И тут пришла беда

*

Евсей недовольно вертелся с боку на бок, пытаясь поплотнее заткнуть уши подушкой – гулкий шум снизу, казалось, железной иглой впивался прямо в голову, выводил из себя – да так, что хотелось подскочить и по – детски завопить, колотя кулаками в стену, но он терпел и лежал.

Пытался молиться Калосу, думать об учительских наставлениях, вспоминать истории, прочитанные в Бонумских книгах – ничего не помогало.

Поэтому, когда дверь, едва слышно скрипнув, впустила в комнату тонкую полоску слабого света, он мгновенно вскочил, откинув одеяло. Сердце глухо колотилось в груди, в ушах бухало, вспотели ладони – кто это крался к ним в ночи? Что делать – будить Беривоя, кричать, бежать, притвориться спящим?

Когда в небольшую щель просунулась голова в рогатой кике, расшитой мелким речным жемчугом, сердце у него на миг словно схватила жёсткая ледяная рука – значит, она в самом деле помогает отцу, наведалась к ним убить, ограбить… Но потом Забава повернула к нему лицо и, чуть смутившись, махнула рукой – и он выдохнул. Вскочил, подпоясался, второпях обулся и поспешил за ней. Когда он закрывал дверь, ему показалось, что он услышал смешок с Беривоевой лавки.

Сделав шаг к скрытой во тьме лестнице, Евсей нерешительно остановился. Зачем он понадобился Забаве? Может, это вовсе не она, а какой – то колдун – накинул на себя морок и хочет его обмануть?

Он сделал ещё один робкий шаг. Если он закричит, Беривой услышит?..

– Прости, что подняла тебя с постели, – смущённо заговорила Забава, прижав ладонь к пылающей в робком свете свечи щеке, – но я боялась, что нам так и не удастся поговорить. Вряд ли ты захотел бы обсуждать это при остальных…

– О чём ты? – Шепнул Евсей, чувствуя, как его окатило холодным потом.

– О том, что сказали дрожеки. – Она тоже перешла на шёпот и пристально всмотрелась ему в глаза. – О том, что ты… жил?.. в Белии.

Евсей замер, как мышонок под внимательным кошачьим взглядом.

– Если не хочешь – не говори, – Забава натянуто улыбнулась, стиснув края рукавов, – я не буду настаивать, если тебе неприятно. Но…

– Нет, – Евсей расправил плечи, – мне и правда не хотелось бы вспоминать о тех временах, но, я думаю, нечестно скрывать это – особенно от тебя. Точнее, – он смешался, растерянно запустил пальцы в волосы и стиснул вихры, – времена – то были хорошие. Я родился здесь, – он неловко отвёл взгляд, – ну, не совсем здесь, не в столице… Я уже, если честно, с трудом вспомню, где стоял мой городишко. Отец был купцом, как и твой, – зачем, зачем он упомянул её отца! – а мама… Мама была самой лучшей, – он криво усмехнулся, – наверное, все дети думают так о своих родителях?

Забава огорчённо опустила голову, и Евсей прикусил язык – всё он сегодня говорил невпопад!

– А потом она умерла. – Он сжал пальцы в замок, стараясь говорить равнодушно. – Отец, разочаровавшись в богах этих земель, принял истинную веру и уехал вместе со мной в Валиор. Там он женился второй раз, обрёл уважение местной знати – а меня отдал в Бонум. Вот и, – он печально вздохнул, – вот и вся история.

Мягкие тёплые пальцы коснулись его руки чуть повыше локтя. Он поднял голову – Забава смотрела на него с участием и заботой.

– Мне жаль, что это с тобой случилось. – Пару мгновений она молчала, ища что – то на дне его глаз, а потом вдруг спросила. – Ты рад? Что твоим богом стал Калос вместо Хротко.

