скачать книгу бесплатно
Женщина проследила за его рукой.
– Видите? – радостно воскликнул Эрик. – У отца равновесие, пойдемте же, ну! – он вскочил, как щенок, зовущий хозяйку гулять.
– Пожалуй… нет, – красавица опять томно потянулась. – Я тоже предпочитаю море. Особенно после захода солнца. Потому что можно плавать совсем без одежды, – она бросила незаметный взгляд на Янсена, – это очень освежает голову… Но здесь это не совсем уместно. Так что можешь пока поплавать один… Господин Янсен, а что у вас там за журнал?
– Вам вряд ли будет интересно. Научно-популярный. Серия о мыслителях Древней Греции. Вот здесь о Евклиде… Это такой математик, он написал…
– О! – женщина с явным интересом потянулась вперед. – Покажите, покажите… Я как раз ищу, у кого бы спросить кое-что о Евклидовых «Началах».
– Мадам Штаммер! – Янсен удивленно взмахнул бровями. – Ваш кругозор просто… Просто…
– Ой, да что вы, я просто любопытная, – собеседница слегка потупилась. – Вот если бы вы могли мне пояснить такую вещь: «линия – это длина без ширины». А если взять кучу-кучу отдельных точек… как вот эти круглые конфетки, и рассыпать их… нет, разложить… вот так… по прямой. Разве это не будет «длина без ширины»? Но какая же это линия? Одни дырочки, – она положила в рот розовую карамельку, вторую, красную, сунула Янсену, – попробуйте, вкусные. Получается, Евклид ошибался? Или это я глупая?
– Видите ли, мадам Штаммер…
– И прошу вас, не называйте меня этим дурацким именем. Просто Агнесс.
– Тогда уж и вы называйте меня просто Густав, это будет логично, – сказал Янсен, оглядывая собеседницу так, словно увидел в первый раз.
– С удовольствием, Густав. Так что насчет этих дырочек?
– Насчет дырочек… Признаться, вы меня очень… Застали врасплох. Вернее, Евклида, ну и меня вместе с ним. Давайте, я закажу что-нибудь, и мы побеседуем… – он свернул журнал в трубку и повертел в руках. – А хотите – переберемся на нашу яхту? Ремонт уже закончен. Мы собирались завтра отметить это и грузиться… Но можно начать сегодня. Тем более, здесь шумновато, и если честно, я устал от гостиницы… Посидим не торопясь, по-семейному. Я вообще не люблю торопиться, – Янсен протянул женщине бумажный столбик, она взяла его и положила между вытянутых загорелых колен, придержав сверху длинными пальцами.
– Я думаю, будет очень интересно.
– Вот и отлично. Эрик пусть купается в море, а мы с вами обсудим Евклида и…
Ученая беседа была прервана появлением гостиничной служащей. Девушка протягивала Агнесс телефон.
– Вы оставили на ресепшене, мадам Штаммер. Вам были звонки.
– Ну и что, звонки, – отмахнулась Агнесс. – Что я с ним буду тут делать? Пусть лежит, где я положила, спасибо, отнесете обратно? Нет, стойте, стойте… Раз уж вы взяли, пожалуйста-пожалуйста… Включите там режим «Не беспокоить»… А то у меня все руки липкие от ваших конфет. И потом отнесите. Там надо такую кнопочку нажать и потом на шестереночку… Сумеете же, да?
Девушка не повела бровью и ответила ровным, но все же будто слегка уязвленным тоном:
– Мой интеллект соответствует интеллекту кандидата технических…
– Вот, вот, у вас получится… – перебила Агнесс Штаммер совершенно ангельским голоском. – Ай! – она взвизгнула и поджала колени кверху, журнал шлепнулся на мокрый кафель. – Эрик!.. Эрик, прекрати немедленно! – красавица загородилась ладонями, а юноша, сидя на бортике бассейна, с хохотом брызгал в нее водой.
