Скакуны Зеленых Лугов. Книга 4. Союз

– Предлагаю сделку, – произнес Арон Бурогрив. – Поможем друг другу, а потом разойдемся.

– Меня устраивает! – Тюру начал нравиться этот конь.

– Вам меня не победить! – заявила единорожка.

– Сейчас и узнаем! – ответил Тюр и через копыто направил поток молний.

Рыцарь добавил несколько взмахов Разящего. Те слились в одну лиловую волну, пускающую искры. Волшебница приняла удар на свой невзрачный плащ. Магия рассеялась на разноцветные огни. Они воспарили над разрушенной деревней, а затем осели, покрывая обугленные хижины свежей травой.

– Что это за тряпка?! – гневно спросил Тюр.

– Не знаю, но в ней небывалая магическая сила, – ответил Бурогрив.

– Я это и так понял! – возмутился Грозокрыл, решив что его товарищ не блещет умом – Меня интересует, что это за тряпка?!

– Я же сказал, что не знаю! – закричал в ответ Арон, ему тоже показалось, что собеседник не самый умный.

– Видно, что не знаешь! – надменно ответил Тюр.

– Хватит! – голос волшебницы звенел от злости и… некой горечи. – Два тупых скота, вечно грызущихся между собой! Неужели артефакты не могли выбрать кого-нибудь получше?!

– Полегче, единорог! – Тюр решил поставить рогатую на место. – Знала бы ты, что делает Ловец Бурь с теми, кто пытался его взять, так бы не горячилась.

Грозокрыла даже пробрало от воспоминаний. Как вчера было. Ржавая чаша в медном зале в чреве Белерофа. Принц берет амулет в копыта и…

«Тебя бьют зарядом!» – услышал он голос единорога внутри.

– Вылезай из моей головы! – Тюр в ярости снова метнул молнию, а вместе с ним и агийвец махнул Разящим по диагонали и по вертикали.

Волшебница постаралась задержать удары магическими щитами. Ее голубой рог засверкал. Магия двух артефактов с диким напором давила на барьеры. Пегас и конь решили победить количеством. Они послали новые заряды магии. Щиты начали покрываться трещинами.

Грозокрыл своим пегасьим взором заметил сквозь замутненную синеву капельку пота, стекающую по мордочке единорога.

– Она сдает позиции! – принц выстрелил еще молнию.

– Единорог! – обратился Арон Бурогрив к волшебнице, та сквозь усталость взглянула на агийвца, и у Тюра появилась мысль, что конь знает эту единорожку. – Помнишь, что я тебе сказал?

Пегас оторопел, когда противница легким движением рога направила щит от себя, и он пронесся по разрушенной деревне, чуть не сбив с ног Тюра и Арона.

Единорог серьезно ослабел. Это было видно. Но прежняя гордость и выдержка не ушли. Она все так же величаво деражалась и, выпрямившись, произнесла:

– ОТДАЙТЕ МНЕ АРТЕФАКТЫ!

Этот голос отдавался эхом в ушах коня и пегаса.

Они ощутили тягу. Непреодолимую тягу подчиниться, и лишь силой воли не сдвинулись с места.

– ОТДАЙТЕ МНЕ АРТЕФАКТЫ! – вновь эхо, прямо в черепной коробке.

У Тюра аж голова заболела. Он нашел в себе силы посмотреть на рыцаря, тот выглядел не лучше. Кажется, бурая шерсть коня посинела.

– ОТДАЙТЕ МНЕ АРТЕФАКТЫ, НЕСЧАСТНЫЕ! – в тоне послышались нотки отчаяния.

Ни Грозокрыл, ни Бурогрив не шелохнулись. Пусть и давалась им эта выдержка с невыносимым трудом. Единорожка, видя, что ее чарам не поддаются, отступила.

Конь и пегас сразу почувствовали облегчение, будто с их спин сбросили тяжелые камни, которые оба таскали от рассвета до заката.

– Отдайте, эх, мне артефакты! – волшебница не сдавалась.

– Только через наши тела! – горячо заявил Тюр.