– Пожалуй, только этому и рад. – Евсей прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением и странным довольством, разлившимся внутри от этого разговора. – Жаль, что у меня нет с собой священных книг – тогда я мог бы показать тебе всю красоту нашей веры…

– Книг нет, – улыбнулась Забава, – но ты же можешь рассказать мне сам. Пусть я не променяю богов своей земли ни на что, я бы с удовольствием послушала…

– Я никогда не смогу говорить так, как говорили великие последователи Калоса до меня. – Смутился он. – Им нет равных, а я… Кто я по сравнению с ними?

– Тот, в чьём сердце горит пламя веры, – серьёзно ответила та, крепче сжав его руку, – тот, кто пошёл нести слово своего бога в дальние земли иным народам. Я мало чего знаю о Калосе – но разве любящей души недостаточно, чтобы суметь поведать о нём?

– Достаточно, – шепнул Евсей, глядя ей в глаза, – всегда было достаточно.

Забава ласково улыбнулась и разжала пальцы, но тепло от её слов пушистой лаской свернулось у Евсея внутри.

– Спасибо, что рассказал мне, – чуть рассеянно сказала она, – но, думаю, лучше нам разойтись по постелям. Завтра будет трудный день…

И она, ободряюще сжав его плечо, двинулась к своей комнате. Лёгкий рукав скользнул по Евсеевой руке, и он обернулся ей вслед.

– Забава!..

Она чуть повернула к нему голову, любопытно глядя из – под пушистых светлых ресниц.

– Когда я жил в Белии… – Робко начал он, запинаясь. – Моё имя… Моё имя было – Радим.

Глава 49

Наутро Евсея разбудил сладкий запах сдобного теста. Сонно потянувшись и перевернувшись с боку на бок – Калос, какое же великое блаженство спать не на земле! – он увидел Беривоя, который весело насвистывал себе что – то под нос и раскладывал на широком щербатом столе маленькие пирожки, от которых к невысокому потолку колечками поднимался пар.

– Хозяйка угостила, – сказал он и весело подмигнул Евсею, – п – парочку я уже съел. Если хочешь, чтобы и тебе что – то досталось, вставай поскорее!

Евсей вскочил с весёлым смехом, на ходу одёргивая рубаху и приглаживая волосы.

– А где Душенька?

– Веля забрала, – пожал плечами Беривой, – шибко ей н-не терпелось что – то нашей л-ласке на ухо нашептать.

После завтрака всей толпой они вышли на улицу. Евсей едва заметно поморщился – он отвык от вечного гама стольного града. Было шумно – шли разряженные мужчины и женщины, скакали скоморохи, шустро ввинчивались под руку хитрые мальчишки, протягивали расписные пряники женщины в пуховых платках.

– Что они здесь делают? – Удивился Евсей.

– Прохаживаются, – улыбнулась Забава, – народ завлекают. Нынче часто лоточниц вперёд пускают – за ними народ увязывается, да так до самого торжка и доходит.

Забава принарядилась – в белой шубке, подбитой пушистым белым же мехом, вышитой золотистыми шерстяными нитками, с длинными рукавами, украшенными мелкими жемчугами, в высокой шапке поверх платка, усыпанного ярко – алыми цветами, она казалась Евсею ни много ни мало молодой княжной. Поначалу Забава наряжаться не хотела, боялась лишнего внимания, но вмешалась Велимира.

– Слухи пойдут, если ты как чернавка явишься, – строго сказала она, – вот, станут говорить, что за дружинник такой, если молодуху свою украсить не сумел! Или пьяница, или нелад у них в семье – так что давай, примеряй шубку!

На лице у Забавы красовалась мягкая, довольная улыбка. Ей, казалось, нравилась и пёстрая многоголосая толпа, и гулкий людской шум, и толкотня на улицах.

Велимира же, которой больше всех не терпелось попасть на столичный торг, зарылась в мех своей шубы по самый нос, и только льдистые голубые глаза настороженно оглядывали округу.

