И тут пришла беда

– Ой, Дружина Ярославович! – Пальцем Велимира покачала будто насмешливо, но в глазах была холодная сталь. – Слышала бы тебя Яра, пустила бы твой язык на зелья.

Посадник со смехом замахал руками.

– Не с руки мне с Яриной Вадимовной ссориться! – Громогласно объявил он. – Ты уж кланяйся ей от меня, здоровьица желай…

– Непременно, – сквозь зубы процедила Велимира и отвернулась к чёрным скрюченным сучьям мрачного леса.

– Точно здесь приставать будете? – Уже серьёзно спросил Дружина Ярославович. – Тут неподалёку волхв жил, они с Яриной крепко не в ладу были… Болтают люди, будто убили его, да я не верю.

– Точно, – Велимирины пальцы, точно острые птичьи когти, вцепились в дерево, взгляд стрелой пронзал правый берег, – сюда – то нам и нужно.

Глава 31

Земля под лаптями была мягкой, и каждый шаг поднимал в воздух клубки пыли, от которых приходилось закрываться рукавом. Впереди шёл Беривой, развернув перед собой карту Драги Горыничны, следом за ним осторожно, неслышно, точно кошка, ступала Забава, а за ней – Евсей с Велимирой. Ведьма хотела идти последней – но Евсей не пустил. Во – первых, он как – никак за неё волновался, а во – вторых, она так злобно пыхтела ему в спину, что ему казалось, что вот – вот прилетит смертельное проклятье.

Скрипели на ветру рассохшиеся голые ветви деревьев. Не пели птицы, не шуршали звери, даже вороны не перекликались друг с другом – и Евсей был уверен, что не осталось здесь ни дрожеков, ни шишиг. Казалось, будто по лесу на правом берегу прошёлся буйным всадником лесной пожар – но тогда сгорели бы и деревья, верно? С каждым мигом он мрачнел всё больше и больше, вспоминая старый разговор учителя с посадником – что же творилось с Белийскими землями? Душенька, высунув любопытную острую мордочку из – под Беривоевой рубахи, с испуганным писком спряталась обратно.

– Земля мертва, – проскрипела вдруг Велимира, – здесь ещё долго ничего не вырастет.

Беривой буркнул что – то, не отрываясь от голубых сплетений дорог.

– Ты не знала об этой напасти, госпожа? – Удивлённо спросила Забава, ступая за Беривоем след в след.

– Знала, конечно, – мотнула головой Велимира, – но не думала об этом. Мало ли чего случилось – может, Жребу правобережцы разозлили, а может, Мерову, а то и вовсе какой даровитый чародей эти земли проклял. Нас не касалось, и ладно.

Евсей покосился на неё – ведьма шла, настороженно оглядываясь по сторонам и хищно сощурив глаза. «Эк ты заговорила, – почти злобно подумал он, – как с Ярой твоей беда случилась, так все должны были кинуться помогать, а как с кем – то другим, так тебе и дела нет».

Забава молчала. Евсею показалось, будто и она была разочарована Велимириными словами.

– На самом деле думала, – вдруг выдохнула Велимира, опустив плечи, – страшное это несчастье, нехорошее. Только Яра мне велела – не лезь, сама разберусь. Разобралась… – Велимира пнула носком землю – взвилось в воздух облачко пыли.

Евсей чуть не подпрыгнул на месте.

– Учитель с посадником тоже о неурожае и засухе говорили, – спешно затараторил он, – может, их из – за этого и…

– Нет, – перебил его Беривой, – п-похитили их люди, не д-духи, а чтобы такое учинить, н-нужно быть намного сильнее Яры.

– Зачем ты тогда про чародея сказала? – Буркнул Евсей на Велимиру.

Та посмотрела на него, как на совершенного дурака.

– Для красного словца.

Едва слышно шуршала земля под ногами, изредка трещали ветки.

