Скакуны Зеленых Лугов. Книга 4. Союз

– Скучаю по тем временам, когда в моей голове витали только мои мысли, – Помпея спохватилась. – То есть я…

– Что ты сказала?!

– Эдгар!

Вороногрив недовольно подошел к старейшине. Голуборогая прекрасно слышала их слова, единорожий слух не подводил никогда.

– Почему вы ее защищаете?!

– Тихо, Эдгар.

– Она не наша!

– Я это слышал уже от четырех глупцов, таких как ты. И знаешь, где они теперь? – было видно, что Эдгар смутился. – В своих домах на лечении! И ты там окажешься тоже, если не уймёшь свое лицемерие и не приструнишь остальных. Ясно, Эдгар?

– Но старейшина…

– Ясно или нет?

Вороногрив застучал от гнева зубами.

– Она что-то скрывает!

– Я и сам вижу. Это ее право. Ясно?

Эдгар угрожающе навис над Гарри. Но старейшина не только не смутился; пощелкав шутливо языком, он произнес:

– Тогда выбирай одно из двух, Эдгар. Или ты отходишь на безопасное расстояние и больше мне на глаза не попадаешься, или я сейчас же прогоню тебя взашей из фермеров в партизаны. Ты ведь в курсе, что наши лучшие охотники будут выслеживать Танатоса?

Вороногрив оказался куда умнее, чем думала Помпея.

– Мне все ясно, старейшина.

– Ну вот и славно.

Эдгар удалился прочь вместе с подручными, словно обиженный волчонок. Гарри Угольгрив добродушно улыбнулся Помпее и сказал:

– Когда-нибудь, леди Мэри, я устану вас защищать.

– Не нужно больше слов, старейшина, – спокойно произнесла Помпея. – Я сегодня же уезжаю.

Гарри опешил:

– Куда?

«Да, куда?»

– Насколько я знаю, в Агийвии сорок две деревни на расстоянии четырехсолнечного4 галопа, в трех поселениях есть городские советы. Я побывала в пяти: в одной, где есть городской совет, и в четырех под контролем герцогов. У меня богатый выбор, не так ли? Целых тридцать шесть вариантов.

«А когда и эти варианты отпадут, куда ты пойдешь?»

– Желаю удачи, леди Мэри, и… мне стыдно за Эдгара.

– Ничего, – единорожка пошла прочь.

– Леди Мэри! – Помпея обернулась. – Я думал попросить вас о прощальном представлении, что скажете?

– Считайте это моим прощальным представлением, – Голуборогая взмахнула синим подбоем плаща, в ночном небе вспыхнули зарницы. Они зашипели, как бенгальские огни, сложившись в стихотворенье:

«До свидания, милый дружок,

Пусть запасов будет впрок!»

Сельчане радостно затопали.

– Прощайте!

– Да пусть земля щедро одарит тебя!

– Пока!

Под шумные овации Помпея подошла к старой тележке, выменянной у крестьянина из одинокой хижины. Запряглась в нее и выехала из деревни.

«Ты привлекаешь слишком много внимания, сестра!»

«Великая мойра Атропа, я попрошу вас помолчать!» – Помпея постепенно удалялась от огней деревни.

«Твои шоу слишком подозрительны!»

«Я вас не слышу».

«Такими темпами ты привлечешь внимание короля!»

«Вот и славно, он оценит мой фокус с огнями по достойному».

«Сестра!»

«До свидания, дружок».

Дальше тишина, и на темной тропе лишь щелканье сверчков да стрекот цикад. Только ради этой ночной музыки и света луны можно терпеть гневные взгляды агийвцев.

– Ты могла быть кем угодно, – заговорила сама с собой Помпея. – Почему ты выбрала путь кудесницы? Наверное потому, что публика дарит щедрую оплату, а может, ты просто любишь дарить радость другим. Да, все верно, радость! А может, дело в золотых монетах?..

