И тут пришла беда

– Калос… – Поражённо выдохнул Евсей, вглядываясь в создание одновременно с отвращением и любопытством.

– Дела… – Присвистнула весело – зло Велимира. – Не зря князь говорил, что веси Смоку помогают! – Она обернулась и добавила, глядя в непонимающие Евсеевы глаза. – Давно бы отродья его померли, если б за ними не приглядывали.

Змеёныш издал недовольный звук и шагнул ближе, неловко переступая лапами, путаясь в них и в хвосте. Беривой убрал топор за пояс, выпрямился.

В пещере раздалось ещё шипение – многоголосое, громкое.

– Что же это? – Спросила испуганно Забава. – Выходит, бежать нам нужно, и как можно скорее?

– Смок точно м-мёртв. – Сказал задумчиво Беривой, почёсывая щетинистую щёку. – П-подобных ему н-не было и сейчас н-нет – иначе Драга Г-горынична сразу узнала бы. Выходит, вот это, – он повёл рукой на веселящегося змеёныша, – всё, ч-что от него осталось.

– Вот это, – передразнила его Велимира, – вырастет таким же, каким был отец! Сколько там их ещё? Если Смок половину Белии пожёг да потоптал, что же приплод его устроит?

– Что же ты предлагаешь? – Вздохнул Беривой.

– Убить! – Велимира воинственно рубанула воздух ладонью.

– Ну в-вперёд, – кивнул Беривой на змеёныша, – убивай.

Велимира решительно шагнула вперёд, остановилась. Змеёныш радостно пискнул, рванулся к ней, заплясал вокруг, спотыкаясь и то и дело оседая в мягкую траву.

– Валтола? – Донёсся вдруг из глубины едва слышный женский голос. – Это ты?

Велимира дёрнулась назад, словно её ошпарили кипятком. Евсей захлебнулся воздухом, прижав руки к груди – человек? Что здесь делает человек?

Первым из пещеры вывалился ещё один змеёныш – больше того, что скакал у Велимириных ног, и чешуя его в лунном свете отливала зеленоватым золотом. Покрутил головой, зевнул, уселся, словно сторожевая собака, у входа в пещеру.

Показались израненные в кровь пальцы ног, худые щиколотки, изорванная в лохмотья юбка… Закрывая глаза рукой от света, придерживаясь за крутящихся у неё под ногами троих змеёнышей, наружу показалась женщина.

Ноги её были покрыты запёкшейся кровью, руки – в маленьких белёсых шрамах – видно, змеёныши кусались. Распущенные грязные волосы – спутанные, наполовину седые, спадали ей на лицо и закрывали тощее тело, просвечивающее через дырки в рубахе и измочаленной юбке. Жёлтая морщинистая кожа плотно обтягивала череп – казалось, эта женщина долго голодала.

Евсей растерянно замер. Что делать? Бежать, прятаться, нападать?

Изумлённое оцепенение охватило не только его – все они, кажется, вовсе не могли пошевелиться.

Женщина, наконец, привыкла к яркому свету, отняла ладонь от глаз – и закричала страшно, пронзительно. Упала на колени, стараясь закрыть тощей спиной недоумевающих змеёнышей, обхватила их руками, зарыдала в голос.

– Не отдам! – Кричала она. – Детушек моих не отдам! Режьте меня, жгите, топите – а их не трогайте, молю!

Змеёныши тыкались чудовищными мордами ей в лицо, слизывали длинными языками слёзы. Первый из них, тот, кто выкатился на Беривоя из пещеры, издал горлом виноватый писклявый звук, помчался назад, припадая на передние лапы и смешно потряхивая головой. Подлез головой под руку матери – чего ты, мол?

Евсей осенил себя Знаком Калоса, схватился одной рукой за оберег, подаренный подземным кузнецом, второй – за Калосово солнце. Должно быть, это был просто морок, наведённый талантливым колдуном – не могло такого происходить на его глазах!

