И тут пришла беда

– А если будет? – Упрямо спросила Велимира, перебирая в пальцах ярко – алые бусины. Прямо над её головой закаркала ворона, ведьма вздрогнула, обернулась.

– Значит, надо сделать так, чтобы он ничего не узнал. – Не смутился Бажен. – Может, удастся и в городе на свою сторону кого переманить… Было бы славно.

– Погоди, – напрягся Евсей, – а кого же князь в жертву принесёт, если Ярина Вадимовна нынче на его стороне? Судя по тому, что я слышал, вряд ли найдётся ведьма сильнее неё…

Велимира обиженно фыркнула – да как, мол, только, посмел сомневаться!

– Сильнее – то не будет, – потянулся Бажен, хрустнув косточками, – а всё ж таки нашлась та, что достойна занять её место. Такие, как она, редко рождаются – и переворотницы, и ведьмы…

Беривой как – то странно крякнул и отвернулся. Велимира, поймав Евсеев взгляд, покачала головой – не лезь, не трогай.

Бажен замолчал. На миг поляну, на которой они сидели, окутало редкое безмолвие – нынче не шумел ветер, не скрипели деревья, не шуршала трава под лапками любопытных лесных мышей или Баженовых доносчиков – змей. Евсей поднял голову – вдалеке, под серыми тучами, неровным клином летела стая диких гусей. Мама говорила, зимовать они остаются в Золотой крепости, купаются в тёплых озёрах и реках, что текут молоком…

– Ну? – Велимира легонько ткнула Бажена локтём в бок. – А мы – то что делать будем?

– Поможем тётушке Яре скинуть оковы, – загнул первый палец Бажен, – схватим в охапку тех, кого в жертву принести собирались и побежим оттуда подальше, чтоб в лепёшку не сплющило.

Велимира нахмурилась, а Евсей мысленно возликовал – да, да, пожалуйста, он не воин, он не сумеет сражаться…

– Нам бы с отцом твоим поговорить перед всей этой кутерьмой, – сказал вдруг Бажен и нахмурился, – слышишь, Забава?

Та вздрогнула, точно очнулась ото сна, взглянула на Бажена больными, уставшими глазами.

– С отцом бы твоим повидаться, говорю, – терпеливо повторил он, – я всё – таки думаю, что он не по своей воле дело это затеял. А клятву, данную князю, не нарушают…

– Да, – вскинулась немедленно Забава, – да, да! Пожалуйста!

– Ну – ну, всё, – не выдержал Евсей и, повернувшись к ней, уткнул её голову себе в плечо, – плачь.

И она разрыдалась, горько всхлипывая и до боли сжимая в руках его мятель. Обняв Забаву, вжавшись носом в золотые кудри, пахнущие лесом, дымом костра и травами, Евсей почувствовал, как ему самому на глаза наворачиваются слёзы. Слёзы страха, слёзы сжимающей и переворачивающей нутро неотвратимости будущего. Он не чувствовал, что готов лгать, вести за собой, сражаться – он был простым учеником Бонума, библиотекарем… «Ты обещал себе быть сильным, – отчаянно напомнил он себе, – сейчас ты не можешь позволить себе сдаться! Никто, кроме тебя, не захочет спасти эту проклятую землю! И учитель… Учитель…».

– А ты меня не обнимаешь, когда я плачу. – Прорвалось сквозь туман мыслей недовольное Велимирино ворчание. – Почему ты не обнимаешь меня, когда я плачу?

– Потому что у тебя сопли текут, лебёдушка моя, – добродушно отозвался Бажен, – хочешь, я тебе платочек подарю? Из настоящего шёлка!

– Ну тебя, – буркнула Велимира.

Евсей прижал к себе Забаву ещё крепче и наконец позволил горячим слезам вырваться наружу.

Глава 48

Крепостные стены столицы были намного выше тех, что сторожили Зубец, и дружинников у ворот было больше. Медленной вереницей в Свёград тянулись телеги, шли люди – смеялись, радостно целовались, встретив знакомых, ворчали и толкались.