– И такой вариант тебя, похоже, не устроит! – усмехнулся Арон.

Принц посмотрел на единорожку и по ее глазам понял, что рыцарь говорит правду. Она не хочет убивать их.

Трое стояли посреди развалин, тяжело дыша и качаясь. Силы ушли на битву, и теперь все, что они могли, это гневно сверлить друг друга взглядами.

Тут единорожка засунула копыто под плащ. От рыцаря и Тюра это движение не укрылось. Они приготовились к худшему. И не зря…

– Давай… – но протяжный крик прервал заявление волшебницы.

Тюр вместе с Ароном и единорогом подняли головы и ужаснулись.

– Цапля! – вскричал жеребец.

Белая птица летела к ним с подбитым крылом, истошно крича. Порой она делала ненужные кульбиты и постепенно теряла высоту.

Когда она плюхнулась на землю посередине между конем, пегасом и единорогом, желание сражаться отпало у всех троих. Рыцарь подбежал к Цапле и бережено приподнял ее.

– Кто это сделал, подруга?

Цапля приподняла голову:

– Враги… – и указала крылом наверх.

К ним летела целая стая монстров.

– Гоблины! – воин положил Цаплю себе на спину и, держа меч зубами, приготовился к битве.

Тюр встал рядом с конем.

– Перемирие? – спросил он, искрясь голубыми разрядами.

– Конечно! – по-доброму, даже по-братски отозвался конь. Как будто Грозокрыл не пытался несколько четвертей назад его поджарить.

– А меня примите? – осведомилась единорожка, вставая рядом. Ее рог горел голубым пламенем.

– А как иначе? – вновь отозвался конь, и Тюру оставалось дивиться такому радушию.

Хлопая кожистыми крыльями, твари приближались и злорадно гоготали:

– Не уйдете!..

Вскоре к хлопкам прибавился еще один звук. Топот! Топот неисчислимых раздвоенных копыт – из-за домов появились гоблины, похожие на рогатых двуногих кабанов. Держа в копытах кривые мечи и черные копья, они вместе с летающими собратьями, усевшимися на пустые хижины, громко шипели.

– Чего они ждут? – спросил Тюр.

– Мне тоже любопытно узнать, – согласился Арон.

– Приказа! – отозвалась единорожка. Пегас и конь удивленно на нее уставились. – Они ждут приказа главаря! – пояснила она.

– Все верно, Помпея! – прозвучал грозный бас. Трое скакунов поморщились. – Они ждут приказа! – среди толпы из столба огня и дыма появился Танатос в неизменной черной сутане. – Моего приказа!

– Ты! – Тюр засиял еще сильнее: наконец он нашел убийцу брата.

– Я, дорогой принц! – колдун злорадно оскалился. – Вы столько лет меня искали, а я был тут! Вы на редкость глупы.

– Зато он легко тебя поджарит, Танатос! – не менее грозно произнес Арон.

Грозокрыл подивился. Его защищает конь? Что-то новое. Или хорошо забытое старое.

– Арон, неужели ты так разговариваешь со старым другом?!

– Другом? – переспросил Тюр.

– Не пытайся, Танатос! – голос Помпеи звуча тоньше, но не менее сильно. – Ты можешь задурачить голову пегасу, но я-то знаю твою натуру. В твоих словах один яд!

Принц пегасьего народа, как ни странно, поверил словам единорога, пусть и с задетой гордостью.

Чернокнижник забавно похлопал когтистыми лапами:

– Браво, Помпея Голуборогая, браво! Ты заметно намострячилась в магии! Полагаю, дерево на меня ты вновь обваливать не станешь?!

– Она найдет для тебя кое-что похуже! – заявил Бурогрив. И на этот раз на него удивленно взглянули и Помпея, и Тюр. Он защитил их обоих от нападок Танатоса.

– Арон Бурогрив, все такой же бравый рыцарь, каким и был! – колдун медленно достал из рукава меч с бычьим черепом на гарде. – У меня для тебя припасен хороший клинок! – меч был в полроста Танатоса, и как он поместился в рукаве его сутаны, непонятно. – Я лично зачаровал его! Твоему волшебному мечу потребуется по меньшей мере десять ударов, чтобы сломать его!

