И тут пришла беда

– Стало быть, – ответил он, – или может кто мудрый нам ещё что посоветует.

– И ты не стал им помогать? – Подозрительно сощурилась Велимира. – Не побежал поскорее вызволять своего бога?

– Дедушка не станет освобождать Змея, – тихо хмыкнула Злата – Ойтале, – потому что первый же от его гнева и поляжет. Дедушка когда – то помог его заточить.

Волхв закивал головой.

– Мой господин, – с сожалением протянул он, – жизнь без него стократ краше – даже при том, что земля сохнет. Новые боги – тьфу, добролюбие на добролюбии – знали бы вы, детки, как жили мы при старых богах…

– А ты, – Велимира вдруг наклонилась к Злате, – почему в серьгах – у вас, перевёртышей, нет обычая их носить? И почему с волхвом живёшь, почему зовёшь его дедушкой?

– Серьги в ушах, – хихикнула Злата, – это оттого, что мне замуж выходить за вашего, Белийца, когда он соизволит за мной вернуться. А с волхвом живу… – Она тяжко вздохнула. – Велимира Неждановна, Ирб мне отцом взаправду был, Орлит же вырастила меня, как свою дочь – но мне она не мать. – Она поманила Велимиру к себе пальцем. – А родила меня… – Она тихо шепнула что – то ведьме на ухо.

Глаза Велимиры округлились, лицо побледнело, и она шарахнулась прочь от заливисто захохотавшей Златы. Забава с недоумением глядела на неё, но тоже на всякий случай отодвинулась подальше.

– Ну так что? – Спросил вдруг задорно волхв. – Баньку – то топить?

*Дежень – старинное холодное русское блюдо из овсяного или ржаного толокна, замешанного на молоке, сметане, сыте или квасе. Также деженем называли ржаной пирог из простого, грубого хлебного теста.

* Кокурка – сдобный пшеничный хлебец, обычно с запечённым внутри яйцом.

Глава 33

Когда волхв с внучкой ушли растапливать баню, Беривой осторожно взял Велимиру под локти и почти втащил в избу. Евсей с Забавой переглянулись и бросились за ними, осторожно переступая через вертящуюся под ногами Душеньку.

– Что она сказала тебе?

Велимира стояла посреди избы растерянная, переводя взгляд с одного на другого, беспомощно опустив руки.

– Она сказала, что её мать – Мерова, – шепнула она севшим голосом.

– Ох ты ж батюшки, – как – то по – детски выдохнула Забава, обхватив голову руками.

Евсей недоверчиво покачал головой. Мало ли что могла придумать Злата, чтобы устрашить их – ему не давало покоя другое…

– Что мы будем делать? – Спросил он, стараясь звучать хотя бы не совсем жалко. – Если не призвать этих созданий Песмноса, ваша земля умрёт…

– Ты уже готов повернуть назад? – Вскинулась Велимира. – Давай, оставь своего учителя на расправу!

Не успел Евсей и глазом моргнуть, как она уже стояла подле него – раскрасневшаяся, пышущая жаром и яростью. Её голубые глаза впились в него острой стрелой, тонкие пальцы больно ткнули в грудь.

– Я не уйду без Яры, слышишь? – Громко прошептала она. – И ты не уйдёшь без твоего учителя! Плевать, что будет дальше, это пускай многомудрые головы ломают, но убить Яру я не позволю!

– А ч-что они придумают? – Безнадёжно прозвучал голос Беривоя. – Не первый год земля – то сохнет. Ни Яре, ни волхву, ни княжеским ведьмам да ведунам не под силу оказалось остановить это.

– И ты туда же? – Велимира обернулась – змеёй взвилась коса.

– Если эти создания, старые боги, – начал с надеждой Евсей, – творения Песмноса, может, если весь народ Белийский обратится в истинную веру и взмолится Калосу…

По взглядам, направленным на него, Евсей понял, что они ни капли не верят в его слова, и смущённо замолчал.