Господин Янсен довольно улыбался. Он даже не подумал полюбопытствовать у Агнесс, кто это звонил так настойчиво. Впрочем, его мозг делового человека путем привычного сопоставления фактов пришел к выводу, что звонил господин Штаммер – бывший муж Агнесс. Однако мозг сделал эти выводы автоматически, без участия господина Янсена. Тот не был ни любопытен, ни ревнив, чего скрывать – даже честолюбие у него сильно поуменьшилось с годами. Он, как сам любил говорить про себя, «давно перешагнул эту ступень развития». Но Агнесс… Не просто женщина, это совсем, совсем другое… существо. Интеллект… Совершенное тело… Веселый и открытый нрав… Чушь. Все это не то. Что-то давно забытое… – Янсен снял запотевшие очки, и стройный силуэт отразился в его глазах. Он бросил очки на столик. К черту. Кому есть дело до всего остального…
– Эрик! – твердым голосом сказал он. – Собирайся. Мы идем на яхту.
Глава 6. Одной заботой меньше
Тот сентябрь совсем не такой был. Солнечный. Кейси затянулся, перегнувшись через перила узенького балкончика и глядя в переулок, на мусорные баки и пожарные лестницы. Никаких дождей. Это потом все началось. Как сейчас помню эту передачку. Лето продолжается, если вы не успели отдохнуть, мягкое атлантическое солнце согреет вас даже по дороге в ваш офис. Британская метеослужба заявляет, можно сказать, гарантирует. А у кого нет офиса?.. Вот интересно, если бы распустить всю эту контору, а на эти деньги, на эти деньги… Не знаю что. Он сплюнул вниз, туда, где стояли баки, и проследил за траекторией плевка. Пива купить всем, кто не успел отдохнуть. Или так: «Британская метеослужба признает, что некачественные октябрь и ноябрь наступили из-за ее халатности, и во искупление своей вины оплатит всем пострадавшим от холодов и дождей трехмесячные каникулы на Средиземное море».
– Вот тогда бы, – наставительно сказал Кейси, – вас было за что уважать.
* * *
В начале прошлой осени Кейси ушел из дома. Первое время он мыкался по друзьям. Может, это его характер все портил каждый раз, а может, просто неудачно легла фишка, как выражался в таких случаях Дэвид, – но через пару месяцев друзья кончились. Жена последнего, пухленькая блондинка с кротким личиком, продержалась дольше всех, целых две недели.
– Мистер Барнет, в настоящее время дальнейшее присутствие еще одного жильца в данном помещении является неоптимальным. С целью повышения общей оптимальности могу предложить вам в течение суток подыскать для себя новое место пребывания и немедленно переехать туда. Малое количество ваших личных вещей это позволяет.
– А еще варианты есть? – поинтересовался Кейси.
– Грубый анализ дает порядка тысячи вариантов, точный анализ с подробной характеристикой и сравнительной таблицей займет не менее двадцати четырех часов, и я смогла бы приступить не раньше чем через два часа. Следовательно, предложенный мной вариант оптимален и даже дает прогнозируемый выигрыш по времени от двух часов и больше. Поэтому не имеет смысла…
– Поэтому мне тут больше делать нечего, – уточнил друг семьи.
– Я не делала прогноз вашей деятельности, так как мне не хватает данных, и также по этой причине не могу провести анализ, где вам эффективнее было бы заняться…
Дура пластиковая. Кейси хотел сказать это вслух… Но, в конце концов, он тоже не мог провести такой анализ. Черт с ней. Он вздохнул и пошел собираться.
Нельзя сказать, что он сильно обиделся на приятеля. Да и на нее… Месяц назад Кейси бы закатил сцену оскорбленного национального героя, раздолбал пару стульев, наорал бы на всех, обозвал предателями… Кажется, у него кончился завод. Дэвид далеко, да и чем там занимается старший братец – прикручивает сиськи вот таким кротким блондинкам, продает телевизоры, да хоть вагоны разгружает, – в конце концов, не все ли уже равно. Надо где-то ночевать, надо что-то думать… Кейси запихивал в сумку имущество, – не считая куртки, в которой он ушел из дома и которую сейчас наденет, тут были тапочки, носки, три футболки, вторые джинсы и еще немножко разной ерунды, прикупленной за время бродяжничества, – и думал. Прикидывал, куда бы ему направиться, но идей было ноль. Он аккуратно застегнул молнию, натянул куртку, перекинул сумку через плечо и беспечно прошествовал мимо приятеля, – тот пытался извиняться, разводил руками, – Кейси ничего не ответил, хлопнул дверью и попрыгал по ступенькам.
