И тут пришла беда

Велимира отняла руки от лица и вдруг расхохоталась по – настоящему ведьминским, пугающим смехом. Холодные колючие мурашки пробежались от затылка Евсея вдоль спины – он замер испуганной лягушкой перед удавом. Ему показалось, что всё подземелье ответило ей хриплым зловещим хохотом, что стены пещеры содрогнулись… Так, должно быть, звучала преисподняя Песмноса.

Велимира, шатаясь, будто пьяная, поднялась на ноги.

– Не желаю разговаривать с тобой, червяк, – выплюнула она в сторону Бажена, – помощи от тебя вовек не дождёшься.

Сделав пару неловких шагов, рухнула на постель, глядя воспалённым, жаждущим взглядом прямо в лицо Беривою. Забава поправляла ему одеяло, да и Евсей пару раз ободряюще касался плеча, думая, что ему будет проще вернуться с той неведомой стороны, если он почувствует человеческое тепло, но Велимира словно боялась касаться его.

Забава подвинулась к ней чуть ближе, заботливо прикрыв от испепеляющего Баженова взгляда. Тот стоял, растерянно опустив руки, будто бы вовсе не ожидал такой отповеди… На пару мгновений Евсею даже стало его жаль – замотанного, уставшего – но Беривой вдруг резко сел на кровати, и Евсей опрометью кинулся к нему.

Он, растеряв стыд и стеснительность, вцепился в Беривоя изо всех сил, внимательно ощупывая и осматривая его – смертельная рана затянулась, но на лице словно бы проявились недавно перенесённые страдания – оно заострилось, побледнело, но глаза были живые – живые! – Беривоевы.

Велимира стиснула зубами кулак, чтобы снова не разрыдаться, и жалась к нему, Забава что – то обстоятельно толковала, и Евсей чувствовал себя как никогда счастливым, слыша смущённый Беривоев смех.

– Ну, раз теперь меня никто слушать не хочет, – раздался позади раздражённый голос Бажена, – хоть тебе скажу, Беривой! Дружина Зубецкого посадника через реку переправилась, и княжич скачет к нам на всех парах… Только теперь поторопиться нам надо, князь прознал о наших любопытных затеях – ну, это, я думаю, ты и так понял. А, – спохватился он, – и ещё печальная весть – от весей письмо пришло. Пишут, яблонька, которая тебя к жизни вернула, – Бажен хлопнул себя по бёдрам, печально нахмурив брови, – засохла. Совсем.

Глава 52

Когда все вдоволь нагляделись и нащупались ожившего Беривоя, когда Велимира сумела оторваться от его плеча, неловко пряча выступившие слёзы, он заговорил, поглаживая выбравшуюся из – под рубахи Душеньку.

– Это была она, – он растерянно взглянул на Бажена, – моя б-бывшая невеста.

– Да я уж знаю, – отмахнулся тот, – доложил змеевич, что за тобой приглядывал. Ты мне лучше скажи, как она к тебе подобраться сумела? Королёк видел, что она будто бы из воздуха появилась, а шапки – невидимки при ней не было…

– Так она ж это, – Беривой неловко почесал затылок, – перев-воротница.

Евсей опешил. Сколько раз говорили с Беривоем о той, что предала его – ни разу он не упоминал о том, что она не просто человек. Ему вдруг стало не по себе – если она сумела подобраться к Беривою, двоедушнику, что слышит чужие шаги за версту, что чует запахи подобно дикому зверю, что же могла сделать с ними?

Бажен вдруг задорно расхохотался.

– Ну и ну! Кто бы мог подумать, что твоя невеста настолько редкий зверёк, Беривой? Надо же, теперь мне даже жаль, что ты на ней не женился – интересно, кто бы родился у вас? – Он вдруг мгновенно посерьёзнел. – И чего это мне матушка не рассказывала?..

– Чего не рассказывала? – Перепугался Евсей.

– Что она разом и ведьма, и переворотница, – мрачно ответила Велимира, – да?

