скачать книгу бесплатно
Банка шмякнулась об экран, отлетела и упала под стол. Кейси проводил ее взглядом. – Сдохнете, – повторил он почти доброжелательно. – Я, конечно, тоже. Вместе с вами… Ну, может, чуть попозже. Хотелось бы…
Он замолчал, сунул руку в задний карман джинсов и докончил:
– … в это верить.
Кейси двинулся по кругу, продолжая обшаривать карманы и бормоча под нос:
– Все просто, не правда ли? Хотя… Черт с ней, она ничего не понимает. Она же робот. Пусть строгает, ее для этого сделали – строгать… А, ну да, – несколько помятых купюр вместе с зажигалкой и ключами спокойненько лежали прямо посередине стола.
Вот так, с банкой пива в руке или с бутылкой, Кейси, бывало, толкал речи на дружеских застольях. В старые добрые времена. Трудно сейчас представить, что хоть где-то бывают хоть какие-нибудь застолья. Тусовки, вечеринки, встречи… Разговоры. Нет ничего, все дождь смыл. Все сидят по домам, смотрят Таблбота и твердят за ним: «девяносто девять восемьдесят шесть». И хлопают глазами. Надо было сразу переключить передачку, но теперь поздно, а пива больше нет, запить эту муть нечем, и предстоит, хочешь не хочешь, поход до мини-маркета. Прогуляться, может, и неплохо, особенно по дождю, но вот идти за покупками по дождю… Дождевой мини-маркет. Вода на ступеньках, мокрые кафельные полы, мокрые покупатели, и стеллажи мокрые, кажется, уже пошли ржавчиной, капли воды на упаковках, кассирша с по-клоунски накрашенными губами протягивает руку, чтобы взять влажные деньги из тарелочки, рука заедает… У кого есть наличные, готовьте, приносим извинения, все терминалы зависли, возможно из-за влажности… Охранник у двери на белом пластиковом стуле тоже зависает, и наверняка тоже от влажности, а может, еще от чего… И дождь так сонно шелестит, только гудки то и дело на стоянке перед «Клеопатрой»… как будильники. Ничто не может быть отвратительней, чем будильник. Да чего они гудят-то все, вот что им, так не терпится?
Снизу донесся далекий крик: «Убери свое корыто!» Кейси покачал головой, кривя рот.
– Не терпится, – повторил он. – Хотя, впрочем, кто я такой, чтобы судить? – он не торопясь стал натягивать серую футболку с каким-то невнятным рисунком – больше всего было похоже, что грязно-розовый бегемот прячется в кустах, но Кейси полагал, что это калифорнийские пальмы на закате, – сунул ноги в кроссовки и снял с вешалки любимую черную куртку. – Обидно одно. Те, кто все изгадил, сожрут то, что осталось… Несправедливо. Опять же, если бы я все это сожрал, – то, что не изгажено – было бы это справедливее? Может и да. Но в меня же не влезет столько. Куда тогда это все девать? Все неизгаженное? Думаю, так надо сделать: побыстрей догадить, а что останется – сожрать. И покончить с этим. И все успокоятся… Козлы. А справедливости вообще нет, вот что я вам скажу. Ее тоже изгадили и сожрали, только давным-давно. А вместо нее теперь знаете что? Высшая справедливость. Такая высшая, что я ее не понимаю… А с другой стороны, – бормотал он, рассовывая по карманам деньги, ключи и сигареты, – кто я такой, и с какой стати… она мне чем-то обязана?.. Справедливость сама по себе, а я сам по себе. Подумаешь, человечишка… таращится из окна… А не пошел бы ты… за пивом. Да. Вот пойду я за пивом, и все тут.