Тут стоял ноябрь, и довольно мерзкий ноябрь, как выяснилось. Вчера и позавчера Кейси и носа не показывал на улицу, было незачем, он валялся на диване, задрав ноги на подлокотник, щелкал пультом, и сегодня планировал продолжать это занятие. А по телевизору, как заведенные, твердили про «мягкое атлантическое солнце» и что оно задержится предположительно до января. Что эти идиоты имели в виду под «мягким солнцем», непонятно, они, небось, тоже из спальни не вылезают, хлещут пиво с жареной картошкой и строчат свои придурочные прогнозы левой пяткой, даже в окно не удосужатся глянуть. Я тоже
сам
хлещу и жру,
валяюсь и пялюсь в эту черную дыру,
но только я не вещаю бред с фальшивой улыбочкой и не обманываю доверчивых людей… Валили мокрые тяжелые хлопья, шмякались, как дохлые холодные мухи, таяли на лице, на руках, залепляли глаза. Черные тучи еле тащились через город, а ветер дул со всей мочи, и откуда столько ветра, говорят – разница давления воздушных масс, но это тоже все вранье, никому отныне веры нет. Это на самом деле гигантский насос, ветромашина там наверху, – такой аэростат в небе, шар или дирижабль, серый, с парусами, крыльями, шестернями, лестницами и иллюминаторами, здоровенный, насосы качают, гонят ветер на все четыре стороны, и сам он, шар этот, весь надувается, раздувается, того гляди лопнет и разлетится в клочья… Он надрывается, а эти дурищи волокутся еле-еле, и вот уже застряли где-то в улицах, одна напоролась на телевышку и стонет дурным голосом, а он как дунет еще – и порвал ей брюхо, лохмотья болтаются, хлещут по крышам, а снег – ка-ак повалит из дыры… Кейси ссутулился, поднял воротник куртки и вобрал голову в плечи. Делать здесь было решительно нечего, и речь даже не о том, где сегодня заночевать, а просто хоть куда-то нырнуть вот сейчас, чтобы ноги не совсем промокли. Стены домов, окна, витрины, вывески, провода, столбы, деревья, скамейки, газоны – все было в снежной каше. Автобусы и машины осторожно ползли сквозь месиво, продвигаясь почти вслепую, дворники не успевали очищать стекла, их закидывало сразу же. Те, кто оказался пешком, – на них Кейси старался не смотреть, бедолаги, с ними все кончено. Альбион жесток. Но больше всех виновата Британская метеорологическая служба.
Кто-то его толкнул, еще один, прямо перед носом заскрипела дверь, пахнуло теплом и едой, трое сумрачных парней гуськом вошли внутрь, брюки мокрые чуть не по колено, снег на плечах, за ними вразвалочку – приземистый коренастый старик с усищами и бакенбардами, в твидовой кепке, на которой громоздился целый сугроб. Кейси, не раздумывая, нырнул следом.
Внутри было шумно и дымно. Желтые лампы над столами, на стенах грубая серая штукатурка, повсюду трещины и острова обнажившейся кладки, стойка из железных труб и толстых сосновых досок с потеками засохшей смолы – все в дыму. Девушки в длинных коричневых юбках и застиранных передниках, вздымая подносы с рядами кружек и горами тарелок, лавировали, словно корабли в тумане. Здесь курили, курили много, и большая табличка над барменом грозно извещала, что заведение только для курящих, муниципальное разрешение номер такой-то, ответственность за все могущие быть в связи с этим инциденты берет на себя лично посетитель, коль скоро он вошел.
Кейси углядел одинокий столик у окна, быстро нырнул к нему и угнездился на высоком деревянном стуле, вот удача. Окно, правда, маленькое, стены толстые, и высоко, ничего в него не увидишь, но все равно… Кейси моментально разомлел. Вот так бы посидеть часик или два, а там, глядишь, придумается само собой что-нибудь путное. Или не придумается. Меню в коричневой папке оказалось перед ним, он раскрыл, не посмотрев на официантку, и по привычке полез было в конец, но сразу же одумался, вернулся к горячим напиткам, отмахнулся от предложенного имбирного чая и потребовал кофе. Просто кофе с сахаром, побольше сахара, вот так-то.