Смотрела она на Беривоя, но ответил Бажен:

– Именно. Их на всю Белию таких всего двое – редчайший дар, благословение тётушки Меровы. Странно только, что она при княжеском дворе живёт – перевёртыши превыше всего свою семью, свой род ценят. Только всё равно, Беривой, – он подбоченился, притворно строго глядя на мужчину, – как так вышло, что она к тебе подкралась? В кого она превращается?

Беривой тяжело вздохнул.

– В муху, – сказал он, и в зале повисло гнетущее молчание.

«Да уж, – подумал Евсей, чувствуя, как вспотели от страха ладони, – муху не учуешь, да и услышав, особо не испугаешься… Это тебе не волк, встречу с которым не забудешь, не медведь, даже не кошка – такая подкрадётся – пискнуть не успеешь! Одно радует – на дворе уже поздняя осень, она теперь приметной будет».

– А мне другое любопытно, – сказала Велимира всё ещё хриплым от слёз голосом, – как они сумели нас найти? Может ли быть что – то сильнее, чем обереги подземного колдуна?

– Может, – недовольно проворчал Бажен, – то, что создано богами.

«Проклятые Песмносовы отродья, – подумал неожиданно злобно Евсей, крепко сжимая Беривоево плечо, -сколько крови нам попортили, а? Ну есть же ведь приличные его слуги – Велимира, например, Драга Горынична – вам – то отчего спокойно не живётся?».

Справа вдруг послышался неожиданно громкий всхлип. Евсей обернулся – Забава прижимала руки ко рту, стараясь сдержать рыдания, из – за которых её грудь ходила ходуном.

– Ой, – прошептала она, даже не пытаясь сдержать слёзы, хлынувшие из глаз проливным дождём.

– Ну, чего в-вы, – смущённо пробормотал Беривой, – вот же он я, ж-жив – здоров…

Душенька торопливо переползла на Забавино плечо, и та благодарно прижалась к ней щекой.

– Ну, вы тут доплакивайте, – сказал Бажен деловито, – а после Беривой будет мне нужен. Попытаемся выяснить, чем это разрушили чары братовых оберегов…

От одной мысли, что Беривоя придётся куда – то отпустить, Евсею стало тошно. Разумом – то он, может, и понимал, что нет сейчас места безопаснее, чем подземелья, и что даже если кто – то из змей и оказался предателем, сейчас Бажен их к Беривою не допустит, но сердце кричало, что стоит выпустить его из виду – и он снова станет пугающе – молчаливым, а из ласковых карих глаз ускользнёт жизнь…

Велимира, кажется, тоже думала о чём – то похожем, потому что насмерть вцепилась в Беривоя, но ничего не сказала. Забава продолжала тихо всхлипывать.

– Платок где – то… потеряла… – тихонько сказала она, и Евсей с готовностью подставил ей своё плечо.

– Вот, – сказал он смущённо, – всё равно рубаху… Стирать потом…

Забава смешливо фыркнула, вытирая слёзы.

– Стой! – Окликнула вдруг Велимира Бажена, уже почти закрывшего за собой дверь. – Ты сказал, яблоня погибла?

– Угу, – ухмыльнулся тот, – дело своё сделала – можно и умирать…

*

Евсей сидел на постели, провожая взглядом наряды, летавшие мимо него, словно пёстрые птицы. Велимира сидела у деревянного сундука, окованного тяжёлым золотом, и торопливо рылась в нём, отшвыривая не пришедшиеся по нраву одежды.

Забава ловко поймала длинную красную юбку, в свете гнилушек отливавшую бордовым, встряхнула её – юбка звонко хлопнула в воздухе.

– Ну, а эта тебе чем не нравится? – Миролюбиво спросила она.

Евсей дивился её смелости – Велимира была похожа на разъярённую волчицу, готовую разорвать каждого, кто скажет ей хоть слово.

– Я уже говорила, – раздражённо отозвалась та, – чем больше одёжа будет походить на оперение гамаюна, тем проще мне будет наложить морок. Эта похожа разве?