Беривой тем временем передал топор Велимире, присел, вытянув руки вперёд – точно дикого зверя приманивал.

– Госпожа, – позвал он, стараясь перекричать женские вопли, – госпожа! Мы пришли не за твоими детьми – нам всего – то нужно попасть в пещеру. Я там двенадцать лет назад топор забыл – веришь, нет? – сейчас п-понадобился.

– Не верю! – Женщина замотала головой, крепче прижимая к себе змеёнышей. – Уходите, проклятые – нет проклятия страшнее проклятия матери, потерявшей своих детей! Только троньте их – не будет вам покоя и после смерти!

Велимира всучила топор опешившему Евсею, сделала шаг вперёд.

– Нам сам Карме* разрешил к тебе прийти, – сказала она ласково, но Евсей услышал в её голосе злость и раздражение, – думаешь, он хочет тебе зла?

Женщина замерла, что – то раздумывая, утёрла слёзы грязным рукавом.

– Ну заходите, – сказала она вдруг равнодушно, встала и побрела вглубь пещеры, опираясь на гладкие земляные стены. Змеёныши устремились за ней скользкой чешуйчатой гурьбой.

Евсей кинул испуганный взгляд на Беривоя – тот пожал плечами, забрал топор, шагнул к Забаве, осторожно взял из её рук злобно пыхтящую Душеньку.

– Просьба великая к тебе будет, милая, – сказал он, нежно поглаживая её пальцем по маленькой голове, – ты уж останься тут, посторожи – если что, кликнешь.

Он опустил присмиревшую ласку у входа, огладил напоследок, шагнул во тьму. Велимира, закатив глаза, ступила следом – Евсей поспешил за ней, боясь потерять их в глубине пещеры.

Первые шаги показались ему вечностью – а после до него донёсся слабый свет гнилушек, что росли здесь повсюду – в стенах, на потолке, в полу – и он уверенно поспешил за чёрной косой, покачивающейся впереди. Вспомнилось, как они с Велимирой в первый раз пробирались в подземелье Драги Горыничны. «Главное, чтобы, как и тогда, кончилось всё благополучно», – подумал он, ещё раз осенив себя Знаком – на всякий случай.

Позади него раздалось тихое торопливое бормотание – Забава взывала сразу ко всем богам, прося их заступы и милости.

Под ногами начали попадаться какие – то вещи – совсем маленькие блестящие кругляшки, и побольше, так заросшие мхом и плесенью, что понять, что же это, в бледном свете было совершенно невозможно.

Было сыро и холодно, откуда – то доносился запах протухшего мяса и крови, к горлу подкатила тошнота. Чтобы отвлечься, Евсей наклонился, подняв один из кругляшков, поднёс совсем близко к глазам, сощурился – и разглядел отчеканенный гордый профиль. В руках он держал Валиорскую монету, которой расплачивались на его шумных улицах ещё лет эдак пять назад. Когда Священным советом Калоса было решено, что негоже печатать лики на золоте, уподобляясь язычникам, Аурумы приказали чеканить новую монету – теперь на Валиорском золоте сиял лучами символ Калоса – солнце.

– Что там, Евсей? – Раздался позади Забавин напряжённый голос, и Евсей осознал, что уже с минуту стоит, устремив бездумный взгляд вперёд и крепко сжав кулак.

– Ничего, – улыбнулся он и шагнул вперёд. Про то, что Смок разорял и Валиорские земли, он прекрасно знал – и как за это он был назван в Бонуме «змеиным отродьем», помнил.

Тот змеёныш, которого они увидели первым, подскочил к другому, поменьше, игриво укусил его за ухо. Тот обиженно взвизгнул, постарался ударить брата лапой, но он ловко отскочил, разевая пасть в насмешливом оскале.

– Тише, мальчики, – сказала женщина ласково – ласково, поглаживая маленького по голове, – ведите себя пристойно.

Змеёныши тут же присмирели, подбились к женщине – Евсей даже в мыслях не мог назвать её их матерью – под бок.