– А если, – вдруг оживилась Велимира, – попробовать вытягивать силу из пленных? Наловить колдунов посильнее, и… А, нет, – поскучнела она, – не выйдет.

– А почему? – С любопытством протянула Забава.

– А потому, – немедленно обрадовалась ведьма, – что колдунов на такое дело не напасёшься. Земля, она знаешь, как силу пьёт? Можно, скажем, на поле проклятье наслать, или на лес – там, может, сил и хватит, а тут весь правый берег сохнет… А что? – Она лукаво покосилась на Забаву. – Любопытно?

– Очень, – не стала кривить душой та, – колдовство, оно порою завораживает…

– В ведьмы не хочешь? – Хитро наклонила голову Велимира.

– Нет уж, госпожа, – со смехом отмахнулась та, – что – то не очень хочется.

Евсей вспомнил разговор на корабле и с силой стукнул себя по лбу.

– Велимира! – Воскликнул он. – Ты же сама говорила… – Он понизил голос. – Говорила, что нельзя упоминать колдовство!

На миг по лицу ведьмы промелькнула растерянность, но она тут же взяла себя в руки.

– Здесь можно, – ответила она, – лес мёртв, никто нас не подслушает. А вот уж как выйдем к людям, держите рот на замке!

Беривой едва слышно хмыкнул.

– Ты же первая болтать и стала, Веля, – насмешливо – ласково сказал он, – так что их не поучай – пускай каждый своей головой думает.

Велимира мгновенно замолчала и отвернулась. Забава переглянулась с Евсеем, неловко пожала плечами и указала рукой на дорогу.

– Посмотрите, – негромко окликнула она, – что – то пробивается.

На пыльной земле почти незаметно желтел за высохшими деревьями стебелёк змеиной травы.

Спустя ещё без малого десяток шагов им начали попадаться травы и кусты – совсем слабые и редкие, но всё же они были. Пронёсшейся мимо длиннохвостой сороке Евсей обрадовался, как старой и желанной подруге – правый берег медленно оживал, оставляя смерть и забвение позади.

– Скоро будем на м – месте, – произнёс Беривой, пристально вглядываясь в горизонт, – деревня Старозеро, где не так давно ж – жил Змеиный волхв…

Взгляд Велимиры снова стал злобным и хищным. Забава судорожно одёрнула платок и длинно выдохнула – Евсею захотелось взять её за руку, успокоить, но он не решился.

– Мы пойдём искать его землянку, да? – Шепнула она.

– Не искать, – Велимира вышла вперёд, к Беривою, – я знаю, где она стояла.

Ведьма привела их к берегу небольшого озера, тёмно – тёмно синего, раскинувшегося под высоким каменистым берегом. Деревьев тут не росло, и всё было видно, как на ладони – и спокойную недвижную водную гладь, от которой заметно тянуло холодом, и деревеньку, стоявшую за озером, с маленькими бедными домиками, и скошенное поле, и простиравшийся за ним тонкий жёлтый березняк. Деревня, на удивление, выглядела совсем скверно – покосившиеся крыши и заборы, ни одного резного оконца или расписного крыльца, и на улицах пусто. Евсей разглядел лишь нескольких худых невзрачных псов, лежавших во дворах на привязи совсем недвижимо, точно мёртвые. От такого тоскливого вида по шее и спине холодным табуном прошлись мурашки. «Скоро весь мир станет таким, – шепнул ему проклятый внутренний голос, – кто вы такие, чтобы помешать вырваться из заточения старым богам?».

–Здесь! – Раздался позади окрик Велимиры, и Евсей поспешно обернулся.

Землянка волхва стояла у самого каменистого склона. Дверь была распахнута, в крыше не хватало нескольких брёвен, а внутри царила мгла и разруха. Евсей заглянул внутрь – по полу была разбросана солома вперемешку с камнями и глиняными черепками разбитых горшков и кувшинов. В дальнем углу лежало то, что некогда было деревянным сундуком – его явно рубили топором в ярости или отчаянии. Окно прикрывал оторванный кусок рубахи, развевавшийся на прохладном ветру.