– Думаю, возвращение старых богов будет не спасением, – подала вдруг голос Забава, – а большой глупостью. Земля пропитается не их кровью, но человеческой, и не будет уже дела до сохнущей земли – потому что не останется тех, кому бы жить на ней.

Хлопнула дверь, и все вздрогнули.

– Идите, – певуче позвала их Злата, – хорошенько баньку протопили.

Оставаться в доме волхва никому не хотелось – и, спешно вымывшись и собрав вещи, они вновь вышли на широкую дорогу, ведущую в неизвестность. Шелестела под ногами жухлая листва, шуршал ветер вершинами деревьев, хлопали крыльями птицы. Один раз мелькнул перед ними и тут же скрылся роскошный рыжий хвост, ещё раз упал с дерева жёлудь прямиком Забаве на голову. Словом – лес дышал и жил, и в этой жизни таилась надежда.

Молчали все напряжённо и как будто неловко. Оказывается, помимо предстоящего спасения Яры и учителя, говорить – то им было толком не о чем. Теперь же к этому примешивался страх ещё больший – страх, что через пяток лет от щедрой Белийской земли не останется ничего. Обрушатся высокие крепостные стены, сгниют резные ставни и коньки на крышах, а вместо пашен и яблонь будет лишь пыльная пепельная пустыня.

– Веси нам не обрадуются, – буркнула вдруг Велимира, – с тех пор, как князь с дружиной к ним захаживал, они чужаков не жалуют.

– Они же у самой Смоковой пещеры жили, – не поверил Евсей, – он и жёг их, и людей воровал, и дочерей своих они ему отдавали в жертву. Князь спас их, от страшной напасти избавил, разве нет?

Забава печально вздохнула, отводя ветви, затянутые паутиной, от своего лица.

– Князю дела бы до них не было, если б Смок не повадился в его земли летать да золото красть, – сказала она, – да если бы он Лакотник не сжёг. Вся его дружина тут полегла вместе с единственным сыном – он тогда объявил, будто бы веси Смоку помогали, да чуть их всех со свету не сжил…

– Вовремя одумался, – сощурилась Велимира.

Она больше всех не хотела сворачивать к Смоковой пещере.

Ясно же, как день – говорила она ещё в волховой избе – что князь пленников при себе держит, что Змея поднимать оттуда же будут, где его заточили – из Бегинки, что разделяет пополам Свёград, столицу.

Волхв лишь хитро ухмылялся да качал головой, а когда Велимира замолчала, резко выбросил руку вперёд и её будто привязанную притянуло к нему. Беривой рванулся было к нему, но рухнул на пол, как подкошенный. Душенька, с хищным шипением прыгнувшая на волхва, вдруг мирно свернулась клубочком на полу и сладко засопела. Евсей и Забава растерянно замерли, глядя на волхва в страхе – что ему ещё в голову придёт?

– Славные у вас обереги, Велимира Неждановна, – сказал он Велимире, застывшей с брезгливым выражением лица, – кузнец подземный подарил? Они и царю змеиному глаза отведут, и недругам вашим, из княжьих людей, и от порчи спасут, и разум одурманить не позволят. Только вот, – он притянул её к себе за локоть, – видишь, ведьмина дочь, как легко я положил вас всех? Думаешь, мне одному такое под силу? Драга Горынична – цвести ей и здравствовать! – очень уж просила меня наставить, вас, бестолковых, – он скользнул взглядом по растерянным Евсею и Забаве, спящей Душеньке, Беривою, что силился подняться, – на путь истинный. Вот – наставляю! Коль решите пойти против княжьей дружины, да его колдунов, не помогут вам ни воины Святослава Гневича, ни дрожеки, чей знак ты носишь, дважды чужеземец. – Евсей отшатнулся, прижав руку к груди. – Думается мне, шапка – невидимка не единственное сокровище, которым владеет княжий прихвостень.

– И что с того? – Дерзко спросила Велимира. – Нам – то что прикажешь сделать?

