Скакуны Зеленых Лугов. Книга 4. Союз

– Пахнет аппетитно, – Грозокрыл жадно облизывался, принимая ягоды чернины, поджаренные на медленном огне и нанизанные на ветку.

– Благодарю, – отозвался Арон, с трудом принимая тарелку из дикой тыквы, наполненную молотой травой, сваренной в речной воде. Копыта все еще не давали покоя.

Помпея, заметив страдания Бурогрива, вручила ему флакон с мазью.

– Вот поможет от ран.

– Благодарю… Но от таких ни одно лекарство не спасет.

Голуборогая забеспокоилась, да и Тюр мало что понимал. Однако никто не решился спросить: «Что же с тобой случилось?» И Арон был этому рад, он не горел желанием вспоминать свой позор.

Потому обедали молча. Грозокрыл уплетал поджаренные ягоды с громким чавканьем, запивая невесть откуда взявшимся чернинным соком. Арон спокойно ел проваренную траву. Единорожка ела и траву, и чернину, тоже не говоря ни слова.

Когда они насытились, светило в небе уже заходило за горизонт, оно и понятно: в Сезон Ветров смеркается куда быстрее. И Бурогрив не удивился подувшему прохладному ветру. Зато Помпея поежилась.

– Не привыкли к холоду? – спросил Арон, заметив, как единорожка укутывается в Плащ Атласа.

Его вышивка была никудышной, однако Бурогриву показалось, что прием, с помощью которого шили плащ, ему смутно знаком. Но точно утверждать конь не мог.

– В-в-в Елисейском Лесу почти не бывает Сезонов Ветров, – ответила Помпея, дрожа. Затем взмахнула голубым рогом, и посреди поляны вновь возник красноватый костер.

Агийвец сразу ощутил приятное тепло, как от маленького летнего солнца. Вспомнил, как они с Карлом валялись на травке и ловили шкурой солнечных зайчиков.

– Вот теперь мне лучше, – произнесла Помпея, подвинувшись поближе к пламени.

Арон мельком взглянул на край поляны, где лежали ничем не примечательные груды камней. Лишь присмотревшись, можно было заметить зубастые клювы и застывшие навеки глаза. Сразу становится не по себе от воспоминаний о битве с этими тварями.

– Как думаете, что они имели в виду под «отцом»? – спросил Арон.

– Признаться, мне тоже интересно, – согласился Тюр, суша крылья над огнем. – Может, они так Танатоса про себя называют?

– Сомневаюсь, – отозвалась Помпея. – Помню, в мою последнюю встречу с колдуном я сумела его разговорить.

– Это тогда ты уронила на него дерево, – догадался Арон.

– Да. Но этого оказалось мало, чтобы убить его.

– Его не взял колдовской огонь Чарльза, вряд ли его могло убить обычное дерево, – нравоучительно заявил Бурогрив.

– Колдовской огонь кого? – спросил Тюр.

– Чарльза – Придворного Волшебника короля Седогрива, – пояснила Помпея, поворачиваясь к огню спиной и откинув волшебный плащ. – Ах, как хорошо! – Арон с Тюром невольно уставились на оголенную белую спину. – Простите! – оскорбилась Помпея, быстро прикрывшись плащом. – Вы на мне дыру протрете!

Бурогрив с Грозокрылом смущенно отвернулись, попросив прощения.

Арон вновь вернулся к мыслям о таинственном Отце:

– И все же, кого они могли так назвать?

– Я как раз и пыталась вам сказать, – напомнила Помпея, достав из-под Плаща Атласа гребешок и начав расчесывать белую гриву. – Когда я встретилась с Танатосом, то разговорила его. Он проболтался, что выполняет перед кем-то свой долг.

– Ты предполагаешь, что этот кто-то и есть «Отец»? – догадался Тюр.

– А как иначе, – ответил Арон за Помпею. – Это объясняет, почему Танатос перед казнью говорил о скорой мести.

– Мне вот что интересно… – Помпея убрала гребешок. – Как агийвский монарх и его верные рыцари не догадались о настоящих намерениях Тана? Он же всем своим видом говорит, что он темная лошадка!

Арон почувствовал себя оскорбленным вместе с народом лошадей.

– Времена были тяжелые, – нехотя оправдался конь. – Танатос явился к Роману Багрогриву сто лет назад, когда агийвцы жили с твердой уверенностью, что они в кольце врагов. Колдун предложил вполне разумные решения наших тогдашних проблем, и со временем мы доверились ему.