Забава пожала плечами, внимательно рассматривая ткань.

– Была бы тут нитка с иголкой, да побольше времени, – с сожалением протянула она, – я бы тебе сшила…

– Но у нас нет ни того, ни другого, ни третьего, – Велимира угрожающе быстро шагнула к ней, вырвала из рук Забавы юбку, швырнула её на кровать, – а потому будь добра… – Она запнулась, прикрыла глаза, глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. – Будь добра – или помогай, или не мешай.

Евсей ожидал, что Забава тоже смиренно сядет на постель, и они вместе будут следить за тем, как летают птицы – рубахи, но она опустилась на колени перед расписным сундуком, принялась перебирать вещи, придирчиво оглядывая каждую.

– Речь – то готова? – Спросила она деловито, точно не рыдала с час назад на Евсеевом плече.

– Готова, – Велимира, казалось, и сама успокоилась от Забавиной решимости, – только я этому червяку поганому больше не доверяю. Сама придумаю – благо, время есть.

– Так её ж не Бажен писал, а Драга Горынична, – сумел наконец подать голос Евсей, – ей – то уж ты веришь?..

– Угу, – фыркнула Велимира, попытавшись сдуть со лба непослушные пряди, – только мало ли, что он может выдать за грамоту от неё. Я – то, конечно, запомнила, как она пишет, подделку отличу, только читать всё равно ему придётся. А тут уж – разгуляйся, добрый молодец…

– Хочешь, я тебе прочитаю? – Немедленно оживился Евсей.

– Хочу, – буркнула она, ещё глубже зарываясь в недра сундука.

Скрипнула старая деревянная дверь. Велимира подскочила, мгновенно обернулась – и недовольно скривилась, когда вместе Беривоя вошёл Бажен.

– Ну что, милая, – сказал он, пытаясь вести себя как ни в чём не бывало, – нашла?

– Пошёл вон, – негромко отозвалась она, даже не глядя на него.

Бажен негромко рассмеялся, обнажив ровные белые зубы.

– Куда? – Спросил он, дурашливо разведя руками. – Это всё теперь мои владения. Скорее уж…

– Собирайтесь, – властно перебила его Велимира, – мы уходим отсюда. Если это его владения, то не желаю больше здесь находиться!

– Не дури, Веля, – Бажен начинал раздражаться, – я нужен тебе. Мы все, – он обвёл рукой подземелье, – нужны тебе.

Велимира нагло фыркнула, запрокинув голову.

– Это мы посмотрим, – холодно ответила и горделиво направилась к выходу.

Забава и Евсей беспомощно переглянулись. «Ой, зря она, – подумал Евсей, втягивая голову в плечи, – если Бажен и впрямь сейчас обозлится, ему ничего не составит выгнать нас прямиком под топоры княжеских дружинников».

Бажен поймал Велимиру в дверях, крепко взял за плечи, взглянул прямо в глаза, чуть склонив голову – Евсею стало не по себе. Змеиный взгляд сам по себе непростое испытание, а уж взгляд их царевича…

– Послушай меня, – начал меж тем Бажен в кои – то веки серьёзным голосом, – сейчас совсем не то время, когда нам можно ссориться. Что бы ты ни придумала в своей очаровательной ведьминской головушке, я тебе не враг, а вот те, кто сидят за стенами княжеского терема – очень даже. И если ты не хочешь, чтобы все вы, как он, – Бажен мотнул головой назад, – лежали под забором с ножичком в груди, то не станешь отказываться от помощи. Решила за шкирку меня подвесить за единственную ошибку – сделай это, пожалуйста, позже, когда будем праздновать победу.

– Это была не единственная ошибка, Бажен, – Велимира не отводила глаз и говорила так же громко и уверенно, – ты решил устроить мне испытание на торге, выставив свою невесту на посмешище. Ум мой хотел проверить? Лучшего времени не нашлось?

