Скакуны Зеленых Лугов. Книга 4. Союз

– Нет тех, кто мог бы разделить мою ношу, – ответил Тюр, отложив мотыгу.

– Перерыв?

– Перерыв, – согласился Тюр и вместе со старым фермером отошел под тень дерева.

– Я знаю, нас с тобой не назовешь друзьями, – произнес Эдгар. – Но позволь дать тебе совет.

Тюр посмотрел на крестьянина полным горечи взором.

– Не сторонись других, Грозокрыл. Ту силу, которую даровал тебе Белорогий Король… – Эдгар указал на Ловец Бурь на шее пегаса, – нельзя использовать в одиночку.

Тюр промолчал. Он посмотрел на светлое небо с белыми облаками, бродящими словно стадо камелопардов, и задумался. Он не хочет нести этот крест один, но кто ему поможет разделить ношу? Никто. Единственный, кому Тюр мог доверить свою тоску – его брат Бальдр Краснокрыл, только его нет. Грозокрыл один среди ураганных ветров и яростных молний.

Тут Тюр заметил, что Эдгар почесывает копыта.

– Все в порядке?

– Сам не знаю, копыта словно что-то жжет.

– Давно?

– С утра.

Внезапно поднялся холодный ветер, угрожая вырвать одинокое дерево с корнем.

Эдгар, придерживая соломенную шляпу, произнес:

– Уж сколько раз наблюдал Сезон Ветров, но такой бури не помню.

Тюр тоже забеспокоился. Ему не понравился ветродуй, появившийся из ниоткуда. От него разило могильным холодом. Тюр – пегас, ему не привыкать к диким ветрам. На всякий случай Грозокрыл приготовился метнуть пару молний. И не прогадал, небо вдруг потемнело, именно потемнело, а не закрылось тучами, и лишь красные зарницы озарили его черный свод.

– Это, хм… не к добру, – Эдгар почувствовал комок в горле.

До Тюра донеслись крики. Фермер и принц посмотрели вниз на склон холма…

– Деревня! Она… она полыхает! – вскричал Эдгар и бросился к селению.

Тюр поднялся ввысь, и Ловец Бурь загорелся белым светом. Грозокрыл пытался собрать тучи в грозу, только на черном небе не было ни облачка, оно словно стало пустотой. Тюр бросил эти попытки и полетел в деревню…

Однако ветер старательно прижимал его к земле, принц сопротивлялся воздушным потокам, грозящим оторвать крылья. Каждый взмах давался с боем. Лишь сила амулета помогала Грозокрылу противиться силе колдовского ветра.

Добравшись до пожара, он увидел мрачную картину. Твари, сотни омерзительных тварей с крыльями летучих мышей и клювами напали на деревню, держа в когтях головешки. Монстры бросали их в дома, и сухие хижины загорались лучше всякого хвороста.

Крестьяне в панике бежали прочь, а стражники в белых доспехах из стеганой ткани, вооружившись копьями, насаживали на серые острия чудовищ, но те лезли отовсюду. Могло показаться, будто тьма их порождает, как земля траву.

Тюр попытался найти среди бежавших Эдгара с Маргарет и Беном. Но в безумной толпе пегас не смог их разглядеть. Оставалось только одно…

Грозокрыл сконцентрировал магию в Ловце Бурь, и молнии полетели в проклятых тварей огненным градом. Чудовища даже не успели понять, что случилось… Как, впрочем, и агийвские стражники. Они ошарашенно смотрели на черный свод, пытаясь найти признаки грозы, однако бросили пустое занятие, ведь новая толпа чудовищ вылезла из тьмы.

Тюр и их поджарил, но на всех молний не хватит. Паря над деревней, сгорающей в языках неестественно красного пламени, он старался придумать план. Как разобраться с тьмой?

И тут принца посетила мысль:

– Почему бы и нет?

