И тут пришла беда

– Тихо, – сказал вдруг Беривой, выставив вперёд руку, – слышите?

Забава, успевшая прилечь подле Велимиры, приподнялась на локте, ведьма же вскочила на ноги.

Из – за окружавших их поляну клёнов и вязов выскочил человек – маленький, согбенный, с длинной седой бородой и, опираясь на высокий посох, торопливо засеменил к костру.

– Здравствуйте, гости дорогие! – Воскликнул он обрадованно. – Ко мне пожаловали? Ай и славно – давно у меня никого не было, соскучился по людям дедушка!

Он был жилист и одет в длинную рубаху, подпоясан тёмно – багряным поясом. За ним торчал короткий нож, на шее у старика болталось странное ожерелье – из звериных костей и зубов, по форме напоминавшее змеиное туловище.

– Ты, что ли, – сощурилась Велимира, – волхв, которого будто бы убили?

– Я, – расплылся тот в белоснежной улыбке, – добро пожаловать, что ли!

Глава 32

Волхв вёл их вниз по ручью – почти бежал, порой подпрыгивая на месте, и без устали болтал. Забава настороженно жалась к Евсею, Евсей – к Беривою, и рядом со стариком шла только Велимира – и та бы, кажется, с радостью сбежала, но волхв вцепился в неё с настойчивостью клеща. На краткий миг ей всё же удалось отстать от него и, приблизившись к Беривою, спросить:

– Ты не понял, что он поблизости, когда по воду ходил?

Беривой виновато кивнул.

– Конечно! – Радостно воскликнул волхв. – Думаешь, дедушка совсем из ума выжил, милая? Они б за дедушкой собак послали, выследили – а дедушке не понравилось, когда его ножом приласкали.

– Как же ты вокруг пальца их обвёл? – Задумчиво протянула Велимира.

– О, – рассмеялся тот, – сами они глупцами оказались. Знаешь ли ты, милая, почему волхвов хоронят во владениях их господ?

Велимира в недоумении покачала головой, косясь на Беривоя.

– Она не знает! – Возвёл руки к небу волхв. – Как же тебе мать – то не рассказала, дитятко! – И, не обращая внимания на окаменевшее лицо Велимиры и её руки, стиснутые в кулаки, продолжил. – Лишь вода примет меня после смерти, приголубит, оставит… Огонь дедушку отверг, выплюнул – ну, так я полежал на бережке, а после – сюда, в лесок, от недобрых людей подальше. Огнём – то Жог владеет – он мне рад не был.

– И что же ты, из пепла вновь собрался? – Прищурилась Велимира. – Да и светленький паренёк сказал нам, будто тебя под порогом дома закопали – как ты из – под земли – то выбраться смог?

Волхв лукаво улыбнулся, погрозил ей пальцем, но больше ничего не сказал.

Евсей думал, что слуга Змея построит себе новое жильё у воды – так и оказалось, только вода это была скверная. За тонкой жухлой травой смотрело в небо чёрным в ночи глазом болото.

– Пойдёмте! – Махнул рукой волхв. – Да глядите, за мной шаг в шаг – а не то рассердится болото, да и не останется от вас и косточки.

Евсей почувствовал, как его охватился противная холодная дрожь. Он не был особо ловок, да и по болотам давненько не ходил – лет, почитай, с шести. Утопнуть сейчас, не успев не то, что учителя спасти – даже дойти до него, было бы совсем глупо и обидно.

– Д-держись меня, – приказал ему Беривой, не спуская внимательных глаз с волхва, – ничего с т-тобой не случится, клянусь Б-больем. Госпожа, – обернулся он к Забаве, – умеешь х-ходить по болотам?

Та несмело пожала плечами.

– Мы с отцом в таких местах почти не бывали, – виновато сказала она, – на болотах ведь не живёт почти никто… Но иногда по пути приходилось в топь забираться – думаю, и сейчас сумею. – Она улыбнулась, стараясь подбодрить их. – Мне говорили, что по осени болота особенно красивы…

– Кончайте болтать, – грубовато прервала их Велимира, уже ступившая следом за волхвом, – долго ль мне вас ждать, ну?