Ни Помпея, ни Тюр никак на это не отреагировали.

– Попробуй, – ехидно улыбнулся Бурогрив. – Только не моли меня потом о пощаде.

Танатос ловким рывком преодолел разделяющее их расстояние. Взмахнул мечом. Лезвие ударилось о лезвие, и меч колдуна обломился, рассыпался на мелкие осколки, а самого колдуна откинуло обратно к его армии. Чудом устояв на ногах, он уставился на свое оружие.

– Один удар?! – недовольно произнес он. Затем его взгляд упал на меч Арона Бурогрива, лезвие благородного оружия сверкало и переливалось голубыми, красными и желтыми оттенками. Танатос опешил, в его глазах-факелах замигал страх. – Разящий?! Как?!

– Ты же сам сказал, дружище… – пошутил Арон, улыбнувшись. – Он мне предназначен!

Колдун, грозно рыча, поднялся:

– Убить! Всех убить!

Гоблины как с цепи сорвались. Конь, пегас и единорог приготовились к битве.

«Бьем вместе, одним ударом!» – услышал Тюр голос Помпеи, но слышал ли его рыцарь, пегас не знал.

Гоблины оравой неслись вперед, перед такой армией не устоял бы никто. И вот Тюр Грозокрыл, Арон Бурогрив и Помпея соединили копыта. «Делайте как я!» – вновь голос единорога. Неказистый плащ засветился золотым огнем, Разящий белым, а Ловец Бурь синим. Три цвета смешались, в то же мгновение Арон взмахнул мечом, и сияющая разноцветными красками волна прошлась по центру армии.

Она снесла тварей прочь подобно урагану, с некоторых, как углядел Тюр, даже слезла кожа. И лишь Танатос остался стоять, изрядно обожженный и побитый. Его красные огни-глаза, казалось, сейчас начнут метать молнии.

– Вы… вы заплатите за, эх, это унижение! – говорил колдун, хватаясь за подпаленное плечо. Сутана на теле прокоптилась и порвалась, из нее тек темный дым. – Слышите?! Заплатите!

– Не раньше, чем заплатишь ты! – произнес Тюр, и синяя с красным молния поразила чародея.

Тот распался в пепел и развеялся по ветру. Единорог и конь ошарашенно посмотрели на пегаса.

– Он мне кое-что должен, – пояснил Грозокрыл, почему-то ему стало неловко за такой выпад.

– Не тебе одному, – отозвался Арон, сверля взглядом то место, где раньше стоял Танатос.

Единорожка подошла к клочку земли и внимательно стала ощупывать белым копытом почву.

– Что-то не так, – угрюмо произнес рыцарь, поглядывая на потрепанную Цаплю на прикрытой латами спине.

– Что именно? – спросил Тюр. Ему тоже отчего-то было нехорошо. Не чувствовал в душе той радости, что должна возникнуть.

– В день, когда Танатоса казнили, он тоже распался на пепел, – агийвский воин выдал данный факт холодно и мирно.

– Откуда знаешь? – поинтересовался Тюр.

– Я слышал от друга, – Арон пощупал копытом Цаплю, безмолвно лежащую на спине.

А Грозокрыл взревел, как ревут ураганы.

– Хоть раз! Я!.. могу… достичь цели! – и пегас кинул молнию в соседнюю хижину, сразу вспыхнувшую.

– Полегчало? – спросил Бурогрив, будто Тюр утолял жажду.

– Нет! – ответил Тюр, уходя прочь.

– Говорила же! – Помпея, достав откуда-то совок, зачерпывала землю и клала ее в мелкий пузырек. – Скоты, да и только.

– Не тебе, единорог, судить, кто скот, а кто нет! – откликнулся Тюр.

– Наверное, поэтому все народы и рассорились, – спокойно возразила Помпея. – Потому что не слушали мой народ.

– Напомни, а кто сейчас твою шкуру спас? – иронично поинтересовался Тюр.

