скачать книгу бесплатно
Эсгель завязывала пояс своего обычного хенсая, когда в дверь постучали.
– Не заперто, – сказала она, затягивая узел.
– Дочь, – голос Главы напоминал исполинскую сосульку, которая с размаху вонзилась между лопаток.
– Надьяр Таэль, – она поклонилась.
– Назвала бы отцом, сделала бы старику приятное, – голос его смягчился до неузнаваемости. – Мы ведь так толком и не поговорили. С тех пор, как ты узнала, что я твой отец, ты не испытываешь желания со мной общаться.
– Я не люблю монологи, надьяр, – сдвинула брови девушка. – Вам обо мне известно гораздо больше, чем мне о вас.
– Видит Белый Дракон, будь ты мужчиной, я решил бы, что разговариваю с самим собой, – он присел на край постели и снял венец. – Отвык я от него.
Эсгель молчала. Она хотела многое у него спросить, но не знала с чего начать. Решив вообще ничего не спрашивать, она открыла стоявший возле стены походный хэккийский сундук из черного дерева и начала в нем копаться.
– Я не уйду, пока мы не поговорим, – Таэль уставился на нее. Она дернула губами, закрыла сундук и села на него.
– Я вас слушаю, надьяр.
– И как только твоя мать меня терпела, – вздохнул Таэль. – Почему я уехал двадцать пять зим назад и почему вернулся сейчас, я расскажу тебе как-нибудь в другой раз. А об остальном спрашивай, сколько угодно.
– Почему именно Зимний Дворец, надьяр? Он пустовал, Дракон знает сколько, а вы хотите, чтобы я переехала туда.
– Не ты, а вы. И не Дракон знает сколько, а двадцать восемь зим. Да и твоей матери там нравилось. И когда ты видела, чтобы хэккийские семьи жили в Клыке или здесь? Они всегда жили в Хормунде, а Зимний Дворец недалеко оттуда.
– Какой она была?
– Она была, – Таэль на мгновение замешкался. – Как зимнее яблочко. Дариэль была моей Дланью. Белый Дракон, она была так красива! Мы вместе стали старшими офицерами, несмотря на пять зим разницы. Я долго добивался её расположения. Но ответила она на мои чувства лишь когда я победил прежнего Длань и не проиграл ей. Две зимы мы были счастливы, а потом я стал Главой, и мне пришлось принести обет. Она стала Дланью после меня. Нет, видеться и любить друг друга нам никто запретить не мог. Но жениться на ней я не имел права. Через десять зим я уехал. А еще через ползимы узор на руках почернел. Я был весь в делах и не видел её перед отъездом несколько месяцев. Поэтому я и не знал.
– Как это несколько месяцев? Она же была Дланью, или что? – подозрительно сощурилась Эсгель.
– Кое-что произошло за две зимы до моего отъезда, и я выслал её из ветви в Белый Дворец. Мы виделись только когда я приезжал.
– А почему же не в Зимний Дворец, раз уж ей там так нравилось? – Эсгель понимала, что он недоговаривал, но ей было интересно знать, как много он недоговаривал. Что-то было нескладно в его рассказе. Выслать собственную Длань, что за чушь!
– В Черном Лесу тогда погиб старший брат Заэля, а он был куда сильнее её. Вот я и решил, что под боком у Князя ей будет безопаснее.
– Старший брат надьяра Заэля? Он никогда о нем не говорил. Я всегда считала, что у него только сестра-близнец, покойная мать Наэля и Инмэль.
– А я зря не уважал Заэля, – посерьезнел Глава. – Ладно, дочь. Ты уже выбрала себе подвенечное платье?
– Надьяр, – Эсгель дернула бровью.
– Дочь, – Таэль скопировал её жест.
– Кружевным безобразием занимается матушка, – отмахнулась девушка. Она решила пока не настаивать. – Я же должна была выйти замуж через неделю.
– Я так понимаю, ты его еще не видела? – нахмурился Таэль. – Хотя на твоем месте я бы тоже не горел желанием готовиться к свадьбе с Лесным Княжичем. А ведь Длань хорош собой, и если бы не шрам, то и меня бы переплюнул. Откуда он у него, не знаешь? Я не про тонкий от тхинака.