Если Забава в своём наряде была княжной, то Велимира – княгиней. Ранним утром появилась на гостином дворе Баженова посланница – змеица – как всегда холодная, с таким выражением лица, будто все вокруг были ей ненавистны, и протянула какой – то свёрток.

– От Бажена, – сказала она, обернулась змеёй и уползла.

И теперь Велимира щеголяла в зелёном кожухе, на котором в солнечном свете сверкали мелкие изумруды и переливались шёлковые нити, переплетались между собой, оборачиваясь змеями с гладкой блестящей чешуёй… Хорошо, что змеи были знаком невесты – иначе бы Евсей подумал, что Бажен хочет поскорее выдать их княжеским людям.

Шапку Велимире тоже прислал Бажен – из меха чернобурой лисы, и теперь все столичные щеголихи с жадностью на неё заглядывались.

Только Велимиру, кажется, обновки вовсе не радовали.

– Что случилось? – Вполголоса спросил Евсей, склонившись к ней, и смутился – для всех они должны были казаться женихом и невестой…

– А ты как думаешь? – Огрызнулась та, но тут же добавила мягче. – Волнуюсь. Как бы не вышло чего…

Евсей понимающе кивнул – он тоже никак не мог избавиться от липкого комка в груди. Надолго отвлечься не получалось, мыслями он раз за разом возвращался к учителю.

– Может, не пойдёшь к ведьмам? – Несмело предложил он, оглядываясь – как бы никто не подслушал.

Велимира поглядела на него снисходительно, как смотрят на бестолкового, но любимого щенка.

– К ведьмам – то и надо непременно, – шепнула едва слышно, – при князе им не шибко хорошо живётся, нам они ой как пригодятся…

– Думаешь, согласятся помочь?

– А мне не нужно уговаривать их идти на княжеские хоромы прямо сейчас, – хмыкнула Велимира и затолкала высунувшуюся из рукава Душеньку поглубже, – с одной языком почешу, с другой… Слухами земля полнится. А там, глядишь, когда перед всем честным народом появится гамаюн, они внемлют её речам.

– А если заподозрят неладное? Дочь дружинника с ведьмами водится!

– Так они в открытую не торгуют, – хмыкнула она, – платки продают, ленты, нитки – иголки всякие. Только тот, кто знает особые слова, может купить у них кости, колдовские варева да обереги.

– А ты знаешь?

– Знаю, но виду не подам. Мы с Беривоем поговорили – в самом деле лучше лишний раз беду не кликать. Всё, что нужно, мне Бажен достанет.

Она лихорадочно растёрла руки в пушистых варежках.

– Знал бы ты, – вдруг шепнула она горячо, – как мне хочется встать посреди торга, пустить себе кровь, да позвать грозу, да стереть весь этот проклятый город с лица земли – как могла когда – то сделать Яра… Ненавижу, всех их ненавижу! Князь возомнил себя всемогущим богом, которому подвластны судьбы человеческие и забрал у меня… у нас, – поправилась она, сильно стиснув руки в кулаки, – любимых людей. Почему мы должны страдать из – за него, а?

Евсей пожал плечами, чувствуя, как по спине побежал холодный пот.

– Он думает, что несёт людям благо. Думает, что поступает праведно…

– Так давай оторвём его праведную башку, – ухмыльнулась Велимира, показав острые белые зубы, и Евсей на миг поверил, что всё у них получится.

*

Торг оглушающе гомонил. Евсей, как ни старался, не мог разобрать ни одного слова – все разговоры сливались в монотонное жужжание, будто он оказался в растревоженном улье. Откуда – то из глубины людской толпы на них строго взирал деревянный лик Хротко – покровителя купечества и богатства.

Откуда – то справа доносилось лошадиное ржание и коровье мычание.

– Ну, – сказала вдруг Велимира, подхватив его под локоть, – вы прямо идите, а мы налево свернём. Встретимся здесь же!

И, не дождавшись ни слова от него, ловко утащила куда – то в толпу.

