скачать книгу бесплатно
В этом логу было пристанище обозленных бандитов, которые теперь не имеют возможности вернуться в свои деревни. Потому что
были связаны с белыми бандитами Колчака. Обозленные враги превратились в разбойников. Они метались в горах, в тайге, на дорогах далеко от деревень, своих родных и знакомых. По логу, густой
шапкой росли пушистые березы, до полу спускаясь своей зеленью.
А с земли поднималась густая стена высокой травы не кошеной,
не знавшей покосов. Лишь конские копыта прижимали их буйные
головы, но снова вставая, искривляясь в росте.
Кони их сытые мирно паслись поодаль, стреноженно, отпущенные в логу. Несколько человек спали, сидели, просто лежали,
наблюдая за дорогой. День был сухой, теплый, ветреный. Березы
тихо шелестели, листвою заглушая приближающийся топот и звук
колес. Крестьянин на паре коней спустился в лог тихо, медленно
с опаской, из города. И уже поднялся на подъем, как его заметил
бандит. Выругался про себя, кинулся к спутанному коню, конь шарахнулся и далеко отпрыгал. Пока ловил коня, а крестьянин уже мчатся по равнине,нахлестывая своих коней возжами.С ним был его сынишка лет восьми. Посадил его между ног, прижав к себе и
ну бить коней, которые мчались изо всей силы.
Пока поймал коня, да другой ловил своего, а крестьянин уже
спускался с крутого последнего подъема.
Не уйдут, думали разбойники, от нас не уйдут. Тут что-то есть,
раз они так летят. И хлестнув своих скакунов мчались за ними.
Да, несдобровать бы нам, говорит крестьянин, если бы догнали.
Нахлестывая коней они ворвались в деревню Медвежий лог,
повернули влево и влетели во двор какого-то дома.
Собаки залаяли истошным лаем. Вышел хозяин, выскочил
из ворот, осмотрел улицу и запер на засовы обе входные двери.
Прикрикнул на собак, все стихло. Кони тряслись, вот-вот рухнут.
– Води, води, – говорит хозяин, – упадет, сдохнет, води помаленьку, води.
Разбойники, не догнав добычу, въехали в улицу, осмотрели во
все стороны и вернулись обратно. Ни с чем вернулись злые бандиты. И загрызлись между собой в логу у горы.
«Это ты спал, тебе надо было караулить дорогу, чего жрать будешь, а тут видно хорошая добыча ушла. Верная смерть теперь,
братцы! Что же это никто не едет с базара? У, варнаки, у, волки!»
– Что делать будем дальше? – сказал один. Брови сдвинулись к
носу, все замолчали.
«Что я наделал? – думал один, – зачем пошел с ними?
Теперь мне отсюда нет ходу. Ну, предположим, я уйду ночью от
них, а кто меня дома-то примет? Кто меня ждет дома? Жена. Нет.
Она теперь меня не примет! Вот, сказали, что партизан только погоняем, а что получилось, власть-то не изменилась, а еще
больше укоренилась, да меня теперь пацаны убьют, не только
мужики. Эх, дурак я, дурак, чего наделал. А, видать, надежная
у них власть-то, а мы теперь куда? Подохнем здесь, как мухи
в крынке, в траве-то этой, траву жрать не будешь. «Теперь заждались меня дома родные, – думал другой, лежа на животе, уткнув голову на руки, во рту он держал потухшую папиросу из остатка
махорки самодельной. – как мне оказаться дома, хоть бы самую
плохую мне работу. Не стал бы я больше грабить, но меня видели наши, когда мы нападали на обоз. Что бы я отдал, чтоб только
был бы не я!».– Небось,заждались,– вдруг услышал он голос человека,который приближаясь спрыгнул с редвана,награждённого всякими продуктам.
– Как с неба свалился вдруг, – сказал главарь банды. – Уж и
ждать не стали. В город еду, немного и вам дам.
– Сами промышляйте, но я вот немного вам на всякий случай
привез, дам, а то все на базар. – Тарас сгрузил кое-что, поставил
коня отдохнуть в самую дальнюю чащу. Игнат подошел к отцу
и грустными глазами посмотрел на него.