– Плеть нахрака кочевников. Я сама видела.
– Северянина? Плетью? Какой-то кочевник? – изумился Глава. – Ну, он ему наверняка потом кишки выпустил. С его-то способностями!
Эсгель улыбнулась и помотала головой. Она знала, что напрямую у Раэля он спросить не мог, не позволял обычай.
– Ему тогда было двадцать пять зим, и он ни разу даже не видел северян, не говоря уже о том, что не имел никакого отношения к ветви.
– За семь зим стать Дланью? – изумился Глава. – Это многое объясняет. А кто его родители?
– Отца он не помнит, матери не стало, когда ему было шесть. Больше я ничего не знаю. Я даже не знаю, как он в рабство-то угодил.
– В рабство? Да, еле заметные шрамы на шее и на руках, я думал, мне показалось. Вот уж действительно из грязи в Князи, – Таэль почесал подбородок. – А ты умеешь выбирать.
Таэль встал и направился к выходу. У двери остановился и посмотрел на Эсгель.
– Ты так и не сказала, кого ждем.
– Сына, – улыбнулась Эсгель, а её рука потянулась к животу.
– Ты и правда, умеешь выбирать, – хмыкнул надьяр и вышел. Вдруг Эсгель поняла, что невыносимо хочет спать, легла и тут же крепко уснула.
Она проснулась, услышав шорох. Открыла глаза и внутри похолодело. Было темно, а окно открыто. Она плавно потянулась за тхинаком, как её схватили за руку.
– Тихо, это я!
Она тут же расслабилась, узнав по шепоту Раэля.
– Ра… – начала было она, но он приложил палец к её губам. Она перешла на шепот. – Что за конспирация? Ты меня напугал, между прочим.
– Прости, – он поцеловал её и достал из-за пазухи мешочек. – Я тебе кое-что принес.
– А через дверь войти было нельзя?
– Да ты много проспала, я смотрю, – ухмыльнулся Раэль. – Например, стражу за дверью и по всему восточному крылу. Глава с меня шкуру обещал спустить, если подойду к тебе до свадьбы. Надьяр Заэль его поддержал, и вот тебя охраняют, словно княжескую казну.
– Я не буду спрашивать, как ты умудрился долезть до моего окна, – Эсгель отложила мешочек с яблоками в сторону. Её покои находились на четвертом этаже, а прямо под её окнами находились окна кабинета надьяра Заэля.
– Твой рхар подсобил. Ты как, нормально?
– Да что со мной будет?
– Всё, я пошел, – он снова её поцеловал. Эсгель схватила его за хенсай. Он помотал головой. – Если меня хватятся, попадет всем перстам. Люблю тебя.
Он напоследок еще раз поцеловал её и запрыгнул на подоконник.
– А я тебя, – сказала Эсгель обернувшемуся Раэлю, и тот спрыгнул вниз. Она подскочила к окну и увидела внизу Гранита, хвостом поймавшего хэккийского Длань. Раэль отсалютовал ей и скрылся из виду.
Эсгель погрустнела. Надьяр Таэль обо всем знал, и все равно запретил им видеться. Она закрыла окно, поскребла пальцем стену. Вставленные в стены сумеречные кристаллы медленно, чтобы глаза успевали привыкнуть, засветились. Теперь в комнате можно было спокойно читать. Эсгель достала книгу, что дал ей надьяр Таэль, прочитать её она так и не удосужилась до сих пор. Она села, вытянув ноги, достала из мешочка яблоко и улыбнулась. Белые трещинки на голубой кожуре говорили о спелости. В это время такие яблоки висели только на самой верхушке зимних яблонь, хрупких деревьев с голубыми стволами и белой листвой.
Она открыла книгу и укусила яблоко. Да уж, оно было куда духмяней тех, что вчера ей принес надьяр Таэль. Кусок даже не надо было жевать, он таял, словно пряный снежок. Она закрыла глаза и вдохнула любимый аромат.
– Раздери тебя рхар! Они же недозрелые! – ругался во дворе Наэль. Эсгель выглянула из окна. Двое новеньких хэккийцев притащили огромную корзину голубых плодов.
– Надьяр, так не все ли равно, какие в настойку добавлять? – недоуменно почесал затылок один из них.