– Я тоже ваши шкуры спасла! – напомнила волшебница, убирая флакон в плащ.

– Э-э нет, ты пыталась нас убить! – Тюр злился, как тигийский бык: хоть на единороге гнев выместит, как будто бы от этого станет легче.

– Я не пыталась вас убить! – возразила единорожка.

– Фру! – предвзято отвернулся Тюр.

Лишь рыцарь был спокоен.

– Полагаю, теперь каждый из нас пойдет своей дорогой? – спросил агийвец.

– Не соглашусь, Рыцарь без Хозяина! – внезапно произнесла волшебница. – У нас общая цель и общий враг.

Тюр удивленно на нее посмотрел. Рыцарь тоже не скрывал изумления.

– И что ты предлагаешь? – спросил Грозокрыл, хотя уже догадывался, что она ответит.

– Заключим договор. Мы поможем друг другу найти Танатоса и вместе уничтожим его.

– А что потом? – спросил Арон.

– Потом… там видно будет. Ваш ответ, господа.

Конь и пегас переглянулись.

– Я согласен, – ответил рыцарь.

– И я, – кивнул принц.

– Но сперва отдохнем. Не знаю, как вы, а я уже несколько солнц не лежал на нормальной постели, – заявил Бурогрив.

Грозокрыл спорить не стал, за ним пошла и единорожка.

– Одно меня сейчас интересует, – произнес Бурогрив. – Как тебя, единорог, называть?

Волшебница замялась.

– Я Арон Бурогрив, сын Ланса Бурогрива.

– А я… Тюр… Тюр Грозокрыл, сын Эмира Сереброкрылого, – выдавил из себя пегас и почти сразу сник, заметив удивление попутчиков.

– Я Помпея Голуборогая, дочь Плутарха Краснорогого! – ответила единорожка.

– Ну вот и познакомились, – довольно произнес Арон. – Теперь в Браунитон!

– С этим я могу помочь! – предвкушающе улыбнулась Голуборогая.

Глава 8

В Путь-дорогу

– Могла бы предупредить! – гневно проворчал Тюр Грозокрыл, лежа под Ароном.

– Не могу не согласиться, – чуть более сдержанно процедил Арон Бурогрив, лежа под Помпеей.

Сама Голуборогая лежала на рыцаре сверху. У нее возникла ассоциация с Олимпийской башней, потому что все трое представляли собой пирамиду.

– Успокойтесь… – единорожка отрывисто дышала. – Я же… Фух, просто сэкономить время и все.

– Но обязательно надо было так?! – не унимался Тюр.

Помпея лишь фыркнула. И с таким вот гордецом ей придется искать самое опасное существо в Зеленоземье, а может, и во всей Гинее.

Пирамида из трех скакунов являлась на редкость забавным зрелищем. И брауни, заметившие небывалую картину, вытаращили глаза.

– При всем уважении, леди, – Бурогрив ворочался, из-за чего единорожка не могла сохранить равновесие, а бедный Грозокрыл ощущал на себе вес взрослого агийвского коня, полностью облаченного в доспехи. – Вы не могли бы слезть с меня!

– Могу, – спокойно согласилась Помпея, сойдя с рыцаря.

В свою очередь Арон слез с Тюра. Пегас, все еще недовольный тем, что на него свалилось, поинтересовался:

– А что это вообще было?!

Помпея не хотела объяснять Тюру подноготную использованного заклинания.

– Алло? Что это было? – повторил вопрос принц.

Помпея вздохнула:

– Заклинание перемещения.

– Надеюсь, каждый раз мы его проделывать не будем? – миролюбиво заметил Арон, проверяя Цаплю.

– Это заклинание полезно только на относительно небольших расстояниях, –ответила Помпея.

– Ясно, – успокоился рыцарь. – Идемте в «Молот», там мы нормально отдохнем.

Бурогрив направился к таверне, Грозокрыл шел следом, а Помпея без маскировки замыкала шествие. Никто из них не обращал внимания на таращившихся брауни. Единорог, пегас и конь вместе! Для домовят это было чем-то новым… Или хорошо забытым старым.