– Т-торговый день, – чуть улыбнулся Беривой, разведя руками, – долго стоять придётся.

– Вы как хотите, – буркнула Велимира, – а я посижу! Позовёте меня, как у самых ворот встанете.

И плюхнулась прямиком на котомку рядом с тропой, по которой извивалась змеёй толпа.

Беривой укоризненно покачал головой, но ничего не сказал. Был бы тут Бажен, наверняка принялся бы нарочито стонать и укорять её, тянуть за руку – но Бажен нынче остался в змеиных пещерах.

– Лучше я по – старинке, – ухмыльнулся он, – проползу в щели, проберусь закоулками – не люблю я этих добрых молодцев с бердышами. Сразу детство вспоминается и макушка чешется…

Велимира тогда насмешливо хмыкнула себе под нос.

Евсей зябко поёжился и спрятал нос в ворот мятля. Ветер буянил с самого утра, гнул к земле тоненькие берёзки и старался перебить гул людских голосов. За телегами с высоты редких деревьев внимательно наблюдали вороны – а ну как кто выронит сладкий кусок рыбки или мясца? А ну как лошадь какая издохнет?

Грязь чавкала под ногами, брызгая на штаны из – под колёс телег. Евсей печально вздохнул – недавно только отстирывал их в ледяной речной воде… Впрочем, лучше он будет думать о чистоте одёжи, чем о том, что их ждало за крепостными стенами.

Воображение его разыгралось не на шутку – казалось, что там, в городе, за каждым углом притаились змеи, оставшиеся верными прошлому своему правителю, княжеские люди – а то и сам Змей подкарауливает… Евсей усмехнулся своим глупым мыслям и торопливо вытер вспотевшие ладони о штаны.

Забава рядом тяжело дышала, сжимая лямки котомки до побелевших пальцев. Глаза её были широко раскрыты, губы едва заметно шевелились – кажется, она молилась одному из Белийских богов.

Евсей осторожно взял её за руку, разжав судорожно сжатые пальцы. Забава только вздохнула испуганно – кажется, она позабыла, что не одна.

– Что случилось? – Спросил он негромко.

– А вдруг… вдруг меня узнают? – Шепнула она едва слышно. – Слышал же – княжеские люди дочь Твердяты ищут…

Евсей сжал её руку чуть сильнее.

– Не волнуйся, – сказал он, приободряя и себя, и её, – Баженов брат осенён благословением, – он не стал уточнять, чьим, – его обереги работают безотказно. Они даже подумать ничего не успеют! Да и к тому же, – он чуть усмехнулся, – вряд ли все они знают тебя в лицо. Мало ли девушек, похожих на тебя? То есть… – Он смутился. – Я не хотел сказать, что ты не отличаешься от других…

– Да я поняла, – хихикнула Забава, – спасибо, Евсей. Но я всё – таки дойду до Велимиры, спрошу, нельзя ли ещё как – то скрыть, что я – это я, хорошо?

Она осторожно освободила свою ладонь из его руки и, ласково улыбнувшись, отошла чуть дальше, присела на корточки рядом с Велимирой. «Зря, ой зря! – Стыд всколыхнулся внутри Евсея приливной волной, с грохотом обрушившись на берег души. – Чего ради ты ей о своих бестолковых чувствах рассказал? Кем себя возомнил? Теперь ей попросту противно быть рядом с тобой…».

Он с силой стиснул зубами ребро ладони, зажмурил глаза… Острая боль позволила ненадолго отвлечься от всепожирающей ненависти к самому себе. Казалось, на него в один миг свалились все бедствия прошедших дней – и осознание, что дальше будет только хуже.

– Ч-что ты делаешь? – Раздался рядом удивлённый голос Беривоя.

– Ничего! – Евсей торопливо разжал зубы и спрятал руку за спину. – Ничего, правда…

Беривой смотрел на него с недоверием, и Евсей поспешил заговорить о другом.