Он скопил силу Ловца Бурь. Талисман засветился вместе с хозяином. Удивленные стражники отвлеклись от схватки и взглянули на небо. Там среди черной пустоты мерцала маленькая звездочка, однако свет, исходящий от нее, постепенно озарял все вокруг.

Тюр запустил невероятно сильный магический луч в небо. Он словно белый клинок врезался во тьму и рассек ее как черную занавеску. Она разорвалась и растворилась подобно краске, смытой водой.

Голубое небо вновь появилось над Агийвией, а твари злобно заверещали. Они накидали новых головешек в дома, а некоторые хватали стражников и в ярости пытались поднять ввысь и сбросить. Но лошадей не оторвешь от родной земли так просто. Стражники упирались.

А Тюр решил снова доказать, что его не зря нарекли Грозокрылом. Прибегнув к магии Ловца Бурь, он соорудил тучи. Грянула гроза, какой лошади еще не видели. Молнии ударили стаей, сжигая чудовищ, а затем начался дикий ливень в компании с ветром. Потоки прохладного воздуха уносили монстров прочь, а вода затушила очаги огня.

Гроза сделала свое дело, пегас поспешно рассеял ее и скрылся за белыми облаками. Но вскоре, приземлившись за чьим-то домом, прислушался.

– Много я видел гроз, но такое со мной впервые, – говорил вороной стражник.

– Надо бы опросить крестьян насчет этих бурь, – согласился бурый конь.

– Бесполезно, они будут молчать. Я здесь уже год и давно понял. Эти фермеры что-то скрывают… Или кого-то.

Остальные стражники переглянулись.

– Надо бы сообщить королю Генриху, – предложил вороной.

Все ответили согласием.

А Тюр понял, что ему пора отсюда тикать. Но сперва…

Пегас не мог не скрыть радости, когда нашел Эдгара и его детей возле их дома. Фермер вместе с Маргарет перевязывал расколотый лоб Бену. Тюр робко подошел к ним.

Сеногрив улыбнулся:

– Как ты?

– А как вы сами? – ответил Тюр вопросом на вопрос, оглядывая обгоревший дом.

– Это просто кусок дерева. Мы его отстроим, – улыбнулся Эдгар.

– Ловко ты их поджарил! – выпалил Бен.

– Сиди ровно! – одернула его сестра, пытаясь обвязать колени бинтами.

– Ты такой, бах! А потом, вжик!

– Я что сказала! Сиди ровно!

Эдгар отошел с Тюром от детей.

– Вот мы и узнали, что здесь делали стражники, – прошептал Эдгар.

Тюр задумался:

– Думаешь, они к атаке готовились?

– Возможно. Не зря же во все деревни понаехали. Дело серьезное, Тюр.

Грозокрыл кивнул.

– Надо бы тебе полететь на Белероф.

– Сейчас?

– Я ставлю всю свою морковь, что на твоем острове творится что-то плохое. Не знаю, что именно, но лучше тебе проверить обстановку.

– А как быть с Агийвией?

– А что тебе Агийвия? – грубо спросила Маргарет.

– За нас не волнуйся, продержимся, – произнес Эдгар, не обращая внимания на дочь. – Ты лети домой.

Тюр призадумался. Ему это все не нравилось. Его посетила одна простая мысль, которая может решить все.

– Нет, я на Белероф не полечу, – Эдгар собирался возразить, но Грозокрыл не дал ему сказать. – Возможно, я не там искал. Я летал по Геликонским Горам эти семь лет, а надо было летать над Агийвией. Ключ здесь, надо только поискать!

Эдгар с удивлением посмотрел, как Тюр быстро скрывается вдали.

– Он даже не попрощался, – горько произнесла Маргарет.

– Ему незачем с нами прощаться, родная, – ответил Эдгар. – Он носит нас в своем сердце.

Отец подмигнул детям правым глазом.

Глава 4

Помпея Голуборогая

На совете шести старых лошадей с легкой щетиной на мордах присутствовал сэр Галахад Рыжегрив. Они обсуждали сложившуюся ситуацию в стране.