Душенька выглядывала из – под её рубахи, настороженно водила носом. "Я бы тоже с радостью сбежал, милая", – горестно подумал Евсей.

За Велимирой пошла Забава, следом – Евсей, а замыкал ряд Беривой. С одной стороны, Евсей был рад – в случае чего, Беривой сумеет подхватить его, спасти, но с другой – шёл он бесшумно, и Евсею приходилось постоянно оборачиваться, чтобы точно знать, что того не поглотила вязкая вода.

Болото заросло пушистым ковром из трав, что щекотали ноги, путались между щиколоток, норовили повалить, затащить в сонное царство. Евсей обливался холодным потом каждый раз, как опускал ногу он или кто – то из спутников. В его голове они все уже раз по сто утопли в страшных владениях волхва. Страх сжал сердце в железные тиски, и Евсей боролся с глупым желанием тела опрометью броситься прочь, подальше от коварной воды, хлюпающей под лаптями. Тьма вовсе не помогала – он с трудом различал очертания идущей впереди Забавы и до рези в глазах вглядывался в оставленные ей следы. Звёзды светили ярко, и месяц не скрывался за тучами, за что Евсей непрестанно благодарил Калоса и Лунных дев. Казалось, этот путь не закончится никогда.

Когда волхв вдруг остановился, Евсей одновременно возликовал и в очередной раз умер от ужаса – что ещё задумал слуга Змея?

– Вот мы и пришли! – Довольно объявил он, указав посохом на непроглядный мрак впереди. – Ну, как вам мои хоромы?

– Здесь ничего нет, – звенящим от напряжения голосом выкрикнула Велимира, – куда ты нас привёл, старик?

– О, не горячись, благодатная госпожа, – захихикал тот, – всё время забываю, что вам, простым людям, сквозь чары глядеть не под силу.

Волхв взмахнул посохом, и Евсея ослепил вспыхнувший вдруг яркий свет. Сумев кое – как разлепить ресницы, он взглянул вперёд – и оторопел от ужаса.

– Чт-то эт-то? – Он сам сначала не понял, что говорит вслух.

– Моё колдовство! – Гордо провозгласил старик. – Ну как? Нравится?

– Безумно, – сквозь зубы процедила Велимира.

Перед ними стоял на деревянных сваях дом – высокий, красивый, с резной змеиной головой под крышей, со ставнями, по которым вился плющ и алели ветви рябины. Над окнами шла почти кружевная резьба – огромный змей обвивал своим телом обнажённых девиц. Из головы у него торчали человеческие ноги. Всё это было прекрасно видно в ярком свете, лившемся из глазниц человеческих черепов, окружавших дом.

– Кто это? – Подал вдруг голос Беривой.

– Не переживай, медвежонок, – хмыкнул волхв, – это плохие и очень – очень глупые люди. Они думали, раз дедушка в лесу один живёт – значит, беспомощный. Они думали, что можно змей топтать. Змей топтать нельзя, – наставительно поднял палец он, – они моему господину пусть и очень дальние, а всё же родичи. А ещё они думали, – хихикнул он, – что если у дедушки есть внучка, то над ней и надругаться можно. Да вы заходите – заходите, – заторопил их он, – не дело это – гостей у порога держать!

С опаской заглядывая в избу, Евсей думал увидеть там черепа, переплетённых змей, а может, и истощённых напуганных пленников, но изба была совершенно обыкновенная – с белёной печью, от которой шёл запах свежесваренной каши и печева, с полатями и несколькими сундуками, длинным столом, накрытом вышитой скатертью, с высокой бочкой, в которой плескалась вода. На стенах сушились травы. В дальнем углу за прялкой сидела молоденькая девушка – худенькая, маленькая, с тонкой рыжей косой. Одета она была богато, точно княжеская дочь – по груди и рукавам белой рубахи вилась алая вышивка и пёстрые ленты, понёва и передник были расшиты мелким бисером, подол украшала пышная бахрома. Бисерный косник, ало – зелёный ожерелок и богатые обручальные серьги – как ни странно, не змеи, а золотые курочки с красными хвостами и тёмными гранатами глаз.

