Ценный груз

– Что вы хотите узнать, господин судья? – спросила служанка слабым голосом, по-прежнему опасаясь поднимать взгляд от пола.

– Расскажите о вашей молодой госпоже и о том, куда она запропастилась.

– Моя госпожа Сюэ, – робко начала девушка, – очень ранимый и добрый человек.

Она оглянулась на мать пропавшей девушки, которая смотрела с такой яростью, будто желала прожечь в ней дыру. Ия запнулась.

– Госпожа. – Дэмин заметил эти молчаливые взгляды. – Если будете оказывать давление на свидетельницу, я буду вынужден выпроводить вас из зала суда. – Он вновь обратился к служанке: – Продолжайте, пожалуйста. Расскажите о том, являются ли правдой слова предыдущего ответчика, что он и ваша госпожа имели любовную связь и что между ними произошла ссора, повлекшая за собой ее побег из дома.

– Да, между ними действительно были чувства. – Служанка осторожно сложила ладони в замок, сжимая пальцы до побелевших костяшек, всем видом показывая, как ей здесь неуютно. – Моя молодая госпожа, как я уже говорила, очень приятная и нежная девушка, всегда была открыта для общения. Она познакомилась с этим господином в детстве, и они вчетвером долгие годы были лучшими друзьями.

– Вчетвером? – перебил Дэмин.

– Да, все верно. Молодой господин Лин, что присутствует здесь, и два его друга: Ши, человек открытого сердца и доброго нрава, и Лян, бойкий и храбрый юноша. – Названный господин Лин недовольно фыркнул, услышав описания друзей. – Они всегда были дружны и в детстве проводили много времени за разными играми. Но потом Боги распорядились разлучить их, что не могло не ранить сердца моей госпожи, ибо она очень ценила эту дружбу и любила каждого из них по-своему, как людей, с которыми росла долгие годы.

Мингли ощущал, как от нахмурившегося Лина исходит недовольство и непреодолимое желание съязвить в ответ на услышанное. Помимо прочего, было что-то еще столь неуловимое, что пока не поддавалось объяснению.

Демон всегда восхищался человеческим сердцем: люди годами называли друг друга друзьями, клялись в преданности до гроба, разбрасывались словами, как посевными зернами над весенними полями, а потом внезапно забывали сказанное и готовы были перегрызть друг другу глотки. Выходит, у демонов даже в этом плане все было значительно честнее, ибо клятвы были нерушимым обетом. Вероятно, поэтому люди так любят слагать легенды о славных героях, добропорядочных воинах и других персонажах, которые никогда не нарушают слова. Как прекрасен призрачный идеал, если он недостижим. В мире прочих существ, соседствующих с человеческой расой, зачастую в меньшей степени кривили душой: если не давал клятв и обещаний, смело можешь дурить всех, и никто никогда на тебя не обидится. Что зазорного в том, чтобы сделать все во благо своих интересов? Но коли поклялся кому-то в верности, преданности или чем-нибудь ином и нарушил собственную клятву, тогда тебя заклеймят подлецом и лишний раз постараются не иметь с тобой дел.

– Значит, сначала они дружили. – Дэмин старался помочь служанке продолжить историю и отвлечь ее от пугающих взглядов госпожи и величия стен суда, которые давили на девушку, все больше заставляя съеживаться. – А затем между Лином и вашей госпожой возникли чувства, но она решила прекратить эту связь перед свадьбой?

– Не совсем так, – тихо отозвалась служанка и снова умолкла.

– Не совсем так? Между ними не было чувств или она никуда не сбегала? – начинал терять терпение Дэмин. В голосе стали проявляться властные интонации.

– Она любила его, но как брата.

На эти слова Лин усмехнулся, скрестив руки на груди. Он начал постукивать сапогом по полу.

– Тогда проясните, пожалуйста, – громко и с нажимом потребовал судья, – что же между ними произошло?

– Для этого понадобится рассказать, чем закончилась дружба троих юношей.

Девушка вновь оглянулась на Лина и мать госпожи.

– Смотрите на меня и говорите, – строго велел Дэмин, пытаясь скрыть раздражение, нарастающее от долгих недомолвок.