– Эти твари лезут отовсюду, нападают на деревни, губят всех без разбору, – спокойно говорил старый крестьянин с черной гривой. – Можно ли считать это войной?

Остальные старики слушали умудренного годами Гарри Угольгрива.

– Нет, я назову это бедствие не войной, а истреблением! Эти твари – гоблины – хотят нас истребить, – все согласно промычали. – Но вот вопрос, зачем? Что движет ими? Точнее, кто?

Галахад никак не реагировал на речи старого коня, его задачей было наблюдать и передавать услышанное королю. Это еще одно поручение для рыцаря Ордена Жанны Великой: присутствовать на советах старейшин деревень, не подконтрольных герцогам и королю. Таких всего три.

– Именно нам нужно это выяснить! – произнес Угольгрив. – Король просит нас отправить лучших следопытов и разыскать логово тварей!

Вот чем примечательны такие деревни. Живущие в них отличные охотники, привыкшие полагаться только на себя, – настоящие партизаны и глубоко преданы правителю по одной простой причине: он дал им свободу выбора. А когда тебе дают право решать, ты начинаешь любить того, кто дал тебе это право.

– Я взял на себя смелость, господа, и приготовил отряд лучших охотников, чтобы те отправились на поиски. Но от вас мне нужно официальное согласие!

– Мы согласны с вашим решением, – утвердительно кивнул чубарый конь. – Но взамен мы хотели бы попросить Его Величество помочь с охраной нашей деревни.

– Король уже выслал нам оружие, – утвердительно кивнул Угольгрив. – Оно прибыло вместе с сэром Галахадом Рыжегривом, – старец указал копытом на рыцаря.

Старейшины одобрительно заржали.

– В таком случае мы одобряем ваше решение, Гарри Угольгрив, – произнес чубарый конь.

Совет начал расходиться. Но у Галахада осталось дело. Его захотели принять Угольгрив и Роджер Белогрив, тот чубарый конь. Эти двое – незаменимые чиновники в деревенских советах. И что им понадобилось от рыцаря? Неужели хотят его подкупить, это на них не похоже. Арон бывал в этой деревне и рассказывал Галахаду, что ее жители, несмотря на простоту, честны и благородны. Когда Адам Буланогрив предал орден рыцарей и пошел против Генриха, жители этой деревни одними из первых поддержали правителя. Стоило им завидеть бежевый плащ, как носившего его неминуемо встречал град стрел и камней.

Галахад жалел, что Арона нет рядом. Он был лучшим среди них, а теперь по какой-то причине сторонится всех. И ничто не может заставить Рыцаря без Хозяина вернуться к друзьям! Галахад опечаленно склонил голову.

– Милорд! Мы готовы с вами поговорить, – произнес Угольгрив.

Галахад кивнул.

Они вышли из круглого пиршественного зала, который чаще использовался для совещаний, чем для пиров. Это был большой деревянный дом с символами белых ветвистых рогов. Такие знамена украшали каждый дом совета в свободной деревне.

Когда Галахад в сопровождении старейшин появился на улице, над их головами заблистали огненные вспышки. Да какие! Оранжевые, перламутровые, розовые, голубые, с искрящимися зарницами, озаряющими ночное небо буйством красок. Галахаду это напомнило сияние южной части Зеленоземья над Асгардским Пиком.

– У вас какой-то праздник? – с интересом спросил он.

– Нет, милорд, не совсем, – ответил старейшина Роджер с некой осторожностью.

– Это колдун-кудесник устроил очередной фейерверк, милорд, – пояснил Угольгрив.

Галахад с изумлением наблюдал за необычным искусством. Таких красок он не видел никогда. Даже Чарльз способен создать лишь небольшие огни, но не может заставить гореть все небо.