Помпея мирно приближалась к густым зарослям Леса, не подозревая, что сотни пар красных глаз наблюдают за ней.

– Приготовиться к нападению!

Глава 5

Затея

Танатос машинально подбрасывал вверх игральные кости и искусно ловил их в воздухе. Такое занятие помогало ему размышлять. Колдун стоял в круглом темном зале, а в его центре находился огромный хрустальный шар вроде того, через который он держал связь с сэром Адамом и другими пешками.

Рядом с чернокнижником красовалась грозная гарпия, тощая, как палка, с пернатыми крыльями. Она сидела на корточках и пристально следила за Танатосом. В ее белых как бусины глазах отражалось дикое любопытство.

Недалеко от хрустального шара скалился золотой волк-голем. В его глазах пылало древнее пламя.

Оба монстра ждали, что скажет Танатос об увиденном в хрустальном шаре. Но колдун продолжал подбрасывать игральные кости, будто бы в этом чисто рефлекторном действии кроется решение текущей проблемы.

Но вот Танатос бросил кости… и не поймал их. Они упали на холодный пол и, прокатившись с глухим стуком, остановились.

– Четверка и шестерка! – с интересом произнес колдун. – Шанс пятьдесят на пятьдесят, что наша затея выгорит!

– Лучше чем ничего, гарп! – произнесла гарпия, щелкнув заостренным клювом.

– Но нужно хорошо подготовиться к ее выполнению! – предложил голем, скребя золотыми когтями по каменному полу.

– Да! – согласился Танатос, подбирая кости. – Если бы мы имели дело с армией обычных лошадей, можно было не волноваться! Даже единороги с пегасами меня не так беспокоят, как эта троица!

– И не зря! Именно они отбили большинство наших атак. И из-за них в прошлом ты потерпел неудачу, – съехидничала гарпия.

– Чушь! – Танатос гордо выпрямился и, спрятав кубики под черной сутаной, стал методично расчесывать черными когтями свою бороду. – Я проиграл, потому что совершил ошибку, недооценив своего противника! Но теперь такого не повторится! Готовьте гоблинов! Риск велик, но дело того стоит!

– Может, сперва сообщим лорду?

Танатос гневно зыркнул на голема. Тот смиренно склонил голову.

В зале настала тишина. И вот колдун произнес:

– Отец всего Темного занят созданием новых солдат! Я не стану его отвлекать от такого захватывающего процесса!

Словно в подтверждение слов чернокнижника по всем коридорам разнеслись визгливые стоны. Они проникали в самую душу и наполняли ее горькими мучениями.

– Думаю, ты прав!

Глава 6

Встреча

Арон пересек Геракльскую Реку через новый построенный мост – по указу короля пять солнц5 назад. Его возвращение в Браунитон протекало незаметно. В Фредериксом Лесу на него никто не нападал, не было ни гоблинов, ни пресловутых «кабанов». Все настолько тихо, что лучше было бы громко. Такая умиротворенность угнетала Бурогрива. Его копыта так и дергались от безделья. Жизнь скучнела без возможности махать клинком в битве. Рыцарь без Хозяина удивлялся собственным мыслям. Неужели для него война стала значить больше, чем мирный труд землепашца?

Что-то подобное утверждал сэр Гавейн в дни ученичества Арона.

– Хороший рыцарь – рыцарь, который знает пользу битвы и с пользой может провести отдых! – величаво говорил милорд, сидя в кресле и поедая слойку с сыром и луком. – Но в жизни каждого рыцаря настает этап, когда ничто не приносит большей радости, чем звон мечей и грохот доспехов. Такие этапы бывают, но они проходят. Поверьте мне, проходят.

Арон не помнил, когда проходят «этапы взросления», однако надеялся, что песни брауни еще могут его веселить. Хотя, возможно, угнетала Бурогрива не скука, а копыта, перевязанные белыми бинтами. Они болели так сильно, словно бывший рыцарь ходил по раскаленным углям. Жжение удивительно неприятное.