Оказавшись в сердце торга, на миг Евсей растерялся. Со всех сторон к нему тянулись люди, наперебой расхваливая свой товар – немолодая женщина с красными, густо намазанными свёклой щеками протягивала льняное полотно; мужик с русой длинной бородой ловко подкидывал в воздух ножи – сверкали лезвия в воздухе, ловя солнечные блики; хвалился молодой парнишка резными ложками и мисками; какой – то озорной, острый на язык молодец почти опустошил лубяной коробок, полный деревянных свирелей и глиняных свистулек. Что – то Евсею в его задорных насмешках показалось знакомым, но его тут же потащила дальше Велимира.

На пёстром широком ковре, расстеленном прямиком на земле, восседал, скрестя ноги, мужчина с хитрым прищуром маленьких чёрных глаз. Распахнув свой странный длинный кафтан, точно на улице стояло лето, а не наступала на пятки зима, он обвёл свой товар рукой и, глядя прямиком на Евсея, громко позвал:

– Эй, добрый молодец! Да, ты! – Он указал на него пальцем. – Поди ко мне, порадуй свою красавицу!

Велимира скосила на него насмешливые глаза и принялась подталкивать в бок.

– Иди – иди, – шепнула на ухо, – порадуешь… Красавицу.

Евсей робко остановился у ковра, Велимира скрестила руки на груди, недоверчиво оглядывая товар. Перед иноземным купцом лежали украшения всех мастей – искусные кованые серьги, кольца с крупными камнями, ожерелья – непривычные, незнакомые – браслеты с узорчатыми бусинами. На гранях камней играло приветливое яркое солнце, и Евсей чуть зажмурился – солнечный зайчик на миг ослепил его.

Велимира неторопливо стащила варежку, открывая взору купца тонкие белые пальцы, усыпанные серебряными кольцами.

– Ну, – насмешливо сказала она, – что предложишь нам, добрый человек?

Купец расплылся в широкой улыбке и, сунув смуглую руку за пазуху, вытащил небольшой белый мешочек.

– Есть для тебя чудо, красавица. Ты такого не видала – я купил это у странного человека, который, говорят, камни получил от самого подземного короля за спасение его дочери…

Он ловким движением опрокинул мешочек, и на мягкий ковёр посыпались кольца – золотые с ярко – красными каменьями, похожими на крупные капли крови.

«И не боится же! – Подумал Евсей озадаченно. – Посреди улицы ведь сидит с товаром, за который можно, пожалуй, целый дом купить… А если ограбить вздумают?»

Велимиру это, казалось, не волновало – она присела на корточки перед торговцем и принялась перебирать товар. Не стесняясь, с громким хмыканьем откладывала в сторону одно украшение за другим, но улыбка купца не меркла. Евсею стало не по себе от такой небрежности – но тут Велимира подняла, наконец, приглянувшийся ей товар и довольно хлопнула себя по колену.

– Погляди, сердце моё, – позвала она, насмешливо прищурившись, – как думаешь, пойдёт твоей возлюбленной такое колечко на палец?

Евсей осторожно принял его в руки, изо всех сил стараясь показать купцу, что он не вор и не собирается сбежать вместе с его кольцом. Оно было тонкое, витое, с тремя небольшими камнями, что были, казалось, самыми светлыми среди остальных – зато в глубине их, казалось, клубилось тёмное облако… От него шло приятное мягкое тепло, которое Евсей почувствовал даже через варежки. Он с трудом заставил себя оторвать взгляд от камней и перевести его на Велимиру – та заговорщицки подмигнула.

– Думаю, ей будет к лицу, – хрипло ответил он, пытаясь понять, что она задумала.

– Берём, – кивнула она и обернулась к купцу, – сколько хочешь за свой товар?

– Всего ничего, – прищурился тот, – пожалуй мне, красавица, перстенёк с правой руки.