Беседуя таким образом, Кейси хлопнул дверью, засунул руки в карманы и попрыгал вниз по ступенькам. Он не прекращал говорить и нисколько не смутился бы, если бы кто-то попался на пути. Обычно в таких случаях Кейси продолжал речь, а встречные как бы ничего не замечали, либо подтверждали всем видом, что это в порядке вещей, а как иначе? не поговоришь сам с собой минут двадцать – считай, день пропал. Попадались, правда, такие, кто ускорял шаги, либо даже сворачивал с дороги, – иногда это казалось забавным, а иногда раздражало, но чаще всего Кейси было наплевать. В дождь еще и тот плюс, что никто, скорее всего, не попадется на пути… До того часа, пока люди не начнут возвращаться с работы, а это будет еще очень не скоро.
– Ну разве что… – продолжал он без связи с предыдущей фразой. – …Да нет, ну кто и зачем может выйти в такой дождь, если не на работу? Не знаю. Никто. Я бы не вышел…
Кейси оказался под открытым небом, вода моментально обрушилась ему на голову и на плечи, – и он замолчал. Дождь летел вниз с огромной, непередаваемой высоты, и даже Кейси ничего не мог тут сказать, а только поднял воротник, хотя в этом уже не было особого смысла.
Глава 3. Кэрол хочет спать
Раз-два-три. Раз-два-три. Я – как машина. Движения механические и точные. Как у настоящей машины, как у соседки справа… и слева. Раз-два-три. Раз-два… Три. Черт, не точные. Заплетаются пальцы-то. Только бы не уронить. Никогда ничего не роняют… никогда не ошибаются. Раз-два-три. Удивительно, как они похожи на людей. То есть, наверно, уже надо говорить – мы на них похожи. Они главные. Раз-два-три. Все время следить, каждое движение… контролировать… Раз-два-три… Вот что стоило выспаться перед работой? Опять «Средневековые женщины», дурацкий же сериал… Нет, как он там поднимает забрало, а она его сбитыми сливками из баллончика, умора… Вроде, не было баллончиков в средневековье? Концерт еще старинной музыки… Душевно. Вот эта, про странствующего подмастерье… Они ведь могли по всей Европе ходить пешком, представить только… В одном городе поработал, идешь в другой, смотришь по сторонам, птички поют… Зяблики всякие. А тут торчи у конвейера как гвоздем прибитая, пописать лишний раз не отойти, все по часам. Утром чашку чая не выпей. Раз-два… Главное же, могла спать семь часов… Два… три… Только бы дотерпеть, домой и сразу спать, раздеваться не буду, ни голову мыть, ничего. Странствующий подмастерье тоже уж наверняка голову не мыл, завалится под кустом, где шел, и храпит. И утром тоже, если рядом ручей, то, может, умоется или искупается, а так-то – встал и пошел. Идет себе в своей этой черной шляпе мимо Дюссельдорфа, румяный такой вышагивает, палку вырезал из орешника, глазеет вокруг, веселый, насвистывает, фьють-фи-фью… Выспался. Раз-два-три… раз… Глаза прямо слипаются… Интересно, бывают у андроидов круги под глазами? Пудру бы еще купить… Нет, ну ее. На канале «Природа» голоса птиц, под них засыпается отлично. Чирик-чирик… И спать, спать…
Раз-два-три, раз-два-три…
Шелест конвейера. Чирик-чирик. Фьють-фи-фью. Тестеры – пип, пип. Батарейку в пакетик, раз-два-три. Пакетик Упаковщице – шмяк. Термопресс – пщ-щ. Пакетик в коробку. Погрузчик – бж-ж-ж… Поехал.
Как они руками двигают, прямо танец….
Раз-два-три, фьють-фи-фью…
Чирик-чирик.
Невозможно слипаются.
Кэрол поморгала, два раза сильно зажмурилась, еще поморгала, покрутила языком во рту, посжимала челюсти.
Не особо-то помогает.
Вообще пора бы всякой такой музычки набрать. В библиотеку меня Ада не пускает, жалко, там все есть… Можно по сети. В каталоге покопаюсь, классика, вроде, бесплатно… Но там же надо подписку оформлять, регистрация… Потом. Сегодня пусть будет чирик-чирик. Раз… А-ахч……два-три… Черт!..Три.