Что ж, кажется, хозяин землянки покинул её не по своей воле – и больше не вернулся.

– Какой кошмар, – прижала руки к груди Забава, – неужели люди в самом деле убили посланника старых богов?

– Только не говори, что тебе его жаль, – фыркнула Велимира, – тот ещё, сказывают, был лжец и убийца…

– Странно думать об этом, – пожала плечами Забава, – бояны пели о нём ещё до моего рождения, и вот как он закончил – в нищете и ненависти, убитый простыми селянами…

– Он сам выбрал свою судьбу, купеческая дочь, – сверкнула глазами Велимира, – в этом самом сундуке, – она кивнула на деревянные останки, – хранилось столько золота и драгоценностей, сколько и не снилось твоему отцу. Он мог купить себе славный дом где – нибудь в городе и зажить простой и сытой жизнью, мог пойти в услужение князю – тот звал его к себе, мог, в конце – концов, уйти в леса, где никто не сумел бы его отыскать… Он мог бы стать опорой и помощью жителям Старозера, и когда на него захотели бы поднять меч, кто – то из благодарных людей предупредил бы его. – Она вдруг усмехнулась. – И я всё ещё уверена, что старый прохвост жив – таких, как он, просто не убить.

Беривой ловко сорвал с окна рубаху и поднёс к лицу – едва заметно дрогнули крылья носа, сдвинулись густые брови.

– Ну, что там, батюшка? – Подскочила к нему Велимира.

Тот легонько качнул головой.

– Н-не его одёжа, – сказал хрипло, – вот, гляди, об-бережная вышивка м-матери Жребы.

– И правда, – протянула та разочарованно.

Беривой присел на корточки, приподнял один из черепков, осторожно повертел его в руках, а потом вдруг резко выпрямился и направился к выходу из землянки.

– Вы ещё кто такие?

Евсей вздрогнул от неожиданности и поспешил испуганно обернуться.

Неподалёку от бывшего жилища волхва стоял мужчина – худой, высокий, в грязной старой рубахе, чернобородый, заросший почти по самые глаза – тоже чёрные и злые – злые. В руках мужик держал вилы – и Евсей не сомневался, что при удобном случае он пустит их в ход.

– С пепелища пришли – думали, не заметим? – Воинственно тем временем продолжил мужик, а за спиной его тем временем показались ещё двое, таких же заросших и грязных. – Уж не духи ли вы? А может и вовсе – проклятые колдуны? Уходите подобру – поздорову, пока не прибили!

Беривой миролюбиво выставил перед собой ладони. Душенька с воинственным кличем вспрыгнула ему на плечо, но была тут же ловко перехвачена Забавой.

– Вовсе н-нет, добрый человек, – тихо начал он, осторожно задвигая себе за спину Забаву, – мы – простые мирные люди, что приплыли к вам с левого берега. К-корабль наш дальше ушёл, а нам непременно нужно было к вашей деревне попасть – вот и п-попросили нас высадить п-поближе, где пришлось.

– А зачем вам в нашу деревню? – Злобно прорычал седовласый мужчина с топором в руках. – Небось к волхву этому, чтоб ему Мерова в своей крепости язык поотморозила?

– К нему, – обречённо кивнул Беривой.

– Зачем? – Упорствовал мужик.

– Да, зачем? – Подхватил чернобородый незнакомец, окинув Велимиру похотливым взглядом.

«Молчи, только молчи!», – взмолился мысленно Евсей, но ведьма, конечно, не послушалась.

– Видишь ли, – хищно улыбнулась она, сложив руки на груди, – напасть страшная меня постигла – с кем ложе не разделю, в ту же ночь помирают! А мне, – она пихнула Евсея в бок, – вот, замуж скоро выходить. Дай, думаю, счастья попытаю – может, хоть волхв ваш хвалёный поможет?

Мужики опешенно переглянулись. Беривой устало прикрыл глаза ладонью.