– То есть он провел вас как жеребят, – удостоверилась Помпея.

– Он и единорогов по-моему обманул! – Арон решил ударить наугад.

И, похоже, попал в яблочко.

– Это совсем другое! – возразила Помпея.

– Другое не другое, но он вас обманул! Это факт! А вы, единороги, между прочим считались самыми мудрыми созданиями!

– Времена были тяжелые! – Голуборогая явно не подумала над лучшим ответом.

– Я о чем и толкую!

– Замолчите ради Созидателя! – вспылил Тюр. – Что толку ругаться на глупость друг друга! Обманул он лошадей, обманул единорогов! Какая разница?! – Грозокрыл горел гневом. – Вам хотя бы повезло, он притворялся вашим другом. А с нами, пегасами, он не считал нужным нянчиться! Вы вообще знаете, что он творил в Геликонских Горах? А?! – конь и единорожка промолчали. – Мы его называли Цепным Псом. Он на Белерофе вроде страшилки. Только страшилки, замешанной на крови!

Видя, с какой горечью Тюр рассказывает о Танатосе, Арон почувствовал насколько случившееся на Парящем Острове для Грозокрыла настоящая трагедия.

– Мне жаль.

Тюр промолчал и только шмыгнул носом, вытирая слезы серым крылом.

– Да… Тех, кто нам дорог, хм, уже не вернешь… Но… Но отомстить за них мы обязаны!

Арон внимал словам пегаса, как и Помпея. Бурогрив даже подумал, что будь такое возможно, он не задумываясь принял бы Тюра в Орден. Но тогда придется серьезно поменять вращение самой Гинеи.

– Потому я, Тюр Грозокрыл, принц пегасьего королевства, наследник трона Белерофа – Парящего Острова, заявляю! Я готов пойти с вами хоть на край света, лишь бы стереть проклятого Танатоса с лица Зеленоземья! А вы?! Вы пойдете вместе со мной? На край света?

Что они могли ответить? Тут и без слов все ясно. Хватит только легкого кивка.

– Что это?! – вздрогнула Помпея, услышав странное шуршание.

– Это ничего, – ответил спокойно Арон. – Это Цапля вернулась.

Глава 11

Надгробие

Помпея стояла рядом с Ароном и Тюром у края Фредерикского Леса и Геликонских Гор. Здесь соприкасались два мира: зеленый и мягкий с темным и твердым. Огромные рощи деревьев плавно переходили в горный подъем. Впервые за несколько солнц странствий по Агийвии Голуборогая видит горы вблизи. У нее даже заиграло нутро от мысли подниматься по горным кряжам.

– Так, Арон, куда нам дальше? – спросила она, восторженно оглядывая скрытые утренним туманом вершины.

– Вверх, Помпея, а дальше будет небольшое ущелье, войдем в него, а там до тайных троп копытом подать.

– Почему я впервые слышу об этих вещах, хотя всю жизнь летал над Геликонскими Горами? – спросил Тюр гордо и непреклонно.

– Потому что тебе не было надобности проникать тайком в Белероф, – ответил Арон, усмехнувшись.

Тюр лишь фыркнул.

– Известно, где нас будет ждать Цапля? – спросила Помпея.

– Нет, она сама нас найдет, – ответил Арон.

– Без обид, но почему мы так сильно полагаемся на нее? – Голуборогая сомневалась насчет Цапли, слишком она была загадочной.

– Потому что она наш друг, – бесхитростно пояснил Бурогрив.

Ко второй ночи их пребывания в Лесу Белая Цапля соизволила появиться и без лишний реверансов произнесла:

– Идите к горам, к кровожадным врагам! Пройдите тайной тропой под зловещей горой! Ждать буду вас я на другой стороне, удачи и не быть в беде, – и птица исчезла в облаке белых благовоний.

Такой трюк удивил даже Арона:

– Не знал, что она так может.

Помпее же было плевать на волшебные трюки птахи, мысли единорожки плавали вокруг загадочной фразы: «Под зловещей горой». Такое словосочетание ей, мягко говоря, не понравилось. На протяжении почти всего пути она листала дневник отца в попытках найти нужное сочетание. Тюр смотрел на ее старания предвзято:

– Не все ответы в книгах.