– Господин Ши – самый богатый и влиятельный среди троих друзей, оттого его судьба изначально была предрешена, – робко начала служанка. – Ему в наследство достанутся все блага, почести, средства семьи и семейное дело – торговля. Потому вместо военной службы он мог отправиться на учебу в одну из академий столицы в то время, как господин Лин был вынужден создавать свое имя самостоятельно и действительно на какое-то время отправился осваивать военную науку. К тому же почти все в его семье из поколения в поколение связывали жизнь с этим ремеслом. Третий же друг, Лян, сын лавочника, вознамерился освоить морское торговое дело и потому попросил Ши пристроить его на один из кораблей. Он всегда был умелым и умным и со временем заполучил под командование собственное торговое судно. Конечно же, в действительности оно принадлежало господину Ши, но всех это устраивало, пока такая схема приносила прибыль. К сожалению, все закончилось весьма печально. Выдались несколько тяжелых лет для торговцев. Компания господина Ши несла убытки, как и каждый, кто промышлял водной торговлей. И то ли этот факт, то ли что другое, мне неведомо, подтолкнуло господина Ляна выкрасть предоставленное ему судно вместе со всем ценным товаром и попытаться сбежать с грузом в соседнее государство. Его поймали и посадили в тюрьму.

Ия сделала паузу, перевела дух, волнуясь от воспоминаний.

– Моя госпожа считала всех троих братьями. Она не хотела выходить замуж ни за кого из них. Разве что Ляна, возможно, любила сильнее других.

– Вздор! – перебил служанку Лин, и сидевшая рядом госпожа быстро закивала в знак согласия. – Она меня любила, пока этот надутый дурак Ши не решил ее из зависти у меня отобрать! Он с детства привык, что ему достается все, чего бы он ни пожелал. Богатенький надменный сынуля!

– Почему вы считаете, что ваша госпожа любила их только как братьев? – Дэмин проигнорировал высказанное возмущение.

– Потому что… – замялась служанка. – Потому что она не хотела быть их женой.

Дэмин тяжело вздохнул, а Мингли криво усмехнулся. Судья явно уставал от бесконечных полуправд.

– Или вы рассказываете всё как есть, – он нахмурился, и голос стал холодным и острым, как сталь, – или я применю к вам наказательные меры.

Ия вдруг рухнула на колени и зарыдала, кланяясь судье.

– Господин Лин плохой человек! – сквозь слезы завыла девушка. – Моя госпожа наивная и много не видела, но то, что он гнилой, – слово, полное неподдельной злобы, вырвалось из самой глубины души рыдающей девушки, – не заметить сложно даже дураку! Моя госпожа такая наивная, – повторила служанка. – Она даже беднякам ходила помогать, раздавала милостыню, в тюрьму наведывалась и заключенным еду приносила, собак и кошек по городским улицам подкармливала, она очень сердечный, но очень наивный человек!

Далее последовала откровенная истерика, и разобрать выкрикиваемые девушкой слова становилось все сложнее.

– Пожалуйста, успокойтесь. – В смятении Дэмин пытался успокоить ответчицу. – Мы обязательно найдем вашу госпожу, не стоит так горевать: кто бы ее ни похитил, мы во всем разберемся. Она вернется к вам, и вы снова сможете присматривать за своей наивной госпожой.

Дэмин повернулся в сторону Мингли в надежде, что тот предпримет более действенные методы, чтобы успокоить девушку. В конце концов, демоны же мастера играть на людских чувствах. Но тот молчал и лишь язвительно ухмылялся, рассматривая развернувшуюся перед ним сцену истерики.

– Мою госпожу не похитили, – сквозь ослабевший плач отозвалась служанка. – Она сбежала! Сбежала прочь от этого! – Словно разъяренная тигрица, девушка резко повернулась в сторону Лин и ткнула в него пальцем. – От этого чудовища! От этого подлеца и пустобреха!

– Ах ты грязная неблагодарная девка! – Лин вскочил. – Я прикажу отрезать тебе язык, потаскуха!

Судя по выражению лица служанки, та готова была своими руками выдрать все волосы господину Лину, а Мингли походил на азартного игрока, почувствовавшего, что его час пробил. Поэтому Дэмин махнул рукой стражам, и те направились к разбушевавшимся ответчикам.