Велимира вдруг остановилась. Евсей выглянул из – за её плеча и кое – как сумел разглядеть, что пещера разветвилась на множество ходов. Все они выглядели одинаково темно и пугающе. Женщина вытянула тонкий белый палец, указав на один из ходов, что был точно посередине.

– Здесь все сокровища, – процедила она сквозь зубы, – забирайте, что вам нужно, и уходите.

Один за другим они шагали в тёмный зёв хода, а она наблюдала за ними внимательными злыми глазами, под которыми залегли глубокие чёрные тени.

Евсей на ощупь схватил Велимиру за рукав.

– А вдруг это ловушка? – Шепнул он.

– Н-не бойся, – раздался раскатистый голос Беривоя, – если она в самом деле хочет нас провести – я п-почую и увижу.

Шли дальше они в отрешённой и мрачной темноте.

– Ты знаешь, кто она? – Требовательно спросила Велимира.

Что – то зашуршало. Евсей опёрся ладонью о стену, но тут же с отвращением отдёрнул руку – она была покрыта какой – то мерзкой слизью.

– Осторожно, – обернулся он к Забаве, – стены чем – то измазаны…

– Змеиными соплями, – фыркнула Велимира, – ну, Беривой?

Тот молчал.

– Может, – наконец, неуверенно ответил он, – а м-может, и нет… Смоку м-много девиц в дар приносили – он, к-как и весь род его, сластолюб-бец. Когда его убили, т-тех, кто жив был, из пещеры вывели – может, одна с-схоронилась…

– Ты был здесь? – Спросила вдруг Забава. – Двенадцать лет назад, когда убили Смока? Когда погиб княжеский сын?

– Был, – голос у Беривоя стал глухим и тяжёлым, – в-видел, как он княжичу грудь н-насквозь пробил к-когтем… В пещере р-рыскал, пленниц искал – т-тогда этого хода не было. Небось, колдовским мороком был з-завешен, чтоб не украли ничего. Там – то они, м-может, и сидели – женщина эта, да… Смоковы д-детёныши.

– Беривой, – окликнул испуганно Евсей, – а не малы ли они для тех, кто двенадцать лет назад народился? Ты же видел – еле лапами переступают. Может, в самом деле завёлся… – Он сотворил Знак, отводящий беду, – другой змей на Белийской земле? Может, в конце хода он нас и дожидается…

– Всё правильно, – вдруг сказала Велимира довольно, – змеёныши из яиц появляются, долго в них сидят. Выходит, вылупились они… – Она замолчала, подсчитывая что – то про себя. – Года три назад, если не меньше. Выходит, – в голосе её послышались грозовые нотки, – эта несчастная тут в одиночестве десять лет просидела, выводок Смоков карауля?

– Не в одиночестве, – хмыкнул Беривой, – с-слышала же, она Валтолу звала – с-стало быть, веси к ней ходят.

– А теперь ещё хуже ей будет! – Воскликнула ведьма. – Они ж подрастут и сожрут её ко всем кикиморам болотным! Неужели она не понимает этого, бестолковая?

– Они – её дети, – прозвучал вдруг скорбно голос Забавы, – и они… Они любят её.

– Любят! – Велимира насмешливо фыркнула. – Да разве знают змеи такое слово – любовь? Помяните моё слово – ещё пара – тройка лет, и косточек не останется ни от этой женщины, ни от весей, что так преданно их стерегут! Может, – она зазвучала вкрадчиво, – освободим их от этой участи?..

– Да что ж т-тебе так неймётся – то, – вздохнул Беривой, – ну, убьём мы их – д-думаешь, мы после этого из л-леса живыми выйдем? Сама ж-же сказала – нас сюда Карме д-допустил – перед ним ответ держать придётся.

Велимира смущённо смолкла.

– А ещё, – заговорила строго Забава, – это будет просто чудовищно – так поступить. Страшно представить, что пережила эта несчастная женщина, а теперь мы лишим её последней отрады, единственной любви?

