На адреналине

– Откуда? – уточняю я, продолжив переступать ногами.

– Мы учимся вместе, правда, я на экономическом. Тебя все знают в GU. —Милая улыбка и кукольное лицо вызывают желание не трахнуть, а погладить по волосам и угостить шоколадкой.

Плохой знак. В последнее время моя френдзона и так стала чересчур большой. Прости, малышка, места в ней больше нет. Меня задолбало быть для всех другом. Кто будет другом мне? Киллан стал отстранённым и замкнутым, Дрейк – это так, товарищ, с которым мы иногда околачиваемся в клубах, приятели по футболу – соратники, и нас объединяет общее дело, а Адриана…

Вибрация в кармане вынуждает прервать танец. Достаю смартфон, только чтобы убедиться, что звонит Килл. Наконец-то, они здесь.

– Извини, но мне пора. Спасибо, что скрасила мой вечер. – Я отстраняюсь от Джессики, замечая мимолётный налёт разочарования, но она быстро возвращает на лицо миловидную улыбку и, кивнув, первая уходит в противоположную сторону.

***

– Где ты успел подцепить милашку Джесси Ричардсон? – Адриана плюхается на диван, стоящий напротив, и отпивает из моей бутылки.

– Знаешь её?

– Она пытается набиться в группировку Рейчел Шилдс. – Подруга комично морщит курносый нос, не скрывая своего отношения к семейке сенатора. Я тоже наслышался о них всякого, хотя в Ди-Си2 не так давно. – Но у той, видимо, строгий кастинг. – Последнее слово она заключает в воздушные кавычки.

Казалось бы, мой взгляд приклеен к лицу Адри, но это ни черта не помогает вычеркнуть её голые ноги из поля зрения. Никогда не видел Адриану в платье, тем более таком коротком. Зачем она прятала потрясную фигурку под футболками и джинсами?

– А почему спрашиваешь? Ревнуешь?

– Ха-ха, – отвечает она, закатывая глаза, словно я задал наитупейший вопрос в мире. – Всего лишь любопытно, она тебя подцепила или ты – её. Джессика наверняка наслышана о вашей дружбе с Килланом. А где Киллан, там Рейчел. Понимаешь, к чему я?

– Намекаешь на то, что мной сейчас жёстко попользовались? – Одарив девушку привычной ухмылкой, пытаюсь отобрать своё пиво. Она не отдаёт, и между нами завязывается шутливая борьба. В глазах Адрианы загораются игривые искры, и это для меня огромное достижение – знать, что я развеселил её, хоть это и не выражается улыбкой. Одно из моих больших желаний: когда-нибудь её увидеть.

– Вот! – голос Киллана громом разносится над столом, и слева от наших сцепленных рук со звоном опускается несколько бутылок. – Тебе безалкогольное. – Он сдвигает две из них в сторону Адрианы и садится рядом со мной, широко расставив ноги.

– С чего это? – негодует Адри, отцепляясь от моего напитка. – Ты портишь всё веселье.

– Веселиться можно, и не напиваясь в дрова.

– Тогда стоило пойти в цирк, а не ночной клуб! Зачем мы сюда приехали?

– Я не знаю, зачем приехала ты. Я хотел с другом пообщаться, у тебя другие цели?

Адриана скрещивает руки на груди и переводит взгляд на сцену, где скоро состоится баттл за безлимитное посещение клуба в течение месяца. Правил нет. Главное, любыми способами заслужить взрыв оваций.

Килл закуривает и выпускает в Адри струю сизого дыма, без слов давая понять, чтобы она заткнулась. Но он немного запоздал: за мгновение до этого на её хорошеньком личике уже вовсю транслировалась потеря интереса к его обществу. Сегодня она выглядит по-особенному, и не факт, что дело в одном новом образе.

– Ты не в духе? – спрашиваю друга.

Ещё ночью он радовался победе. Мы вместе радовались, как в старые добрые времена. Ещё бы! Представление он устроил запоминающееся.

– Не выспался, – усмехается Килл.

Смеюсь, сообразив, к чему он клонит. Открываю бутылку для Адрианы и протягиваю ей. Она с фырканьем отказывается и небрежно машет рукой в сторону сводного брата:

– Благодарю, но мой «нарколог» настаивает на том, чтобы я завязала, пока не поздно.

– Да брось! Он преувеличивает. Ни разу не видел тебя пьяной в стельку. Килл, не будь душным, – пробую разрядить обстановку, переключая внимание на друга.