– Ой, остолопни, – покачал головой волхв, – да знаешь ли ты, сколько чудес хранилось в пещере Смога – а сколько из них найти не сумели? Захочешь голову свою дурную на плечах удержать – наведаешься к Змееву праправнуку. К тому же, – он резко отпустил Велимиру, и та чуть не рухнула назад – Забава подхватила, – бояться вам нечего – Смок – то давно мёртв.

– Так ступай с нами! – Велимира осторожно сняла с себя Забавины руки, шагнула ближе. – Помоги нам!

– Ну уж нет, – закряхтел волхв, полез на печь, – я дедушка старенький, кости ломит, ноги не держат, руки трясутся, зубы не жуют…

*

Солнце высвечивало жилки рыжих, как Златина коса, листьев, и Евсей с тоской вспоминал учителя – его тихий спокойный голос и разговоры обо всём на свете. Кажется, тоска, угнездившаяся в его сердце, медленно разрасталась, грозя поглотить его с головой.

– Жаль, что Бажена нет, – вдруг неожиданно печально сказала Велимира, – ляпнул бы что – нибудь глупое, пошутил – глядишь, и легче стало бы.

– Ой, госпожа, – оживилась вдруг Забава, подбегая к Велимире, – может, в правду и кривду поиграем?

– Что за игра? – Насторожился Евсей.

– Очень простая! – Заверила его Забава. – Поочерёдно станем задавать друг другу вопросы, а после надо будет угадать – правду тебе ответили или солгали. Угадал – выиграл, не угадал – получай щелбан! – Она вдруг смутилась своего выкрика и опустила глаза в землю.

– Положим, бить мы друг друга не станем, – хмыкнула Велимира, повеселев, – пускай тот, кто хуже всех угадывать будет, в городе купит… – Она задумчиво постучала пальцем по подбородку. – А хоть бы и орехов! А сам есть не будет, станет в стороне облизываться. Ну что, играем?

Беривой пробурчал под нос что – то невнятное, но Велимира уверенно кивнула головой – кажется, разобрала согласие. Евсей поскучнел и опустил руки – он – то был уверен, что проиграет – так зачем начинать?

– Что – то не хочется… – Начал было он, но сдался под умоляющим взглядом Забавы и насупленно кивнул.

– Вот и славно, – Велимира постаралась заправить за уши выбивающиеся из косы тонкие волосы, – Беривой, ты начинай!

Тому, кажется, над вопросом думать даже не пришлось.

– О ч-чём ты думала, – сказал он уставшим, огорчённым голосом, – когда в С-старозере в разговор с-с мужиками п-полезла?

Велимира опустила голову и ничего не ответила.

– Ну? – Поторопил её Беривой.

– Да ни о чём я не думала! – Она пнула подвернувшийся под ногу камень и сжала руки в кулаки. – Не могу – эта ярость рвётся из меня, не даёт покоя! Была б моя воля – от них бы и косточки не осталось! И от волхва, – прошипела она, – тоже мне, господин выискался!

– В следующий раз, – сказал Беривой спокойно, – ты стоишь молча. В уме овец считай, молись Жребе, ч-что хочешь делай, а в р-разговор не лезь. Если б они поуч-чить тебя вздумали – чем бы это обернулось, а?

Та молчала, бледнея, кажется, с каждым словом.

– Для ч-чего тебе голова дана? – Продолжал Беривой. – Чтобы шапку н-носить?

– Но… – Вскинулась она.

– Тихо. – Беривой развернулся, упёр руки в бока. – Знай, где с-сказать, но и где замолчать. Хочешь в к-каждой деревне от м-мужиков спасаться, с-силы тратить?

Велимира совсем поникла. Забава тихо подошла к Евсею.

– Смотрю я на них, – тихо сказала она, – и своего отца вспоминаю – тоже всегда переживал за меня, говорил – ты меня зови, я тебя от всего защитить сумею… До сих пор не верится, что он мог пойти на такое страшное дело сам, по своей воле – и не поверю…

Евсей печально хмыкнул. Захотели поразвлечься на свою голову…

– Моя очередь. – Сказал он громко. – Беривой Болеславович, почему волхв сказал, что князь тебе родич?