– Отрады? – Велимира, кажется, кипела от гнева.

– Да! – Неожиданно горячо вступилась Забава. – Посмотри на них – похожи они на кровожадных Змеев, что стремятся только кровь людскую пить? Да они же обыкновенные дети! И вспомни, как она их защищала – думаешь, будет ей жизнь, когда их потеряет?

– А ты что же, – голос Велимиры глухо отлетал от земляных стен, – думаешь, они ей добро вспомнят? Бьюсь об заклад, что отец их такой же был – так же смешно переваливался с боку на бок, так же вокруг матери скакал – а что выросло, а?

Евсей тяжело вздохнул, потирая переносицу. Этот проклятый путь, казалось, вытянул из него все силы.

– Тогда, получается, Великие Аурумы были правы, когда приказали казнить всех ведьм Валиора? – Спросил он вполголоса.

– Что? – Велимира обернулась, хлестнув его по руке кончиком косы.

– Если Алая ведьма решила убить служителей Калоса, – пожал он плечами, – за её преступление должны быть наказаны все, кто подобны ей…

– Только не говори мне, – зашипела та рассерженной змеёй, – что ты с ними заодно!

– Нет, -мотнул головой тот, – я тебя понять стараюсь.

Велимира громко зарычала.

– Хватит, – оборвал их Беривой, – с-сказал нет – значит, нет. Собачиться п-после будете. Карме не дурак – если он их з-за столько лет не убил, з-значит, надобности нет.

– Карме – змей! – Отчаянно выкрикнула Велимира.

– Твой жених – тоже.

Забава догнала Евсея, зашагала ближе.

– Спасибо, – шепнула она.

Евсей почувствовал, как к щекам прилила кровь, ускорил шаг.

Ход расширялся, становился светлее. Под ногами вновь начали попадаться монеты, ожерелки, браслеты и серьги. Евсей увидел и жемчуг, и покрытые пылью кроваво – красные балангусы*, и лазоревые яхонты, и многие другие камни, названия которым он не знал.

Ход заканчивался огромной деревянной дверью, по обеим сторонам от которой светили колдовским зеленоватым светом медные факелы – змеи, обвивающие древесный ствол.

Беривой взялся за железное кольцо на двери, дёрнул – та поддалась легко и беззвучно, будто бы на протяжении всех тех двенадцати лет, что Смок был мёртв, каждый день продолжали её усердно смазывать маслом.

Взглянув внутрь, Евсей беззвучно ахнул от изумления. Это была большая пещера, величиной, пожалуй, с тронную палату Драги Горыничны – и она была сверху донизу завалена золотом и драгоценностями. Освещённая ровным рыжим пламенем, которое извергали из своих пастей золотые змеи, выступающие из стен, она казалась дивным сказочным теремом из снов.

Скакали бликами огненные зайчики, ложился на стены, пол и потолок хода дивным кружевом золотой узор. Несколько больших монет с неровными краями скатились с горы сказочных богатств и замерли у самых ног остолбеневшего Евсея. «Золото! – Набатом билось у него в голове. – Настоящее золото!».

Такие богатства он видел, пожалуй, только в библиотеке.

Руки сами собой потянулись к монетам…

– Н-ничего не трогайте! – Строго прикрикнул Беривой. – Мало ли, какие н-на них были проклятия…

Евсей дёрнулся назад, едва не врезаясь в Забаву, выглядывавшую из – за его плеча.

– Кровавое золото… – Протянула она печально. – Сколько ж людей полегло, чтобы Смок такую сокровищницу собрал…

Эти её слова окончательно отрезвили Евсея. Велимира надменно фыркнула, перебросила косу через плечо.

– Что? – Поинтересовалась она ехидно. – Теперь Велимиру будем слушать? Теперь – то Велимира не безмозглая дурочка?