– Клянусь Богами! – завопила служанка. – Ты её не любил! Просто боялся, что Ши сделает ей предложение. Он богаче, влиятельнее – родители бы не отказались! Поэтому, пока господин Ши был в плаванье, ты побежал дурачить ее семью своими сказками и лживыми словами о том, что тебе пообещали достойную должность при дворе в охране Правителя Синторы! – Служанка захохотала. – Ты просто всегда завидовал господину Ши, ты всем всегда завидовал и никогда никого не любил! Эгоистичный ублюдок! Моя госпожа питала чувства к господину Ляну, а тебя, кобеля, боготворила только одна женщина, чьей любви ты недостоин! И да, – служанка повернула раскрасневшееся и изуродованное злостью лицо к Лину, – это я ей все рассказала! Это я помогла ей собрать вещи, чтобы сбежать прочь от такого радостного события, как свадьба с самовлюбленным чудовищем! Я упаковала самое необходимое и передала мою наивную госпожу в руки конюха, чтобы тот помог ей выбраться из поместья. – Она вновь разразилась жутким смехом. – Не все в этой жизни будет так, как тебе хочется! Не ты ли сам так говорил, Лин?

Стража вовремя поспела и схватила разъяренную служанку, что шипела и брыкалась, подобно пойманной в сети горной львице. Господин Лин покрылся красной краской, а престарелая госпожа, заслышав, что упустила выгодное предложение о замужестве от семьи Ши, схватилась за сердце и упала в обморок.

7

Время шло быстро, а судебное разбирательство так и не достигло завершения, становясь все запутаннее.

Пока один из служителей суда направился за врачом для госпожи, потерявшей не только дочь, но и выгодную сделку, а второй пытался успокоить служанку, Дэмин решил, что нужно сделать перерыв на обед. К тому же, ему хотелось освежить мысли и обдумать услышанное.

Мингли шёл рядом молчаливой тенью, держа зонтик, укрывавший от палящих лучей солнца.

Дорога, вымощенная белой плиткой из известняка, ослепляла, отражая свет. Жители Синторы, преимущественно с карими глазами, ещё могли справиться с такой яркостью, а вот гости из других провинций, кого боги одарили глазами светлыми, щурились и ругали тех, кто додумался выложить улицы Виты белоснежной горной породой.

Раскрасневшиеся и покрытые потом слуги спешили выполнять поручения хозяев, а утомлённые жарой стражи обмахивались бумажными веерами, завидуя обеспеченным горожанам, которые могли позволить себе прохладу в собственных поместьях и пользоваться благами чароплетских изобретений – охлаждающими кристаллами. Ни одно уважающее себя государственное учреждение или частная лавка, приносящая хороший доход, не обходилось без чудесных приспособлений.

Магические изобретения создавались в сотрудничестве чароплетской академии и учёных, которыми славилась Синтора. Из-за частых военных кампаний технологии развивались семимильными шагами, стремясь компенсировать нехватку человеческого ресурса. В мирное время они становились благами цивилизации: от охлаждающих и обогревающих установок до медицинских решений в области протезирования, хирургии и обезболивания – всё это делало жизнь состоятельных господ куда комфортнее. К сожалению, именно приоритет магии над естественными науками часто тормозил их развитие. Магия подменяла собой всё, над чем обычной науке пришлось бы трудиться годами, если не веками. Это ускоряло развитие провинции, но одновременно ограничивало её прогресс, ведь силы чароплетов были привязаны к возможностям человеческого тела. Даже создание одного кристалла охлаждения могло надолго истощить силы чароплета, и пока не существовало способа быстро их восстановить. У всего есть предел.

Мингли услужливо прикрывал голову господина от палящих лучей, продолжая держать зонт даже тогда, когда они заходили под сень раскидистых деревьев.

Вдоль улиц Верхнего города росли каштаны. Эти деревья вызывали у иноземцев не меньше вопросов, чем ослепительно белая дорога. После обильного цветения они начинали плодоносить, и их толстобокие, чуть сплюснутые орехи засыпали мостовые, хрустя под ногами прохожих и копытами гужевого транспорта.

Дэмин опрометчиво отказался от мысли воспользоваться портшезом или рикшей. Это позволило бы быстрее добраться до реки, где хоть изредка веял спасительный ветер. Но разбирательство настолько поглотило его мысли, что идея о транспорте пришла лишь спустя время, уже на ходу, под палящим солнцем.

– Ты совсем не переживаешь, что кожа обратится в уголь? – Дэмин бросил короткий взгляд на Мингли. Тот продолжал старательно нести зонтик над головой господина, нисколько не заботясь о собственном укрытии.