– Прошу, не с – серчайте на мою дочь, – попросил он, – м-молода она ещё, н-норовиста…

– Ты бы ей язык – то подукоротил, – сплюнул на землю седой мужик, – а не то гляди, кто другой вежеству научит!

Велимира побагровела от ярости и вцепилась пальцами в Евсеев кафтан – видимо, чтобы не сказать ещё чего – нибудь лишнего.

– Нашу семью и в-впрямь постигла большая б-беда, – продолжал Беривой, – и мы надеялись найти здесь помощь.

– А как же Огненная ведьма? – Вступил в разговор третий – совсем ещё молодой парень, светловолосый и коренастый, сжимавший в руке охотничий нож.

– Что? – Глумливо спросил бородатый мужик. – Не так уж ваша баба хороша, как про неё басни складывают?

Евсей с силой вжал в себя Велимиру, стиснув её руки.

– Молчи, – одними губами сказал он ей, – умоляю, молчи.

Та стиснула губы так плотно, что они побелели. Забава отозвалась из – за спины Беривоя испуганным писком.

– Я бы, – сказала она совсем тихо и робко, – поостереглась на твоём месте так говорить, господин! Кто знает, как могущественна Ярина Вадимовна – вдруг ты её охаешь, а в твой дом придёт беда? К тому же, сказывают, она нынче гостит на правом береге.

– Чего? – Встрепенулся седой мужик и повернулся к Беривою. – Правду баба твоя говорит, что ли?

– Да, – выдохнул тот, разжав кулаки, – когда м-мы пришли к избе Яр-… Ярины Вадимовны, нас встрет-тила л-лишь её ученица и с-сказала, что Ог-гненная ведьма решила в с-столицу пожаловать.

– Ух ты, – протянул чернобородый и почесал затылок, – не слыхали. А волхва, чтоб его в Ледяной крепости псы драли, не ищите. – Он гордо воткнул вилы в землю. – Мы его это… Зарезали чутка.

– Зарезали? – Не сдержавшись, недоверчиво спросила Велимира. – Волхва?

Темнобородый вдруг перевёл взгляд на Евсея и подмигнул ему.

– Знаешь, почему у тебя невеста такая злющая? – Почти добродушно сказал он. – Это потому что тощая. Уж поверь Бажену, – он легонько стукнул себя в грудь, – бабу только откормить надо – она и подобреет.

Велимира едва слышно фыркнула куда – то Евсею в шею.

– Вот уж кому – то по имени Бажен точно доверять не стоит, – едва слышно пробормотала она.

– Поучить бы её, да хорошенько, – злобно пробурчал седовласый мужик, – тогда и место своё знать будет.

– Прости, добрый человек, – сказал вдруг Беривой, – н-но в этот раз моя дочь права. Вы уверены, ч-что слуга с-старого бога так просто п-помер?

Теперь вперёд выступил светловолосый парень.

– Я всадил ему нож в сердце прямо на этом месте, – равнодушно сказал он, и Евсей почувствовал, как у него встали дыбом волосы, – старик упал и захлебнулся своей поганой кровью. Мы сожгли его тем же вечером, а прах закопали на пороге дома.

Велимира звучно охнула.

– Ну, что ещё? – Устало спросил седой.

Она неверяще покачала головой – кажется, в восхищении.

– Все знают, что служителей Змея после смерти отправляют во владения их господина, – сказала она, – огонь же принадлежит Жогу. Да хуже такого оскорбления и придумать – то сложно!

Бажен горделиво приосанился и похлопал парня по спине.

– Это Соловей придумал, – поделился он, – пускай старик подавится!

Седой мужик недовольно взглянул на Беривоя.

– Ты бы следил за тем, что доченька твоя слушает, – прошипел он, – она и жёнку твою быыыстро плохому научит – не успеешь оглянуться, как они из честных женщин станут служительницами Меровы!

Велимира беззвучно поперхнулась.