Помпея игнорировала изречения товарища. Да, товарища. Ее уважение к крылатому окрепло за эти десять солнц похода через Лес. Голуборогая увидела в Тюре нечто большее, чем гордость и упрямство. Слепую, но меж тем безудержную храбрость. Качество, которое, по словам Грозокрыла, давно утеряно в его народе:

– Мы постоянно ждали нападения. Каждый праздник Летнего Солнца Танатос нападал на нас кровожадно и неудержимо. Мы не пытались дать ему отпор, боялись, что агийвцы пошлют кого-нибудь пострашнее.

Арон Бурогрив при упоминании своего народа недовольно кривился, у рыцаря появилось еще больше причин мстить колдуну. Да и у Тюра их тоже хоть отбавляй. Помпея сквозь шкуру ощущала ненависть пегаса к чернокнижнику. А еще – нечто чужеродное. Какое-то «ярмо», давящее на летуна как камень. Единорожке потребовалось немного времени, чтобы распознать последствия магической клятвы. Тюр наложил на себя навет. Помпея читала о таком в дневнике.

Клятвы в Зеленоземье имеют немалую силу. И доказательства этому стояли по бокам от Голуборогой. Арон страдал от схожей «болезни». В нем ощущалось то же «ярмо». Видя страдания товарищей, Помпея мечтала хоть немного облегчить их. Однако полностью избавиться от проклятий могут только они сами, и Голуборогая им не помощница.

Проходя через Лес, Помпея не переставала листать книгу отца в надежде отыскать хоть какие-нибудь записи о «зловещей горе», но пока безрезультатно. Поделилась своими подозрениями со спутниками, Тюр выказал неизменное презрение к страху, а Арон произнес:

– Если Цапля ведет нас этим путем, значит, так надо.

Голуборогая не знала, как относиться к Арону. С одной стороны он казался ей тем еще наивным болваном, с другой в нем были стойкое благородство и доброта, не сточившиеся жестокими приключениями и проклятьем, изувечившим его копыта. Однако куда больше беспокоили его израненная честь и тяжкие утраты прошлого, а проклятье так, не более чем неудобство.

Единорожка знала из харчевен, что Рыцарь из Народа в юности присматривал за принцем Карлом Белорожденным и видел смерть наследника. Но данное воспоминание совсем не коробит Арона, Помпея видела в глазах коня иную печаль. Что-то горькое и скорбное. Такие глаза она видела у своего отца Плутарха, когда тот вспоминал о матери Персии Голуборогой. Значит ли это, что у Бурогрива была некая любовь? Вероятно. Но спрашивать волшебница не решалась, попытки узнать о душевной боли товарищей могут плохо сказаться на узах, связавших их троих.

То, что между ними возникает связь, Помпея не сомневалась, да и ее товарищи чувствовали схожее. Потому путь через реликтовый Лес протек мирно. Никаких новых тварей-ассасинов и темных туч над головами. И путь навеивал Помпее приятные воспоминания о Елисейском Лесе. Как она залезала на крепкие дубы и пихты в попытках разглядеть лагерь лошадей, как постоянно докучала отца вопросами. Как кривила рожи одурманенным братьям Лиловорогам…

Единорожка втягивала товарищей в общение. Буквально молотом выбивала из них рассказы о жизни лошадей и пегасов. Арон рассказывал о своем детстве с большей охотой, нежели Тюр. Пегас предпочитал парить над их головами и задавать вопросы. Пробовали ли агийвцы бутерброды с лаверами? Что знают единороги о магических кристаллах?

Помпея отвечала:

– Это магические источники силы, способные питать несложные часовые механизмы.

Арон признавался:

– Мне не доводилось пробовать лаверы.

В обоих случаях пегас обещал их удивить:

– Кристаллы питают не только часы… Лаверы вам необходимо попробовать…

На такие шутливые обещания Помпея с Ароном не обращали внимания. Лишь молча кивали.

К одиннадцатому закату троица добралась до границы Леса и Геликонских Гор. Цапля пропала; как решил Арон, отправилась ждать их около Белерофа. Но Помпее в это слабо верилось, и Тюру, похоже, тоже:

– Не нравится мне этот туман наверху.

– Боишься? – спросила Помпея.

– Что за чушь! – вспылил Грозокрыл, искрясь молниями.

– Спокойно! – Арон теперь часто унимал их. – Не будем предвзято относиться к интуиции. Но и оскорблять друг друга никто ни хотел.

Помпее оставалось дивиться, как у коня хорошо получается пресекать конфликты. А еще Голуборогая ощутила знакомое чувство, словно она не впервой видит такую картину. Арона с Тюром посетили схожие видения.