– Я…

– Сейчас я говорю, – перебила его она, – ты, ни с кем не посоветовавшись, решил привести к нам Твердяту – так ты над змеями царевич, а не над нами. И, наконец, – она почти сорвалась на крик, – ты каким – то чудом упустил то, что князь сумел найти нас даже через обереги твоего брата, и подпустил убийцу к Беривою!

– То же самое я могу сказать про тебя, – пожал плечами Бажен, – не припомню, чтобы ты у меня разрешения спрашивала с ведьмами лясы точить. Ну что, – он легонько встряхнул её, – закончили искать виноватых?

Велимира молчала. Даже в полумраке Евсей видел, как напряглись, окостенели её плечи.

– Я знаю, что не справился, – пожал плечами Бажен, – но если стану из – за этого биться головой о стены и молить о прощении, это делу поможет? Нет, я могу, конечно, если ты этого хочешь – любой каприз для моей раскрасавицы! – но лучше уж я сейчас соберу самых сильных слуг моей матери, и вместе мы постараемся сделать так, чтобы убийца Бажена мимо нас пролететь не сумела, да?

Евсей заинтересованно приподнялся с постели, шагнул к ним.

– Вы сумели понять, как она Беривоя нашла?

– О да, – Бажен хищно усмехнулся, проведя тонким острым языком по губам, – разберёмся и с этим, не волнуйся!

– Когда Беривой вернётся? – Спросила Велимира напористо.

– Скоро, – почти ласково улыбнулся Бажен, – не волнуйся, я приглядываю за ним, никто даже косо взглянуть на него не посмеет! А ты, я погляжу, – он бросил искоса взгляд на сундук, – всё собираешься сама перед людской толпой летать?

Велимира отступила на шаг назад, будто защищая сундук от Баженовых посягательств.

– Да, – ответила она, по – бычьи наклонив голову, – а что такое?

– Я всё же настаиваю, – мягко сказал Бажен, сделав шаг вперёд, – чтобы ты оставила это кому – нибудь из моих подданных. Поверь, свет очей моих, они справятся ничуть не хуже – а тебе не придётся рисковать жизнью…

Велимира рассмеялась – смех эхом прокатился по комнатке, отозвался где – то в дальних залах.

– Ты настаиваешь, – сказала она с каким – то яростным весельем, – а я пойду!

*

Как так получилось, что все они разошлись, Евсей и сам не понял. Сначала вернулся Беривой – все они радостно облепили его, точно цыплята маму – квочку, Велимира принялась жадно расспрашивать, что с ним делали змеиные мудрецы… Она же первой и ушла – снова к ним заглянул Бажен и сказал насмешливо, что, если она и правда хочет летать при всём честном народе под покрывалом морока, ей надо для начала испытать его действие в подземельях, и забрал. Потом змеи вернулись за Беривоем – что – то им снова нужно было с ним сделать, Калос великий, почему они не могли управиться за один раз?.. Явившаяся следом змеица с лицом, гораздо больше похожим на человеческое, чем у всех остальных – хотя бы потому, что она пыталась изобразить на нём улыбку – сказала, что господин Бажен приказал им наведаться в купальни, увела Забаву, и попросила Евсея найти Беривоя.

Так он и оказался в паутине подземных тропок. По сравнению с теми, что он видел в подземелье Драги Горыничны, они казались меньше и… проще, что ли? Никаких скульптур и барельефов, никаких причудливых изгибов дорог – только неаккуратные неровности стен и сверкающие драгоценные камни, освещающие коридоры пещер.

Низкие потолки словно придавливали его к полу, и, несмотря на то, что проходы были очень широкими – так, что сюда бы вместились целые посадниковые хоромы – ему казалось, что они вот – вот сомкнутся вокруг него и обрушатся всей чудовищной тяжестью, раздавят его, как букашку… Он начал понимать, о чём говорила Велимира – воздух вокруг был густым и вязким, как кисель, и каждый вздох давался с усилием. Всё бы отдал сейчас за то, чтобы оказаться на поверхности, хоть в городе, хоть в лесу, и вдохнуть наконец – то полной грудью!