– Всё? – Недовольно спросил седой. – Всё узнали, чего хотели? Так убирайтесь ко всем лешим.

– Ну чего ты, Байдак, – смешливо протянул Бажен, чуть не облизываясь на Забаву, – куда они пойдут? Уж стемнеет скоро, а места у нас нехорошие – пущай переночуют в деревне! Закон гостеприимства на то и закон – его блюсти надо.

Евсей нахмурился. Уж будет спокойнее переночевать в лесу среди волков и нечисти, чем оставаться в деревне, что казалась ему мёртвой, а потому нагоняла жути. Да и люди доверия не внушали – Байдак с радостью зарубил бы их в ночи топором, Бажен, кажется, имел недостойные намерения в отношении девушек, а Соловей… Выглядел самым обыкновенным парнем, но именно он сумел убить древнего волхва – если не лгал, конечно.

– Ох, господин, – пискнула Забава, осторожно потянув Беривоя за рукав, – мы никак не можем тут остаться! Братья уже едут за нами, и если отец умрёт, не повидавшись со мной… – Она опустила голову и едва слышно всхлипнула.

– Конечно, – Беривой погладил Забаву по руке, но взгляд его был пустым и мысли, кажется, бродили где – то совсем далеко, – пойдём, милая!

Они уже собирались проскользнуть мимо мужиков, когда Байдак вдруг преградил им путь.

– Из какой деревни твой отец? – Спросил он, испытующе глядя на Забаву.

– Ой, – тихо охнула та, оправила кику и затараторила, – господин – то батюшка мой далече живёт от меня нынче – я как замуж вышла, так ни разу и навестить не приехала, а тут такое горе! – Она тихо всхлипнула, прижавшись к Беривою. – Из Бортничей он, Любочад Волкович – может, знаете? – Она с надеждой заглянула мужику в чёрные маленькие глаза. – У него сыновей трое, братьев моих – Соболёк, старшенький, он…

– Всё, – перебил её Байдак, устало потирая виски, – забирай их и уходи, – велел он Беривою, – и помните – вам тут не рады!

В спешке покидая берег, Евсей почти перешёл на бег – спину пекло так, будто жёг её чей – то злой внимательные взгляд.

Шли они долго – до тех пор, пока солнце окончательно не опустилось за край мира и на небе не заблестели яркие звёзды. Плюхнувшись наконец на жёсткую землю, Евсей тихо застонал – жутко болели ноги, и казалось, что следующим утром он вовсе не сумеет подняться. Впрочем, жаловаться он не желал – самому хотелось оказаться от Старозера как можно дальше.

Забава аккуратно опустилась рядом на расстеленную рогожу и потёрла щиколотки.

– Совсем отвыкла, – с улыбкой пожаловалась она, – давненько я так долго не ходила.

Велимира сидела напротив них и с ожесточённым выражением лица била кремнём о кресало – казалось, что она вот – вот сотрёт их в порошок. Всю дорогу она шла молча, и Евсей не решался с ней заговаривать.

– Как думаете, – озабоченно спросила Забава, – они не лгали нам о том, что… – Она выудила из узелка небольшой котелок. – Ну, что волхв мёртв?

– Лгали они или нет, – Велимира изо всех сил дунула на брызнувшие из – под её руки искры, – а я бы каждому свернула жирную мерзкую шею!

Евсей хмыкнул и подкинул в только – только народившийся огонь пару тоненьких веточек. Послышались мягкие неторопливые шаги – возвращался Беривой, неся в руках их ужин – тушку зайца. Душенька горделиво семенила перед ним. Когда они приблизились, Евсей разглядел, что из пасти у ласки свисал мышиный хвостик.

– Тебя н-на весь лес слышно, – добродушно буркнул Беривой, роняя добычу к Велимириным ногам, – что такое? На ч-что ты так зла?

– На всё! – Прорычала та, яростно подхватив несчастного зайца. – На себя, на мужиков этих, на волхва!