Последствия невыполненной клятвы королю. Вот оно, наказание, нескончаемая боль в копытах и страшный холод. Бывшему рыцарю оставалось поражаться, как он еще ходит. Но это была другая боль, она не мешала Арону ходить, она мешала ему жить. Жизнь стала для воина настоящим проклятьем, он не жалел, ведь понимал – выбора у него тогда не было. Отдать королю самое мощное оружие в мире и смотреть, как правитель на его глазах черствеет, становится тираном… Или скрыть от него правду и продлить мирные времена Агийвии еще на несколько лун6.

Хотя мирные – относительно. Гоблины устраивают набеги на поселения, грабят, режут и жгут. Никого не щадят. На каждые три деревни, спасенные Ароном, находились четыре пострадавшие. Удивительно, как народ до сих пор не паникует?

Бурогрив шел по мосту в расстроенных чувствах. На него навалилась необъятная гора дел. Если бы не Цапля, скрашивавшая его одиночество, Арону было бы куда тоскливее, чем сейчас.

Птица гордо сидела на спине бывшего рыцаря и порой добродушно клевала гриву, доставая мелких жуков, забравшихся туда во время перехода через Лес.

– У тебя пир на весь мир? – поинтересовался Арон.

Цапля довольно щелкнула клювом. За шесть лет она ни разу не заговорила. Вела себя как любая домашняя птица, не считая осмысленного ясного взгляда, которым смотрела на всех и каждого.

Арон ничего не знал о цапле: ни о ее прошлом, ни о том, кто она на самом деле. Тем не менее он доверял ей как себе. Слишком многое она для него сделала в прошлом. Пройдя шатающийся мост, Бурогрив остановился на привал и разжег костер.

Сидя возле огня, воин любовался ночным небом, усыпанным звездами. Искры, поднимающиеся от дров, улетали вверх и сливались с белыми точками на темном небосводе. Легкий треск сухих головешек сливался с уханьем сов и пением сверчков.

Арон точил Разящий. Цапля расхаживала взад-вперед, ища жуков в траве. Бурогрив проходился по лезвию каменной насадкой на копыте, и к ночным свирелям прибавился ритмичный лязг: «Вжик-вжик!» Сталь Разящего не нуждалась в заточке, однако для бывшего рыцаря забота о мече была делом привычки. Мысли успокаивались и текли в нужное русло.

Каждый раз, когда он проезжал точильной насадкой по серебряной стали, ему мерещилось, будто лезвие начинает переливаться радужным светом. Такая игра красок завораживала Арона, но куда больше его мысли занимала гарда и навершие заветного меча. Короткие крылья и длинный рог мигали серебряным отливом.

– Кто же вас сковал? – задумчиво произнес Бурогрив.

Цапля вспорхнула и приземлилась возле воина, добродушно к нему прижавшись.

– Что, внимания захотелось? – сказал он так, словно обращался к домашнему питомцу, а не личности.

Птица гордо выпрямилась и клюнула Арона в лоб.

– Я же любя…

Цапля довольно на него посмотрела и, хлопнув желтым клювом, отлетела в траву искать жуков.

– Да, Арон Бурогрив, у тебя в партнерах цапля, – усмехнулся воин, поглядев на свое отражение в лезвии меча.

Неожиданно в нем появилась серая мордочка кобылки с черной гривой. Она смотрела голубыми глазами, мило и ласково. Лишь стоило Арону улыбнуться, как видение исчезло.

– Снова ты пытаешься мне что-то сказать? – обратился он к мечу.

Бывший рыцарь давно осознал, что Разящий имеет с ним древнюю связь. Как любила говорить Барб: «Только тебе суждено владеть Разящим».

– Может, это и правда, только я бы променял свою избранность на возможность стать обычным, – Арон мечтательно поглядел на звезды.