– Воистину этому кудеснику нет равных в своем ремесле, – восхитился сэр Рыжегрив, шагая за старейшинами и не отрывая взора от чудесной волшбы.

На красочном небосводе неожиданно появились силуэты лошадей бордовых, розовых, зеленых оттенков. Гордые копытные скакали под облаками и весело резвились.

У Галахада челюсть отпала от такого великого таланта.

– Мы тоже впечатлились в первый раз, милорд, – отозвался Угольгрив.

– Впечатлиться – это слишком мягкое слово для подобного представления…

Рыцарю послышался чей-то кобылий голос… сладкий, нежный и переменчивый. Он наполнял собой улицы деревни, и каждый мирный житель, проходивший мимо, застывал на месте от восхищения приятной мелодией:

И воины вместе армией идут

До земель вражеских дойдут!

Там в беспределе и грабежах

Злодеи вершили суд впотьмах!

И один закон они признавали:

Все чужое добро они отбирали!

Но грабежам и беспределу конец!

Пришел за разбойниками жнец

В доспехах с заветным мечом.

Прошла героиня напролом

И лично голову врагу срубила,

Бедных крестьян освободила!

Когда песня закончилась, в душе Галахада воцарилось чувство достатка и радости. Ему подумалось, что сейчас он поскачет куда-то вдаль вершить ратные подвиги, лишь бы снова услышать этот чудесный голос.

– Возможно, вы правы, – Угольгрив оторвал сэра Рыжегрива от грез. – Впечатлиться – слишком мягкое слово.

Радужные переливы с огнями продолжали сиять на небосводе, и Галахад вместе с чиновниками дошли до старой, но комфортной хижины. Внутри была всего одна комната с камином, стульями, столом и кладовкой с напитками.

– Садитесь, милорд, – Роджер Белогрив предложил стул для гостя.

Галахад присел.

– Хороший дом, уютный, – подметил он.

– Это гостевой дом, милорд, – отозвался Гарри Угольгрив, наливая в хрустальные бокалы сидр. – В нем останавливаются знатные особы вроде Рыцаря из Народа.

– Арон здесь был?

– Сегодня нет, – ответил Белогрив. – Я говорю про тот день, когда совет обсуждал предательство сэра Адама.

Галахад опечалился. Неужели Арону совсем на него плевать? Возможно. Иначе почему он так легко расстался со званием рыцаря и теперь ни в какую не хочет возвращаться. Рыжегрив от злости скрипнул зубами.

Угольгрив подсел с подносом, на котором стояли три бокала и графин с сидром.

– Угощайтесь, милорд.

Галахад поблагодарил.

– Так о чем вы хотели поговорить, старейшины? – спросил он, отпив из бокала.

– Мы просим вас помочь с нашим кудесником, – без церемоний ответил Угольгрив.

– Простите, но я не шут! – произнес оскорбленный Галахад.

– Нет, вы не поняли, – успокоил Роджер. – Мы просим вас убедить кудесника уйти из нашего селения.

Сэр Рыжегрив был, мягко говоря, обескуражен.

– Просить уйти такого мастера из деревни?

– Да, милорд, мы знаем, странная просьба. Но послушайте… Этот кудесник, как бы вам объяснить… Не такой.

– Не такой? – Галахад скептически ухмыльнулся. Что за предрассудки к чародеям-лошадям?

– Да, не такой, – повторил Роджер Белогрив. – Понимаете, в нем есть некая чужеродность нашему миру, укладу и политике.

– Колдуны все такие, старейшина, – возразил Галахад с иронией. – Я видел как минимум двух магов, что были чужды нашему миру. И могу сказать, что сегодня они говорят, мол, небо на рассвете багровое, как знамение войны, а завтра с радостью сообщают о знамении победы, хотя небо все такого же цвета, что и вчера.

– Мы понимаем ваше недоверие, милорд, но это не то же самое, – терпеливо объяснил Белогрив. – Дело в том, что кудесник хоть и лошадь, но он не лошадь.