Кофе оказался прямо-таки приторным и с каким-то странным, не очень кофейным запахом. Но Кейси пивал и большую дрянь. Нет, самое то в таком месте. Он медленно помешивал ложечкой, как будто что-то такое очень важное там размешивал, или сахар особенный, оттого и приторный, и пока он размешивает, например, огромная куча теплого воздуха поднимается с Аравийского полуострова, так же медленно разворачивается в небе и всей массой движется на северо-запад. Кейси глотнул, поморщился, еще раз глотнул. Нормально.
– Что вы говорите? – переспросил Кейси. С другой стороны за столиком незаметно оказался парень, не старше Кейси, но выглядел уже повидавшим виды – в тужурке наподобие моряцкой, красные руки с улицы, рядом номер «Socialist Worker», свернутый в трубку, такая же, как у Кейси, чашка кофе, он с ней, верно, и подсел.
– Я говорю, нормальный кофе, приятель? Самое то в такую погоду.
– Типа того, – согласился Кейси, помешивая. Подумал и добавил как мог доброжелательно: – Горячий.
– Вот-вот… – сосед кивнул и занялся чтением.
Кейси посидел немножко, попивая кофе и поглядывая вокруг. Все гомонили, смеялись, размахивали трубками, гремели кружками, у противоположной стены двое спорили аж до крика, рядом подзуживали и подначивали, совали спорщикам пиво. Кажется, драки не будет. Сосед читал, не обращая на него внимания. Простые, славные люди… Кейси скорчил гримасу – на дне было уж слишком сладко – и, сам не зная зачем, потянул из кармана телефон.
– Не берет, – немедленно откликнулся парень в тужурке. Словно только и ждал, а в газету для вида уперся. – Так не берет. Стены толстые. Вон, гляди, – он ткнул пальцем наверх, – окно. Я сюда нарочно сажусь. Можно даже не вставать, руку поднимешь, и пробивает.
– Спасибо, – Кейси пожал плечами. Не хотелось быть неучтивым. – Кофе кончился… – сообщил он после паузы. – Схожу.
Он поднялся, держа телефон в руке.
Пип!
Пип!
Пип!
Шесть неотвеченных вызовов. И три сообщения.
Родственников и друзей он заблокировал. Номер незнакомый.
Пип!
Еще одно.
Кейси ткнул пальцем в экран.
«Внимание»
«Приготовиться»
«Как слышите, прием»
Что за бред.
«Не вздумай отключать телефон маленький паршивец»
Кейси ругнулся и потянулся стереть все это дерьмо и послать отправителя в ад.
Пип!
Кейси непроизвольно вздернул брови.
«Милый племянничек нудного семейства. Где бы ты ни был, можешь оставаться там, прожигать свою никчемную жизнь. Но лучше бы ты приехал немедленно в Лондон. Если не хочешь сдохнуть этой зимой в порту с матросней. Дом 4 по Гарден-лейн.
Квартира 26.
Жду, люблю, Августа».
Кейси обалдело уставился на телефон.
Тетя Августа. Да, это она. Больше так никто не напишет. И ведь все верно, хотя как-то насчет матросни… Кейси кинул взгляд на соседа, но тот был увлечен газетой.
– Спасибо большое… – сказал Кейси медленно. – Я… Наверно, пойду. Желаю вам… хорошо посидеть.
– Удачи, приятель, – парень улыбнулся во весь рот и помахал красной пятерней.
Кейси ожидал, что тетушка проживает в особняке со швейцаром, зимним садом и поваром-китайцем, а тут… Многоэтажный дом, он даже считать не стал. Довольно-таки унылой, прямо сказать, тупой архитектуры. Затянутая железной сеткой баскетбольная площадка рядом, и окрестности в том же духе. Дверь подъезда закрывалась на магнитный замок, но он был, видимо, сломан, – Кейси просто дернул, и дверь открылась. Никакого консьержа, ничего похожего. Четыре квартиры на этаже. Он поднялся на лифте на шестой и позвонил.
Из-за двери раздались стремительные шаги. Кейси непроизвольно улыбнулся.