– Ты? – Едва слышно выдохнул вдруг Беривой.

Девушка отложила веретёнце, сверкнула на них хитрой зеленью глаз.

– Догадались? – Спросила она мурлычаще.

– А то ж, – сложила руки на груди Велимира, – так ты, значит, волховская внучка?

– Самая славная. – С улыбкой ответил волхв. – Пропал бы дедушка без неё, родимой.

Девушка скользнула ленивым взглядом по всем ним, остановилась на Забаве, улыбнулась, облизав алые губы розовым язычком.

– У тебя мягкие колени, Забава Твердятична. – Сказала она.

Забава вспыхнула пуще макового цвета.

– У тебя мягкая шубка, – улыбнулась она в ответ, – и очень тёплая.

Девушка рассмеялась грудным, рокочущим смехом.

– Что же вы стоите в дверях? – Спросила она, поднимаясь. – Зови гостей к столу, дедушка.

Душенька с гугуканьем соскочила с Велимириного плеча, Душенька со злобой зашипела на волхва и ловко взобралась по богатому подолу девушки прямиком ей на голову.

Евсей нерешительно присел на скамью, не зная, куда девать руки. Несмотря на то, что они недавно поужинали, глаза его разбегались, а рот наполнялся слюной – что такое сваренное заячье мясо по сравнению с пиром, что разложила перед ними волхова внучка – золотистая наваристая солянка с грибами, холодный дежень*, красная икра в деревянной расписанной миске, мочёные яблоки, медовые кокурки*, оладьи с янтарным мёдом и, конечно, свежий пышный хлеб. Евсей покосился на Беривоя, и тот едва – едва кивнул – значит, не отравлено, можно есть. Душенька радостно скакала по столу, не зная, во что первым вонзить острые зубки.

– А в деревне люди голодают, – как бы между делом произнесла Велимира, рассматривая ложку, по которой расползались золотистые змеи.

– Конечно, – лениво протянула девушка, притягивая к себе икру, – дедушка им больше не помогает – пускай себе мучаются.

– А раньше, значит, помогал, – хмыкнула Велимира.

– Не за доброе слово, конечно, – хмыкнул волхв, – но, помниться, и Яра за свою работу плату брать не стеснялась.

При упоминании наставницы Велимира сначала побагровела, после сникла и уставилась в миску.

– Добрая госпожа, – мягко улыбнулась Забава девушке, – негоже за одним столом сидеть, а имени друг друга и не знать. Нас всех ты знаешь, – она обвела стол рукой, – скажи, как нам тебя звать?

– Меня?– Девушка перебросила косу за спину, опустила густые ресницы. – Зовите Златой. А дедушку…

– Ну, уж это мы знаем, – скривившись, перебила Велимира, – все служители Змея отрекались от своих имён.

– Значит, зовите и вы меня дедушкой, – обрадовался волхв, – вот Яра бы обрадовалась, если б узнала, как я её дочь принял! И мужа. – Он бросил лукавый взгляд на Беривоя.

– Я ей не м-муж, – тихо возразил тот, сидя так ровно, точно палку проглотил.

– Надо же, – притворно ахнула Злата, – до сих пор?

– Госпожа, – злобно улыбнулась Велимира, – если ты думаешь, что вправе смеяться над ним, сидя за своим столом, так я тебе споро рот закрою – и дед не поможет. Так что, кошка драная? – Она лукаво склонила голову на бок.

Евсей в страхе стиснул край рубахи до боли, но Злата только рассмеялась.

– Яростная, – сказала она, – вся в мать.