– У вас серьезные предрассудки, старейшина, – отзывался рыцарь.

– Ладно, милорд, идите и сами посмотрите, тогда поймете, о чем мы вам тут болтаем, – заявил Гарри Угольгрив.

Но Галахад покачал головой:

– Простите, но мне надо возвращаться в Столицу, – рыцарь встал из-за стола. – Как вы сами заявили, грядет истребление, и я нужен королю.

– Но послушайте, милорд. На кудесника дважды нападали! – Белогрив, похоже, отчаялся.

– Кто? – Галахад заинтересовался и остановился у проема.

– Недовольные фермеры! – холодно ответил Угольгрив

– Недовольные чем?

– Мы вам сказали… Он другой.

– Судя по тому, что я видел, этот кудесник невероятно сильный в волшбе, и если на него кто-то нападет, участь будет незавидной.

– Вы отчасти правы, милорд, – согласился Белогрив. – Нападавшие после конфликта закрылись от всех в своих домах с жуткой чесоткой.

– О чем я и говорил, – Галахад уже собрался уйти.

– Милорд… Это кобылка!

Галахад удивился:

– Простите?

– Кудесник – кобылка! – повторил Угольгрив.

– Тогда зачем вы говорите о ней как о коне? – сердце рыцаря забилось чаще при воспоминаниях о той песне и мелодичном голосе.

– Потому что ведет она себя очень упрямо, как жеребец! – ответил Белогрив.

– Почему вы просите рыцаря этим заняться? – спросил Галахад все с тем же скепсисом.

– Мы не хотим сами прогонять ее! – ответил Угольгрив.

– Вы определитесь, чего именно хотите.

– Вы не поняли, милорд. Мы не хотим САМИ прогонять ее.

Сэр Рыжегрив только усмехнулся.

– Боюсь, я вам тут не помощник, господа.

– Вы отказываетесь помочь? – с печалью спросил Гарри Угольгрив.

– Долг рыцарей Ордена – служить, защищать и быть верными себе. А не прогонять кудесников-кобыл по чьей-то прихоти.

– Что ж, спасибо, что выслушали нас, – глухо отозвался Угольгрив.

– Прощайте, старейшины, да пусть земля ваша будет плодородной, – поклонился Галахад и вышел из дома.

Гарри Угольгрив вместе с Роджером допивали сидр.

– Он думает, мы негодяи! – возмутился Белогрив.

– Возможно, он прав.

– И что нам делать?

– Придется самим, – произнес Угольгрив.

А за окном разворачивалось невероятное действо. Небо вновь озарилось яркими красками, и несколько фигур, сотканных из света, поднимали вверх мечи.

– Вот еще одно представление, – Роджер Белогрив глотнул сидра, любуясь.

Сама чародейка стояла на торговой улице меж прилавков с тканями и фруктами. Белая грива, белая шкура, белый хвост и голубые глаза ярко светились под ночным небом. Вокруг собрались лошади, завороженно глядя на то, как она зажигает пространство взмахами старого плаща.

У большинства лошадей данное «покрывало», которое носила чародейка, вызывало противоречивые чувства. С одной стороны оно выглядело крайне нелепо. Коричневая ткань с золотыми узорами непонятной формы. Словом, старый драный ковер, а не плащ колдуна. Однако с другой точки зрения было что-то в этом плаще завораживающее.

И Помпея прекрасно чувствовала их эмоции. Она ощущала многое. Восхищение, удивление, подозрение, ненависть. Но посторонние мысли никак не отвлекали ее от творимого колдовства. Используя силу Плаща Атласа, она поднимала ворох магических искр в небо и зажигала их с помощью Аппо, прячущегося у нее под плащом. Голубому фениксу-фамильяру совершенно не по нраву было таиться в кармане плаща. Но противиться воле хозяйки – Помпеи Голуборогой – он не мог.