– А кто та… женщина, про которую говорил Бажен? – Спросил он торопливо, натянуто улыбнувшись. – Которая должна будет заменить Ярину Вадимовну? Мне показалось, что ты её знаешь…

– Знаю, – Беривой тут же помрачнел, сдвинув густые брови, в которых за последнее время добавилось множество седых волосков, – это моя… – Он огляделся по сторонам. – Бывшая н-невеста.

– О… – Евсей растерянно замолчал, неловко оправляя мятель.

Нужно было, наверное, что – то сказать – но он не знал, что.

– Да, – Беривой мотнул головой, словно отгоняя далёкие воспоминания и через силу улыбнулся, – только л-любила она н-не меня. Именно поэтому и п-помогла п-племяннику сделать м-меня тем, – он пожал плечами, – кто я с-сейчас есть. Правда, они надеялись, ч-что та волчья л-лихорадка меня погубит.

– Мне очень жаль, – искренне сказал Евсей, стараясь вместить в эти слова всё сожаление, заполнившее его душу, – думаю, однажды её настигнет расплата за совершённый грех…

– Да что ей – то, – махнул рукой Беривой с печально – насмешливой улыбкой, – она в-ведь благое дело совершила – п-помогла своему возлюбленному избавиться от з-злобного дядюшки, что хотел занять его законное м-место. А я – то думал, что она и в самом деле за м-меня замуж хочет… Ну да и л-леший с ними, – Беривой расправил плечи, встряхнулся, точно на него налипла грязь прошлого, – теперь у м-меня всё хорошо. Порой д-думаю – может, и к лучшему, что п-племянник тогда попытался избавиться от м-меня? Если бы не это проклятое д-двоедушничество, я бы никогда н-не встретил Яру… И Велимиру тоже, – он обернулся на девушек с мягкой нежностью во взгляде, – теперь у меня есть… семья.

– А… – Евсей запнулся, смутившись. – Можешь рассказать, как…

– Как мы с Ярой з-зажили? – Усмехнулся Беривой. – Отчего бы р-разговором не потешить.

– Тогда иди сюда! – Крикнула ему Велимира с обочины. – Я тоже хочу послушать!

– Ты уже слышала, – притворно строго погрозил ей пальцем Беривой, – и н-не раз, и не д-два.

– И что? – Возмутилась она. – Нельзя больше, что ли?

– Можно, – Беривой смущённо почесал затылок, – да чего вам, м-молодым, мои старческие р-россказни слушать?

– Ты вовсе не старик, Беривой Болеславович, – Забава улыбалась не так тепло, как раньше, но всё же от души, – и нам очень интересно! Правда же, Евсей?

В её карих глазах золотом сияли солнечные лучи, а на щеках расцветал нежный румянец – как распустившиеся тюльпаны, тянущиеся к небу… Она смотрела на него – и во взгляде по – прежнему не было ни презрения, ни страха.

«Всё хорошо, – облегчённо вздохнул про себя Евсей, – значит, мне опять показалось».

– Ну, т-тогда слушайте, – начал Беривой, усаживаясь рядом с Велимирой.

*

В Свёград они попали, когда уже начали сгущаться тяжёлые осенние сумерки. В городе было… шумно. И страшно – Евсей настороженно вглядывался в глаза каждому встречному – а ну как княжеский соглядатай? А ну как колдун, сумевший обойти защиту оберега, разглядевший их истинные лица? А ну как змей, что сейчас вновь вцепится в него острыми, ядовитыми клыками? Зачесался заживший змеиный укус чуть выше щиколотки, и Евсей потёр ногу о ногу.