Дэмину было не столько важно, пострадает ли его мечник от солнца, сколько нужно отвлечься от тяжёлых размышлений о деле. К тому же, если Мингли познает на себе солнечный удар, это поможет демону хоть немного осознать, что такое человеческое тело, и задуматься над тем, что его способности теперь ограничены, а следовательно, надлежит следить за словами и поступками.

– А чего переживать? Испортится это тело – возьму новое, – без тени угрызений заявил демон. – Или тебе, может, не по душе загорелая кожа?

– Мне нет дела до того, как ты выглядишь, – раздражённо бросил Дэмин.

– Вот тебе-то как раз и не всё равно, – усмехнулся Мингли. – То волосы у меня не так лежат, то серьга не подходит, то пояс перекрутился… Ты ведёшь себя как капризная знатная госпожа на смотринах женихов.

– Внешний вид не менее важен, чем ум, – назидательно произнёс Дэмин, стараясь говорить сдержанно, словно старец, наставляющий юнца. На деле же его задело сравнение с девушкой. Ещё сильнее раздражало, что он не мог скрыть эмоции от всевидящего демона, который, заметив раздражение, вновь расплылся в вечной ухмылке. – К тому же ты сам не меньше притязателен к внешности, чем я, – добавил он и, на миг остановившись, метнул в спутника пронзительный взгляд. Веселье мигом исчезло с лица демона, уступив место настороженному любопытству. – Иначе почему выбрал именно это тело – молодое и статное?

– Тут всё просто. Не стариком же мне плестись за тобой? – усмехнулся Мингли. – Или ты предпочёл бы видеть рядом с собой грудастую воительницу? Всё никак не разберусь в твоих вкусах, достопочтенный.

– Причем здесь мои вкусы? – отмахнулся Дэмин. – Ты же слуга, мог бы выбрать тело храброго воина с менее выразительным лицом.

– О! Значит, ты тоже считаешь это тело привлекательным?

Демон расхохотался. Дэмин лишь бросил на него укоризненный взгляд и молча продолжил путь.

– Не находишь странным, что служанка слишком много знает о чувствах и намерениях господина Лина? – резко сменил тему Дэмин, возвращаясь к делу. – Что ты об этом всём думаешь? По-моему, мы столкнулись с по-настоящему тревожным делом.

– А по-моему, – промурлыкал Мингли подобно сытому коту, – это одно из лучших дел, что мне здесь доводилось наблюдать.

Дэмин замолчал и нахмурился. Если Мингли считает произошедшее в зале столь увлекательным, значит, дело и впрямь полнится мерзкими тайнами и опасными последствиями.

Когда утомительная прогулка наконец привела их на набережную, легкий ветер с реки показался невероятным блаженством. Оба замерли, словно боясь спугнуть слабый прохладный бриз, и подобно путникам, что неделями пересекали пустыню, утопая в раскаленных песках, никак не могли поверить своему счастью, достигнув оазиса.

– Обратно – только на рикше, – буркнул измученный Мингли, озвучивая их общие мысли. – Человеческое тело – штука крайне несовершенная.

– Это ты ещё не знаешь, что такое солнечные ожоги, – с лёгким злорадством заметил Дэмин, глядя, как у Мингли краснеют лицо и руки.

– Все-таки в тебе есть что-то от демона, – засмеялся мечник, зная, что подобное заявление оскорбительно для господина.

– Скоро и в тебе появится нечто человеческое, – парировал Дэмин, вновь обретая внешнее спокойствие. – Нам туда.

Он указал на небольшой причал, где знатные господа обычно взмахивали шёлковыми платками, чтобы подозвать к себе лодки.

Небольшие плавающие закусочные были одной из особенностей столицы Синторы. Несмотря на то, что во многих провинциях сквозь большие города текут реки, именно здесь зародилась такая причудливая форма. Историки объясняют причины появления лодочек с простой и быстро готовящейся пищей особенностью климата и делением столицы на несколько районов.

Во-первых, в самый жаркий месяц года обычные заведения без охлаждающих кристаллов превращались в печи. Там можно было есть только рано утром или поздно ночью, чтобы не задыхаться в духоте и зловонии потных тел, сидя за столом с едой.