Белые огни складывались в чудесные картины: лошадей, встающих на дыбы и скачущих по холмам, пегасов, летящих подобно кометам и метающих молнии, единорогов, гордо гарцующих меж деревьев. Эти сцены виделись Арону в созвездиях, и его сердце наполнялось радостью. Неожиданно небо вспыхнуло. С него посыпались огненные камни. Бурогрив в ужасе наблюдал, как созвездия сгорают подобно пергаменту. И наступает тьма…

Арон вскочил, продрогший, и в страхе огляделся. Он все еще в лесу, костер рядом давно потух, лишь горка черного пепла лежала рядом.

– Это всего лишь сон.

Крик цапли окончательно разбудил Бурогрива. Она стояла рядом и, сощурившись, глядела на него.

– Что? Это всего лишь сон, – Арон был уверен, что его спутница видела кошмар. И сейчас настойчиво пыталась ему сообщить нечто важное.

Белая птица подпрыгивала, хлопала крыльями, как тогда у Храма Белорогого Короля. Но теперь ритуальный танец напоминал призыв поторопиться.

Бурогрив никогда не понимал Цаплю по-настоящему, тем не менее следовал ее намекам. Именно по ее совету бывший рыцарь рыскал за пределами Агийвии, он уже побывал в Геликонских Горах, шагал по Торговой Тропе и собственными глазами видел парящий в небе город пегасов. Только издалека и недолго. Приходилось сразу бежать прочь, когда к нему начинали приглядываться стражники. Однако то диво навсегда отпечаталось в сознании Арона. И порой он видит огромную землю, держащуюся словно на самом небесном своде или облаках. И шагающих под Парящим Островом каменных циклопов, усердно выдалбливающих из огромных глыб каркасы домов. Такое зрелище открылось Рыцарю без Хозяина на короткое и меж тем великое время.

Однако сейчас Арон не в Геликонских Горах, о чем ему старательно напоминала Цапля. Уже дошло до нападений. Птица подлетала к Бурогриву, клевала и била его крыльями. Воин мог бы легко отбросить надоедливую птаху ударом копыта или сбить зачарованным мечом, но Арон не такой. Так поступил бы сэр Адам. Так, возможно, поступила бы Барб… Но он Арон Бурогрив, Рыцарь из Народа и отныне Рыцарь без Хозяина. И сейчас ему надо торопливо собрать вещи и выдвигаться к Браунитону, пока цапля не выколола ему глаз.

Уложить еду с компасом и картами – дело нетрудное. Положив мешок с необходимым грузом на спину, поправив доспехи, опоясавшись Разящим, Бурогрив поскакал галопом к селению.

Довольная Цапля летела следом, не отставая. Быстрыми темпами воин добрался до территории брауни: знакомые злаковые поля и трудящиеся на них домовята. Они как обычно напоминали соек, голубей, кроликов, коз, собак, свиней и прочих мелких животных.

Они весело приветствовали Арона:

– Да здравствует Рыцарь из Народа!

– Теплого солнца, Рыцарь из Народа!

Бурогрив не обращал внимания на брауни, он скакал пять солнц, не делая привала. Цапля его подгоняла. К шестому рассвету воин добрался до холма, за которым стояла деревня.

Неизменный зеленый бугорок ростом в пять лошадей за шесть лет значительно постарел. Трава серьезно пожухла, значит, близился Сезон Ветров.

Арон ощутил прилив воспоминаний, поднимаясь по холму. Точно так же не спеша он поднимался вместе с Барб. Он помнил те времена хорошо, они навеки запечатлелись в его душе.

Бурогрив взошел на холм, Цапля ждала его на верхушке, очень довольная тем, что гнала Арона пять солнц без продыху. Воин оглядел окрестности. Браунитон как ни в чем не бывало стояла на своем месте. Несколько сотен домиков мирно расположились на сухой земле, правда, Бурогрив заприметил новые постройки. Брауни видимо закончили гостевые дома. Эвреман говорил о планах сделать деревню приятным местом отдыха. В остальном селение не изменилось, за деревней лежало Средиземное Озеро, завешенное вечным туманом.