Он шагал рядом с Беривоем, тоже настороженно оглядывавшимся по сторонам, а Велимира с Забавой убежали чуть вперёд. Преодолев крепостные стены, Забава враз повеселела, отбросив боязнь – и с удовольствием рассказывала Велимире про каждый встречный дом, про каждую улочку. Ведьма же старалась казаться равнодушной, но головой по сторонам вертела торопливо и задавала вопросы с большим любопытством – а кто жил в этом большом и роскошном, но постаревшем и обветшавшем доме? А правда ли, что в прошлом году подожгли кузницу Святогора, к которому съезжались купцы и воины не только со всех концов Белии, но и из прочих стран? А долго ли будет идти ярмарка – успеют ли они погулять вдоль пёстрых прилавков?

– Н-не ходить бы, – тихо проговорил Беривой, – к чему р-рисковать лишний раз?

Велимира обернулась, возмущённо округлив глаза. Казалось, столица вдохнула в неё силы – на впалых щеках разливался румянец, из глаз пропала привычная в последние дни усталость – теперь они сверкали живым интересом.

– Надо бы, – сказала она серьёзно, – разведать – чем живёт здешний люд, чем дышит, какие речи в уста гамаюна вложить. Это не я придумала, – тут же возмущённо вскинулась она, заметив, как Беривой открывает рот, – это Драга велела! К тому же, я давно хотела прикупить пару нужных оберегов – думаю, здесь найдутся ведьмы, что приторговывают тайком…

– И п-привлечёшь к себе ещё больше внимания, – буркнул Беривой, – за к-колдунами тут глаз да глаз… – Он осёкся, заметив, как Велимира мгновенно погрустнела. – Ладно уж, сходим, п-поглядим.

– Нет, – Велимира торопливо отвернулась, – ты прав – это слишком опасно.

И зашагала торопливо, выпрямившись, точно проглотила палку. Беривой беспомощно покосился на Евсея, покачал головой – вот и что, мол, с ней делать?

– Ничего, – шепнул Евсей утешающе, – она быстро передумает.

– Н-надеюсь, – Беривой хмыкнул и заторопился вперёд. Догнав Велимиру, положил ей руку на плечо, о чём – то заговорил…

С Евсеем поравнялась Забава, с мягкой и немного печальной улыбкой оглядывавшаяся по сторонам.

– Тебе нравится здесь? – Вдруг спросила она.

Евсей задумался. В тот год, что они с учителем жили в Свёграде, он почти не покидал княжеского двора – и теперь впервые оглядывал мостовые, выстланные гладким светлым деревом – видно, недавно клали, князь радел о красоте своего города – высокие дома с резными, разноцветными, будто пряничными теремами и узкие извилистые улочки, освещённые редкими светильниками встречных гостиных домов да слабым трепыханием лучин за слюдяными окнами. «А с Валиорскими городами ему всё ж не сравниться», – подумал Евсей горделиво. Свёград напоминал Зубец, только был… Больше. Богаче. Красивее, а оттого казалось – искусственнее. Не видать было ни бедных домов, ни нищих, ни даже бродящих сами по себе кошек – о чём Евсей и сказал Забаве.

– Верно, – чуть печально улыбнулась она, – князь давно приказал убрать с центральных улиц всё, что может испортить его прекрасный город. Вся беднота – там, далеко, на окраинах да за пышными княжескими хоромами, куда не заглядывают прибывшие гости. Но, – она встрепенулась, взмахнув рукавами мятля, – давай не будем о печальном! Я много былей и небылей знаю об Свёграде – может, хочешь послушать? – В голосе её слышалось волнение, и Евсей поторопился ответить.

– Конечно!

И, миновав высокий забор, со столбов у которого жутковатыми глазами глядели на Евсея вырезанные идолы, Забава завела рассказ – поначалу нерешительно поглядывая на него – не заскучал ли, не передумал – потом распаляясь всё больше и больше. Она говорила, что будто совсем недавно жил в этом доме человек – бывший воин и княжеский дружинник, богатый и знатный, и дом его был – полная чаша. И вот, как – то раз во хмелю вздумалось ему ругать старых богов. Долго и громко насмехался он над Змеем – и за окнами было тихо. Едва слышным шёпотом помянул Мерову – и задрожали на улице ветви деревьев, поднялся ветер. И едва успел он помянуть Жога, как ударила молния прямиком в его дом – и вспыхнул он, заплясало жадное пламя.