Маленький блестящий столбик выскользнул у Кэрол из пальцев и метнулся почему-то вверх, вспорхнул, только что не взлетел под потолок, она его еле ухватила, поспешно пихнула в компанию к остальным двум и сунула пакетик Упаковщице, с завистью глянув на соседку – той только и дела, что двинуть рычажком. Ну, правда, еще вставить как надо. И следить, чтобы картоночки с буковками не кончились. И чуть передержишь – все расплавится к чертям… Та же морока, что у меня. Даже хуже.
Но главное, если они и уронят… Ну если, мало ли, – все равно не расстроятся. Им чего расстраиваться – если что, хозяин заплатит, если совсем что – на другую фабрику переведет, а то скажет – сиди, дорогуша, дома, жарь мне оладьи, хватит ерундой заниматься.
Например, был бы мой хозяин – этот старичок с хитрыми глазками. Как соседи думают. Думают-думают, соседи всегда что-нибудь такое думают. Этакое. Хоть и молчат. Да, вот он точно бы заставил оладьи жарить. Так на меня поглядывает всегда… А что бывают живые женщины, – это для них, вот точно, как средневековье. Забрала, корсеты, деревянные башмаки, замки. Стражники с пиками. Раз-два-три… Ведьмы еще. А то объявишься где-нибудь, а тебя на костер: ты, мол, исчадие ада. Откуда взялась? Ниоткуда, просто живая одинокая женщина. Почему одинокая? Почему живая? Все, на костер. Мужчины одинокие – это пожалуйста. Кому-то андроид не по карману. Есть же такие… Бедные. Или бездельник какой-нибудь. А кому-то, наверно, женщины и не нужны. Вот наверху математик. Он, по-моему, вообще не страдает. Ходит, бормочет что-то под нос. Да счастливый человек! Мир катится в тартарары, а тебе хоть бы что, у тебя свой мир, цифры, задачки там всякие. Забавный… Вот зачем он со мной здоровается? Так уверенно здоровается и смотрит, ну вот прямо обязательно кофеварка должна тебе ответить, как иначе? Я раз чуть не ответила. С недосыпа, иду такая на автопилоте… А он бы, может, и не удивился. Ну ответила кофеварка, обычное дело, вежливая, правильно. Все равно надо осторожней, он-то ладно, а вдруг бы кто другой случайно услышал… Сколько раз просила: Ада, сделай мне карточку супермодели. Нельзя, говорит, проблем не оберешься… Нет, все понятно, и что район такой, и вопросы… С другой стороны, я и на Гарден-лейн встречала супермоделей, есть они у нас… просто не так чтоб прямо бродили. Не как в Кенсингтоне каком-нибудь… А смотрелась бы я, конечно, да… Очень себе представляю супермодель на нашей фабричке, стоит такая в косынке и батарейки в пакетик укладывает. Раз-два-три.
Девушка оттопырила нижнюю губу и попыталась отдуть темную прядь, торчащую из-под маленькой косынки, она лезла, мешала и щекоталась. Кое-как вышло. Только она скоро опять свалится. В перерыв надо было косынку перевязать. Раз-два-три. А вот интересно, если все-таки уроню. Никто же не увидит, кроме этих. Серийные вроде не стучат, и вообще им плевать. А вдруг начальник цеха зайдет? Или главный инженер, этот, по-моему, за каждую батарейку тебя живьем съест… Нет, ну ясно, не в батарейках дело. Вот, наверно, беготня поднимется. Почему живая? На костер… То есть… Вылечу с фабрики. Ада говорит, это в лучшем случае. В общем, не стоит проверять… Раз-два-три.
