её огромные глаза то и дело осматривали улицу, заглядывали во все темные углы. Казалось, что у этой головы даже дыхание сбилось, с такой подозрительной тревожностью она вертелась из стороны в сторону. Завидев нас, правая голова Горыныча впилась изучающим взглядом, принюхалась.

– Какая странная компания к-х, – быстро проговорил он, фыркнув. – Явь. Навь. Все перемешались, как омлет, к-х.

– А я факфуку люблю, – подключилась левая голова, растягивая слова и шепелявя. Его глаза по одному разлепились и нашли сначала Вихря, затем Марка и наконец нас с Касимом, – да-а, уф, вы не факфука.

– А я блины люблю, – ляпнула я и две головы тут же обернулись в мою сторону.

– Сладкое любит, к-х. Много сладкого, много жирка. Хорошо, к-х, не убежит если что.

– А ф чем блины? Ф твологом и изюмом?

Не зная, кому отвечать, я также выпалила:

– С чаем.

– Это холофо, – утробно прорычала левая голова, точно кот замурлыкал.

– Чай любит, к-х. Много пьет, много бегает в туалет. Плохо, к-х, убежит если что.

Две головы развернулись в стороны, и центральная наконец озарила лукавой, но доброй улыбкой, все это время рассказывая собравшимся об экскурсии.

– Выдвигаемся через десять минут на своих двоих. Вы как раз вовремя. Первый раз у нас?

– Она да, – каркнул Касим на меня и точно вырос, – а я местный.

Ах какая гордая птица, вы посмотрите на него, местный.

– Все мы местные, в каком-то смысле, – подтвердил Горыныч, и улыбнулся ещё шире, – тогда для девушки скидочка, а с вас полная цена.

Касим вдруг подавился и крякнул.

– Все мы местные, в каком-то смысле, – подтвердил Горыныч, и улыбнулся ещё шире, – тогда для девушки скидочка, а с вас полная цена.

Касим вдруг подавился и крякнул. Втянул голову в шею, нахохлился.

Я со смешком достала одну купюру в пять тысяч рублей и протянула Горынычу:

– Столько хватит за двух полулюдей, ворона и духа?

– Ну так, с полубогов особая плата.

Я опешила:

– Какая? У нас кроме денег и одолень-травы ничего нет.

Центральная голова Горыныча сморщилась, а затем мурлыча указала огромным зеленым пальцем с когтем на рюкзак Марка:

– Не лукавьте, хлопцы и девицы. Есть у вас предмет волшебный, чувствую служит он вам как дар.

– Миф жефсток, лукавят фсе, кому не попадя, – протянула левая голова и вздохнула.

– Лукавят, к-х, правда. Плохо. Могут раскусить и убежать, к-х.

Марк достал рюкзак и точно совсем позабыв про него, достал красный клубок.

– Это подарок от Бабы Яги, – сказала я, задумавшись, можно ли отдать его, ведь мы уже стоим лицом к Нави и не нуждаемся в подсказках.

– Не подарок, а временный дар, – поправил Касим, а затем прошептал мне на ухо, – как только он закончит свою миссию, сам вернется к Яге. Можешь отдать, у Горыныча он долго не задержится.

Со вздохом я забрала клубок у Марка и отдала Горынычу, от чего сразу на трех головах расплылась довольная улыбка.

– Насолим старухе, к-х. Предпринимательницей стала под старость лет. Это плохо, к-х, независимая.

– Зафолим клубок и отправим Яге в банке для огулцов? Фот смеха будет!

– Спасибо, – точно не слыша другие головы, сказала центральная, – будем беречь ваш дар как зеницу ока.

Я косо оглядела Горыныча, внутренне всё ещё сомневалась, что правильно поступила, когда отдала чужую вещь и не вернула её лично.

В ожидании экскурсии мы встали в теньке, и я осмотрела собравшихся. Нас было мало, пожилая парочка и парень блондин, от которого исходил знакомый свет. Я не могла понять, почему он казался мне знакомым, если б энергии Горыныча не было так много, что она всё перекрывала, я бы, наверняка, догадалась. Ну а так, мы молча дождались начала экскурсии и пошли за Горынычем, выходя на светлую мостовую.

– Санкт-Петербург расположен на берегах Невы, у самого края Балтийского моря, как бы на пороге между мирами. Город стоит на болотистой земле, где некогда хозяйничали духи воды и ветра. Его реки – древние пути, по которым скользили не только купеческие ладьи, но и тени древних божеств, – начал Горыныч, ведя за собой вдоль булыжной мостовой. – Основанный на месте, где встречаются суровая северная природа и человеческое упрямство, Санкт-Петербург впитал в себя дух противоречия. Туманы, точно призрачные покрывала, окутывают улицы, превращая их в зыбкие границы между Явью и Навьем миром. Белые ночи делают его похожим на владение самого Хорса, где граница между днём и ночью стирается, а время течёт иначе.