Велимира выдавила из себя насмешливую улыбку и уткнулась в миску. Ели молча, только слышен был перестук ложек и тихое поскрипывание половиц под ногами. Евсей осторожно бросал искоса взгляды на волхва и его внучку – стали бы они зазывать их в свой дом, если бы в самом деле помогали пробудить старых врагов, или попросту утопили бы в болоте? Или их сейчас кинут в подпол, к Ярине Вадимовне, а после тоже принесут в жертву?

Волхв вёл себя совсем не так, как полагалось слуге старых богов – жмурился от удовольствия, улыбался каждой ложке и жадно причавкивал. Во рту у него не хватало нескольких зубов, волосы были редкими и совсем седыми, пальцы – жилистыми и скрюченными, но меньше бояться его Евсей не стал.

Он оглянулся на своих – Беривой клал в рот ложку за ложкой, кажется, не до конца понимая, что он делает. Он был задумчив, хмурил густые брови и глаз от стола не поднимал. Велимира проглатывала еду, кажется, не жуя, торопливо и исступлённо – заметив, что Евсей смотрит на неё, она злобно зыркнула в ответ. Забава ела неторопливо и аккуратно, ласково улыбаясь во все стороны, но в глазах у неё стояли растерянность и страх.

Наконец, когда с трапезой было покончено, Злата со всех сторон медленно облизнула ложку, косясь на них хитрым зелёным глазом, встала и принялась убирать со стола.

– Утро вечера мудренее, – сказал довольно волхв, сыто откинувшись назад, – ложитесь – ка спать, гости дорогие, завтра уж будем разговоры разговаривать.

Черепа, освещавшие избу через бычий пузырь на окнах, медленно гасли один за другим. Лёжа на полатях, укрывшись пуховым одеялом, Евсей наблюдал за ними из – под слипавшихся ресниц. Он думал, что ночью от волнения уснуть вовсе не сможет – однако тепло и сытость сморили его, и он сам не заметил, как сознание ускользнуло.

Когда он вновь открыл глаза, солнце ещё не взошло, однако тьма за окном была не уже не такой густой и непроглядной. В уши его надоедливым жужжанием вливался неразборчивый шёпот, который, казалось, вонзался в голову толстой иглой. Поворочавшись несколько минут, пытаясь вновь заснуть, он всё же осторожно приподнялся на локте и оглядел избу.

– Ложись спать, – раздался сбоку недовольный голос, и Евсей еле сдержался от того, чтобы спрятаться под одеялом.

В темноте белело уставшее лицо Велимиры, сидевшей прямо на полу перед небольшим деревянным ковшичком. В тёмной воде, заполнявшей его, сияла большая белая звезда – несмотря на то, что над головами их был самый обыкновенный потолок. Рядом с ней Евсей различил мощную фигуру Беривоя, на коленях у которого свернулась клубочком Душенька.

– Как тут спать, – шёпотом ответил Евсей, протирая глаза, – если вы не замолкаете!

Велимира недовольно всплеснула руками.

– Поглядите на него, красна девица! – Прошипела она недовольно. – Забава не проснулась, волхв не проснулся, переворотница не проснулась, а он – нате, пожалуйста, громко ему!

– Велимира, – укоризненно посмотрел на неё Беривой, – хватит.

Та отвернулась, что – то недовольно буркнув.

– Извини, – вдруг сказала она, не глядя на Евсея, – я не должна была этого говорить.

– Я подумаю, – фыркнул Евсей и соскользнул на пол, – что вы делаете?

Велимира тут же оживилась.

– Я поняла, – затараторила она шёпотом, – как он скрыл свой запах от Беривоя! Это что – то вроде отвода глаз, только очень долгого и сильного – ну, на то он и волхв! Я попробую снять его, и тогда Беривой учует, есть ли поблизости Яра – а заодно и твой учитель.

– Ого! – Только и сумел выдавить из себя Евсей. – Получилось?