Он всегда был противником алкоголя, а со временем это переросло в настоящий культ трезвости. На мой взгляд, Киллан перегибает. Я держу всё под контролем, не позволяя себе лишнего, в частности, из-за спорта. Мы не больше пары раз в месяц выбираемся в этот клуб, так как его владелец – организатор шоу, в которых нелегально участвует Килл, и благодаря связям нам продают напитки, запрещённые законом.

Быть совершеннолетним в Испании, но считаться малолеткой здесь, – отстойно.

– Не переоценивай мою заботу, – кривится Кроу, глядя на Адриану свысока. – Мне всё равно, если ты делаешь из своего организма помойку. Мне не всё равно, что потом подумают о моей семье.

Адри едва заметно сжимает губы. Я давно привык к их перебранкам, но никак не могу понять, откуда в Киллане столько злости к сестре. На мои попытки достучаться он обычно отмахивается, и мне всё сложнее занимать нейтральную позицию: иногда так и тянет вломить другу для просветления. Сдерживаюсь только потому, что Адриана сама запретила встревать в их ругань, заявив, что это их дело и она в состоянии постоять за себя. В итоге в нашей троице я играю роль медиатора, следящего за тем, чтобы эти двое не поубивали друг друга.

У меня возникает безбашенная идея по приобщению Килла к нашим развлечениям. Пора ему доказать, что нет ничего плохого в периодическом расслаблении. В меру, естественно.

– Давайте проведём эксперимент и заключим пари! Выпиваем все трое одновременно и равное количество…

– Не пойдёт. Кто-то должен оставаться в здравом уме, – занудствует Киллан. не дослушав.

– Окей. Сегодня я побуду трезвенником.

– Ты уже пил, – кивает он на мою почти пустую бутылку из-под пива. Она была второй по счёту.

– Адри, – вопросительно развожу руками. – Ты в деле?

– В чём суть пари? – С воодушевлением на лице Адриана перегибается через столик, демонстрируя небольшую ложбинку. Сглатываю и отвожу взгляд, пока я не спалился. Чёрт.

– Заказываем крепкий коктейль, пьём одновременно, веселимся и всё такое, но кто первый сдастся, тот проиграл.

– Какое-то невыгодное пари. Что я с этого поимею, кроме похмелья? – на лице Киллана мелькает скептическая улыбка, а это хороший признак повышения градуса настроения.

– Раз за бортом сегодня Адриана, то она будет расплачиваться перед тем, кто выиграет.

Она озадаченно вскидывает бровь:

– Я? А мне какая выгода?

– Ты забыла? Это эксперимент. Мы будем тебя веселить, плюс приз от проигравшего, – подмигиваю ей и обвожу друзей проницательным взглядом: – Так что? По рукам?

– Очень весело смотреть на ваши пьяные лица. – Адри недоверчиво косится на подозрительно притихшего Киллана, который, кажется, взвешивает озвученное предложение.

– Если я выиграю, ты будешь месяц убираться в моей комнате, приносить завтрак в постель, и больше никакого бухла, пока живёшь с нами, – ставит условие Килл, вцепившись в неё фирменным взглядом исподлобья.

– Если ты проиграешь, даёшь мне штуку баксов, – не теряется Адриана, словно только и ждала этого спора.

– Твои финансовые запросы растут с поразительной скоростью. – Сделав глубокую затяжку, Киллан методично вдавливает окурок в пепельницу. – Но в таком случае ты признаёшься, зачем тебе бабки.

– Тебе нужны деньги? – интересуюсь я.

– А кому они не нужны? – Адриана искривляет алые губы в слабом подобии улыбки. – Назначай свой выигрыш, Ник.

– Чего бы мне хотелось от тебя получить? Даже не знаю… – задумчиво потираю подбородок. Ложь. Знаю. – Поможешь с проектом по экономике.

Сквозь фон клубной музыки пробивается смешок Киллана:

– У тебя никудышная фантазия, дружище. Мог бы…

– Если проиграешь, пойдёшь на сцену бороться за выигрыш, который в случае победы достанется мне, – перебивает его наша напарница и встаёт с дивана, выставляя на показ стройные ноги. – Сделаю заказ и позвоню Николь. Не собираюсь вас тащить на себе.

Глава 5 Открытие

Адриана

– Боже, мой брат – дурень! – Никки обхохатывается, пока мы провожаем ироничными взглядами спину Доминико, поднимающегося на сцену на нетвёрдых ногах.