Косынки это не потому, что якобы там условия производства и все такое. Ничего аккумуляторам этим не сделается, по ним, наверно, молотком можно бить. Это я читала, был случай, одному в упаковке волос попался, и фабрику закрыли. Представляю, он такой – вот тебе, дорогая, золотой телефон с изумрудами, вот к нему ВИП-аккумулятор на тысячу часов, а она – ах, какая прелесть, давай вставим скорее, так, а это чей еще волос? – Да не знаю, может, в упаковке был. – Врешь, козел! – и скалкой его. Да, весело у них там, в Кенсингтоне. Говорят, лет пятьдесят назад везде так было, даже не верится… Да стой ты, куда суешь, не видишь, у меня пакетик застрял! Дура-то!.. Раз-два-три, раз-два-три, раз… Бестолковая… Как мужчины живут с этими куклами, как это вообще можно – такую любить? Засыпаешь, прямо на ногах не стоишь, а она тебе сует… Да, умница. Вот так, давай понемножку, я же не успеваю, я же спать хочу… Или уже не хочу? Что-то развеялась как будто…
Кэрол опять поморгала, да, вроде ничего. Украдкой огляделась.
Девушки в зеленых комбинезонах с лейблом «Мегатон Инк.» работали четко и слаженно. Упаковочный цех, небольшой – восемь конвейеров, по ним из соседнего цеха неторопливо ползли мегатоновые аккумуляторы. У каждого конвейера – пятеро. Девушки носили сложные названия, вроде такого: «Работник фиксации упакованной продукции», это, по мнению Кэрол, можно было сказать о четырех из пяти, поди угадай, какая имеется в виду… А запомнить все пять названий просто дохлый номер. Кэрол про себя называла так: Тестировщица, Комплектовщица, Упаковщица, Укладчица и Перевозчица. Перевозчице – крепкой, фигуристой, с огромным пышным ярко-каштановым хвостом, – было лучше всего, она могла даже покемарить на своем погрузчике, пока еще Укладчица натаскает ей коробок, а эти коробки надо той же Укладчице сперва наполнить пакетиками, а пока еще Упаковщица этих пакетиков наштампует, а до того Комплектовщица – это она – должна батареечки по три штучки в пакетик вложить, никакой это не пакетик, на самом деле, блестящий плотный пластик, и фигурные места там под эти три батарейки уже проштампованы, очень все удобно… когда спать не хочется, они просто сами так и щелкают – раздватрираздватри. А Тестировщица – блондинка – она понятно что. Пик, пик.
Дневная смена подходила к концу, но непохоже было, что кто-то из девушек устал и мечтает поскорее сбежать домой. Лица, кажется, вообще ничего не выражали. Все двигались плавно и легко. И, вроде, не сильно она и тормозит, на секунду-другую всего-то, ритм работы не нарушается, ну и в конце концов… Неожиданный зевок застал Кэрол врасплох, она чуть не разинула рот, но все же ухитрилась не разинуть. Зевать с закрытым ртом – умение, которым она очень гордилась, но иногда оно подводило. Поэтому на всякий случай она слегка наклоняла голову и поворачивала чуть вбок, закрываясь плечом. Всего две камеры наблюдения висели в цеху, она их давно заприметила, но кто его знает, вдруг они ее снимают крупным планом.
Хорошо еще, что кроме камер никто не наблюдает, какой-нибудь надсмотрщик. И хорошо, что крайний конвейер. Просто повезло. Как бы я стояла вон там, в гуще, не представляю… Кэрол подвигала шеей, воротник комбинезона сегодня особенно почему-то мешался, натирал… Комбинезоны эти просто верх убожества, мешковатые, штаны висят, рукава как паруса, да нет… Как тряпки на пугале болтаются, вот. И подворачивать еще приходится. А на этих все нормально сидит, приятненько так, вон у кого-то даже обтягивает, эх… Да потому что, конечно, они все как статуи из музея, или как модели… Вообще, почему как, они и есть модели. Рост, может, не главное, вон те две, например, они только чуть-чуть повыше, может, и не повыше даже. И обтянуть у меня тоже было бы что, если бы на пару размеров поменьше выдали… Только еще волосы бы, например, как у Перевозчицы, ярко-каштановые, или хоть как у блондинки… Очень бы я еще с ними посостязалась. Да куда там. Такие охапки, не чета моему крысиному хвостику, не брюнетка, не шатенка, ни то ни се… Они и с косынками не морочатся, вон, Перевозчица увязывает в конский хвост, только для вида косыночка, а у блондинки фигурное плетение, надо бы спросить, как она так плетет… Тьфу ты, ну да. Не спросишь.