Бывший рыцарь, мельком посмотрев на Разящий, начал спускаться с холма.

В поселении жизнь шла своим чередом. Брауни мирно торговали друг с другом, завтракали, кто-то второй раз за солнце, а то и третий. Сплетничали, рассаживали растения около своих домов, похожих на большие горшки с соломенными крышками.

Многие приветственно кланялись Арону. Он кланялся в ответ.

– Ах ты, ловкий плут, ххх! – вскричал Эвреман. – Не мог дождаться нашей с тобой, ххх, встречи? – кабан крепко обнял Арона, похрюкивая. – На тебе места живого нет, ххх, но ничего, заходи в таверну «Молот», там для тебя как всегда запасено местечко.

– Спасибо, Эвреман, ааах! – улыбнулся Арон, зевнув.

– Небось, ххх, тебя птаха опять подгоняла? – кабан лукаво посмотрел на Цаплю, сидящую на спине Бурогрива.

– А ты как думаешь? Она будто с цепи сорвалась. Все кричала. Скажи, тут ничего не случилось?

– Ах ты, птаха, ххх! Если будешь так давить на Арона, ххх, я тебя с яблоками зажарю! Ясно?

Цапля на угрозу не отреагировала. Стояла на одной ноге, спрятав голову под крыло, как бы заснув.

– Я знаю, ты меня слышишь, ххх, белая курица!

– Успокойся, Эвреман, лучше скажи, ничего здесь точно не случилось?

– Ничего, ххх, – спокойно ответил кабан. – Гоблинов в наших краях не видать, ххх, и за сто шагов!

– Ясно, ааа… тогда… приготовь мне обещанное местечко в «Молоте».

– Сделано, ххх, дружище! – Эвреман собирался отойти. – Эй, поосторожней, ххх! – его чуть не сбили с ног бегущие сломя голову домовята.

Арон вовремя подхватил друга, а Цапля слетела со спины и упорхнула.

– Куда это они? – спросил Бурогрив, заметив, что еще несколько домовят несутся к Средиземному Озеру.

– Да на представление, ххх, – ответил Эвреман, оправляясь от толчка. – Совсем, ххх, головы потеряли!

– На какое представление?

– Так к нам кудесница опять, ххх, приехала. Мастерица развлекать, ххх, народ. Приехала, ххх, сегодня утром.

– А что значит «опять»?

– Так она тут не впервой, ххх, почти каждую луну приезжает показывать свои фокусы.

– Почему я только сейчас о ней слышу? – поинтересовался Арон.

– Как только сейчас? Да по всей, ххх, Агийвии рассказывают об этой кудеснице! Ты разве, ххх, не слышал?

Бурогрив призадумался. Он и вправду ловил ухом разные байки, но ничего конкретного.

– Слышал, но мало, – ответил Арон.

– Тогда ты просто обязан, ххх, посмотреть на ее представление! – Эвреман уже собирался потащить воина к Средиземному Озеру.

– Постой, постой! Как-нибудь в другой раз. Я с ног валюсь, нужно хотя бы треть столба поспать…

И тут небо над деревней будто бы загорелось. Сотни мерцающих зарниц заполонили небесную твердь и складывались в фигуры лошадей, единорогов и пегасов. Они менялись каждое мгновение и потом падали на землю, обращаясь светлячками, медленно исчезавшими перед глазами домовят.

Арон от удивления раскрыл рот и сказал:

– Хотя… если подумать, сон никуда не денется.

Эвреман радостно похлопал друга по спине.

– Вот и славно, ххх!

Они пошли к Средиземному Озеру, посматривая на разноцветное небо. Арон никогда не видел таких магических трюков и даже не был уверен, смог бы Чарльз повторить их. Ему доводилось слышать в странствиях о том, как новый придворный волшебник развлекал публику исчезновениями и салютами, но то, что вытворяет эта кудесница, Бурогрив не видел никогда.