– Никогда не думал, что на меня будут глазеть, – произнес Тюр с неприязнью.

– Привыкайте, ваше высочество, – лукаво улыбнулась Голуборогая. – На меня в первые солнца тоже таращились.

– Не сомневаюсь, – ответил Тюр.

А брауни становились чересчур любопытными. Некоторые подходили к Помпее и пегасу и из любопытства тянули за хвост или крыло.

– Эй, полегче! – вскричал Тюр.

– Соблюдайте дистанцию, – более ласково сказала единорожка, когда ее чуть ли не облепили мелкие домовята, похожие на кроликов.

– Так, малыши, – произнес Арон Бурогрив. – У вас была работа, не гостеприимно отвлекаться от нее и приставать к приезжим, вам ясно?

Домовята виновато опустили головы и отошли.

– Умело ты их отвадил, – сказал Грозокрыл с уважением. – А в чем секрет такого послушания?

Помпее тоже было интересно. Но она молчала, невежливо задавать вопросы после нескольких капель знакомства.

– Благодарность, – невозмутимо ответил Бурогрив.

Тюр с Помпеей переглянулись. И тут…

«Сестра! Сестра, уходи от них! Откажись от своей затеи!» – взмолилась мойра Атропа.

Но Помпея проигнорировала ее слова. Больше верховная жрица к ней не взывала.

Голуборогая неотрывно смотрела на Тюра с Ароном. Эти двое ее занимали. Двое, заполучившие древние дары Белорогого Короля. Как им это удалось? Где именно они их нашли? Единорожка не знала. Но еще больше ее занимало чувство дежавю. Будто такое уже было.

Она не знала, как объяснить данное ощущение. Знала лишь, что сейчас все идет как должно.

Помпея вспомнила Старого Стикса и его беседу с Цаплей. «Браво, сэр Арон!» – сказал мудрый кентавр тогда. Теперь она была уверена, что речь шла о рыцаре Агийвии, о скакуне, шедшем впереди.

Необходимо побеседовать с этой Цаплей наедине. Она явно что-то скрывает. Но беседа будет, только когда птица поправится. А ее вид оставлял желать лучшего. Вся побитая, выпачканная в грязи, она бесчувственно лежала в сумке Бурогрива на левом боку. Было заметно, как агийвец беспокойно поглядывает на Цаплю. Ему дорога эта птица. Как и почему? У Помпеи много вопросов, и надо бы задать их обоим в «Молоте».

Конечно, к Тюру у Помпеи тоже есть вопросы. Например, какие счеты у принца третьего королевского рода пегасов с Танатосом. Несомненно, колдун кого-то убил, кого-то дорогого. Потом, все потом.

Около таверны их встретил домовой Эвреман. Похрюкивая, презрительно уставился на Тюра и Помпею. А ведь несколько вечеров назад он чуть ли не первым бежал на ее представления.

– Ты, ххх, как я вижу, гостей привел? – поинтересовался Эвреман у Бурогрива.

– Вынужденное сотрудничество, – ответил агийвец холодно. – Давай нам всего самого лучшего и принеси воды для Цапли.

– Что же с бедняжкой, ххх, случилось?

– Гоблины схватили ее.

– Где их, ххх, логово, знаешь?

– Танатос знает.

Эвреман смерил взглядом единорожку и пегаса.

– Надеюсь, ты знаешь, ххх, что делаешь. Прошу за мной, господа!

Стоило им войти, как в зале все смолкли. Домовята-мыши, голуби, крысы, зайцы пораженно уставились на новых посетителей. Некоторые даже хлеб с кабачковой икрой уронили на штукатуреный пол.

Помпею опять уколол голос верховной жрицы: «Даже добросердечные брауни не способны принять тебя, что ты намерена делать, сестра?» Голуборогая встряхнула Плащом Атласа, и легкие огоньки посыпались с потолка на ошарашенных брауни. Некоторые даже похлопали лапами и крыльями.