Велимира вдруг запрокинула голову и расхохоталась во весь голос. Стянув с руки тяжёлый перстень с белым, бесцветным камнем, она ловко кинула его прямо в руки мужчине.

– Благодарю, – кивнула головой, – славной торговли тебе, добрый человек!

Купец на прощание махнул им рукой и тут же окликнул проходящую мимо девушку.

– Эй, красавица! Поди сюда, взгляни на мой товар – гляди, каменья сверкают, как твои глаза!

Отойдя на пару шагов от расстеленного ковра, Велимира свернула за широкий деревянный прилавок, увлекая за собой Евсея.

– Кольцо заколдованное? – Спросил он первым делом, прижимая к себе купленный товар.

– Конечно, – хмыкнула та, пристально разглядывая переливы камней, – и я даже знаю, как. Детские чары, я ими ещё лет в восемь баловалась… Кто – то очень хочет нас отыскать.

– Зачем же ты его взяла? – Евсей держал кольцо осторожно, точно гадюку, которая могла в любой миг ужалить. – Ты же прекрасно знаешь, кто нас ищет! Это конец, – он схватился за голову, – тот человек узнал нас, теперь никуда не скроемся!

– Он никак не мог нас узнать. – Проговорила Забава медленно. – Если только… Ай, Бажен, ай да су… – Она взглянула на Евсея и осеклась. – Ты погляди! – Она раскинула руки и покрутилась перед ним. – Вот для чего эта шуба, вот для чего он меня змеицей обрядил! В сговоре с ними, мышь поганая! Неясно только, -вдруг осеклась она, – почему он сам не сказал, где нас искать… Ну да упыри с ними, – махнула рукой, – я смогу временно снять чары с кольца – а там посоветуемся с Беривоем, глядишь, чего умное решим.

Она ловко выхватила из рук Евсея кольцо, что – то над ним торопливо забормотала. Евсею стало вдруг так обидно, что даже горло перехватило – первый его подарок Забаве будет Велимирой выбран, неизвестным послан, да и кто знает – с добрыми ли намерениями, с лихими… Разве ж так поступают воз… Да Калос с ними, с возлюбленными – друзья так не поступают. Ему вдруг захотелось подарить ей что – то – что – то простое, обыденное, не связанное ни с большой бедой, постигшей их всех, ни с колдовством и чарами.

Махнув Велимире рукой – не беспокойся, мол – он выскользнул из неприметного угла, где они стояли, и неторопливо прошёлся взад – вперёд. Глаза разбегались – на каждом деревянном лотке и прилавке, украшенным резьбой и пёстрыми тканями, возлежали манившие взор ленты, бусы, нити и пряжа, гребни и вышитые полотенца… Неподалёку сидели торговцы мехами – туда Евсей даже не глядел. Не по карману ему были дорогие соболя и куницы – дай Калос на платок – то наскрести!

Наконец, он решился. «Не дай Песмнос и он окажется каким – нибудь колдуном, – думал он, направляясь к невысокому мужику с короткой, но пышной бородой, которую он время от времени с достоинством поглаживал.

– Достойный парень, – пробасил он, увидев приближающегося Евсея, – отрада родителей! Хочешь ли обучить младшего братишку счёту, али для себя что приглядываешь?

– Да вот… – Растерянно протянул Евсей, оглядывая прилавок перед мужиком, заставленный счётами всех мастей – деревянными, костяными, каменными. – Мне бы маленькие, чтобы с собой носить можно было.

Глава 50

Евсей шёл, удивлённо разглядывая всё вокруг. То и дело взгляд его падал на драгоценные вышитые ткани, на сдобные крендельки, присыпанные маком, на диковинные лубочные картины, поэтому сразу он не понял, куда Велимира ведёт его, а когда поднял глаза, было уже поздно – перед ним возвышался мрачный лик Хротко. Евсей с трудом сглотнул, съёжившись под давящим взглядом сурового бога. Ему захотелось развернуться и убежать прочь, как когда – то в далёком детстве… Тогда отец всыпал ему ремня и заставил извиняться перед хмурящим брови идолом.