Шагая мимо домов, Арон не мог не заметить, как некоторые брауни спешно заканчивают дела и бегут к Средиземному Озеру.

– Они так спешат? – удивился Арон. – Чтобы увидеть зрелище?

– Нет, ххх, не совсем. Они спешат, ххх, чтобы увидеть то, что последует за зрелищем.

– А что за ним последует? – Арон настолько был поражен буйством красок у них над головами, что постоянно спотыкался.

– Сам, ххх, увидишь, – Эвреман шагал увереннее.

Дойдя до берега, Арон приготовился схватить Разящий.

– Ты чего это, друг?

– Ты что, не видишь, кто это?! – Арон ошарашенно смотрел вперед.

– Это Мэри Белогривая, ххх, та самая кудесница, – равнодушно отозвался брауни.

– Ты не… не видишь?

– Не вижу чего, ххх?

Белый единорог стоял перед толпой и взмахами коряво сшитого плаща поднимал ворохи огней. Брауни пристально следили за феериями красок над ними. А Бурогрив ломал голову: не спятил ли он или действительно видит единорога в Агийвии?

Глядя на даму, воин не знал, как поступить. Напасть? Но белый скакун ничего опасного не делает, просто веселит домовят. Вон как они радостно подпрыгивают, пытаясь поймать лапами и крыльями огни, но те разлетаются, будто светлячки, и стремятся в небо, где распускаются радужными цветами.

Арон расслабился:

– Мне нужен отдых, Эвреман.

– Оно, ххх, и видно… но сперва давай посмотрим представление.

Бурогрив не спорил. Они с Эвреманом вошли в гущу толпы и следили, как так называемая Мэри Белогривая зажигает потоки зарниц на небе.

Подняв последний ворох искр, кудесница произнесла:

– А теперь, милые домовята, я попрошу следить за небосводом, ведь там вы узнаете свои мечты и страхи.

Брауни вгляделись вверх.

Арон тоже непроизвольно поднял голову…

И он узрел себя! Себя, склоняющегося перед королем и отдающего Разящий. Король злорадно смеется…

Но видение пропадает, сменяясь картиной мирных зеленых лугов Агийвии, спокойной жизнью пастухов и землепашцев. Под добродушные вздохи домовят видения исчезли…

Арон опустил голову. Единорожка величественно кланялась аплодирующей толпе.

– Спасибо! Спасибо! Вы замечательная публика! Не забудьте кинуть золотой мидас на чашку сидра. Если кому понадоблюсь, я буду в таверне «Молот» у барной стойки.

Толпа довольно разошлась, и лишь Арон остался на месте. Эвреман удивился:

– Ты, ххх, идешь?

– Жди меня в «Молоте».

Бурогрив подошел к кудеснице. Та спокойно выкладывала вещи из тележки. Но у нее возникла проблема с рваным одеялом, оно застряло под банкой масла. Волшебница не могла приподнять ее с помощью посоха с железным наконечником.

– Далеко вы забрались от дома? – произнес Арон, помогая опереться на посох и поднять банку.

Кудесница удивленно уставилась на неожиданного помощника. Хотя куда больше ее удивило заявление коня о доме.

– Да, деревня на юге довольно далека от поселения брауни, – единорожка постаралась сохранить невозмутимость. – Спасибо, что помогли, – она поклонилась известным Арону реверансом уважения и почтения.

– Благодарю за столь ценный жест признания, мадам, но я не понимаю, за что вы его мне послали?

– Вы помогли мне. Это для меня немалое достоинство! – кудесница вложила одеяло с пайками еды под плащ и отправилась к «Молоту».

– Признаться, кланяться должен я, мадам. Ваше представление дух захватывает! – воин пошел вслед за ней.