– Всё сгорело, до единого брёвнышка! – Закончила Забава, взмахнув рукой. – Только сам воин чудом уцелел. Покаялся, выстроил новый дом – и поставил у него лик Старого Бога, чтобы никогда не забывать о своей глупости и неуважении. С тех пор, – она понизила голос, – родители поучают непослушных детей – не посмей говорить о богах зло, даже если они давно мертвы.

– Любопытно, – сдавленно отозвался Евсей, – и много у тебя таких историй?

– Много, – довольно отозвалась та, – отец принимал в своём доме путешественника, что собирал дивные сказы по всему миру. Его кожа была чёрной, как сажа – а ещё, – она хихикнула, прикрыв рот рукавом, – его здорово напугал выпавший снег. Он был очень умный, хотел записать истории всего света – и позволял мне, неразумной девчонке, читать записанные им былички…

– Ты знаешь его язык? – Выдохнул Евсей почти благоговейно.

– Ну… – Смутилась Забава. – Тогда и выучила, с его помощью.

Евсей едва сдержал желание схватить её за плечи и закружить по узкой улочке.

– А какие ещё языки ты знаешь? На каких читать можешь?

– Ну… – Забава нерешительно улыбнулась. – Валиорский, кончено – на нём все грамоты нынче пишутся. Чуть – чуть говорю по – чудски, и могу читать их письмена – теперь – то, наверное, не вспомню – давно в руки не брала… По весски, конечно, могу – и по – кумански, не зря же так долго с ними жила.

– А северные резы разбирать можешь?

– Северяне не ведут учёта товарам, – пожала плечами Забава, – и не записывают клятв. Их резы – это колдовство, служение богам.

– Надо же… – Протянул Евсей восхищённо.

– Что тебя так удивило? – В голосе Забавы ему послышалась насмешка – и настал его черёд смущённо опускать голову.

– Ну… – Промямлил он. – Велимира читать не умеет – она мне сама говорила.

– А ей и не нужно, – в глазах Забавы плясали озорные огоньки, – ведьмино знание передаётся из уст в уста. А купцам грамота нужна хоть бы для подсчётов – сколько товара прибыло, сколько было продано и кому…

– Я всё слышу, вообще – то, – устрашающе прикрикнула Велимира, – я понять не могу, добрый молодец – ты недоволен чем – то?

– Нет – нет, – со смешком замахал руками Евсей, – что ты!

– То – то же, – она довольно ухмыльнулась, – гляди мне, в жабу превращу!

– Смилуйся над ним, праведная госпожа, – проговорила Забава мягким, покорным голоском, – если я завтра тебе пряников куплю, пышных, медовых, не станешь гневаться?

– Не стану, – Велимира встала в важную позу, уперев руки в боки, – гляди, Забава, договорились!

– В-вот и славно, – усмехнулся в бороду Беривой, – потому что мы как раз пришли.

В тусклом свете факела слабо поблёскивала медная вывеска, на которой красовался искусный каравай, покоящийся на рушнике – подойдя поближе, Евсей даже сумел различить на полотенце вышивку. Славный мастер ковал.

Перед крепкой дубовой дверью, из – за которой долетали отзвуки застольных песен и весёлый смех, Евсей неуверенно остановился. Беривой посмотрел на него, качнул головой – чего ты, мол, отворяй!

– А ну как там соглядатаи княжеские? – Шепнул он едва слышно, зная, что Беривой различит. – Пусть на нас обереги – они каждое новое лицо примечают, а ну как догадаются?

Беривой мягко улыбнулся.

– Сам же видел, сколько народу на торги приехало, – шепнул в ответ, – думаешь, н-нас наособицу д-держать будут? Не станем б-болтать ни о чём лишнем – ни з-за что не догадаются.

Велимира, недовольно хмурившая брови справа от Евсея, вдруг шлёпнула ему на плечо Душеньку – ласка немедля взобралась ему на голову, щекотно цепляясь коготками, свернулась клубочком на высокой меховой шапке.