Но он уже не был маленьким мальчиком. Он был последователем Калоса, был тем, кто увидел красоту и силу священного писания… Он прикрыл глаза, представив, что рядом, прямо за спиной, стоит учитель – он бы положил ему руку на плечо, улыбнулся мягко и ласково и спросил:

– Ну что же ты, Евсей? Это всего лишь образ, выточенный из дерева руками человека. Он не имеет над твоей душой никакой власти.

И Евсей глубоко выдохнул, расправил плечи и шагнул вперёд. Хротко не стал менее пугающим – его взгляд по – прежнему прожигал до самого нутра, но теперь он стал… Выносимым.

– Зачем мы здесь? – Спросил Евсей, наконец сумев оторваться от идола и посмотрев на Велимиру.

– Догадайся, – раздражённо повела плечом она, – посмотри по сторонам и подумай!

Евсей пробормотал себе под нос нечто нелестное о ведьмах, которые огрызаются на честных людей, но совету последовал – на широкой площади, образовавшейся вокруг идола, собирались парни и девки, все как на подбор румяные и хохочущие, наигрывали на свирелях скоморохи… Кто – то притоптывал, выстукивая каблуками звонкую дробь, кто – то, подбоченившись, похаживал вокруг собравшихся.

– Пляска затевается? – Спросил Евсей. – Нам – то сюда зачем, Велимира?

Та зыркнула на него исподлобья злым взглядом светлых до прозрачности глаз.

– Ты из – за Бажена злишься? – Догадался он и, осторожно взяв Велимиру за плечи, развернул её к себе. – Не расстраивайся так, ты же знаешь – его хлебом не корми, только дай что – нибудь выкинуть. Отомстишь ему потом.

– Отомщу! – Воскликнула вдруг горько Велимира, вскинув руки к небу. – Да с него всё, как с гуся вода! Что бы я ни сделала, только ухмыляется – а мне вот обидно, до слёз обидно! Как он посмел, – она больно ткнула Евсея варежкой в грудь, – выставить меня на посмешище! Я – то думала – вправду хочет меня порадовать, а он… – Она яростно махнула рукой и вырвалась из Евсеевых рук. – Ух, проклясть бы, да на нём защита покрепче моей. Вот что он задумал, а? Скажи мне, что затеял?

– Велимира… – Беспомощно проговорил Евсей. – Он наверняка не хотел тебя обидеть… Да и вряд ли Бажен сделает что – то, что нам навредит, правда? – Евсей не верил ни единому слову этого змея, но знал, что если хоть что – то случится с Велимирой, Драга Горынична спустит с сына шкуру.

– Так, всё. – Оборвала она его, резко проведя ладонью по лицу. – У меня дело важное, а я об этом ащеуле пекусь!

Она огляделась, пристально всматриваясь в каждого встречного.

– Станут хоровод водить, – сказала наконец прежним, серьёзным и строгим голосом, – мы встанем с ними.

Евсей поёжился. В Бонуме пляски хоть и не запрещались, но всё же не одобрялись – он помнил, как его учитель грамматики, старый и седой, похожий на филина мужчина, неодобрительно поглаживал бороду, ворча:

– Кто в плясках Песмносовых крутится, тот о Калосе в забавах забывает. Погляди на них – ишь как расходятся, то – то разгорается в них грешная кровь!

– Пляска – она как вино, – поучал мальчишек мужчина с суровым лицом, который вбивал в их головы священные тексты, – дурманит разум, заставляет забыть о морали и чести. Доводилось мне бывать на народных гуляниях – такой разврат творится там, что Калос на небесах глаза от них отводит, потому и гибнут часто люди на празднествах.

Только его учитель всегда любил весёлые праздники и разудалые пляски… Казалось, что радостные лица вокруг делали счастливым и его, заставляли забыть обо всех напастях и горестях.