– Пока нет, – повела плечами Велимира, – потому что кое – кто под руку лезет!

– Веля, – спокойно сказал Беривой, – т-тебе не сравняться с волхвом. Оставь – п-пустая затея.

– Нет уж! – В сердцах стукнула кулаком по полу та. – Ещё раз!

Беривой пожал плечами – кажется, он не верил, что хоть что – то из этого выйдет.

Евсей подтянул колени к груди, обхватил их руками. Порой поиски учителя напоминали ему постройку замка из нехорошо запечённой глины – стараешься – стараешься, а от первого же камушка весь твой труд развалится.

– И здесь ты не чуешь волхва? – Спросил он Беривоя.

Тот задумался, повёл носом из стороны в сторону.

– Кажется, – неуверенно начал он, – что – то чую…

– Ага! – Воскликнула Велимира, подскочила, схватив ковшик, и бросилась к двери.

Раздался плеск, зашипело, и в воздух взвился молочно – белый пар, хорошо заметный в первых лучах пробуждающегося солнца.

– Чего ты там? – Испуганно спросил Евсей.

Та быстро вернулась, довольная, с улыбкой на лице.

– В избе мороки не действуют, – сказала она, выливая воду в бочку, – была бы здесь Яра, Беривой бы давно уже об этом знал.

– Почему же Беривой не понял, что морок спал? – С сомнением спросил Евсей.

Велимира в задумчивости потянулась было к серьгам, но отдёрнула руку, как от огня.

– Видать, за столько лет растерял всё человечье, что в нём было, и запаха на нём почти не осталось. – Она широко зевнула, прикрыв рот рукой. – Славно, теперь и доспать можно…

– Ну наконец – то, – раздался мурлычащий шёпот, – я жду – не дождусь, когда вы угомонитесь.

– Доверяй, но проверяй, госпожа, – со смехом откликнулась Велимира.

Евсей смутился, точно их поймали на чём – то нехорошем. Но ведь и правда – не могли же волхв с внучкой думать, что они поверят им на слово.

– Ложись, Евсей, – сказал Беривой, положив руку ему на плечо, – рано ещё – д-даже с-солнце спит.

Долго уговаривать его не пришлось – он закутался в одеяло по самые уши и провалился в сладкий сон без сновидений.

Второй раз Евсей проснулся от солнечного луча, назойливо светившего ему прямо в глаза. Он хотел было закрыться одеялом с головой да поспать ещё немного, но тут мелькнул прямо перед ним синий подол. Евсей приподнялся – по избе сновали Злата с Забавой. Лился тихий разговор, стучали миски, тихо притопывали каблучки Златиных сафьяновых сапог. Евсей оглянулся – Беривой сидел в дальнем углу избы и сосредоточенно натачивал нож. Велимира спала, повернувшись спиной к Евсею. Волхва нигде не было.

Евсей торопливо вскочил, плеснул себе в лицо водой из бочки.

– Славного утра, добрый молодец, – пропела Злата, – сладко ли тебе спалось – почивалось?

– Сладко, – буркнул он, не зная, как держать себя с ней, – а где твой… дедушка?

– Так во дворе, – беспечно отозвалась та.

– Доброе утро, Евсей, – улыбнулась ему Забава. Она не стала надевать кичку – зачем, когда все знают, что это лишь притворство? – и светлый платок не скрывал её мягких золотистых кудрей.

– Погляди, – сказала она, поймав его взгляд, – какую ленту мне Злата подарила. Правда, красивая?

По косе вилась коричневая лента с золотой вышитой змеёй.

– Правда. – Евсей нахмурился. И когда они успели сдружиться? Уж не заморочила ли переворотница Забаве голову?

– Буди ведьму, господин, – улыбнулась Злата, склонив голову набок, – трапезничать будем.

Когда они устроились за столом – Велимира недовольно ворчала и потирала заспанные глаза – внутрь почти вбежал волхв.

– Ай да внученька, ай да умница! – Ласково погладил он по голове Злату. – Ну – ка, чем нынче старика порадуешь?