Беривой вдруг сгорбился, будто постарался стать меньше. Он открыл рот, закрыл, и махнул рукой. Поглядел на Велимиру – та кивнула и что – то шепнула, стиснув оберег в руке – видимо, наводила морок.

– А, л-леший с ним, – сказал он обречённо, – мало ли что случится, к-когда за дело возьмёмся… – Он шумно выдохнул. – Я н-нынешнему князю дядей прихожусь.

Забава, ахнув, прижала руки ко рту.

– Он знает, где ты? – Настороженно спросил Евсей.

– Он думает, что я м-мёртв. – Горько усмехнулся Беривой.

Велимира отпустила оберег. Беседа заглохла сама собой – только Душенька оставалась по – прежнему весела, радостно перескакивая от одного к другому.

– Играем дальше! – Преувеличенно весело хлопнула в ладоши Забава. – Велимира Неждановна, любишь ли ты рукоделие?

– Люблю, – сказала вдруг та хриплым голосом, полным непролитых слёз, – только не вышивать – все пальцы иголкой исколешь, а выйдет вместо, положим, цветка, кривая кривулина. Вязать хорошо – ложится пряжа ровным рядом, а следом за ней и мысли выглаживаются.

– Думаю, это правда, – торжественно сказала Забава.

– Угадала, Забава Твердятична. – Невесело усмехнулась Велимира. – Евсей – в самом ли деле в Валиоре, неподалёку от моря живут женщины со змеями на головах, а руки их покрыты чешуёй?

– Правда, – сказал Евсей, покопавшись в памяти, – у них медные когти, а от одного их взгляда человек обращается в камень. Их убил Каллистрат Псиомалис, и головы их принёс Аурумам в доказательство своей верности.

– Вот же сволочь, а! – Всплеснула руками Велимира. – Жили себе они, никого не трогали – на кой ляд он к ним полез?

– Ну, они же чудовища… – Неуверенно начал Евсей, но замолк, столкнувшись с озлобленным взглядом ведьмы.

– Ага. – Фыркнула она. – А ещё из своей крови они варили зелье, что помогало обрести мудрость и дар к прорицаниям. Молодец этот твой Каллистрат, нечего сказать!

Беривой вдруг выставил вперёд руку, заставив всех остановиться.

– Тихо, – сказал он, – чую людей впереди. Человек шесть, все при оружии.

– Думаешь, разбойники? – Настороженно шепнула Велимира.

– Не знаю, – качнул он головой, – но лучше перейдём – ка на д-другую тропу.

У костра на Евсея напала сонная зевота, которую он никак не мог одолеть. Сидя на мягкой подстилке из листьев, он раз за разом с силой тёр глаза, стараясь не уснуть раньше времени. Забава помешивала варево в котелке, Беривой подшивал котомку, напоровшуюся на острую ветку, Велимира сидела молча, обхватив руками колени. Лицо её в отблесках костра казалось мраморной маской искусно сделанной статуи, глаза были тоскливые, и губы то и дело кривились – кажется, она изо всех сил старалась не заплакать.

Беривой отложил котомку, отодвинул Душеньку подальше от огня и подсел ближе к Велимире.

– Я сержусь н-на тебя, – сказал он тихо, – но… Ты вела себя т-так, как привыкла – и в эт-том, наверное, есть часть и моей в-вины. Не предупредил т-тебя, не наказал, к-как поступать нужно.

– А у меня что, своей головы на плечах нет? – Рыкнула Велимира, швырнув веточку в костёр, и тут же сникла. – Извини.

Беривой раздосадовано мотнул головой.

– Не грызи себя, – сказал он, неловко пригладив жёсткой рукой её волосы, – в-все ошибаются, в конце концов.