Паника липким комом встала в горле. «Интересно, – подумал Евсей, чтобы отвлечь себя, проведя рукой по стенам подземелья, – как змеи строили свои дома? Обращались в людей и орудовали лопатами? Или прокладывали путь колдовством? Надо будет подробнее расспросить Велимиру, она наверняка знает»…

Приближался последний поворот, за которым должна была находиться зала, в которой оставался Беривой. По дороге Евсей не встретил ни одной змеи, и Бажен даже не приставил к ним провожатых – должно быть, все, кто здесь были, усиленно ломали головы над задачкой, что загадала им Беривоева невеста.

Не успел он приблизиться к повороту, как из – за него раздались знакомые голоса. Незаметно сам для себя Евсей сбавил шаг и, стараясь дышать как можно тише, прижался спиной к стене. «Что я делаю?» – возмутился он мысленно и, хорошенько отругав себя за попытку подслушивания, сделал шаг вперёд, но…

– Ты часто говоришь об этом, – Велимира старалась говорить гордо, но её голос дрожал от готовых вот – вот пролиться слёз, – ты убеждаешь в этом всех, но я знаю, что на самом деле я никогда не была вам дочерью. Ни тебе, ни Яре…

– Почему ты так решила? – Мягко спросил Беривой.

– Да потому! – Гулко грохнуло эхо. – Потому, что я прекрасно видела, что была ей в тягость. Думаешь, забыла, как она отчаянно пыталась сбыть меня хоть кому – нибудь? Думаешь, не помню, как она боялась прикасаться ко мне? Как пыталась сделать вид, что никакой девочки в этом доме нет…

– Веля, – Беривой говорил с ней мягко и ласково, как с маленькой, – позволь мне с-сказать то, что думаю я. Я д-думаю, Яре ты приглянулась с с-самой первой вашей встречи…

– Но…

– И не спорь со мной! Много ли ещё девочек Яра в свою избу пускала? То – то и оно. Яре ты приглянулась… Ещё бы не, – усмехнулся Беривой, – я н-никогда таких яростных д-детей не встречал. Вы с ней из одного т-теста слеплены – она сразу это п-поняла. А почему отдать тебя хотела – так п-потому, что навредить боялась. Яра – не т-тот человек, которому можно малых д-детей доверять, в ней слишком много с-смерти осталось даже п-после того, как она перестала служить Мерове. Она боялась, что т-тебе у неё плохо будет, хотела л-лучшей жизни… Она в-ведь не от большого счастья в-ведьмой стала, не х-хотела, чтобы ты по её стопам пошла. Может, я т-твою боль и неверие никогда не смогу ум-мерить, но хочу, чтобы ты поверила мне сейчас – мы любим тебя. И любили тебя, как самую настоящую дочь.

– Подслушиваешь? – Раздалось над самым ухом, и Евсей дёрнулся.

Бажен радостно рассмеялся, довольно похлопав себя по бокам.

– Погодите в купальню идти, – сказал он, отсмеявшись, – добрый гость к нам пожаловал. Славный купец, Твердята Третьякович!

Глава 53

Твердята Третьякович не походил ни на колдуна, ни на страшного служителя старых богов. Если бы Евсей встретил его на улице, точно ничего бы не заподозрил – самый обыкновенный добродушный купец, какие частенько встречались на улицах Свёграда. Невысокого роста, с аккуратной бородой, в которой в свете драгоценных камней серебряными нитями вспыхивала седина, в тёмно – синем кафтане с поясом, вышитом золотой нитью, который плотно обхватывал полный живот.

Карие глаза, так похожие на Забавины, беспокойно бегали из угла в угол, полные пальцы были скрещены на животе. Кажется, в тёмном подземелье Твердяте Третьяковичу было не по себе.