Во-вторых, Вита делилась на районы с контрастным уровнем жизни, разделённые широкой рекой. В каждом из них были особенные блюда: бедняки Портового района часто довольствовались едой из всех видов речных гадов и рыбы, в Нижнем городе – центре ночных утех – предпочитали лапшу и мясо птицы, а в богатом районе – Верхнем городе, перенасыщенном роскошью и лоском, подавали самые изысканные, созданные из заморских ингредиентов блюда. Но богачи тоже не отказывались от простой еды: лапши или даров глубокой реки. Чтобы им не приходилось каждый раз пересекать границы своего района, предприимчивые торговцы и создали плавучие закусочные.

Дэмин вышел на причал, вытянул шелковый платок и стал дожидаться, когда одна из лодочек заметит призыв. Много времени это не заняло. Медленно раскачивающееся на слабых волнах, судно выдвинулось в сторону проголодавшегося господина. На ее чуть загнутом мысе красовался фонарик, который зажигали в ночное время.

Дэйнан – что переводилось как «речной трактирщик» – был сокрыт от глаз в глубине лодки за деревянной стойкой, на которую он выставлял готовые блюда перед сидящими посетителями. Плотный цветной навес укрывал гостей от солнца летом и холодных ветров осенью или весной. Обычно на таком суденышке помещалось не более шести или восьми человек, но это окупалось скоростью приготовления блюд и умелостью гребцов, что зорко выглядывали новых посетителей на пристанях реки.

В этот раз повезло: несмотря на дневную жару, в полдень клиентов было меньше, чем обычно по вечерам, и закусочная оказалась пустой.

Поднявшись на борт и устроившись на стульях за деревянной стойкой, оба молодых человека углубились в изучение блюд. Дэмин знал список наизусть и скорее делал вид, что выискивает сезонные новинки, лишь бы избежать разговора с болтливым дэйнаном, который знал обо всех постоянных клиентах больше, чем их собственные матери.

– Что бы ты посоветовал? – спросил Мингли.

– Я не знаю твоих вкусов.

Некоторые фразы Мингли ставили Дэмина в тупик. Он вырос в обществе, где каждому полагалось строго следовать своему положению. Слуги предназначены быть помощью для господина, он, в свою очередь, не обязан знать об их желаниях или бедах. Рабам приходилось и того хуже, особенно завезенным иноземцам. Многие не знали языка, а их статус был не выше предмета мебели. Им даже не позволялось удовлетворять базовые человеческие потребности, вроде общения. Поэтому некоторые высказывания Мингли напоминали вопросы наивного ребёнка, не до конца понимающего, как устроен этот мир. Но поскольку демон выбрал облик юноши, Дэмин испытывал острый диссонанс между словами и тем, кто их говорил.

– Обидно, знаешь ли, – серьёзно заметил демон. – Мог бы хотя бы раз поинтересоваться, что мне по вкусу.

– Зачем? Мы ведь даже не друзья, – отрезал Дэмин, желая как можно скорее закрыть тему.

– Мы нечто большее, – прошептал Мингли с загадочной интонацией, тут же привлекая внимание любопытного дэйнана.

Дэмин поморщился.

– Я возьму холодную лапшу с овощами и холодный чай. Закажи то же самое.

– А я возьму что-нибудь попроще – ближе к народу, – с ухмылкой сказал демон, обращаясь к дэйнану. – Рыбу с чумизой, пожалуйста.

– Может, и руками есть будешь? Чтобы уж полностью влиться в образ простолюдина.

С появлением Мингли Дэмин всё чаще ловил себя на язвительности и несдержанности, прежде чем успевал взять эмоции под контроль. Он предпочитал думать, что всё это – не его собственная природа, а очередные козни демона. Если это существо способно чувствовать эмоции других, кто сказал, что он не умеет ими управлять?

– У бедняков даже нет возможности вырезать себе палочки из дерева? – удивлённо бросил Мингли. – И вы, люди, после этого считаете себя вершиной творения?

– Всё совсем не так. Не искажай реальность своими поверхностными познаниями в истории.

Дэмин предпочел отказаться продолжать этот разговор. Он не любил читать морали и заниматься просветительской деятельностью, в отличие от отца, который мог часами предаваться обсуждению научных трудов. Дэмину больше нравилось постигать знания в одиночестве и лишь изредка прибегать к размышлениям в группе достойных и образованных людей. Иногда окружающим казалось: сложись его жизнь иначе, не родись он в семье помощника судьи, где помимо изучения трудов выдающихся философов и ученых мужей требовались еще военные умения и соблюдение полагающихся знатному роду правил и обычаев, Дэмин непременно стал бы заурядным книжным червем. Было в нем стремление к затворничеству.