– Это чтоб ты меньше о напастях думал, – ехидно сказала она, – а больше о том, как бы она с твоей головы кому – нибудь в квас не свалилась.

Беривой тем временем потянул на себя дверь, и Евсею ничего не оставалось, кроме как поглубже вдохнуть, расправить плечи и шагнуть вслед за ним.

Его окатило приливной волной благословенного тепла, и он с облегчением улыбнулся, чувствуя, как отогреваются его почти превратившиеся в сосульки нос и пальцы.

Живительным жёлтым пламенем горели многочисленные свечи. В гостином дворе было необыкновенно чисто – за высокими дубовыми столами сидели прибывшие в стольный град люди, пили, смеялись. Впереди, на широком помосте, играли и плясали скоморохи – кривлялись, ходили колесом, гнулись во все стороны.

Евсей поёжился – но, несмотря на слухи о подобных местах и предостережения учителя, все вели себя на удивление мирно.

Беривой, казалось, понял, о чём он задумался, и усмехнулся.

– Ожидал драк? – Спросил он чуть насмешливо.

Он смутился.

– Хотя бы больше пьяных…

– П-поверь, я знал, куда вас в-вести, – Беривой горделиво расправил плечи, – Варди пристально с-следит за порядком в своих владениях.

– Он…

– Северянин, – ответила вместо Беривоя Забава, которая оглядывалась с мягкой улыбкой – кажется, ей было уже знакомо это место, – потомок тех, кто пришёл сюда с Первым Князем. Его отец служил в княжеской дружине, но Варди Гудинович не захотел, открыл своё дело. Говорят, отец проклял его за это. – Она печально опустила голову. – Ты был с ним знаком, Беривой Болеславович?

– Нет, но я наслышан.

Велимира, до того настороженно оглядывавшаяся, вдруг вздрогнула и схватила Беривоя за руку. К ним приближался мужчина – настоящий богатырь, почти подпиравший потолок головой – косая сажень в плечах, кулаки величиной с Евсееву голову и дубинка на поясе.

– Господин Варди требует большой платы. – Пробасил он, остановившись около них и сложив руки на груди. – Вам есть, чем заплатить?

– Не б-бойся, добрый господин, – миролюбиво сказал Беривой, – у нас достаточно драгоценностей, чтобы хозяин этого чудного м-места был доволен.

– Господин предпочитает оплату валиорскими монетами, – хмыкнул, видимо, охранник, – у вас есть они?

– Да, – торопливо заговорила Забава, видя, что Беривой уже собирался покачать головой, – да, господин.

Евсею захотелось от стыда провалиться прямо под чисто вымытые доски пола. Калос, он и так бесполезен, а теперь ещё и за него будет платить она!

Великан внимательно охватил их цепким взглядом маленьких тёмных глаз.

– Кто таковы?

– Моё имя Беривой,– он притянул к себе за плечи Забаву, улыбнулся, – это ж-жена моя, Звенислава Хоробровна, это дочь, Велимира, в-вместе со с-своим женихом. – Евсей сглотнул, выдержав пристальный взгляд богатыря, – Прибыли на ярмарку, прикупить Велюшке всякого к с-свадьбе…

Свои имена решили оставить прежними все, кроме Забавы и Евсея. Она – потому что Забаву Твердятичну искали многие в городе, он – потому что Валиорцу здесь рады не будут.

Взгляд охранника стал ещё более холодным и строгим.

– Кто таков? – Упрямо повторил он.

– Дружинник Милонежского посадника, – Беривой выпрямился и приосанился.

Охранник внимательно оглядел его топор, кивнул сам себе.

– Проходите, – буркнул он, – за ночлег и еду платить будете хозяйке. Драки и ссоры запрещены, – он строго зыркнул на Беривоя из – под полысевших бровей, – кражи запрещены, приставать к гостьям запрещено. Скоморохов бить нельзя. Если станете вести себя негодно, не обессудьте – пойдёте прочь.