Беривой повёл рукой вперёд – иди, мол, являй таинство ведьмовства. Евсей поморщился – до чего ж она бывала порой противной… Хотя дело своё знала хорошо.

Велимира подобрала подол юбок, брезгливо переступила через оставшиеся лежать монеты и шагнула в пещеру. Евсей на миг зажмурился – почему – то представилось, что её в тут же миг старинное злое колдовство утянуло прямиком под землю, во владения Песмноса… Но она оказалась цела и невредима – осторожно лавировала среди кучек драгоценностей, стараясь не оскальзываться на золоте, порой подбирала что – то, придирчиво оглядывала и выбрасывала, брезгливо отряхивая руки.

– Беривой, – позвал Евсей робко, – думаешь, правда… Змеёныши не вырастут в Смоков?

– Я ничего не думаю, – отрезал тот, но обернулся и смягчился, – я з-знаю, что мы вмешиваться н-не станем. Вернёмся, р-расскажем Драге – уж она сообразит, что делать н-надо. Я, Евсей, в разборки з-змеиные не лезу, – он положил тяжёлую ладонь Евсею на плечо, пристально заглянул в глаза, – и тебе не с-советую.

– Беривой! – Позвала Велимира, сосредоточенно пыхтящая над чем – то, едва выглядывающим из – под золотых кубков. – Помоги – ка, а?

Находка оказалась диковинным топором – с длинной и крепкой рукоятью, которое не взяли ни время, ни сырость подземелий, и лезвием, по которому под щербатой луной перебегали длинноухие зайцы среди вьющегося плюща. В свете огненных всполохов было видно, что лезвие у топора по – прежнему острое, как меч у доброго дружинника.

– Хотел ты, Беривой, топор, – довольно улыбнулась Велимира, – вот и получил.

Беривой довольно хмыкнул, крутанул топор в руках.

– Хорош, – протянул он, любуясь оружием, – ч-что он может?

– Да чтоб я знала, – фыркнула уже оттаявшая от ссоры Велимира, – чую, что колдовской и зла в себе не несёт. Ты лучше спроси, как мы его понесём?

– Можно лезвие в тряпицу завернуть, – робко вставила Забава, – всем говорить, что на продажу несём…

– А, точно! – Поглядев на неё, Велимира вдруг нырнула в золотую кучу, и протянула Забаве серебряное тонкое колечко. – Держи – дурные взгляды отводит.

Она с сожалением оглядела пещеру.

– Больше ничего нет, – вздохнула, – маловато…

– Думаю, – сказала Забава, вытянув вперёд ладонь и любуясь колечком, – у Смока не одна такая хоромина была…

– Ну да спасибо, что хоть в эту пустили. – Лихо закончила за неё Велимира. – И что же нас, волхв сюда за одним топором прислал? Красивый, не спорю – да будет ли толк от него?

Беривой поигрывал топором, перекидывая его из руки в руку.

– Думаю, нет, – сказал он вдруг и зашагал назад.

– Эй! – Недоумённо крикнула Велимира, бросаясь вслед. – Куда?

Евсей и Забава, переглянувшись, кинулись за ними.

– Они не одни здесь, – тихо сказал Беривой, когда они поравнялись с ним, – эта женщина и змеёныши. Есть ещё кто – то – я чую.

– Всё – таки Смок! – Ахнула Забава.

– Нет, – Беривой схватил Евсея повыше локтя, увлёк куда – то правее, – человеческий з-запах.

Евсей болтался в Беривоевых руках тряпичной куколкой и страшно жалел, что не видит в кромешной тьме подземелья. Что было там, впереди? Ещё один тайный ход?

По мере того, как они двигались, становилось всё холоднее и холоднее. У Евсея уже зуб на зуб не попадал, и он мечтал только об одном – поскорее выйти из этой страшной, мерзкой ледяной пещеры да хорошенько выкупаться в бане. Смыть с себя холод, грязь, отвращение… Ему казалось, будто кожа была в чём – то липком – как совсем недавно рука.