Примерно через дюжину шотов он капитулировал, заявив, что трёх Килланов и Адриан ему не осилить. А Кроу хоть бы что. Стоит рядом, сложив руки на поясе, и тоже смеётся. Может, периодически подмешивать в его кофе коньяк или чего покрепче? Тогда наше совместное проживание, однозначно, стало бы более комфортным. Мне не приходилось бы каждое утро мысленно точить ножи, готовясь к очередному нападению.

И, вполне возможно, мы с ним стали бы друзьями.

Друзьями…

Хочется рассмеяться от этой мысли. Друг – это тот, кто поддержит в трудную минуту, а Киллан может поддержать разве что мою грудь. И то вряд ли. Она для этих целей чересчур маленькая.

Его подвыпившее состояние выдают растрёпанные на макушке волосы и расстёгнутые верхние пуговицы рубашки. Он стоит чуть впереди нас, поэтому могу вволю насверлить взглядом бесчисленное количество дырок в его спине, представляя, как через них вытекает вся накопленная злоба. М-да, жаль, что советы моего психолога работают лишь в одном направлении. Жить было бы куда проще.

Возвращаюсь мыслями в шумный клуб, как только передо мной расступаются люди, и я, какого-то чёрта, оказываюсь в центре импровизированного коридора с выходом на сценическую лестницу.

– Вот она, вин-н-новница! – орёт в микрофон пьяный Доминик, показывая на меня пальцем. – Адриана Линден, иди сюда!

Толпа улюлюкает и визжит, пока до меня доходит, что он зовёт к себе. Отрицательно мотаю головой, делая шаг назад, но предательница Николь со смехом подталкивает в спину:

– Давай-давай, топай!

– Ты в своём уме? – шиплю я на неё. – Не собираюсь быть посмешищем наравне с твоим братом. Он на ногах еле стоит!

– Адриана Линден, просим вас подняться на сцену! Ребята, поддержим скромную красотку? – заводит толпу весельчак-ведущий.

– Да-вай! Да-вай! Да-вай! – громыхает хор местных тусовщиков.

Чёрт. Доминик, я тебя придушу.

С тяжелым сердцем поднимаюсь на сцену под безудержное ликование присутствующих, и Ник с ходу притягивает меня к себе, взяв за руку.

– Что ты задумал? – негодую я.

Сблизив наши лица чуть ближе положенного дружеского расстояния, он самодовольно отвечает:

– Мы будем танцевать.

– Я не буду танцевать.

– Оке-ей, я буду. А ты посидишь на стуле.

Пока мы препираемся, из динамиков начинает проигрываться вступление зазывной мелодии, и по восторженному зрительскому гулу со стороны танцпола становится понятно, что от нас ждут активного участия. На сцену пригласили ещё три пары, но одна я сажусь на стул, добытый Домиником из-под диджейского пульта.

Он медленно обходит меня по кругу в такт музыке, словно долбаный кобель, завлекающий приглянувшуюся суку. Если бы вместо Ника был кто-то другой, я бы на полном серьёзе решила, что он не отыгрывает свою роль, а делает всё по зову души. Когда под всеобщие вопли он стягивает с себя футболку, сексуально покачивая бёдрами, мне хочется отвести взгляд от его крепкой мускулатуры, но по неведомой причине я продолжаю наблюдать, испытывая внутри стыд мирового масштаба.

Парочки по обе стороны от нас трутся друг о друга, поочерёдно снимая с себя предметы одежды. Если шансы на победу прямо пропорциональны площади оголённого тела, то пусть приз достанется любому из них. Не хочу лицезреть голый зад лучшего друга.

Доминик не прикасается. Я одета и сижу неподвижно, но воздух вокруг нас искрит и потрескивает от напряжения. Эта сексуальная энергетика чувствуется в каждом его шаге, в каждом движении, в каждом обращённом на меня взгляде. Где он научился так танцевать? Мои глаза округляются, когда Ник встаёт позади, и, положив на обнажённые плечи горячие ладони, без нажима ведёт их вниз по рукам. Дыхание возле шеи разгоняет целое полчище мурашек, а мои лёгкие словно колом проткнули. Не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Я больше не слышу музыку, полностью погрузившись в ощущения, и пытаюсь понять, что не так. Почему мне не приятно, а неловко? Это же Ник! Мой Доминик. Самый лучший парень из всего, кого я знаю. Я доверяю ему. Он никогда не обидит и не устроит подлянку. Даже сейчас, в нетрезвом виде, друг касается осторожно, будто вычерчивает пёрышком тонкие линии. Еле уловимо, ненастойчиво…

Ведомая необъяснимым порывом, устремляю взгляд перед собой и сталкиваюсь с острыми глазами, вонзающими в меня тысячи игл. Киллан не изменяет себе. Отторжение, источаемое в мою сторону, чувствуется гораздо мощнее, чем касания ладоней Доминика.