Покраситься, что ли?..
И если б еще не лицо.
Да нет, хорошо, что эти комбинезоны такие, были бы мы в чем-нибудь интересненьком – все бы тогда сразу все про меня поняли…
Раз-два… а-ах-ч…
– Вот, пожалуйста! – голос директора прогремел над самым ухом. Распахнулась дверь цеха, и целая толпа хлынула внутрь. – Пожалуйста, мистер Барнет! Последний цех. Можете смотреть! У нас никаких секретов. Хотите, берите любую, прямо сейчас? Выбирайте. Протестируйте как следует… Погоняйте ее на полигоне – так у вас называется?
У Кэрол чуть сердце не выскочило, заколотилось, как ошалевшая птичка, – я ничего, я случайно залетела, я не хотела! – забилась о стекла – раз, раз, раз! Никак, никак не вылететь! Полигон… Что же это, неужели?.. Я же все нормально, ни разу же… – Вон ту берите! – палец директора уперся прямо в нее.
Она мгновенно вспотела вся целиком. От макушки до пальцев ног, наверно, а еще не верила, что так бывает, я верю, верю теперь, но почему, почему, вот же я, смотрите – раз-два-три, все же четко!.. Не надо на полигон, только не туда…
– …Вон ту блондинку, дайте ей тестер, дайте сто аккумуляторов или сколько надо, пусть щелкает у вас…
– Где это у нас? – человек в мятом светлом плаще пожал плечами с легкой улыбочкой. – Нам ее и посадить некуда. У меня кабинетик знаете какой маленький? А в Центр ее везти и там при всем честном народе… Ну, хотите, отвезу? Хотите, прямо сейчас?
– Не надо в Центр, – поспешно сказал директор.
Фух…
На самом деле, всего-то четверо. Директор, начальник цеха и главный инженер. И вот этот мистер Барнет в мятом плаще. На полигон не взял, уже хорошо, работаем, работаем, все у нас нормально, нормально… А его-то по виду тоже – подняли и погнали на работу, небось, вот как ее. Бедный. Волосы встрепанные, и как будто еще он спросонья попал не туда, явно его тут не ждали. Под мышкой – дешевая старая папка из коричневого дерматина, руки – в карманах…
* * *
– Да конечно не надо, я про то и говорю, – согласился Дэвид Барнет, не вынимая рук из карманов. – Нет смысла.
– Именно, что нет смысла, – подхватил директор. – Вы убедились, оборудование в порядке! Условия в цехах – соответствуют нормам! Камеры все снимают, нарушений не выявлено. Что еще я могу сделать? Стоять у каждой за спиной?
Начальник цеха и главный инженер молчали.
– Они по три, что ли, фасуют?.. – Дэвид, кажется, счел тираду директора риторической. – Ну да. Это, значит, акционная линия?.. Ага. Два и один бесплатно. Ясно, – андроид-инженер отвечал сам себе, директор молча наливался кровью, двое остальных опасливо косились на него и тоже помалкивали. – Нет, ну лично я вас понимаю и одобряю, везде автоматические линии, а у вас можно сказать штучная упаковка, вы сознательно идете, даете девочкам работу…. Очень уважаю такие вещи, – Дэвид произнес это действительно с большим уважением, даже, пожалуй, чересчур большим, и еще со значением покивал. – Очень это в целом поощряется, наши традиции, идеалы, все для человека. Я-то не против. Ну и что, что у «Клеопатры» все поставщики автоматизированы. Вы же как-то стали поставщиком… В смысле, ваша фабрика. Просто, раз уж стали, надо же соответствовать. У Северного филиала новый директор уже два года, он, как бы сказать, не новый уже. Вполне себе действующий. Вот, – андроид-инженер похлопал по папке. – Знаете как у нас все забегали? Ничего не поделать. А тут девочки… Одна барахлит – и все, пошел брак. Вы говорите – камеры. На камерах же не видно показаний тестера. Если аккумулятор неисправен или не активирован, а она его пропустила, вы это никак уже не узнаете… – директор хотел что-то вставить, но Дэвид поморщился. – …Ну есть же брак, это ведь не я придумал. Письмо из филиала… Вы ведь читали?