Вытворив еще несколько огненных трюков, она произнесла сладким, но громким голосом:

– А теперь, дамы и господа, услышьте историю давно минувших дней! – Помпея снова вскинула подбой плаща, ворох голубых искр взметнулся вверх, и на небосводе появились силуэты лошадей, пегасов и единорогов. Агийвцы глядели на творящуюся волшбу широко распахнутыми глазами. – Давным-давно в Зеленоземье жили три народа. Добрые лошади, мудрые единороги и храбрые пегасы! Много лет они под началом Белорогого Короля жили в гармонии друг с другом. Верно служили три народа Белому Владыке, и тот в благодарность подарил трем достойнейшим копытным три зачарованных артефакта! – в небе появились красный меч, голубая молния и сиреневая накидка. – По мощи эти реликвии превосходили всех! И потому подарены они были тем, кто также превосходил других, – красный меч взметнулся над деревней и разлетелся на миллион осколков, а потом сразу собрался в фигуру лошади. – Разящий меч, оружие, способное разрубить тьму, был дарован воительнице Жанне Великой – благородной и честной кобылке! – вслед за мечом заискрилась синяя молния и приобрела форму пегаса. – Второй артефакт, Ловец Бурь – талисман, которому подвластны молнии и грозы, был дарован кузнецу Альвису, храброму и непоколебимому пегасу! –сиреневая накидка растворилась в ярких красках. – Последний третий артефакт – Плащ Атласа… – отражение в озере перелилось в единорога, – был дарован волшебнику Атласу, мудрому и терпеливому единорогу! – все три фигуры слились в одну радужную колонну. – Вместе три реликвии были непобедимы, пока… – радужный столб начал меркнуть, и лошади задрожали. – Пока Белорогого Короля не предали! – колонна растворилась, и вместо нее появилась голубая фигура с воткнутым в спину ножом. Агийвцы в испуге закрыли глаза. – Ночью во время дикой бури Белого Владыку убили, и с его кончиной начались сотни лет войн и битв! – появились силуэты лошадей, единорогов и пегасов, они сражались на мечах. – А три дара Белорогого Короля… – вновь синяя молния, красный меч и сиреневая накидка, – были спрятаны в тайных уголках Зеленоземья… – три фигуры разлетелись в разные стороны и исчезли в звездном небе. – Спрятаны в надежде, что однажды мир изменится, и над Зеленоземьем вновь засияет флаг единства!

На небосводе появились три золотых кубка, они столкнулись со звоном и ярким фонтаном радужных зарниц.

Лошади безмолвствовали.

А Помпея, прерывисто дыша, поклонилась публике. И как только последние огни в небе погасли, сменившись светом звезд, ночной воздух сотрясся от радостного топота копыт.

И лишь в дальних рядах остались враждебные агийвцы, метающие в Помпею недобрые взгляды.

Голуборогая снова поклонилась, не замечая недовольные перешептывания:

– Она не наша… гнать бы ее отсюда…

– Спасибо, дамы и господа! Вы очень отзывчивая публика! Прошу, не забудьте кинуть несколько мидасов на кружку… – не успела Помпея договорить, как в лежавший у ее копыт диковинный колпак посыпались золотые монеты. – Благодарю, спасибо, спасибо! – Помпея спрятала колпак под плащ. – Если кому понадоблюсь, я буду в таверне «Медный Кубок».

Помпея уже хотела уйти, только ей преградили путь несколько недовольных лошадей. Они были бурой, чубарой и вороной масти. Чубарый угрюмо смотрел на кудесницу. Она приготовилась к худшему.

– У вас какие-то недомолвки? – спросила она как можно более спокойно.

– Откуда ты и как тебя звать? – чубарый не обратил внимания на вопрос Помпеи.

– Я Мэри Белогривая, странствующая кудесница-врачевательница, развеселю вас хорошей историей и вылечу сладким лекарством! – ответила единорожка с гордо поднятой головой.