Вот оно.

Осознание простреливает навылет. К его рукам сегодня у меня было совсем иное отношение. Несмотря на внешнюю холодность Килла, я ощутила нечто особенное: тепло. Я грелась о него, не желая отгораживаться.

Доминик невесомо обводит контуры моих плеч, рук, ладоней, и я догадываюсь, что он делает: ищет тепла от меня. На банкете я занималась тем же самым, но в отношении другого парня.

Мы с Килланом не разрываем зрительный контакт, превращая всё окружающее в пепелище, из которого живыми выбрались только мы двое. Нас обволакивает пустота: ни музыки, ни громких голосов, ни мельтешащих людей. Зачем он так смотрит? Не может быть… Я ошибаюсь. Я совершенно точно ошибаюсь. Мышечный орган, бьющийся за рёбрами всё быстрее, силится напомнить, что я – не бесполое существо, и такие реакции вполне естественны. Но почему сейчас? Мало мне трудностей? Захотелось добавить ещё одну? Более глобальную?

Отвожу взгляд первая, и вспышка яркого освещения над нами наконец ставит точку моей пытке. Лучезарно улыбающийся Доминик встаёт передо мной, протягивая ладонь, и я механическим движением вкладываю в неё свои пальцы. Под свист зрителей мы выходим на поклон, а ведущий этого отвратительного шоу призывает всех топать и кричать громче, помогая определить пару вечера.

– Ты замёрзла? – бубнит Ник в ухо. – У тебя ладошки ледяные.

Он подносит наши переплетённые пальцы ко рту и дышит на них, согревая теплым дыханием. Его беспечная улыбка в данный момент отталкивает, если не отпугивает. Доминик всё испортил своей выходкой.

Абсолютно. Всё. Испортил!

– Я с тобой не разговариваю. – Выдёргиваю свою ладонь, на что Дом недовольно закатывает опьяневшие глаза и приобнимает за талию.

Мой взор снова падает на зону перед сценой. Николь интенсивно машет нам с оттопыренными большими пальцами, а Киллан заигрывающе улыбается стоящей рядом девице. Они мило беседуют, не обращая ни малейшего внимания на людей возле них. На мою персону его улыбки никогда не распространяются. От Кроу мне достаётся всё самое гадкое: слова, поступки, действия, бездействия…

– … и Адриана! – доносится издалека, как сквозь толщу воды. Я настолько погрязла в раздумьях, что не уловила объявления ведущего.

– Ого-о-о! Мы выиграли, крошка!

Доминик без предупреждения обхватывает меня под ягодицами и подкидывает вверх, отчего я взвизгиваю, вцепляясь ему в плечи. Победа нашей полупассивной пары кажется невероятной. Ник радуется, как мальчишка, кружа нас обоих, и мне становится так стыдно за свои мысли. Сама придумала то, чего нет, сама обиделась, а обвинила его. Друг всего лишь пьян, а я вообразила чёрт знает что. Смотрю в зелёные глаза, искрящиеся беззаботной радостью, и заражаюсь позитивом в ответ. Доминико опускает меня на ноги, не разъединяя наших прикованных друг к другу взглядов, но в его глазах ни с того ни с сего появляются оттенки серьёзности.

– Улыбнись, Адри, – не просит, а приказывает.

Всё веселье моментально сходит на нет. Отбрасываю от себя его ладони, вновь возвращаясь с небес на землю. Он думает, это проще простого? Считает, я кайфую от своего нарушения? Отворачиваюсь и направляюсь к лестнице, задавшись целью выцепить Николь и свалить домой. Вечер подошёл к логическому завершению.

Мой партнёр по танцу отошёл за призом, а я бесцеремонно вклиниваюсь между Килланом и девкой с безвкусными блёстками на лице. Кивнув на визжащую девчонку, уговаривающую Дома сделать с ним селфи, требую:

– Проводи Доминика до такси. Боюсь, его на лоскуты сейчас порвут.

Характерный прищур на лице напротив не заставляет себя долго ждать:

– Мы договаривались, что уйдём, как только я скажу, а теперь ищешь повод избавиться от меня, чтобы со спокойной душой искать приключения на свою задницу?