– Пойдём – ка, хвороста наберём, – шепнула Забава Евсею, – пускай поговорят по душам.

Евсею не хотелось уходить от тепла огня на гудящих ногах в темноту и неизвестность ночи, но он встал и, точно зачарованный волхвоским колдовством, последовал за красной кикой. Следом раздался тихий шорох – Душенька бежала за ними.

Лес был мрачен – скрипели деревья и чернели в ночи листья, за каждым стволом Евсею виделись чудовища и дикие звери. Далеко от костра они с Забавой уходить не стали, но стало заметно холоднее, и сонливость точно рукой сняло. Вместо зевоты пришла мелкая дрожь – в тишине Евсей слышал мелкий стук своих зубов, а руки его потряхивало.

– Что с тобой? – Перепугалась Забава, заметив, как он старательно кутался и прятал руки в рукава. – Замёрз? Давай уж вернёмся, погреемся…

– Ну уж нет, красавица. – Прервал тишину издевательский гнусавый голос. – Никуда вы не вернётесь.

Евсей отскочил назад, прикрывая Забаву своей спиной, до боли в глазах всматриваясь во мглу – из – за деревьев выступил мужчина – невысокий, широкоплечий, в руках он медленно покручивал кистень. Евсей попятился – в панике заметались в голове мысли. Что делать? Бежать? Звать на помощь? Вышел ещё один разбойник, потом ещё… Привычный страх проник в его жилы, заледенив кровь – Евсей застыл, не в силах двинуться с места.

– Ну что, добрый молодец, – продолжал усмехаться всё тот же мужик, медленно наступая на них, – с девкой – то дашь поразвлечься? Хороша она у тебя, дородна…

Ноги у Евсея подгибались, в ушах звенело, но голос разбойника звучал звучно, точно колокольный набат. Им не справиться – что–уж там, он бы и с одним не справился!

Мужик, расплывшись в улыбке, шагнул ближе – и вдруг товарищи его завопили, хватаясь за оружие, а его голова покатилась по жухлой траве. Тело медленно рухнуло на колени, покачнулось вперёд, упало, заливая всё вокруг черневшей под лунным светом кровью. Над мужиком стоял Беривой, брезгливо отряхивающий небольшой топорик. Из груди Евсея вырвался судорожный смешок, и он с силой прижал ладони ко рту. Забава осторожно потянула его за рукав за деревья, подальше от разгоревшейся на поляне драки – на Беривоя кинулись оставшиеся пятеро разбойников. «Зачем я их считаю?», – тупо подумал Евсей, уворачиваясь от корявых сучьев, норовивших расцарапать ему лицо. Краем глаза он заметил, как мужику, что попытался подкрасться к Беривою со спины, прямиком в шею вонзился тонкий нож.

– Беривой! – В отчаянии воскликнул Евсей, наконец отмерший. – Что с ним будет?

– Он двоедушник, Евсей, – ласково сказала Забава, взяв его лицо в ладони, – он сильнее всех, даже самых искусных воинов дружины, а это обыкновенные мужики, взявшиеся за топоры из нужды. Мы только помешаем ему. – Она улыбнулась вдруг смущённо и очень нежно. – Спасибо тебе… что меня закрывать кинулся.

От тепла её ладоней кружилась голова и путались мысли. Глаза Забавы были прямо напротив его – только их он и видел во мгле леса, и в них сияли искры величественного золота. Только её голос звучал правильно среди криков и стонов.

– Я… – Смутился он, и вдруг его с силой дёрнули назад.

Он попытался вырваться – и замер, едва дыша, когда на его горло с силой надавил нож.

– Бросай топор! – Истерично крикнул мужик за его спиной Беривою, вывалившемуся следом. – Порежу, как свинью!

Беривой был страшен – суровый, собранный, весь в крови – и окровавленный топор из рук он не выпустил.

– По – хорошему прошу, – сказал он тихо, – отпусти его.

– Нет! – Взвизгнул мужик и ахнула испуганно Забава – краем сознания Евсей ощутил, как по шее потекло что – то мокрое.