– Первый б-блин комом. – Пожал плечами Беривой и опустился наземь, протянув руки к костру.

– А ты как думаешь, – повернулся к нему Евсей, – правду они говорили?

– Да кто ж его з-знает – то, – рассеянно ответил тот, – одно ясно – ничего бы м-мы там не добились. З-запах, что в з-землянке был, я запомнил – можно будет покружить по лесу, п-поискать.

– У нас нет времени на это, – рявкнула Велимира, ловко снимая шкуру со зверька, – пока мы тут телиться будем, одни Боги знают, что… случится с нашей семьёй!

Евсей длинно выдохнул, позволив себе соскользнуть в вязкое уныние. Конечно, было глупо верить в то, что они сразу же отыщут волхва, а тот на радостях выдаст им и учителя, и Ярину Вадимовну, но с другой стороны – где – то внутри него теплилась надежда, что всё это скоро закончится. «Бестолочь, – выругал он сам себя, – наивный, как дитё малое! Думай лучше, что вам дальше делать».

Забава присела рядом с Велимирой.

– Помочь, Велимира Неждановна? – Участливо спросила она.

– А помоги, – раздумав немного, тихо ответила та, – ты молодец, Забава Твердятична – ловко их заболтала!

Забава довольно покраснела и попробовала было отмахнуться, но тут заговорил и Беривой:

– Правда, – ласково улыбнулся он, – в-выручила ты нас. Не растерялась.

– Ну что вы, – пробормотала она, – полно…

Несколько мгновений в ночном лесу раздавались лишь чирканье ножа, треск костра и шуршание листьев на ветру.

– А пускай Евсей чего – нибудь расскажет! – Заявила вдруг Велимира, протянув Беривою котелок и махнув головой в сторону небольшого ручья.

– А почему я? – Опешил он, вынырнув из своих мыслей и умоляюще поглядел на Беривоя.

Тот лишь хмыкнул, покачал головой и скрылся в густой чернильной темноте.

– Ну как же, – продолжила та задорно, усаживаясь поудобнее, – надо ж чем – то время занять, пока мясо вариться будет! Я тебе, помниться, о своих делах поведала, Забава тоже, и с Беривоем вы в бруснике шушукались, а вот ты, – она бросила на него хитрый взгляд из – под ресниц, – почти ничего и не рассказывал – так, урывками.

Евсей задумчиво подпёр голову рукой. Он бы и не прочь поговорить – да только о чём? О почти забытом счастливом детстве, сказках старой бабушки и солнечной улыбке матери? О годах в Бонуме – страхе, злобе, о позабывшем его отце? О временах с учителем, каждое воспоминание о которых приносило ему боль?

– В Бонуме, – наконец, решился он, – там, где я учился, была большая библиотека.

– Бонум? – С любопытством переспросила Забава. – О, я хотела побывать в одном из них, когда мы с отцом были в Валиоре, но меня не пустили – сказали, женщинам туда нельзя. Но говорят, что там очень красиво!

– Это правда, – неохотно признал Евсей, – Аурумы не скупятся на расходы места, где детям несут слово Калоса… Там высокие витые белые колонны и высокие купола, на потолках – мозаичные изображения Калоса и сцен из Откровений. Там большие окна с цветными стёклами, сквозь которые внутрь проникают солнечные лучи – красные, зелёные, синие, жёлтые… Там мрамор, серебро и гренадиловое дерево – но самая великая ценность, которая есть в стенах столичного Бонума – это книги.

Вернулся Беривой и бесшумно сел на своё прежнее место, внимая тому, что говорил Евсей.

– Долгое время я был там библиотекарем, – начиная волноваться и стиснув край кафтана, сказал он, – и знаю много удивительных историй. Пожалуй, сегодня я расскажу вам одну из них.