Изначально палочки для еды использовались как кухонный инструмент: ими помешивали кипящую кашу, растворяли приправы в супах или переворачивали рыбу на камнях. Нетрудно догадаться, как и почему они были придуманы. Уж палок-то любой мог насобирать в собственном дворе. Но есть бедняки предпочитали руками – удобно, просто и не нужно тратиться на лишние приспособления. Часто обходились даже без тарелок. Жидкое пили из общего котелка, а твердое брали прямо с раскаленных углей. Лишь позже придворная мода на палочки стала распространяться по всей провинции. Впрочем, в отдалённых деревнях крестьяне до сих пор обходились без них, и весьма успешно, что во времена эпидемии красной лихорадки активно пыталось искоренить ведомство здравоохранения.

Кроме того, Дэмин мог бы напомнить и ещё один факт, исключительно в качестве аргумента против насмешек Мингли о его «оторванности от простолюдинов». Бедняки, как правило, никогда не ели днём. Первый приём пищи у них приходился на предрассветные часы, второй – на вечер после завершения дел. Однако ввязываться в спор означало потерять время и силы, поэтому Дэмин вежливо промолчал.

Приняв заказ, дэйнан тактично удалился, поняв, что гости предпочли бы поесть без лишних ушей. Он ушёл на корму сыграть в кости с гребцами, пока те коротали время до следующей посадки.

– Постарайся подбирать слова, когда вокруг люди, которые только и ждут повода для сплетен, – сказал Дэмин, дождавшись, когда лодочник уйдёт. Он не скрывал раздражения по поводу реплики Мингли о «чем-то большем, чем дружба».

– Вообще-то, именно благодаря моей фразе он нас и оставил, – без тени раскаяния заметил демон. – Разве не этого ты хотел?

– С каких это пор ты исполняешь мои желания? – Дэмин по-прежнему не мог и, вероятно, никогда не сможет смириться с тем, что Мингли читает его чувства как открытую книгу.

– На днях читал трактат о добродетели. Говорят, пригодится тому, кто служит господину.

– А главу о том, как важно сохранять доброе имя господина, ты, конечно же, пролистал?

– Придержи коней, уважаемый, – с наигранной гримасой произнёс Мингли. – Ты целый день читаешь морали и тычешь в мои ошибки так, будто мы супруги. В конце концов, я демон – и мне по природе не положено облегчать кому-то жизнь.

– Вернёмся к делу, – вздохнул Дэмин, мельком подумав: если Мингли так тяжело среди людей, почему он до сих пор не ушёл обратно? – Всё же хочу услышать твоё мнение. Поведение служанки сбило меня с толку. Я думал, госпожа не сбежала и всё это – просто женская истерика перед свадьбой, вызванная волнением.

– Подскажу кое-что, – сказал Мингли и, морщась, зачерпнул ложку переваренной чумизы. Он понял, что ошибся с выбором. – Почему госпожа сбежала одна, хотя с детства росла с этой служанкой под одной крышей? Разве за все эти годы они не стали подругами?

Подсказка была расплывчатой, причин можно было придумать десятки: может служанка была ближе к матери госпожи и потому между ними не возникло настоящей дружбы. Или у неё здесь осталась семья, и она не захотела уезжать. Да мало ли что могло быть.

– Скажешь что-нибудь ещё? – спросил Дэмин после паузы.

– Нет, – коротко бросил Мингли, насупившись, словно грозовая туча. – Пока у меня не было человеческого тела, я и не подозревал, что еда может быть наслаждением. А теперь понимаю: это может быть и карой богов.

– Что ж. – Дэмин потянулся через стойку, достал ещё одну тарелку и аккуратно разделил лапшу пополам. Одну порцию он придвинул к Мингли. – После твоей подсказки стало только больше вопросов.

– Знаешь, почему тебе так трудно понимать человеческие чувства? – оживился демон, отведав лапши. – Ты их слишком идеализируешь. Читаешь не ту литературу и посещаешь не те представления. Все эти трактаты о доблестных воинах, верных мечниках и целомудренных девицах не помогут тебе понять настоящую человеческую суть. Даже женские романы были бы полезнее. И вообще, как завсегдатай «Медового поцелуя», вроде тебя, может всерьёз верить в доблесть мужчин и добросердечие женщин?