Прямо перед Евсеем вдруг выпрыгнуло диковинное создание, куль пёстрых тканей с мертвецки белеющим лицом и кроваво – алыми пятнами на щеках… Евсей в страхе отпрянул, и только когда Велимира со вздохом потянула его к себе за рукав, понял, что к ним подскочил не один из сыновей Песмноса, а самый обыкновенный скоморох, который со смехом протянул ему что – то на раскрытой ладони.

– Тихо – тихо, – со смехом сказал тот, прикрывая рукавом размалёванный красным рот, – чего ты, как заяц подстреленный? Это ж я, Соловей – всякой бабе мужа милей! Уж каков я раскрасавец, на щеках твоих, – он подмигнул Велимире, – румянец! На двойнице играешь? – Повернулся он вдруг к Евсею.

– Чего? – Не понял Евсей.

– Дудеть можешь? – Скоморох поднёс к его лицу ладонь, на которой оказалась тонкая свирель. – Нам игрецов не хватает.

– Нет, – отрезала Велимира, – играть он не играет, зато сплясать может. Мы для того сюда и пришли – скоро, что ли, хоровод затеваться будет?

– Так говорю ж – игрецов не хватает, – досадливо махнул рукой скоморох, – как найдём, так сразу… Может, есть на примете кто, красавица? – Он хитро подмигнул ей.

– Кто есть, того видеть не хочу. – Фыркнула Велимира, и вдруг внимательно оглядела скомороха с ног до головы. – И что, правда так хорош, как говоришь?

Евсей недоумённо застыл.

– А то! – Обрадовался скоморох, распрямившись, выкатив грудь колесом. – Хочешь, погуляем вечерком?

– Нет! – Отмер Евсей, притянув её к себе за локти. – Ты чего делаешь – то, а?

– А что такое? – Невинно похлопала на него ресницами Велимира. – Ему, значит, можно, а мне…

Евсей устало опустил руки, глядя в её злые, больные глаза.

– Не делай того, о чём пожалеешь, я тебя очень прошу, – тихо сказал он, – накричишь на Бажена после, зуботычин ему надаёшь, но это…

– Да? – Вызверившись, рявкнула Велимира. – Он будет творить, что ему вздумается, а мне белой и пушистой оставаться? Не хочу!

– Так и ты и этого, – Евсей со вздохом указал на скомороха, с любопытством глядящего на них, – не хочешь. Ты желаешь отомстить, разозлить его – так для чего решила себя насильничать? Бажену от этого ни горячо, ни холодно будет – а вот тебе…

– Ладно, – перебила его Велимира и обернулась к скомороху, – извини, добрый молодец. Не погуляем.

*

Встав в хоровод между Велимирой и какой – то девицей в красно – золотом платке, Евсей почувствовал, как у него вспотели ладони. А ну как сейчас подозрение наведёт на них? Забыл уже небось за столько – то лет, куда ноги да руки ставить…

Велимира, не отрываясь, глядела на лик Хротко, что – то тихонько шептала – кажется, просила о милости.

Когда на середину выскочили скоморохи и грянули в бубенцы, затрещали трещотками, загудели в свирели и свистульки, он даже чуть присел. Велимира накрепко стиснула его ладонь в своей.

– Забудь обо всём, – шепнула она ему, – пляши для… – Она оглядела его и махнула рукой. – Для себя пляши. Порадуемся напоследок перед тяжёлой битвой!

И все сорвались с места. Евсея подхватило весёлой народной толпой, потащило с притоптываниями да прибаутками – и поначалу он растерялся. Разноцветные, заплаточные рубахи скоморохов пестрили в глазах, смешивались с одёжками заводных девушек и парней, всё кружилось и вертелось, куда – то бежало, и он споткнулся, чуть не упал… Велимира ловко схватила его за шиворот, как нашкодившего котёнка, подняла, чуть толкнула вперёд.