Впереди едва – едва брезжил голубоватый слабый свет. «Ну сколько можно?», – в отчаянье взвыл про себя Евсей.

Беривой ускорил шаг – теперь он почти бежал. Они втроём не поспевали за ним – но тоже торопились что есть сил – видимо, впереди их ждало что – то очень – очень важное.

Когда они приблизились, стало ясно, почему было так холодно – одна из стен была полностью покрыта толстым слоем льда. Он не таял, не разрастался, и слабо светил прозрачно – синим светом. Вокруг него не было ничего – ни гнилушек, ни плесени, ни странной липкой жидкости, вокруг не лежало сокровищ.

Сквозь толщу льда виднелось бледное лицо в обрамлении светлых кудрей.

*Король

*Рубины

Глава 38

Забава тихо охнула. Велимира подалась вперёд, прижала ладони к ледяной стене, замерла настороженно.

– Что? – Спросил Беривой еле слышно.

– Ничего, – она едва мотнула головой, не отрывая глаз от бледного лица.

Евсей шагнул вперёд, вгляделся… Через смазанные витражи смёрзшейся воды сумел различить черты – длинный нос с едва заметной горбинкой, тонкие бледные губы, светлые кудри ниже широких плеч… А дальше не видать, стена надёжно скрывала мужской стан – только едва заметные алые всполохи будто бы виднелись.

– Он хоть целиком там? – Спросил он, растирая замёрзшие руки. – А то может только голова…

– Целиком, – кивнула через пару мгновений Велимира, отняв ладони, – и определённо мёртвый.

Беривой шумно выдохнул, будто всхлипнул, принялся старательно отогревать Велимирины руки.

– Кто это, Беривой Болеславович? – Забава косилась на лёд опасливо. Казалось, будь её воля – и она давно бежала бы прочь из пещеры, обратно, под млечную луну.

– Это к-к-княжич. – Беривой смотрел на лицо за стеной с невыразимой скорбью. – Мой внучатый племянник, с которым виделись мы всего один раз в жизни… Прямо п-перед его с-смертью.

Евсей подавил в себе желание опуститься на колени. Княжич Светозар давно стал сказанием, песней на устах гусляров и боянов – надежда и опора отца, воевода собственной дружины, что бивала нечисть и врагов, и ни разу поражения не терпела… Народ ликовал – княжича, говорят, в самом деле любили и за ум, и за силу богатырскую, и за доброту – ждали – станет князем, вздохнём вольно… Не сбылось – княжич пал под ударом змея, и не осталось воеводы у дружинников, сына у отца, надежды у народа. Учитель говорил – кто только не грызся теперь за княжеский престол… У Ярополка Риговича была дочь, да поговаривали, что слабоумная – на люди её не показывали, всё в тереме прятали, хотя она уже и заневеститься должна была. Такую не то, что на престол сажать – за справного человека трудно замуж выдать.

И вот он здесь. Живой… В смысле настоящий, такой, каким был при жизни, ни постаревший ни единой чёрточкой, хотя прошло уже двенадцать лет.

– Ай да волхв, ай да су…

– Велимира!

Велимира дёрнула Беривоя за рукав, точно заигравшаяся маленькая девочка.

– Понимаешь теперь, да? – Она хитро улыбнулась. – Он хотел, чтобы мы на княжича наткнулись. Правда, – она склонила голову набок, – неясно теперь, что с ним делать.

Беривой вдруг настороженно поднял голову, поднял руку – молчите, мол. Евсей застыл, борясь с желанием метнуться в какой – нибудь неприметный тёмный угол – Калос великий, какие ещё неприятности им принесёт эта ночь?

Где – то там, в темноте, из которой они пришли, раздались торопливые шаркающие шаги, женский уставший голос и мужской – шелестящий, едва слышный, очень знакомый…

«Тот самый старик!» – сообразил Евсей. И в самом деле – довольно скоро на свет показались женщина и седовласый глава деревни.

