скачать книгу бесплатно
Искали девочку каждый день, день и ночь, но все бесполезно. Мать каждый день ходила к пруду, бродила по берегу, ожидая,
не всплывет ли Танюшка, сидела, плакала, звала, кричала. Отец
ездил на коне далеко в тайгу, стрелял, надеясь, может – на выстрел выйдет, кричал, часами сидел у дерева, пряча слезы.
Мать поседела от горя, ссутулилась. Иван все курил и думал
невеселую думу, думал и ждал: вот откуда-то что-то скажут. Долго мучились и ждали они,но так и не нашлась девочка.
Прошло два года. Шла как-то мать, жена Ивана, у самого амбара Тараса, и что-то вдруг показалось ей, что где-то далеко глухо стонет или завывает. Она остановилась и прислушалась:
– Стонет, стонет, ой, матушки, мне, видно, кажется, ведь нет
моей Танюши. Знать, помянуть надо, земле предать, чего уж больше ждать, сердешную!
Стоны как будто прекратились. Стоит и думает мать о девочке. И вдруг страшно стало: «Что же, господи, стою-то я, что стою
здесь? – но ноги не несут домой, идти нет сил. – Вот теперь
не стонет, кажется это мне, наверное, я с ума сходу.
Хотела двинуться, но что-то словно её держит. Оглянулась кругом – никого, закружилась голова, навалилась на стенку спиной,
задумалась, все прошло опять перед глазами. Кто-то сбоку к
ней подошел, погладил руку, – она сразу и не взглянула, но через мгновение оглянулась – кругом никого, посмотрела кругом – никого.
По спине поползли мурашки, внутри все похолодело. Хотела идти
– ноги стали деревянными – не идут, хочется выть от боли.
– Таня, милая дочь моя, горе ты моё, – слезы полились по измученному лицу, она сделала два-три шага, как кольнуло в самое
сердце: повторились стоны, сильные, зовущие, задевавшие за самое сердце!
Она ринулась к земле, стала на колени, припала ухом к земле
– стонет, даже плачет! Стоны идут из земли! Рывком вскочила, кинулась к воротам – нет, туда не войдешь, кругом бегают собаки, –
и она снова вернулась на то же место к сараю, – Это она, доченька,
я знаю! – она затряслась в ознобе и кинулась домой, к мужу, к людям. День был ясный, шел покос, люди косили сено,– но многие уже приехали с поля.Тараса со всей семьёй дома не было целый день.
Мать бежала, кричала изо всей силы. На её крик из домов выскакивали люди, как-то сразу набежало много народа. Рыли тут
взрослые и дети – в большой праздник столько не набиралось.
Иван выбежал навстречу жене, раскинув в стороны руки, испугался, что она, бедная, наконец, с ума сошла, не выдержала муки.
Она пролетела мимо, вернулась, волосы растрепались, глаза как
у безумной смотрели дико, не понимая, что с ней, за ней люди,
много людей, недоумевающих, но понявших, что случилось чтото страшное.
– Иван, Иван, скорей, там она, – кричит, – она там, там – скорей!
Иван с силой прижал её к себе – она вся дрожит.
– Скорей, скорей, что же ты стоишь? Да пойми же ты, пойми –
у Тараса в земле она, кричит, зовет! Ваня, да что же ты стоишь?
Иван, не добившись ничего связного, все же схватил вилы, которыми выбрасывал навоз из стайки, и бегом за женой, за ними
все люди. Все кричали, вооружались кто – чем: дубинками, палками, кто-то притащил топор.
Ввалились все во двор, орали, но хозяев дома никого не было,
одни собаки, и те позабивались в свои конуры, повизгивая от страха. Все было на замках – висели, чуть не пудовые, и на амбаре,
откуда послышались матери стоны, на дверях дома, у подвалов.
В том амбаре, откуда слышались стоны, был хлеб и ценные вещи –
сломать замок без хозяина было нельзя. Кто-то закричал: «Стойте,
стойте! – шум мало-помалу притих. – Давайте послушаем!
Наступила тишина. Но ни звука, ни стона, ни плача из-под земли, где слышала мать. Все молчали.
Вдруг ворота открылись, вошел мальчик лет тринадцати, посмотрел на всех с удивлением, быстро распахнул створки ворот и
встал в сторонку. У ворот стояла пара добрых лошадей – они рывком влетели во двор, не ожидая окрика хозяина. За ней – другая
пара лошадей с одними дрожками. На обеих дрожках сидели
жены хозяина и его второго сына, Василий, два мальчика-подростки и сам хозяин Тарас, старый разбойник да девочка-нянька. Жена
старшего сына держала на руках грудного ребенка.