Порадовать и вправду было чем – на столе выстроились ровными рядами сладкая каша на меду с земляникой и толчёными орехами, творог и сыр, мочёные сливы и овсяной кисель, ржаные лепёшки и сочники. Казалось, будто еда появляется сама собой прямиком из печи.

Положив в рот ложку каши, Евсей зажмурился от наслаждения – так вкусна была, так сладка… «Остаться бы тут навсегда», – мелькнула у него мечтательная мысль и, ухватив её, он чуть не закашлялся. Может, так дед с внучкой людей и заманивали – пригревали теплом да лаской, кормили сытно – тут – то и готов добрый молодец, бери его хоть голыми руками! Он испуганно оглянулся – все сидели как ни в чём ни бывало.

– Чего переполошился, Евсей? – Спросила Злата. – Аль тебе угощение наше не по вкусу?

Щёки его обожгло жаром.

– Очень вкусно, – улыбнулся он через силу.

– Ты не бойся, – бархатно рассмеялась она, – ни тебя мы не зачаровали, ни подругу твою – а если бы и попытались, так нас бы тут же за руку и поймали – верно, Велимира?

– Ух, змеища, – восхитилась ведьма, – хуже Драгиной знати! Но правда, – самодовольно повернулась она к Евсею, – сама Злата колдовать вовсе не может, а дед её тратит уйму сил, чтобы от людей их славный домик прятать да заставлять черепа гореть. Захотел бы убить – утопил бы попросту в болоте, да и дело с концом.

Евсей смущённо замолчал. Не хватало ещё, чтобы из – за его страха они снова поссорились – и без того, казалось, деревянная изба вот – вот вспыхнет.

Доев, волхв довольно постучал пальцами по животу.

– Баньку вам затопим, – протянул он, – попаритесь, перед дорожкой – то…

– Благодарствуем, – ответил Беривой, откладывая ложку, – только нам бы перед этим поговорить.

– Ну, – вздохнул тот, вставая, – пойдёмте тогда наружу – так уж там солнышко светит приветливо!

Под лучами солнца болото осока, устилавшая болото, заиграла золотом и тёплым мёдом. Изредка тут и там белели и развевались на ветру волоски пушицы, зеленели иголочки дурманящего багульника. Даже черепа в свете дня смотрелись не так страшно – мало ли какие причуды у старика, одиноко живущего на болоте?

Волхв опустился прямиком на нетвёрдую землю, довольно крякнув, Злата устроилась на ступеньках рядом с Забавой, Велимира с Беривоем сидели у самой двери в избу. Евсей немного растерянно сел на нижнюю ступеньку, ощущая себя совсем маленьким и бесполезным. Душенька покрутилась рядом со Златой, но всё же вернулась на плечо к Велимире. Волхва, кажется, она и вовсе боялась.

Одним ловким движением волхв выудил из – за пояса короткий нож и с силой провёл по ладони – потекла кровь, ярко – ярко красная. Евсей заворожённо уставился на неё – сам не знал, чего ожидал. Чёрной нечистой крови? Того, что вместо неё польётся вода?

– Я, – сказал он, – верный слуга Змея, тот, чьё имя потеряно в глубине веков, клянусь своей жизнью, смертью и своим господином ни молчанием, ни словом не обмануть Велимиру, Яринину дочь и Беривоя Болеславовича. Клянусь, не стану лукавить и уклоняться от правды. Клянусь рассказать всё, что знаю – иначе не будет мне покоя ни на земле, ни под водой, ни в небе, ни в огне.

Волхв с размаху опустил руку прямиком в болотную муть.

– Достаточно ли тебе такой клятвы, Велимира? – Спросил он, хитро жмуря маленькие чёрные глаза.

Та беспечно махнула рукой.

– Ты, господин, если захочешь обмануть – обманешь, – сказала она нарочисто простодушно, – куда мне тягаться с тобой в хитрости да в умении слова кружевом заплетать…

– Славно, – он вдруг размахнулся и швырнул нож прямо в них.