– У тебя хватило ума не сменить номер, – с порога заявила тетушка, обнимая племянника. – Но тебе никто не может дозвониться, как я слышала…
Августе никто не дал бы ее шестидесяти одного. Загорелая, как всегда, настоящий загар, другого она не признает, опять прилетела из Мексики или с Крита, или еще откуда там… Умопомрачительный красный халат, белье это предрассудки, тюрбан с какими-то перьями, шлепанцы… нет, это мокасины, что ли… Надеюсь, не из бизоньей шкуры…
– Прелесть, правда? – тетушка проследила его взгляд. – Имитация. Я против убийства животных, ты знаешь.
– Не знал, но я поддерживаю… А что случилось, тетя Августа?
– Случился ноябрь, – объяснила Августа. – Отвратительный ноябрь. Я хотела повидать тебя перед отъездом, вообще-то. Как нельзя кстати. Раз в кои-то веки выпьешь чаю с теткой. Так почему тебе не дозвониться, можешь объяснить?
– Я ушел из дома, – пожал плечами Кейси.
– И что?
– Никого не хочу видеть. Логично.
– Логичный ты идиот, – Августа потрепала его по щеке. – Конечно, это не мое дело, поэтому я промолчу. Идем на кухню.
* * *
– Район конечно, сам видишь, – говорила тетя Августа, наливая в чай молоко. Она уселась в кресло, роскошно закинув ногу на ногу, подтянула к себе блюдечко со сладостями и сунула в рот печенье. – Но в этом-то вся прелесть. Тишина. В таких местах хорошо отлеживаться. Как говорил один мой знакомый, зализывать раны. Соседи шикарные… – она поймала скептический взгляд племянника. – В смысле, их не видно. И всем плевать. Куда ты пошел, кого привел… И никаких гулянок под окнами, мальчиков, безумных девиц, ничего этого…
– Безумных? – Кейси с сомнением отпил из чашки.
– О, дорогой, да ты еще больший музейный экспонат, чем я, – засмеялась Августа. – Между прочим, ты же в курсе, твоя матушка, не хочу сказать ничего плохого, как она обо мне отзывается? Я вульгарная, распутная, сорю деньгами, имею дворцы и слуг по всему свету, а чем я все это заполучила? Слышал ведь такое про меня?
– Семейные легенды, – презрительно улыбнулся Кейси. – Традиция придумывать сказки друг про друга и рассказывать по тысяче раз. Шоу Барнетов.
– В точку, – расхохоталась Августа, болтая шоколадной ногой с серебряным браслетом на щиколотке. – Ты у нас, как известно, хулиган, бездельник и нигилист, ничего святого.
– Отморозок, – Кейси помешал ложечкой с абсолютно каменным лицом.
– Та еще парочка. Бонни и Клайд. Жалко, что ты мой племянник… – Августа усмехнулась. – Надеюсь, мы с тобой еще когда-нибудь посидим, я бы тебе тоже нашла что рассказать. Поинтереснее семейных легенд… – она промокнула губы салфеткой, скомкала ее и метко бросила через всю кухню точнехонько в раковину. – Ладно. Джулия, как это говорится… скрипя сердцем… и зубами… Поведала мне под строгим секретом, даже Дэвиду ни слова, что считает тебя ответственным и порядочным… – Кейси покачал головой, – хотя и беспутным.
– Интересно, как это.
– Ну вот так. Я тоже не очень поняла. Но она убеждена, что ты не пропадешь. Спросила меня, думаю ли я так же, и еще – а как я думаю, не опасно ли сейчас в Англии для порядочного молодого человека… Я сказала – так безопасно, что даже противно. В общем, она в тебе уверена. А вот Дэвид – он всюду звонил и разыскивал.
– И что, до сих пор? – досадливо поинтересовался Кейси.
– Ну… наверно, сейчас уже нет. Не идиот же он совсем. Звонил мне, – Августа посмотрела на потолок, – в начале октября. Так и не смог толком объяснить, из-за чего вы повздорили. Думаю, у тебя есть причина.
– Мы с ним слишком разные люди, – уклончиво сказал Кейси.
– Вот как? – Августа приподняла бровь.
– Да.