– Не выдержу я больше, батяня, домой хочу, домой. Заели меня,
гады, гляди, все счесал тело, одолели и волосы забили.
– Но, уж потерпи малость, а то ночью кавды и прибеги ненадолго. Сказывают, скоро все будет по-другому.
Долго беседовали бандиты, сытно наевшись, развалясь, лежали
поодаль дороги и думали, что скоро придут наши и станет все постарому, но тогда уж все, заживем, а то что-то даже ездить перестали на базары люди. Но повернулась жизнь, да не в их сторону. Зря
ждали бандиты прихода белых. В тридцатых годах, т.е. в тридцатый
год, вдруг начали организовываться везде и всюду колхозы, и с 1928
года кое-где. Бандиты в страшной панике кинулись кто куда! Одни
забились по домам, другие – в самую глушь тайги. Поняв, что все
пропало, пришел последний конец, передрались все и разбежались.
Тарас, распрощавшись с сынами, забился дома. Съездив на базар
для отвода глаз, выслушивал, высматривал в деревне обстановку.
В первую очередь стали в колхоз вступать бедняки да середняки. Рябинины пошли в колхоз почти первые. Имущество сдали в
колхоз. Отец запряг коня, погрузили плуг, борону, сортовку, веялку и Петька сам все отвез и снова приехал за остатком. На следующий день приехали мужики на их коне и спросили пшеницу.
– Даю пшеницу, хоть сегодня забирайте.
Но они сразу записали, сколь мешков, и уехали, потом это, мол,
пойдет на посевную.
– Ну, мать, теперь не одна будешь ты работать, и я буду чемто полезен. Берут меня в контору сторожем. Дети наши примут
новое, хорошее дело, видно, им наречено в жизни от бога жить
лучше, чем жили мы. Оно, брат, вместе-то дружно, и работать веселее, и жить легче. Не нам распоряжаться их жизнью, это видать
верный и честный путь, я рад за них, мать, ей богу – хоть уж давно перестал верить,с тех пор,как меня бог обидел,ногу отнял.
– Что ты, что ты, опомнись, ты еще самый счастливый, другие
совсем не вернулись или вернулись, да помрачение получилось, в
банды подались, теперь вот бродят где-то голодны-холодны. Так
уж пусть, – сказала Арина, – только вот я, Паша, не честная к тебе!
И всему свету!
– Как так? – изумился Павел и строго посмотрел на Арину.
– Этого не должно быть – я знаю! Ты верна мне, ты должна
быть, во всяком случае, справедливой!
Арина улыбнулась и ушла в сенки.
Отец задумался:
– Вот это дельце! Вот это номер, эх, а я не знал!
Через несколько времени приходит Арина и подает в тряпице кошелек – тот самый, который она прятала на чердаке в
карнизе. Который много лет назад кинул им молодой красивый
разбойник.
– Где взяла? Что это? Чей? – и подозрительно посмотрел снова.
– Вот, Пашенька, моя неверность! Хранила я это горе, не сознавалась тебе – боялась, снова выкинешь. А ведь это же золотые!
– Только и всего? – обрадовался Павел.
– Только и всего, столь их и было, – оправдывалась она перед
мужем.
Павел усмехнулся и радостно выпрямился:
– Ну, это дело – полдела исправимо, справимся!
– Не говори, Паша, так, а лучше вспомни, как он попал к нам.
Ты грешил на Агапку.
– Бабки Агапки давно уже нет с нами, а мы все на нее грешим…
а оно вот где таится – проворчал отец.
– Я ни одного зернышка не взяла, Паша! А как я нуждалась!
Его, видно, Петюнька тогда-то спрятал, а я нашла. Этот проклятый кисет – он мне всю душу вывернул, сколько ночей промучилась я, а сознаться – выкинешь и думать нечего. А если он вдруг
приедет к нам – кинула бы я ему в глаза, окаянному, и душе легче!
Павел медленно высыпал содержимое себе на ладонь, зажал в
кулак и долго думал, уставясь в пол. Наконец встал, высыпал все
золото в кисет, т.е. тот же кошелек, и сказал:
– Оно нам ни к чему, Ариша, мы не знаем ему цену. Пусть оно