Давным – давно жил на свете человек по имени Агазон, и был он славен тем, что в жизни не совершил ни единого греха. Он был добр ко всем – к мужчинам и женщинам, богачам и нищим, курам и кошкам, и каждый свой день начинал с благодарной молитвы Калосу. Женился он на столь же благочестивой женщине, родил с ней троих сыновей и жили они в согласии и любви.

Слава о его благодетелях разнеслась по всем землям – и правитель пустынной Лиравы пригласил его в свой город, дабы посоветоваться с ним в своих печалях, ибо земли его давно погрязли в грехе. Агазон, конечно, не смог отказать – и, поцеловав на прощание жену и детей, отправился с купеческим караваном в путь.

Дорога их шла по землям недобрым – купцы и слуги, боязливо озираясь, рассказывали праведнику, что в этой пустыне жило страшное творение Песмноса – дух, которого местные жители звали джинном. Джинн был бестелесен, носился вместе с ветром над песком, и страстно мечтал поглотить чью – нибудь душу, чтобы сеять и взращивать зло по всей земле. Агазон же в ответ на их страхи повторял, что всё по воле Калоса и пел песни во славу его, стараясь отвести беду от каравана.

Когда на горизонте уже показались высокие стены, окружавшие Лираву, поднялся страшный ветер. Он забивался в рот и нос, путал людей и животных, терзал их одежды и расшвыривал товары, что они везли на большой базар. Агазон упал ничком на землю, чтобы не задохнуться от вездесущего песка, а когда он поднялся – это уже был не человек. Конечно, злобный джинн возжелал душу праведника, и, когда Калос отвлёкся, чтобы погасить солнце, вселился в его тело.

Когда несчастный Агазон пришёл в себя, он в ужасе упал на колени, стал рыдать и разодрал себе лицо ногтями – ведь вместо древнего и могучего города его окружали лишь окровавленные руины. Под рухнувшей крышей он разглядел детскую руку – и взмолился Калосу о том, чтобы тот вмиг испепелил его молнией, ибо грех его был страшен, и не знал Агазон, как ему жить дальше. И тогда сам Калос спустился в огненном столпе к своему последователю, и голос его был громогласен. И сказал он:

– Зачем ты возлагаешь на себя вину, как терновый венец, Агазон, сын Дороса, ибо не ты погубил Лираву, а злобный дух, что сумел захватить твоё тело. Не в твоей власти воскресить этих людей, но в твоей власти жить по – прежнему праведно, неся слово моё и помогая людям.

Пал ниц Агазон, и слёзы текли по его лицу.

– Я виновен в том, что беда пала на твою голову, – продолжал Калос, – и во искупление отдам тебе того джинна, что твоими руками творил зло. Отныне станет он жить в этой крошечной лампе и трижды в день станет исполнять желания твои и твоих потомков до самого конца этого мира. Но помни – использовать силы его можно только во благо!

До самого захода солнца Агазон лежал ниц. После он встал, положил простенькую медную лампу в роскошный мешок и отправился домой, напевая песни о величии Калоса.

Евсей замолчал, неловко опустив глаза вниз. Ему казалось, что вот – вот раздастся ехидная речь Велимиры, покивает простенькой истории Забава – чего, мол, мы от него ожидали, а Беривой…

– Славный сказ, – прозвучал его мягкий голос. Евсей выпрямился – мужчина глядел на него внимательно, в глазах его стояла боль – и благодарность.

– Зря ты, господин, так редко что – то рассказываешь, – улыбнулась ему Забава, – я даже заслушалась…

– Вот и славно, – довольно потёрла ладони Велимира, – уж теперь – то, женишок, тобой и похвастаться можно будет! Ну, сказка хороша, а заячье мясо – ещё лучше, берите ложки!

Еда была горячей и сытной. Потрескивали ветви и плясали во тьме обжигающе – рыжие языки пламени, пахло дымом и смолой, скрипели над головой тёмные ветки. От тепла и сытости Евсея стало клонить в сон, и он осторожно растянулся на рогоже, подложив под голову ладони и глядя слипающимися глазами на задорное пламя, взвивающееся к небесам.