– А если надьяра Эсгель пожелает съесть парочку, что я ей скажу, а?
– Да как их можно есть, надьяр? Снег снегом! Да и там все они одинаковые, других нет.
Подошли еще двое хэккийцев с заплечными корзинками – Раэль и Инмэль.
– А вы что принесли? – Наэль подошел к ним, взял одно яблоко из корзины Раэля и бросил его двум неудачливым собирателям. – Нет других говоришь? Он-то нашел!
Затем пересмотрел всю корзину и сказал:
– Неси надьяре Эсгель. Всю целиком, – потом посмотрел в корзину сестры. – А тебе лень на яблоню было залезть? Ты же куда легче него!
Через несколько минут в дверь постучали. Эсгель улыбнулась.
– Входи, покоривший зимние яблони.
Раэль все ещё дрожал от холода. Девушка бросила ему лежавший неподалеку плащ.
– Я бы подогрела комнату, но яблоки испортятся. Присядь.
Раэль снял корзину с плеч, закутался в плащ и послушно сел, испуганно глядя на девушку.
– Ты первый после меня, кто сразу полез на верхушку, – она посмотрела на него и взяла яблоко. – Как тебе удалось?
Раэль пожал плечами.
– Привычка.
Эсгель тогда подумала, что это нахрак гонял его на вершины летних яблонь. Те были высокими и крепкими, не то, что зимние.
А потом он как-то обмолвился, что, когда есть захочешь и не туда залезешь.
Эсгель доела яблоко, так и не прочитав ни строчки. В голове вертелся вопрос, доселе её не беспокоивший. Что она вообще о нем знала? В ветви был обычай не спрашивать о прошлом. Каждый рассказывал столько, сколько считал нужным. Кто-то выкладывал все как есть, кто-то приукрашивал, а кто-то вообще молчал. Но тем и хороша была ветвь. Ты приходил, и никто не спрашивал, кто твои родители. Ты всего добивался сам. И она сама, потомственная княжна, лазила за зимними яблоками, мыла полы, стирала, чистила конюшни, а никто и не говорил, что будет легко. Но именно поэтому хэккийцы были хэккийцами, а не княжеским войском.
Ветвь Хэку… Попасть туда тяжело, но условия для всех были равными, будь ты чистокровным дворянином, чьи предки веками служили в княжеских войсках, или сыном или дочерью рыбака, садовника, портного. Всяких хватало. Тот же Наэль, например, хэккийский дворянин. Его мать была дочерью прежнего военного советника Князя, а отец – сыном княжеского кузнеца. Не объедини их ветвь, советник никогда в жизни не допустил бы этого брака. А Гаэль, так тот вообще первый в своем роду, кто надел черный мундир. Но их обоих она знала с детства, они практически выросли вместе. Наэль частенько приезжал на зиму в Белый Дворец, погостить у дяди с тётей или у деда, а Гаэль жил в Западном крыле. И разница в возрасте помехой не была, Гаэль был старше нее всего на четыре зимы, Наэль на десять, но он её двоюродный брат. Вернее, был им.
Внезапно в дверь постучали. Эсгель удивленно подошла к двери – до рассвета еще около часа. Она открыла дверь и заметила, что Раэль её не обманул, стражи было куда больше чем обычно.
– Я увидел у тебя свет, – произнес стучавший Глава. – Я войду?
Эсгель впустила его, всем видом показывая, что скрывать ей нечего. И некого. Надьяр Таэль прошел по комнате, как бы невзначай провел рукой по подоконнику, и по лицу его пробежало разочарование.
– Надьяр, а почему столько стражи в коридоре? – недоуменно спросила Эсгель.
– Вот прохвост! – восхитился Глава, взяв с постели мешочек с яблоками. Эсгель мысленно ударила себя по голове, надо было прикрыть его подушкой. Попалась как кухарка. Надьяр Таэль покосился на девушку. – Надьяра Заэля и мою сестрицу ты обманешь в два счета, но не меня. А он мне все больше нравится.
– Надьяр? – подняла брови Эсгель.