– Ладно, ххх, посмотрели и хватит! Продолжайте есть, ххх! Что, единорога никогда не видели?

– В том-то и дело, что не видели, – откликнулся кто-то из-за дальних столов.

– И пегасов тоже! – подхватил еще один.

– Но теперь увидели, ххх? – спросил Эвреман. – Теперь ешьте, ххх!

Брауни помолчали и принялись за яства.

– Следуйте, ххх, за мной.

Эвреман привел их к дальнему столу в углу.

– Сегодня, Арон, ты и твои «товарищи» будут обедать здесь, ххх.

– Мой стол занят? – Бурогрив казался удивленным.

Помпея посмотрела на входную дверь и лестницу, ведущую на второй этаж. Они находились на изрядном отдалении, и даже если кто-то вошел бы в «Молот», то не увидел бы скакунов из-за толпы разношерстных домовят, не говоря уже об отвлекающем гвалте, который они издают во время пиршества.

– Вы приняли кого-то из Агийвии, добросердечный Эвреман? – кротко задала вопрос единорожка.

Арон с Тюром взглянули сначала на Помпею, потом на брауни. Тот сдавлено ответил:

– Трое рыцарей, Арон, пришли два солнца назад. Тебя ждут. Знаю, ты просил не говорить, что здесь бываешь часто… Но они как-то разнюхали.

– Небось, кто-то из местных пьяниц разболтал, – шутливо произнес Тюр.

Эвреман недовольно на него покосился.

– Или какой-то купец меня заметил, – постарался Бурогрив смягчить углы.

– Или Танатос разузнал, что куда вероятнее.

– Это почему? – спросил Арон.

– Вспомните лошадей с запада, – намекнула Помпея.

Она не сомневалась, что это так. Те лошади были шпионами Танатоса, не иначе. Может, преобразованные гоблины? Возможно, хотя Голуборогая почувствовала от них некий аромат, до боли знакомый. Такой гнилой и ядовитый, и при этом приторный.

Арон недовольно кивнул, вместе с ним чертыхнулся Эвреман.

– Прошу, ххх, садиться, – предложил он после словесного проклятья.

Бурогрив, Тюр и Помпея сели за стол. Арон выговорил принцу:

– В общем, пегас, у меня есть одно нерушимое правило, которое я прошу соблюдать. Оно называется вежливость. Чтобы никаких непристойных шуток про брауни и вообще ни про кого в моем присутствии. Ясно?

Голуборогая посмотрела на принца. Что теперь скажет этот гордец?

– Хорошо, – согласился он.

– И все?! – не удержалась Помпея.

– Если пегас признал свою ошибку, он сделал в два раза больше, чем должен был, – назидательно ответил принц.

– Хорошо, – утвердительно кивнул Бурогрив.

Единорожке пришлось согласиться. Хотя ее бы устроил более точный ответ: «Я согласен блюсти законы местного народа и все в таком духе…»

– Заказывайте что-нибудь, – предложил Бурогрив, подавая пергаментные листы.

На них были названия разнообразных блюд.

– Это что? – спросил Тюр.

– Список того, что можно заказать, – ответил Арон.

– Умно, – Помпее понравилось такое решение, брауни явно талантливы на выдумки.

– Которые можно заказать? – переспросил Тюр.

– Да, – кивнул Арон.

– А какие блюда нельзя заказать?

Помпея устало фыркнула. До чего же он глуп и горделив!

– Просто выбери блюдо, – ответил Арон терпеливо.

Грозокрыл кивнул.

После нескольких упавших капель разглядывания меню Голуборогая не выдержала:

– Нам бы поскорее что-нибудь выбрать. Неизвестно, когда рыцари Агийвии выйдут из своих номеров.

– С едой лучше не торопиться, – ответил Арон к недовольству единорожки. – Я, пожалуй, возьму гречневую кашу, приправленную кабачковой икрой, и запивать буду яблочным сидром.

– А мне, пожалуй, слойки с картошкой и молока, – заявил Тюр.

– Ну хорошо, а мне жареные овощи и яблочного сидра, – Помпея отложила список.