Беривой подмигнул Евсею – что я, мол, говорил – кивнул и шагнул вперёд.

Душенька на Евсеевой голове сладко потянулась и зевнула.

*

Услышав цены, которые затребовала хозяйка – худая и строгая женщина лет сорока – Велимира только фыркнула.

– Нашли, чем удивить, – бурчала она, когда они после ужина поднимались наверх по дубовой лестнице с широкими ступенями, – у Драги столько кубок один не стоит! Ты не переживай, матушка, – она ехидно усмехнулась Забаве, – я тебе всё отдам. Чем взять хочешь – браслетом, кольцами, может, ожерелком…

– Да будет тебе, – всплеснула рукавами Забава, – ничего не надо! Мало, что ли, вы для меня сделали?

– Тс-с-с, – Велимира прислонила палец к Забавиным губам, – я тебе говорю, Драга убыли даже не заметит. Видела бы ты её хоромы – спорить бы даже не стала. Скажи, Евсей? – Она легонько пихнула того в бок.

– Чистая правда, – натянуто улыбнулся тот, – у госпожи З… – Он осёкся под строгим взглядом Беривоя. – У госпожи ослепнуть можно от роскоши. А уж сколько у неё драгоценностей, сказать и не возьмусь – лучший Валиорский казначей в год бы не перечёл.

Беривой взял им две комнаты – в одной поселился он с Евсеем, в другой – девушки. Войдя внутрь покоев, Евсей тихонько охнул – над застеленными лавками были развешены ветви остролиста, а за мутным бычьим пузырём на окнах можно было разглядеть выставленную на улицу миску с ещё дымящейся едой. Евсей подошёл поближе, выглянул – Варди оставил у них под окнами наваристую мясную похлёбку.

– Хозяева хотят защитить свой кров от беды, – усмехнулся Беривой, садясь на край широкой лавки, застеленной тёплым одеялом, – это п-похвально. Только н-нам бы больше пригодилась з-защита от лишних ушей.

Душенька, ловко соскочив с Евсея, забралась под бок к Беривою и принялась недовольно рыться в его одежде. Не найдя у него угощения, она обиженно ускакала обратно.

– Не зря ли мы разделились? – Спросил Евсей вполголоса, сбрасывая с себя мятель, на подоле которого уже успела повиснуть ласка. – Вдруг с кем беда случится, а остальные не успеют на помощь…

– Напротив, – Беривой устало скинул сапоги, вынул из котомки гребень, принялся прочёсывать спутанные волосы. Душенька нырнула в его меховую шапку, свернулась клубочком, сладко зевнула, – так т-труднее будет застать в-врасплох. Если нашу часть, – он выразительно посмотрел на Евсееву котомку, где хранилось одно из молодильных яблок, – с-сумеют украсть, вторая останется. Если их п-подслушают, мы м-можем остаться незамеченными. Если к-кого – то узнают, другие не п-попадутся сразу же.

Евсей опустился на другую лавку, насупившись. Всё это ему не нравилось – и жадная до слухов толпа внизу, и близость княжеских хором, и то, что в баню они смогут сходить только назавтра…

– На ярмарку – то пойдём? – Спросил он, осторожно принюхиваясь к рукаву рубахи. Вроде ничего ещё…

– Пойдём, – Беривой потянулся, хрустнув костями, – Веля права , н-надо бы разузнать п-последние слухи – а где это лучше в-всего сделать, как не на торге?

Евсей промолчал. Завтра ему точно на каждом шагу будут мерещиться преследователи и княжеские колдуны – и зачем только Беривой согласился?

– Утро вечера мудренее, Евсей, – Беривой мягко улыбнулся, зевнул во весь рот, – ты, п-поди, утомился сегодня, с ног в-валишься… Ни о чём не б-беспокойся, спи себе – вон у нас какая г-грозная защитница. – Он со смехом указал на сладко сопящую в шапке Душеньку.