– Вот они, – сказала женщина, ткнув в них пальцем, – уже куда – то забрались без моего пригляду…

Она смотрела вокруг равнодушно, будто бы и не замечала мертвеца, запертого за ледяной стеной.

Старик не спешил набрасываться на них с мечом или разражаться смертельными проклятиями – только смотрел на них таким же любопытным взглядом, каким Велимира – на загадочные колдовские вещи.

Беривой дружелюбно кивнул ему, заговорил на весском – старец немедленно ответил, будто только этого и ждал.

– Что они говорят? – Шёпотом спросил Евсей у Забавы.

– Беривой спросил, как княжич здесь оказался, – немедленно отозвалась та, подобравшись поближе, – а Валтола сказал, что, когда Смокова жена – ведьма хотела разрубить княжича на кусочки, а Карме спас его, заключив в ледяную тюрьму. Смокова жена не сумела разрушить колдовства, а вскоре её саму убили. Он сказал, – она нахмурила ровные брови, – что для того, чтобы стена пала, нужна кровь княжеских родичей… Карме хотел воскресить княжича, и послал гонца князю, чтобы тот разрушил стену и достал его, а тот… – Она сглотнула, съёжилась, не отрывая взгляда от неторопливо говорившего старца. – А тот попытался истребить всех, кто знал, что его сына можно спасти.

Евсей почувствовал, как медленно разверзается под ногами пропасть. Он ощутил себя ещё более гадко и скверно – всегда ненавидел интриги, коими знатные люди, как паутиной, оплетали свои дома. Люди умирали, сгнивали в темницах, разорялись, пропадали без вести… «А ещё, – подумал он с холодным весельем, – с такими знаниями долго не живут». Ну, хотя бы это не было бедой – они и так изо всех сил стремились попасться княжеским дружинникам на копья…

– Ваш друг не понимает речь? – Обратился к ним вдруг Валтола, произнося белийские слова с каким – то мягким, протяжным выговором. – Я могу говорить белые слова. – Он повернулся к Беривою, воздел к потолку руки с длинным посохом – взметнулись длинные рукава и обереги – бусины, висящие на них. – Сами боги послали вас нам! Карме думал – правда ли ты тот, кто нам нужен, а теперь я вижу – тот! Ты поможешь нам.

Велимира вдруг спросила что – то на весском, скрестив руки на груди и пронзая старца свирепым взглядом.

– Она спросила, – наклонилась Забава к Евсееву уху, – какая им с этого польза. Мол, это даже и не их княжич – дань они не платят, хотя княжеский род и мнит, что веси под их знаменем ходят…

Старик покосился на них, перешёптывающихся, насмешливым взглядом, но ответил Велимире – мягко, точно родной неразумной внучке.

– Валтола ответил, – продолжала шептать Забава, вгоняя Евсея в краску своей близостью, – что верховный бог говорил с ними, и приказал исполнить его волю.

«Интересно, – подумал Евсей с ехидной злобой, – а нам боги помогать хоть немного будут?».

Женщина, всё это время стоявшая у входа неподвижно, точно мраморное изваяние, вдруг развернулась и пошла назад – не сказав ни слова Валтоле. Тот проводил её печальным взглядом и восторженно схватил Беривоя за рукав рубахи.

– Милосердие не чуждо вам, – сказал он торжественно, заглядывая Беривою в глаза, точно ручной пёс, – за это и за помощь мы дадим вам богатые дары…

– Нам ничего не н-нужно, – Беривой осторожно освободил руку, – я и просто так вам пособлю… Он м-мне не чужой, как – н-никак. Сложилось бы по – иному, я б-бы его на коленях к-качал, первый м-меч бы дарил…

Его лицо перекосила болезненная гримаса, губы сжались так, что даже во тьме подземной пещеры было видно, как они побелели. Велимира решительно шагнула вперёд, с силой сжала его плечо, прижалась к нему тёмной головой.

– Разве плохо вышло? – Спросила, слабо улыбнувшись.