– Не слишком пряное питье для вас, мисс Помпея? – осведомился Бурогрив.

– Я пью ваш сидр уже шесть лет, – высоко подняв голову, ответила единорожка.

– Выбрали что-нибудь, господа? – Эвреман подошел к столу, все еще презрительно поглядывая на новых гостей.

– Да, – кивнул Арон.

Они назвали, что хотели.

– Все будет, – ответил домовенок и ушел.

– Пока мы ждем приготовления блюд, – заговорила Помпея, – почему бы нам не задать вопросы друг другу?

Арон поднял копыто:

– Позвольте мне, мисс Помпея, задать их первым.

– Позволяю, мне нечего скрывать.

– Хорошо. Как вы пробрались в Агийвию мимо пограничников?

– Меня пропустили.

– Мисс Помпея, единороги в Агийвии считаются смертельными врагами, и я должен поверить, что вас просто пропустили?

– Да. Ну, я сперва пила с их командиром ваш сидр, а потом меня пропустили.

Голуборогая видела, что Арон ей не верит.

– Ладно, а как ты попал в Агийвию? – обратился рыцарь к Тюру.

Тот не смутившись ответил:

– Я пролетел под прикрытием грозовых туч.

– Хорошо. Мисс Помпея, плащ на вас, это же?..

– Атласовый Плащ? Да.

Грозокрыл повертел головой:

– Что еще за Атласовый Плащ?

– Третий артефакт и третий дар Белорогого Короля, – пояснил Бурогрив вместо Помпеи. Та очень удивилась такому точному ответу.

– Так что вас связывает с Танатосом? – спросил рыцарь.

– Он убил моего брата, – с горечью в голосе ответил принц.

– Он грозился погубить мой народ, – ответила Помпея.

Агийвец довольно кивнул.

– Теперь ваша очередь, мисс Помпея.

– Почему вы скрывайте от всех, что у вас Разящий? Что вас связывает с колдуном? И кто эта цапля у вас на плече? Чем вы больны?

– Разящий я скрываю, потому что хочу уберечь свой народ. Цапля – мой старинный друг. Болен я тем, что не лечится. А связывает меня с колдуном то же, что и вас всех.

Ясно. Танатос убил принца Карла Белорожденного. После чего начались десять лет смуты. Сказы бардов о Рыцаре из Народа неоценимо полезны. О Цапле он ничего не знает, как и Тюр. А вот болезнь, что не лечится? Чувство вины? Надо бы полистать дневник отца на эту тему. Зачем воин скрывает правду о мече? Возможно, он прекрасно знает о силе артефакта и боится, что она попадет не в те копыта.

Помпея улыбнулась собственной проницательности.

– Ну а вы, принц Тюр? – спросила довольная единорожка.

– Я отвечать на вопросы не стану! Вы и так достаточно обо мне узнали.

Голуборогая подивилась. Может, он не такой уж и дурак.

– Ваши блюда, – Эвреман положил подносы с заказами на стол.

Несмотря на качество местной кухни, трапеза проходила в нервозной обстановке. Помпея чувствовала недоверчивые взгляды соседей по столу. И славно, она сама не питала к ним добрых чувств.

Когда она поняла, что Бурогрив владеет Разящим, то решила забрать его и спрятать в надежном месте. Неизвестно, какие нравы у бывшего рыцаря Ордена Жанны. Он предан своем народу и королю и вполне вероятно, что если посчитает единорогов угрозой, то без малейших колебаний начнет резню. Что же касается Тюра Грозокрыла… Импульсивный, гордый, недалекий, сила Ловца Бурь может легко его опьянить.

Когда-то Помпея мечтала встретить друзей среди лошадей и пегасов. Но теперь в ней царят сомнения. Лошади не принимают ее. Пегасы тем более не примут. Ее мечта слишком нереальная. И пусть Старый Стикс говорил совсем иное. Но даже кентавры возрастом в две сотни лет могу ошибаться.

«Значит, пора возвращаться, сестра!» – голос мойры Атропы пронзил ее, словно острие иглы.