Евсей на миг зажмурился и втянул голову в шею, а когда открыл глаза – острое лезвие уже сверкало в тонких руках Златы.

– Я, – сказала она, медленно ведя острие по ладони, – Ойтале, дочь Ирба и Орлит, из рода южных котов с белой полоской на хвостах, клянусь своей жизнью, смертью и жизнью всего рода моего, и рода моего жениха ни молчанием, ни словом не обмануть Беривоя, сына Болеслава из рода северных воинов, и Велимиру, Яринину дочь, из пропащего рода. Клянусь, не стану лукавить и уклоняться от правды. Клянусь рассказать всё, что знаю – иначе пусть душам предков моих не будет покоя.

– Слышит эту клятву земля, – устало продолжила Велимира, подхватив нож, – помнить станет вода, не забудет огонь, и ветер донесёт клятву твою до богов. Слово моё крепко!

Посидели молча.

– Ну, – спросил волхв, – спрашивать – то станешь?

Велимира вздохнула, собираясь с мыслями. Евсей ощутил, как скручивается в животе страх вперемешку с предвкушением – что поведает им старый Змеев слуга?

– Ты похитил Яру и Агафона Мисерикордского?

– Нет. – Пожал плечами тот.

– Ты помогал кому – то похитить их?

– Нет.

– Приходил ли к тебе кто – то, выспрашивал о старых богах?

– Много хаживало, – потянулся волхв, – я уж всех и не упомню…

– З-знаком ли тебе, – подхватил Беривой, – Твердята Третьякович, к-купец? Приходил ли он к т-тебе, с личиной или без?

– Нет, – развёл руками волхв.

– А человек от него? – Настаивал Беривой.

– Нет.

– А к-княжий человек?

– Какого князя? – Сощурился волхв. – Много их на моём веку было…

– Того, что княжит сейчас. Яроп-полка Риговича.

– А, родича твоего? – Хихикнул волхв. – Ну так захаживал, да. Дружинник его первый, богатырь! Думал, не узнаю его, заморочит голову дедушке – ну так дедушка на свете долго живёт, много видывал…

– И что ты сказал ему? – Жадно перебила его Велимира.

Волхв не торопился рассказывать – вытянул откуда – то из – за пояса деревянный гребень, принялся расчёсывать бороду – волосок к волоску. Когда Евсей уже вконец потерял терпение, он наконец начал говорить:

– Княжий человек спросил у меня – отчего сохнет плодородная земля Белийская? Отчего у коров из вымени не молоко – гной течёт? Отчего деревья листья роняют не по осени, да не зацветают вновь? А я и сказал ему, – он убрал гребень, – что землю – то давно не питали. Что ей дожди, что ей жертвы, если раньше её не человечьей – божественной кровью поливали? – Он недовольно покачал головой. – От крови Жога люди нарождались, от крови Меровы – мор и голод, а кровь Змея… – Он замолчал, откашлялся, и продолжил вновь. – Кровь моего господина, как живительная влага, питала землю, и росли на ней и рожь, и репа, и яблоки зрели… Стало быть – спит господин в ледяной колыбели – нет вам и урожая.

Все молчали. Евсей с сомнением обернулся на остальных. Коли в этих землях поклоняются творениям Песмноса, то и сила их будет велика – и не такое зло сотворить могут…

– Почему же дети рождаться не перестали? – Хрипло спросила Велимира.

– Кто ж знает? – Развёл руками волхв. – Может, кровь Жогова крепче Змеевой оказалась, а может, он выбраться сумел… Хотя тогда бы не его кровь лилась, а тех, кто его заточить сумел, и погрязли бы земли в страхе и разрухе.

– Стало быть, – медленно проговорил Беривой, – если не разбудить старых богов, так и вовсе наша земля окажется мёртвой?

Волхв тихо хихикнул.