Так они стояли на подъеме и глядели на тропу, уходящую в густые клубы тумана. Никто не решался пойти первым, даже храбрый Грозокрыл как-то притих.

– Кто сделает первый шаг? – робко спросил Арон.

Помпея молчала. Ей тоже начал не нравиться туман, слишком похожий на старое неприятное воспоминание: душащее, навевающее галлюцинации марево, исходящее от худого мертвого дерева, которое сторожил злобный ящер.

Но вот Тюр вышел вперед. Широко расправив крылья, вспорхнул на горную тропу.

– Вы идете или как? – позвал он так, словно они задумали какую-то шалость.

Арон улыбнулся и начал подниматься, Помпея последовала за ним. Шагая по вымощенной гранитом тропе, единорожка призадумалась: эта дорога была здесь раньше? Она не припомнила, что видела тропу на подъеме, когда они только вышли к границе.

Арон шагал вполне уверенно. Тюр летел над ними, смотрел на дорогу сверху, но не с опаской, а скорее с видом затравленного зверя, который готов порвать всех, кто решит попытаться прервать его жизнь.

Бурогрив скрылся в завесе, а следом Тюр. Помпея некоторое время колебалась, но вдохнув поглубже, вошла в клубы влажного воздуха. Единорожка даже почувствовала на белой гриве и шкуре маленькие капельки росы. Те обдали ее мертвящим холодом, и она чихнула.

Она шла по тропе, дрожа и всматриваясь вверх, надеясь увидеть Арона с Тюром. И увидела. Они стояли недалеко и глядели на что-то. Голуборогая перешла на галоп и, доскакав, тоже заметила это.

Храм!

Точнее нечто, похожее на храм. Огромный, высотой в пять сосен, проем, выдолбленный в скале, и украшенная старинной резьбой арка. Узоры Помпее напомнили глаза, непрерывно следящие за входом, как привратники. Волшебнице показалось, что они действительно смотрят, и они рады. Как паук залетевшей мухе.

Еще больше опаски внушали две статуи, стоящие по бокам от входа. Это были скелеты тигийских быков ростом с немолодую сосну. Они сидели на пьедесталах, склонив головы, а загнутые вперед рога, будто копья, были нацелены на гостей.

Тюр сглотнул.

Помпея с Ароном удивленно на него посмотрели. Неужели он боится?

– Ну что… Пошли! – Тюр полетел внутрь.

– Может, не стоит, – предложила Помпея. Вид этого храма не внушал доверия.

– Не думаю, что у нас есть выбор, – ответил Арон, мотнув головой вправо и влево.

Помпея огляделась.

На протяжении всего подъема стояла гора, в которой был выдолблен храм.

– Ее же здесь не должно быть, – Помпея почувствовала себя в ловушке.

– Ну вы идете?! – вскричал Тюр, стоя в широком проеме.

– Выбора у нас нет, – агийвец пошел к арке, Помпея вновь замыкала строй.

Тюр нетерпеливо ждал их. Казалось, что в нем нет ни капли страха перед этим местом.

– Идемте скорей! Чем быстрее вы, трусишки, подойдете, тем скорее кончится ваш страх.

Помпея с Ароном смолчали. В мрачной темноте Помпея зажгла своим рогом свет. Они оказались внутри пещеры с холодными гладким стенами, подобными стенам в Храме Трех Мойр в Елисейском Лесу. Арон с Тюром стояли по бокам и осматривались.

– А у нас за спиной разве не было выхода? – вдруг спросила Помпея.

Они с ужасом обернулись. Арка исчезла, осталась лишь голая стена.

– Чудесно, мы официально в ловушке! – подытожила Помпея шутливо-визжащим голоском.

– Не паникуй, – ответил Тюр.

– Тебе легко говорить!

– Не начинайте снова! – устало прокричал Арон, его нервы тоже трещали по швам.

– Что ж, – вздохнула Помпея. – Как бы то ни было, у нас путь один… Вперед.

Товарищи обернулись, и вновь их храбрость подверглась испытанию. Перед ними появился булыжник, а на нем начерчены слова:

ВАШЕ НАДГРОБИЕ

– Я же говорила, что мне не нравится эта пещера, – съехидничала Помпея.

– Арон, твоя Цапля… – начал Тюр.

– Если она и знала, а она знала, то у нее были причины не рассказывать нам, – по-доброму, зато с напором произнес Бурогрив.

– А у меня будут веские причины ее поджарить! – высказался Тюр. Его голубые глаза так покраснели от ярости.