У Кроу талант заводить меня с пол-оборота. Как же надоели постоянные намёки на мой распутный образ жизни!

– Тебя это не касается. – Дёрнув на себя Николь, подпевающую следующей композиции, ставлю её рядом в роли щита. – Мы бы довели Доминика, но я ещё не собиралась уходить. Ах, да! Я буду ночевать у Никки, так что дальше мы сами по себе.

Моя недоумевающая сестра по разуму хлопает ресницами, но поддакивает, скорее всего, не расслышав ни слова. Она всегда на моей стороне.

– Нет, – возражает Киллан. – Я выиграл пари, и оно уже вступило в силу. Завтра утром ты должна начать мне прислуживать.

– Прислуживать? Ты двинулся? – Шлёпаю по его напрягшемуся плечу. – То, что ты выиграл спор, не даёт права вытирать о меня ноги. Я – не твоя чёртова рабыня! Уговор был только про кофе и уборку.

– Уговор был про полноценный завтрак, а он должен включать не только кофе. Сомневаюсь, что ты успеешь его приготовить, если будешь ночевать не дома.

Дома. Отмахиваюсь от этого уютного слова, словно от надоедливой мошкары. Уверена, Килл забыл добавить уточнение: «у меня дома».

– И что будет, если я принесу завтрак позже? Что будет, если я вообще забью на это дурацкое пари? – упрямлюсь я из принципа.

Серый взгляд Киллана наполняется непроглядной темнотой, несмотря на миллионы отсвечивающих в нём огней. Уперев руки в бока, он грозно взирает с высоты шестифутового роста:

– Поверь, я придумаю наказание, и оно вряд ли придётся тебе по вкусу.

Невольно возвожу глаза к потолку, раздражаясь от его самонадеянности. Можно подумать, я его боюсь. Что он придумает? Отберёт телефон? Выпорет ремнём? Отшлёпает?

Последняя мысль откликается тревожащим волнением в районе живота. Не представляй, не представляй.

– Ребят, давайте не будем ссориться, – вмешивается Николь. – Мы с Ником поедем к нему, а вы езжайте к себе. По-моему, идеальный вариант. Вам так не кажется?

– Да.

– Нет.

Наши разрозненные ответы звучат синхронно, на что Никки заливается хохотом.

– А вот и он! Подождём такси снаружи? – Николь берёт причалившего к нам брата под локоть и машет на выход из клуба.

Не на шутку разошедшийся Доминик отодвигается от сестры, равняясь с Килланом, а рассерженная я иду перед ними, ухватившись за ремешок сумочки. Мы протискиваемся сквозь потную массу, и кожа начинает зудеть от желания содрать с неё мочалкой чужой эпителий.

Что я получила от сегодняшнего вечера? Целую гору новых сложностей.

Удался ли их эксперимент, в который я ввязалась любопытства ради? Отчасти да, так как поначалу с ними было и вправду весело, пока дело не подошло к танцу, подозрениям и… собственному открытию, вовсе не обрадовавшему. Что мне с этим делать, твою мать?

– Круто мы развлеклись? – слышится позади восторженный голос Ника.

– Очень, – ядовито выдавливает Киллан. – Но примерно с середины я отвлёкся, так что извини, многое пропустил.

– А я рад, что проиграл! – не унимается наш друг. – Давно так не оттягивался. Адри! – зовёт он меня, когда наша четвёрка выходит наружу.

– Что? – отзываюсь, не глядя на него.

Былая непринуждённость в нашем общении куда-то улетучилась. Поскорее бы наступило завтра: Ник протрезвеет, и я удостоверюсь в ошибочности своих суждений. Удивительно, что Киллана почти не развезло. Выпил столько же, и хоть бы в одном глазу! Были у меня, конечно, предположения, что этот гад может схитрить, поэтому не сводила с него глаз, контролируя, чтобы содержимое каждой стопки попадало точно в рот. Но нет, похоже, даже спирт не уживается в его организме.

– Скажи, что тебе было весело!

– Было, – соглашаюсь я, старясь не подавать виду, что мне неимоверно холодно. В особенности после разгорячённой атмосферы клуба. – Но пари идиотское. Ощущение, что проиграла в нём я, а не ты, Доминико.

– А вдруг выиграла? – Он встаёт напротив и игриво поддевает мой подбородок указательным пальцем.

Поднимаю взгляд к его захмелевшему лицу:

– Благодаря тебе я теперь в плену твоего друга, а ты и рад.

– Не преувеличивай, – отвечает за него Киллан, закуривая. – И прикройся. В больном состоянии ты не сможешь нормально готовить.