– Я проверял насколько он хэккиец. И остался крайне доволен, – он подошел к девушке и взял её за подбородок. – Неужели, драгоценная дочь, ты допустила мысль о том, что я чего-то не предусмотрел? Если бы я действительно хотел, чтобы он не лазил к тебе в окно, то он бы не лазил. А это все для отвода глаз и спокойствия моей сестры и её супруга. До свадьбы не положено, значит не положено. Они ведь не знают, после чего именно появляется узор. Да, дочь, дай покопаюсь в твоей шкатулке, раз уж пришел.
Вот уж такой просьбы от хэккийского Главы она не ожидала совсем. Но протянула ему резную шкатулку из красного дерева. Глава взял, присел на постель и раскрыл.
– И всё? – разочарованно спросил он. – Ты же княжна! У тебя мешок целый должен быть!
– Надьяр, зачем? Я же была Дланью Хэку! – она села рядом с ним.
– А я был Главой, – он посмотрел на девушку. – И у меня в твои годы было куда больше. Ладно, зато ты должна помнить историю каждой штучки. Вот это, дай угадаю, твой бывший жених подарил?
Он поднял из шкатулки золотое ожерелье с изумрудными листочками. Работа была изумительная, на листочках даже были золотые прожилки. К ожерелью прилагались длинные серьги и изящный браслет. Её двадцать четвертые именины. Эсгель вздохнула, у нее сердце кровью обливалось всякий раз, когда надьяр Итэль ей что-то дарил.
– Это же целое состояние! – надьяр Таэль любовался переливающимися изумрудами. – Но ты предпочла того, кто подарил тебе гребешок из черного дерева. Истинная хэккийка.
– Его надо вернуть, – сказала Эсгель, протягивая руку за ожерельем. – Я же больше ему не невеста.
– Даже не вздумай, – нахмурился Таэль. – Не оскорбляй и без того растоптанные чувства. Белый Дракон, а это откуда?
Эсгель улыбнулась. Рубиновый медальон в виде полумесяца. От нее не укрылся испуг на лице надьяра. Такие вещи просто так женщинам не дарили.
– А, мы вытащили из плена Сумрачного визиря во время войны с Итмосом. Это с его царственного плеча.
– Ты чего-то недоговариваешь, дочь, – прищурился Глава. – Если бы все было так, как ты говоришь, тебе бы жаловали Сумеречный клинок, но уж никак не колдовской амулет первого стратега и чернокнижника Сумеречного Княжества. Он единственный в своем роде.
– Он был так благодарен, что даже выдрал у меня волосок из хвоста, – саркастично ухмыльнулась Эсгель. Надьяр Таэль вздохнул. Ему стало все понятно. Для сумеречных бессмертных величайший позор, быть обязанным жизнью или свободой женщине. Вот визирь и решил извести спасительницу с помощью колдовства. Но, очевидно, понятия не имел, с кем связался.
Надьяр Таэль запустил пальцы поглубже в шкатулку, что-то нащупал и резко вытащил. Черный Дракон на серебряной цепочке.
– Только не говори, – в горле у него пересохло. Эсгель кивнула.
– Князь подарил. После того, как я получила тхинак. Красивый, правда?
– Я подарил его твоей матери, когда она стала Дланью. Не надевай его. Никогда, от него одни беды, – он осекся. – Его вообще следовало уничтожить.
Эсгель подозрительно сощурилась.
– Князь сказал странную вещь тогда. Я долго голову ломала над его словами. Он ведь никогда ничего не говорит просто так. Черный в черном станет белым, кто был прав, тот ошибется. Понятия не имею, что он имел в виду.
– Он уже тогда знал, – прошептал Таэль. – И потому послал тебя на север.
– Надьяр, хотите вы того или нет, – она посерьезнела. – Он уже девять зим принадлежит мне. И это подарок Великого Князя. В любом случае он знал, что делал и зачем.
– Пожалуй, ты права, дочь, – он обнял её за плечо и улыбнулся. – Поесть хочешь? Одними яблоками ведь не наешься. Да, и я видел твое платье. Смею заметить, Мирандэль меня приятно удивила, оно чудесно.
Эсгель недоверчиво посмотрела на отца. Он казался ей странным. От одного его взгляда кровь стыла в жилах, а он говорил с ней о тряпках и украшениях.