Мужики разом соскочили с дрожек, женщины сидели, испуганно уставившись на такое скопление народа. Тарас понял, что людям что то стало известно,с повелевшим лицом подошёл к амбара,взглянул на видевшие замки и сразу поднял выше голову.
– Ну, чего набежали? Ломайте, коли хотели, ломайте, а я
посмотрю!
– Ты открой немедля, а то расшибу! Коль пришли – тута, знать,
не твоя забота, зачем и чаво, – заорали громко мужики.
– А ну, кто смелый – расшибай! Вона, вали, чаво тебе надыть
– забирай, чаво стоишь, – подзуживал Тарас с улыбкой, – чаво потеряли в чужом амбаре? Хлебца надыть – забирай, у меня много,
сожрешь – сдохнешь, облопасся!
Долго бы пререкались с наглым Тарасом люди, но на выручку
пришла его жена. Она подошла, отвязала от шнурка на поясе юбки
ключи и отперла оба замка.
– Идите; смотрите, чего хотели, смотрите, – сама подошла к
мужу, взяла за руку, силой завела на крыльцо дома, быстро отперла дверь, и не заметили люди, как в дом вошли все они до единого, она снова накинула замчище, а ключ – к поясу сунула внутрь,
ближе к телу. Народ кинулся в амбар, перерыли все до дна, но ни
одной живой души и ни единого нигде звука. Кто-то постучал по
полу ногами: звуки отдавались совершенно глухие – значит, там
сразу земля, пустота отдается звонко.
Нигде ничего. Посмотрели на жену Ивана и стали один по одному выходить из амбара.
Пока в амбаре копошились люди, Марья, толстая, широкоплечая, высокая баба – жена Тараса – под стать самому Тарасу, – завела во двор лошадей, распрягла, привязала у стойки.
Тарас насмерть переполошился, выглядывал из окна из дальнего угла избы, а оба брата забежали в кладовку, схватили ружья,
припасы, один залез на чердак, другой в кладовке сел на корточки,
ожидая нападения.
Все вышли. Остались только Иван с женой.
– Пойдем, Лена, пойдем, родная!
Мать оттолкнула Ивана, сама не тронулась с места. Уйти она не
могла: как же так, ведь она ясно слышала! Неужели ей померещилось? Она оглянулась кругом – ничего. Народ понемногу уходил
со двора. В амбаре такая тишина – муха пролетит, услышишь. И
вдруг снова, как еле слышный писк, опять стон!
– Ваня-я, слышишь? – еле слышно прошептала она,– слышишь?
Иван услышал,сам услышал,явно: стонет,поёт кто– то,да так близко, так жутко. Теперь он упал на колени – стона не стало.
Он долго лежал на полу, плотно прижавшись ухом к пыльному
полу, и опять кто-то так сильно заныл, и, чувствуя свое, родное, оно отдалось прямо в сердце, Иван взвыл сам.
– Люди, милые, сюда, – выскакивая, закричал Иван, – и снова
бросился в амбар. Все гурьбой ринулись обратно, давя друг друга.
И снова нет ничего.
– Здесь она, здесь, – стуча каблуками по полу, кричал Иван.
Кто-то кричит: «Тащите лом, ломать будем! Лом тут как тут.
Топор уже был в руках у одного.
– Руби, ребята, – скомандовал Иван. – Кромсай! Чаво тут, здесь она!
На крик вошла хозяйка:
– Не трожь, харя этакая, пшеницу выпустишь под пол! – Она
широка расставила руки, согнулась до пояса и, отталкивая мужиков, толкая головой кого попало, нещадно раскидывала,
исходя диким криком.
– Валяй отсюда, жаба толстопузая, – рявкнул Иван, – размозжу,
размозжу тебе башку, тварь эдакая!
Один из мужиков стукал ломиком по стенкам, и вдруг стена от
сарая загремела с каким-то отзвуком пустым, гулким, отдаленным.
– Стойте, – еще раз застучал он снова, – там что-то есть –
сюда-а, – скомандовал он.
Все ринулись к стене, стали чиркать огня ничего нет.
– Не дам! – закричала Марья и начала отталкивать мужиков от
стены.
Но мужики скрутили ей назад руки и держат: «Стой; сволочь!».
– Тут тайник – толкали стену, она не подается никуда. Кто-то