– Тогда поджарь и меня вместе с ней, – мягко возразил Арон. – И тогда ты с Помпеей лишишься одного члена команды и одного артефакта.

Тюр грозно стиснул зубы. Но вот на лазурной морде появилась улыбка.

– Такую бы храбрость моему отцу, – сказал он.

Голуборогая решила, что пегас слабо верит в спасение. Она сама, если честно, не верит. Странно, у нее появилось знакомое чувство… Она закашлялась.

– Помпея!.. Что с тобой?! – Арон с Тюром вовремя ее подхватили.

Сильные копыта с крыльями поддержали спину единорожки и не дали ей упасть на грубый камень. Прикосновения отрезвили лучше ведра воды.

– Фу! – Помпея резко встала и старательно начала стряхивать с себя якобы пыль. Конь с пегасом смотрели на глупую сцену недоуменно. Помпея, заметив их взгляды, заявила:

– Я хоть и единорог, но тем не менее дама, и так похабно касаться меня не стоило… А-а-а, куда вы смотрите?

Арон и Тюр смотрели за спину Помпее, высоко подняв головы. По их мордам стекали капельки пота.

– За мной что-то страшное, верно? – волшебница ощутила на спине какую-то склизкую дрянь.

Товарищи мрачно кивнули. Голуборогая сглотнула и медленно-медленно повернулась. От смрадного дыхания клыкастой морды можно смело наложить на себя копыта. А горящие рубином глаза так и говорили: «Обед подан!»

– У-у-у меня п-п-план, – выдавила из себя Помпея.

Арон вытащил Разящий из ножен:

– Мы тебя слушаем.

– Я тоже весь во внимании, – согласился Тюр, сверкая всполохами молний.

– Бежим!

Последовал быстрый удар голубым рогом по морде огромного то ли волка, то ли амурца.

Тварь зашипела.

Помпея рванула с места. Арон за ней, Тюр запоздало кинулся догонять их.

– Еще никто! Никто не обращал меня в бегство! – кричал он, вспорхнув вверх и стремительно обгоняя единорожку с конем.

– Это не бегство! – возразила Помпея. – Тактическое отступление!

– И то, и то мне противно!

– Если сейчас же вы не перестанете цапаться, как малые жеребята, я первым прыгну той твари в пасть! – угроза подействовала лучше других. Грозокрыл и Голуборогая замолчали.

А за их спинами слышались громкие стуки гранитных лап.

– Этот зверь что, из камня?! – вопил Тюр, перекрикивая трубный рев.

– Мне кажется, или стены движутся? – спросила Помпея, не забывавшая даже на бегу глядеть вокруг.

А ей и не казалось. Стены двигались! Сотни мелких камешков подобно стаям черных крыс скапливались вокруг. Единорожка постепенно различала в этих кучах черные провалы, заменяющие созданиям глаза и рты. Не имея четкой формы, кучи издавали неизменный шорох сотни камней, бьющихся о твердый неровный пол.

Создания перегораживали путь, создавая крепкую стену.

– Хотят остановить нас! – закричала Помпея, и ноги сами собой начали подкашиваться.

– Пусть попробуют! – взревел Тюр, и мощная молния, выпущенная из его копыта, разнесла импровизированную стену в клочья.

– Ловко! – похвалил Арон.

Товарищи проскакали по ошметкам, однако Помпея заметила, что мелкие камни вновь собираются в кучи. Черные глаза-провалы так и говорили о скорой мести. Голуборогая понадеялась, что у этой треклятой пещеры под не менее треклятой горой имеется выход.

А вскоре к преследователям прибавились новички. Из свисающих с потолка сталактитов срывались каменные драконы. Они были тоньше и изящней того, которого Помпея видела шесть лет назад. Коварные змеиные морды с двумя направленными назад рогами, горящие желтым глаза и тонкие тела с прикрепленными к спинам птичьими крыльями. И таких каменных монстров сотни, если не тысячи.

– Все интересней и интересней! – вскричал Тюр с неким озорством. Помпея на бегу предположила, что им овладел боевой азарт, и оказалась права.

Грозокрыл поднялся выше и, окутав себя разрядами молний, налетел на стаю каменных ящеров. Те, стукаясь об искрящуюся завесу, падали и разбивались вдребезги. Миновавшие ударов Тюра снижались, и их уже бил Арон. Боковые, вертикальные, горизонтальные взмахи Разящим рассекали бестий на осколки. Те плюхались, и желтые глаза гасли, словно тлеющие огни.