Нога вдруг зачесалась. Тоненькие коготки прошлись по щиколотке, потом выше, выше… «Душенька!» – понял Евсей.

Мужик заорал, с силой отдёрнул руку и Евсей слепо рванулся к Беривою, путаясь в ногах и хватаясь за шею. Душенька бежала за ним, довольно облизываясь.

Что с разбойником сделал Беривой, Евсей смотреть не стал. Вместо этого он сосредоточился на мягкой руке Забавы, которая ласково гладила его по голове.

– Всё закончилось, – повторяла она дрожащим голосом, – всё позади…

– Подними голову, – подскочила к нему Велимира, сжимая в руках какую – то тряпку.

– Сильно там? – Спросил Евсей, стараясь не обращать внимания на то, как дрожал его голос.

– Не бойся, – криво усмехнулась та, – шрамы украшают мужчин.

Когда она отняла руку, Евсей скользнул пальцами по шее – и кровь, и след от ножа исчезли бесследно. Он недоумённо взглянул на Велимиру – та хитро подмигнула ему.

– Пойдёмте, – равнодушно сказал Беривой, подходя к ним, – н-нас больше не побеспокоят.

– А как же… ну… они? – Забава растерянно указала на мертвецов, лежавших на поляне. Беривой усмехнулся – страшно, по – звериному, так, что Евсею захотелось отвернуться.

– А чего местных волков пира лишать? – Пожал он плечами. – Пускай вдоволь насытятся.

И пошёл к костру, внимательно осматривая топор.

Оставаться на прежнем месте никто не захотел – Велимира храбрилась, но и по ней было видно, что бежала бы она от этой поляны, не оглядываясь – и они отошли чуть дальше, расположившись около зарослей красневшего шиповника. Велимира, хищно принюхавшись, сообщила Беривою с Евсеем, что от них несёт кровью и разбойным людом – и что пока они не отмоются, могут не возвращаться.

Беривой, весело пожав плечами, подхватил топор, кивнул Евсею и, погладив Душеньку, направился к широкому ручью, проложившему путь между старыми дубами. Евсей вздрогнул, опустив в воду руку – казалось, точно снега зимой коснулся.

– П-первый бой у тебя, получается, – улыбнулся ему Беривой, бесстрашно набирая ледяной воды в ладони, – мы в дружине по т-такому случаю пир закатывали.

Евсей пристыженно отвернулся. Смешно было, наверное, Беривою, воину, глядеть на него – трусливого мальчишку… Душенька и то большей похвалы заслужила, чем он…

– Позор один, – буркнул он и отвернулся.

– Евсей, – окликнул его Беривой, – тебя учили обращаться с мечом?

– Нет, – спустя недолгое время отозвался Евсей.

– Может, т-топорами? Булавой? Или ты х-хороший лучник?

– Нет, – вздохнул Евсей.

– Тогда почему ты требуешь от себя силы и отваги б-бывалого воина? – Беривой положил руку ему на плечо. – Поначалу в-все боятся – и я к-когда – то себя за т-трусость корил. Однако ж вот, – он хлопнул себя по груди, – это как с ч-чтением. Поначалу и б-буквы тяжело даются, а глядишь – и к-книгу за книгой прочит-тываешь.

– Мне просто стыдно, – признался Евсей, не поворачивая лица, – и страшно. Что случится, если на нас вновь нападут, а тебя рядом не окажется?

Позади раздался плеск воды.

– Я могу поучить т-тебя, – задумчиво протянул Беривой, – если ты з-захочешь, конечно.

– Захочу. – Твёрдо сказал Евсей, но что – то свернулось у него в животе липким противным комком – что, если ему придётся убить человека? Сумеет ли он, книжник – библиотекарь, отнять жизнь, подаренную Калосом?

– Святогора – богатыря из тебя, к-конечно, за пару д-дней не сделать, – добродушно хмыкнул Беривой – судя по звукам, он стаскивал рубаху, – но р-робеть перестанешь. Так что, п-пойдёшь ко мне в ученики?