Душенька, горделиво ехавшая у Беривоя на плече, вдруг соскочила на пол, оскалилась, грозно зачирикала, наскочила на купца и тотчас отпрыгнула назад, спрятавшись за Беривоевой ногой. Тот, почти незаметно растянув в улыбке уголки губ, поднял её и спрятал за пазуху.

– Прелестная девочка, – голос у Твердяты Третьяковича оказался глубоким, бархатным, завораживающим, – знаю, что виноват перед тобой… И перед вами всеми. – Он низко покаянно склонился. – Уж простите меня, добрые люди…

– Рановато прибыл ты, Твердята Третьякович, – с усмешкой выступил вперёд Бажен, – не успели мы ни добрый пир накрыть, чтобы гостя дорогого приветить, ни баньку истопить.

– И не надо, господин, – склонил голову набок Твердята. – Мне здесь оставаться надолго нельзя – за каждым моим шагом нынче бдят князевы верные слуги. С трудом сумел вырваться, чтобы оказаться у тебя в гостях и надеюсь на помощь твою. Если Ярополк Ригович заподозрит, что я к его врагам наведываюсь…

– Не беспокойся, – лениво отозвался Бажен, – всё сделаем. Заодно сдашь князю пару моих слуг, которые шибко умными себя возомнили – пускай рука, что гладила их, теперь казнит.

– Как прикажешь. – Кивнул купец и натянул неловкую улыбку. – А… дочь моя где?

Приоткрылась дверь за их спинами, и Евсея потянуло встать перед ней, закрыть собой ту, что вошла, чтобы она не смогла разглядеть своего отца, человека, который принёс ей столько боли… Конечно, он не сделал ни шагу.

Забава вошла, выжимая потемневшие от воды золотые кудри.

– Зачем звал меня, господин? – Спросила она, а после подняла глаза и тихо ахнула. – Отец!

– Дочка, – шепнул Твердята Третьякович и распахнул объятия.

Забава всхлипнула и кинулась к нему, влетела с разбегу, крепко-крепко стиснула отца – Твердята Третьякович сдавленно выдохнул и ласково обнял дочь.

Евсей задохнулся от неожиданной зависти. Уродливая, липкая ненависть подняла голову где-то на глубине его души, шепнула: «Почему же ты сейчас не можешь так же броситься в объятия своего учителя, спрятаться в его руках от всего жестокого мира? Ах да – потому что этот человек похитил его, чтобы принести в жертву проклятым детям Песмноса! Он не заслужил стоять здесь, улыбаться, видеть свою дочь живой и невредимой – он заслужил только смерть!».

От этой мысли его прошибло холодным потом, и он спешно отступил за спину Беривоя. «Это не я, – подумал он в ужасе, едва слышным шёпотом забормотав молитву Калосу, – уйди от меня, искуситель, оставь!».

– Ты чего? – Удивлённо шепнула ему Велимира, и он торопливо замотал головой.

Твердята Третьякович с трудом отстранил от себя дочь, оглядел, спешно утерев рукавом навернувшиеся слёзы.

– Нам нужно поговорить, – сказал он глухо.

– О чём нам говорить с князевым прислужником? – Набычилась Велимира, скрестив руки на груди. – Почему бы нам не послать в его покои твою го…

– Веля, – ласково перебил её Бажен, – разве такими словами приветствуют дорогих гостей?

– Не обессудь за н-неласковый приём, Твердята Третьякович, – напряжённо заговорил Беривой, и Евсей увидел, как сжались его тяжёлые ладони в кулаки, – крепко т-ты нас обидел.

Купец склонил голову, прижав к себе взволнованную Забаву, испуганно переводившую взгляд с отца на Беривоя и обратно.

– Могу понять твою боль, Беривой Болеславич, – сказал он, – но и ты пойми меня. Думаешь, по душе мне вся эта затея?

Велимира громко фыркнула.

– А не ты ли верой и правдой выполнял княжеские приказы?