– Ребята, у нас еще гости! – вскричала Помпея, махнув рогом.

Несколько горящих шаров вылетели из него и будто кометы вонзились в вылезших из стен каменных змей, расплавляя их в текучую жижу.

Тела этих змей, как у гусениц, состояли из нескольких круглых валунов, сочлененных непонятно как и непонятно чем. На конце была пасть без глаз, непрерывно клацающая подобно капкану.

Они вылезали не из нор и не из трещин, а именно из стен. Просто вырастали, как грива на голове.

Бежать сквозь толпу вновь и вновь возникающих монстров становилось все труднее. Спасающиеся использовали мощь артефактов: Арон разил мечом, кроша «кучи» в щебенку, Помпея плавила огненными заклинаниями «змей», и их тела стекали со стен как сок, Тюр бил молниями драконов. И меж тем за их спинами слышались громкие гранитные шаги каменного волка. Голем преследовал их по пятам.

– Эта проклятая пещера будет иметь конец? – вскричала Помпея, чуть не споткнувшись о какой-то выступ.

– Надо что-то придумать! – согласился Арон. – Даже с Разящим я не протяну долго! – новые «кучи» попытались создать стену, Бурогрив нанес вертикальные удары, и белые волны рассекли стену пополам, образовав проход.

Товарищи прошли. Тюр прокричал:

– У меня идея! Приготовьтесь!

Тело пегаса от кончиков крыльев до кончика хвоста загорелось синим светом и выпустило пульсирующую волну.

Как от камня, брошенного в воду, волны магии Ловца Бурь разлетелись, снеся всех тварей с ног. Но не убив.

Каменные монстры продолжали преследование. Однако стоило волне удариться о стены пещеры, как темный проход затрясся, и страшный рев разнесся по всему пространству.

– Интересно! – у Помпеи возникла другая идея. – Бейте по стенам пещеры! – закричала она, выпустив из рога еще несколько голубых огней.

Те ловко обходили возникающих змей и разили стены, оставляя глубокие провалы на них.

Вновь громогласный рев! И пещера содрогнулась.

Арон сделал круговые взмахи, и волны, снеся головы змеям, рассекли стены, оставив на них порезы, как на теле животного.

Пещера затряслась, словно короб с гвоздями.

Каменные големы в ужасе отпрянули.

– Ну что, гора? Хочешь еще добавки?! – вскричал Тюр, лупя молниями по стенам.

Пещера затряслась сильнее, и у Помпеи возникло опасение, что потолок может обвалиться.

Но вместо этого вой стонущего от боли в животе зверя заполнил туннель. И неожиданно пол под копытами товарищей накренился вперед.

– Что происходит? – вскричал Тюр, когда один из драконов сбил его, и пегас вместе с остальными покатился по наклонной.

– Нас выплевывают! – ответила Помпея, скользя по полу как по горке.

– В каком смысле?! – спросил Арон, катясь справа от Грозокрыла.

– В прямом!

Никто больше не решался ударить по стенам. Вокруг все тряслось и шаталось. Трубный рык раненого животного сопровождал их на протяжении спуска.

– Смотрите! – внимательные глаза Помпеи увидели свет в конце туннеля.

– Мы видим! – ответил Тюр.

Они проехали по склону и вылетели через огромный проход, напоминающий чью-то пасть.

Плюхнувшись на камень, Помпея ойкнула. На нее свалился Арон, а на него Тюр.

– Это больно! – застонала единорожка под весом взрослого коня в латных доспехах.

– А какого было мне? – насмешливо произнес Тюр, сидя на верхушке неожиданно возникшей «башни».

– Сделай одолжение… Помолчи!

– Хватит вы оба! – вскричал Арон, пытаясь скинуть с себя Тюра. – Еще чуть-чуть, и я вас вместо этой горы прикончу!

– Ай! Ай, поаккуратней! Я не перина! – пропищала Помпея, чувствуя, как по спине не слабо проходятся перевязанные белыми бинтами копыта.

– Тюр?

– Да?

– Сделай мне одолжение… Слезь с меня! – Бурогрив резко приподнялся, и пегас съехал со спины, как с горки.

Грозокрыл плюхнулся и ахнул.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Единицы измерения трех народов. Пегасы используют слово – Размах. Единороги используют названия растений измерении длины, расстояния и размера. Лошади берут за основу собственный рост по этому говорят: «Девять лошадей. – или, – Пять лошадей.»

2