– Ну что вы! – единорожке был приятен такой комплимент. – Я рада, что вам понравилось, сэр?..

– Арон. Арон Бурогрив, мадам?..

– Мэри. Мэри Белогривая, милорд.

– Обойдемся без титулов, леди Мэри, я не герцог, – Бурогрив старался не смотреть на ее голубой рог.

– Да, я о вас слышала, Рыцарь без Хозяина. Я была в одной из северных деревень, там много о вас говорили. Я, признаться, думаю написать о вас балладу.

– Вы еще и певица?

– Я та, кем меня захочет видеть почтенная публика! – гордо ответила Мэри.

– Так вы, значит, с юга? – любезно поинтересовался Арон, пока они шагали мимо домиков, и домовята с любопытством поглядывали на двух скакунов.

– Да, сир, из самой дальней деревни.

– Я бывал на юге, но о вас не слышал.

Кобылка явно смутилась.

– Я из бедной семьи, сир, о прошлом нищих, поднявшихся на вершину, не принято говорить.

– Скажите это мне, леди Мэри, я из семьи стражника.

Волшебница неподдельно удивилась:

– Вот как? И вы стали рыцарем?

– Я был рыцарем, леди Мэри.

– По-моему, вы им и остались, – спокойно возразила кобылка.

Арон поспешил переменить тему:

– Почему бы не вернуться к нашим овнам.

Кудесница засмеялась, причем смех был такой, словно она встретила старого друга.

– Простите, ха-ха-ха-ха, простите меня. Просто… эта фраза мне напомнила кое о ком.

– Допустим.

– Сир? Это допрос? – кобылка покосилась на собеседника. – Почему вы посматриваете на мою макушку?

Арон приготовился ко всему.

– Мне нравится ваша грива.

– Но вы не на гриву смотрите.

Бывший рыцарь остановился, вместе с ним замерла и кудесница.

– Нет, на другое.

– Как вы увидели? – «Мэри» выглядела неподдельно раздосадованной.

– Не знаю, – ответил Арон, хотя у него имелись предположения.

– Что ж, вы знаете. Что будете делать со мной?

– Пока думаю, единорог. Вы не сделали ничего противозаконного, и я позволю вам дальше веселить публику. Но знаете, – Бурогрив приблизился к кудеснице вплотную. – Поведете себя как враг – станете моим врагом.

Единорожка в ответ улыбнулась:

– Вы мне нравитесь, рыцарь. С вашего позволения, я кое-что забыла в тележке, – и единорожка ушла, растворившись в толпе брауни.

Арон фыркнул.

– Теперь мне предстоит присматривать еще и за единорогом.

Воин направился к «Молоту».

Эта таверна стояла в самом центре деревни и построена была относительно недавно, четыре года назад. Ясное дело, все придумал Эвреман. Как он рассказывал Арону:

– Я старею, мой друг. Во мне, ххх, остался боевой запал, только кости уже не те, ххх. Я хочу построить, ххх, небольшую харчевню. Будет чем заняться в отведенный мне срок. Да и тебе будет куда возвращаться.

Бурогрив понимающе кивнул тогда, с улыбкой принял кружку яблочного сидра и жареный хлеб с перепелиными яйцами.

Так и теперь: он пришел к трехэтажному дому, который был ощутимо больше обычных домов в Деревне. Пройдя через дубовую дверь мимо вывески с молотом, Арон оказался в просторном пиршественном зале, где за прямоугольными столам сидели брауни, весело хрустя булками с сыром.

Бурогрив осмотрелся, и тут Эвреман его окликнул:

– Арон!

Брауни-кабан стоял возле стола с деревянной кружкой и тарелкой похлебки.

Воин уселся рядом, и Эвреман радостно подвинул тарелку с грибной похлебкой, приправленной сыром.

– Угощайся, ххх! – сказал кабан и указал на лестницу рядом. – Наверху тебя ждет постель, комната двадцать, как, ххх, обычно.