– Княжеские? – Почти выкрикнул Твердята Третьякович. – Да он полоумный, этот князь! – Он осёкся, заговорил тише, мягче. – Погубит он нас всех. Уж сколько раз твердил ему – Змей нам не друг и не спаситель, он проснётся таким же кровожадным, каким засыпал – а, должно быть, и более – и вот тогда хлебнём мы горюшка. Не слушает, – прочь гонит, упёрся, как баран рогом – подай ему Змея да подай! Я надеялся, – он со вздохом опустил руки, – что сумею его образумить, да куда там… Так же упрям, как и его отец. А я, добрая госпожа, – чуть склонил он голову в сторону Велимиры, – не могу от него уйти. Не могу ослушаться приказов.

– Клятву давал? – Понимающе кивнула она, сдвинув брови.

– Не просто клятву. Когда я был молод… – С печальным вздохом он взглянул на дочь и продолжил. – Когда я был молод и глуп, мнил себя великим колдуном. Даже Ярину Вадимовну переплюнуть зарился… И пошёл в услужение к богине всех ведьм. Оставил ей в залог не частицу свою – всю жизнь, целиком, безвозвратно… – Он поймал Велимирин поражённый взгляд, усмехнулся невесело. – Говорю же, был глуп. И ей же, богине, пообещал быть Ярополку Риговичу вечным другом и соратником, служить ему верой и правдой, свои новообретённые силы ему в дар принести. Она тогда захохотала – я чуть не оглох – и сказала – мол, раз я так рвусь вверить ему свою жизнь и волю, так тому и быть. Я тогда толком ничего не понял, а через несколько лет, когда он повелел привезти ему из Валиора с невольничьего торга наложницу… – Твердята выдохнул, с горечью взглянул на свои руки. – Не сумел ослушаться.

В зале сгустилось вязкое молчание. Евсей глядел себе под ноги, поддевая носком сапога острый скол камня, гонял в голове мрачные мысли.

– Каюсь, – продолжил Твердята, глядя прямо Беривою в глаза, – поначалу я разделял княжеский замысел. Но с каждым днём я всё больше и больше понимал, насколько это дурная затея. Спасибо Ярине Вадимовне, – он усмехнулся, – которая окончательно развеяла мои сомнения. Ей я обязан тем, что стою сейчас здесь, перед вами…

– Яра? – Велимира оживилась, жадно подалась вперёд. – Как она? Что с ней?

– С ней всё в порядке, – Твердята тяжело вздохнул, потупился, – но на время ритуала князь снова хочет её запереть…

– Об этом мы с тобой поговорим у меня, добрый человек, – Бажен ловко подхватил Твердяту под локоть, – не станем терять время, мне нужно узнать как можно подробнее – кто будет с князем, кто поведёт пленников, как будут ритуал проводить – и другие важные, – он ехидно уставился на Евсея, – скучные и неинтересные вещи.

Евсей упрямо заступил ему дорогу. Если этот нахал вздумал не пустить его на обсуждение плана, он будет до последнего цепляться за дверь! Ему нужно знать всё и всех, до последнего камушка, до последнего человека, чтобы место проведения ритуала он выучил лучше Бонума, чтобы ничто не сумело помешать ему спасти учителя!

– Погоди. – Сказал Твердята и, бережно взяв дочь за плечи, развернул её к себе. – Слушай внимательно, солнце моё, хорошо? – И, дождавшись кивка, продолжил. – Я знаю, что там будете все вы и знаю, что князю достаточно будет одного слова, чтобы я навредил любому. – Он тяжёлым взглядом обвёл замерших Велимиру, Беривоя и Евсея, едва заметно вздрогнул, столкнувшись с ядовитыми Баженовыми глазами. – Понимаешь? И если вдруг это случится, – он ласково улыбнулся Забаве, – если ты поймёшь, что я вот-вот убью одного из твоих друзей, или кого-то из жертв, или, не дай боги, подниму руку на тебя саму… – Он любяще провёл рукой по её волосам. – Как бы мне не было жаль, придётся возложить на твои плечи тяжкую ношу. Я прошу тебя, молю памятью твоей покойной матери, молю жизнью твоего брата – останови меня.