В ученики. Это слово больно резануло по сердцу – но Евсей расслышал надежду в словах Беривоя и кивнул, надеясь, что тот увидит это в ночной мгле.

– Вот и славно, – с облегчением выдохнул Беривой, хлопнув его по спине мокрой рукой.

Глава 34

Он сидел на поваленном стволе дуба, цепляясь руками за морщинистую, мокрую после дождя кору. Опьяняюще пахло мокрой землёй и листьями – и во внезапно наступившем тепле казалось, будто к небу поднимается пар. Негромко шуршали листья, и порой за шиворот с них падали холодные капли. В золоте листьев прятались алые ягоды рябин и рыжела облепиха, и он думал – набрать бы ягод к обеду, порадовать ребят… Ноги его зарылись в ковёр из листьев, голова почти задевала тонкую ветку берёзы, склонившуюся к дубу, будто скорбящая жена к могиле мужа. Одёжа отсырела, и, несмотря на то, что ветер не был холоден – напротив, он будто принёс с собой дыхание юга – он всё равно беспокоился о Велимире – слабенькая она, как бы не простыла.

– Ты опять отвлекаешься, – прозвучал рядом уставший девичий голос.

– Прости, – он опустил глаза, покрутил в пальцах кончик пояса, – больше не с-стану.

Она вздохнула – лицом серьёзная, а ногами болтала, будто маленькая девочка. Он улыбнулся краешком губ – Веля тоже любила так делать, когда была ещё совсем крохой, только – только попавшей в их лес – сидела за столом, что был велик для неё, маленькой и тощей, стучала ногами по лавке, и глядела цепкими злыми глазёнками то на него, то на Яру. А Яра сновала от стола к печи, неторопливо, но споро доставала оттуда дивные кушанья, что появлялись сами собой – она редко бралась за готовку своими руками, но если уж становилась к столу…

В его глазах навек остался её образ в тот, последний вечер перед разразившейся бедой – буйные тёмные кудри, которые она со смехом отбрасывала от лица, браслеты на смуглых и сильных руках, красный платок на плечах с неровной белой вышивкой – Веля старалась, мечтала когда – нибудь вышить пояс Бажену, но нитка с иглой никак не желали становиться ей покорными. О чём они говорили, он уже и не помнил – помнил только Ярин смех – громкий, задорный, и как сверкала за ставнями молния, освещая её тёмные чарующие глаза.

– Скажи мне, Беривой Болеславович, – голос девушки вернул его в скорбное настоящее, – на что злится твой зверь?

Он с силой стиснул пояс в руках. Жаль не было под рукой чего покрепче – в этот миг он мог бы и полено разорвать пополам.

– Он з-зверь, Забава Твердятична, – выдохнул он, – потому и з-злится.

– Ты сам знаешь, что это не так, – со скорбным вздохом покачала головой она, – медведь нападает, если голоден, если разбудили его холодной зимой – или медведица может кинуться на охотника, защищая детёнышей. Раненый медведь зол, истекающий кровью.

Он длинно выдохнул, нахмурившись до ломоты в висках.

– Скажи мне, – продолжал терзать его голос, – в чём твой голод? Где твоя рана? Кого ты защищаешь, Беривой Болеславович?

– Прости, – выдохнул он и сорвался назад, в чащу. Он шёл торопливо, почти бежал, ветви хлестали его по лицу, стекали по рукам и шее дождевые капли, и ноги путались в высокой траве – но этому он был только рад. Он был бы счастлив, выскачи на него ещё пара разбойничьих ватаг – ему хотелось крови, хотелось боли. Зверь скрёбся о клетку его души, ревел, требовал воли.

Наконец, он замер у дикой яблони, корявым переплетением сучьев стремящейся к небу, и сполз по стволу, спрятав лицо в руках. Маленький паучок тут же забрался к нему под рубаху, и он даже не попытался стряхнуть его.