– Ты не наша! – горячо заявил вороной, сплюнув и фыркнув. – Ты что-то иное!

Помпея промолчала. Она услышала в голове голос мойры Атропы: «Тебе надо уходить отсюда!»

Голуборогая ответила:

– Нет.

– Что нет?! – спросил вороной.

– Это вас не касается, – «Но и тебя это тоже не касается», – снова голос Атропы в голове. – Ко мне приходили похожие на вас грубые, неотесанные мустанги. Вы знаете, что они теперь лежат в кроватях с жуткой чесоткой. Вам этого тоже надо?

Кони оробели. Никому из них не улыбалось слечь с колдовской хворью. Однако чубарый был не робкого десятка.

– Мы недовольны, что в нашей деревне бродит какая-то лошадь и рассказывает странные байки!

– Это не байки. Это ваша история. От которой не отречься, как бы вы хотели.

– Я повторю вопрос! – прервал ее чубарый вожак. – Кто ты?! Или что ты?

Помпея приготовилась к возможной потасовке. Под ее плащом появилось едва заметное пламя. Аппо готовился по ее приказу ослепить негодяев и наслать на них зуд.

«Только так ты и будешь жить здесь, сестра Помпея», – произнесла верховная мойра Атропа, сидя в своих покоях перед пюпитром и старательно водя пером по пергаменту. Голуборогая отчетливо видела астральный образ, а также десятерых коней, готовившихся на нее напасть.

«Ты будешь жить в вечной борьбе в Агийвии, – голос мойры не утихал. – Это знак, что пора вернуться домой, сестра».

«Нет, – мысленно ответила Помпея. – Таких лошадей немного. Рано или поздно мне будут доверять».

«Покуда ты им лжешь, они не поверят, потому что они знают, что ты лжешь».

Помпея Голуборогая поморщилась.

– Дайте мне уйти! – голос стал резким и громким, как колокол.

Он подействовал на лошадей, большинство отступили. Однако чубарый не шелохнулся. Ему это далось с трудом. Помпея видела, как по его морде потекла капелька пота.

– Дай мне уйти! – вновь голос Помпеи ударил по ушам и телу чубарого коня. И он отступил на шаг. – Отойди! – конь сделал еще шаг.

Кудесница начала понимать, что если поганый мустанг не поддастся ее силе, это может стоить ему жизни. И Помпея сдалась.

– Дай мне уйти, – голос смягчился и теперь напомнил сладкую мелодию.

Чубарый конь заметно ослабел, его окрас поблек. Прерывисто дыша, он сказал:

– Ты… ты… эх… ты не наша…

– Может и так, Эдгар! – произнес Гарри Угольгрив. – Но леди Мэри никому не навредила, лишь показала красочное шоу, а мы ведем себя недостойно!

Эдгар Вороногрив задрожал, стойкий уверенный голос старейшины действовал на него лучше колдовства Помпеи.

– Мы, лошади, всегда были добры к гостям, особенно если гости вежливы и уважают наши традиции.

Помпея не знала, радоваться такому изречению или печалиться. Ведь она понимает, чем все закончится.

– Потому, Эдгар, будь славным жеребенком и дай леди Мэри пройти.

Вороногрив сильно дрожал, его обуял гнев. Помпея видела, что он хочет на нее наброситься. Хочет сорвать маску с фальшивки. Столько недоверия в его глазах, потому что Голуборогая действительно не лошадь, или дело в самом Эдгаре и в его буйном нраве?

«И в том, и другом, сестра, – голос верховной жрицы звучал подобно погребальному колоколу. – Как бы ты ни старалась, ты не станешь одной из них, но и они тебя никогда не примут по-настоящему».

Помпея не забывала следить за Вороногривом, слушая речь названой сестры.

«Посмотри, они радуются твоим выступлениям, но мало кто спешит защитить тебя от нападок этого допотопного. Все потому, что они знают то же, что знает он… Ты не они».