Всучив свой измятый пиджак, он отходит к обочине, чтобы поймать жёлтый автомобиль такси. В это же время приезжает машина за Николь и Домиником. Пока парни пожимают руки, похлопывая друг друга по плечам, договариваемся с Никки списаться чуть позже и прощаемся.

Мы с Киллом остаёмся одни, и, к моему ужасу, я больше не знаю, как себя с ним вести. Что-то ощутимо изменилось, сломалось. Во мне или нас?

Желая вернуть самообладание и вновь вспомнить причины, по которым я обязана испытывать к этому человеку антипатию, достаю своё неизменное орудие – телефон. В любой непонятной ситуации я начинаю листать всё подряд, чтобы напустить на себя отрешённость от окружающего мира и создать видимость насыщенной личной жизни. Обычно в ход идут иконки главного меню: ленты соцсетей, заметки, календарь, иногда и настройки. Сейчас под руку попалась галерея. Как назло, последним снимком оказывается сделанный исподтишка пару дней назад.

Киллан вернулся с тренировки по мотокроссу, как обычно, сердитый, но необычно притягательный благодаря слегка взъерошенному виду. Есть в его небрежности и мрачности нечто манящее. Может, моя уверенность в том, что где-то глубоко внутри скрывается мальчик, заигравшийся в прятки? Вот только найти я его не смогу, поскольку в этой игре я, как и он, засела в укрытии.

Почему нас с тобой никто не ищет, Киллан?

Скинув с плеча спортивную сумку, он промаршировал к раковине за водой. В спешке он не заметил меня, сидящую прямо на полу возле огромного панорамного окна в зоне гостиной. Да и дома меня не должно было быть. В тот день не завёлся мой Buick, и я решила пропустить теннис.

Осушив стакан, Кроу взялся за ткань футболки на спине и лихо её снял. Мне тоже стало жарко и ужасно захотелось пить. Я сидела, затаив дыхание, потому что момент был упущен: если выдам себя сейчас, он поймёт, что я наблюдала за ним не одну минуту.

Когда он успел так подкачаться? Его атлетическое телосложение примагничивало взгляд: чётко прочерченный рельеф в верхней части спины, глубокая линия позвоночника, глядя на которую возникла острая потребность провести вдоль неё пальцем.

В то мгновение, когда он опёрся руками на стол и устало опустил голову, я и сфотографировала его. Мне он показался таким ранимым, таким человечным. Я сгорала от желания узнать, что его беспокоило, и решила это запечатлеть, чтобы позже пересматривать и строить свои версии.

– Адриана, идем, – голос моего мучителя прорезается сквозь воспоминания.

Быстро прячу смартфон в карман его пиджака и залезаю в салон. Киллан садится спереди рядом с водителем, демонстративно меня игнорируя. Обходительность – это не про него. Скорее разверзнутся небеса, чем он откроет мне дверь машины.

Вольготно развалившись на сиденье, Килл начинает по-хозяйски водить пальцем по сенсорному дисплею, выбирая нужную радиостанцию. Уже через минуту пространство дрожит от басов хардкора. Вкус у моего небрата под стать ему: смысла песни не различить, но впечатление производит устрашающее.

Ныряю в карман за телефоном и нащупываю небольшой свёрток. Не припоминаю, чтобы он был здесь в начале вечера. Немедля достаю его и сразу распознаю, что именно попало в мои руки.

Мне впервые очень сильно захотелось улыбнуться. На краткий миг показалось, что даже щёчные мышцы дрогнули.

Пока раскручиваю зелёные бумажки, пульс ускоряется, а по организму расстилается лёгкий трепет. Десять стодолларовых купюр – мой приз в случае проигрыша Кроу в пари.

Без зазрения совести прячу деньги в кошелёк, стараясь не думать о причинах его поступка. Я заслужила их за все издевательства, и точка.

Пьяный Киллан – щедрый Киллан. Стоит запомнить.

Глава 6 Начало

Адриана

– Неужели вы поладили? Господи, ты услышал мои молитвы! – Лили смеётся над тем, как я сооружаю на прямоугольном хромированном подносе целый натюрморт.

Завтрак Мистера «Угрюмая Задница» состоит из яичницы с беконом, украшенной помидорами черри, капучино с ложечкой сахара и творожной запеканки, политой солёной карамелью. Я питаю слабость к готовке, поэтому, положа руку на сердце, эта часть обязательства будет даже приятной. Люблю создавать красоту из простых вещей.