Директор фыркнул.
– Читали, – главный инженер развел руками, – но…
Директор свирепо воззрился на него, и главный инженер испуганно умолк.
– Читали, – кивнул Дэвид. – Там в приложении все указано: номера партий, серийные номера… Маленькими буковками. Потому что очень много, иначе бы не поместилось на листе, пришлось ужимать. Принтер бумагу жует, еле напечатал. До сотни брака в неделю. При том, что у вас тройная проверка, если по уму, так и не надо столько. Вот девочки с тестерами, восемь прекрасных девочек, у той блондинки, кстати, плечо заедает, подшипник бы ей заменили…
– Спасибо, – отозвался начальник цеха как-то неуверенно. – Мы… Скажем владельцу.
– Владельцу… Хех, – Дэвид с ухмылкой покачал головой. – Ладно, ваше дело.
– Сто аккумуляторов в неделю – это ерунда! – вмешался директор. Он смотрел на пришельца с ненавистью.
– Конечно, ерунда… Если бы вы были какая-нибудь фабричка для ширпотреба, там и десять тысяч брака в неделю – тьфу. Вам что, напомнить, кого мы обслуживаем? Кто получит ваши батарейки? Для пульта, для периферии, это может и не первой надобности вещи, но представьте, я извиняюсь: расслабились, жмете на пульте – пригасить свет, включить музычку, – а там пшик. Вы бы сами что сделали? На месте мистера Кросби, например?
– Я это понимаю, – директор поджал губы, ему было не до шуток.
– Вот видите, тем более, – закивал Дэвид. – Надо же что-то делать, пока претензии только от нас. А представьте, придут из Восточного. Там же совсем другие люди… У них принтеры нормально печатают, это вам не я.
– Я вот и не понимаю, кстати, почему пришли вы, – зло сказал директор. – Вы даже не официальное лицо, вы никто. Просто андроид-инженер, при чем тут вы…
– Ага, – как эхо, откликнулся Дэвид. – И я тоже не понимаю, при чем тут я? Я всего лишь андроид-инженер. А вы хотели бы, чтоб кого прислали? Вы скажите, я передам ваши пожелания.
Директор надулся и замолчал. Дэвид тоже молчал, беспечно похлопывая себя папкой по колену и оглядывая цех. Слышался только шум конвейеров. Девушки продолжали работать как ни в чем не бывало.
– Что я должен сделать? – спросил директор. Голос у него дрогнул.
– Просто сказать, что этого больше не повторится.
Директор запыхтел и проговорил:
– Этого больше не повторится.
– Вот и отлично, – сказал Дэвид. – Я передам руководству. Напишу заключение. Напишу, что у вас все хорошо, что брак сырья. Может, это вас спасет. На какое-то время.
– Спасибо, – уныло сказал главный инженер. – А дальше? Условия на фабрике в норме, контролировать всех работниц нереально…
– Контролировать, да при чем тут… – Дэвид возвел глаза. – Ладно. Ваш директор правильно сказал. Я никто. А вы главный инженер фабрики, и вы меня спрашиваете: «А дальше?» Даже не знаю, что вам ответить. Вы одну девчонку не можете привести в порядок, только собираетесь сообщить владельцу.
– Мы собираемся, – всунулся директор, – собираемся… – тут у него в кармане загудело и он вытащил телефон, – …провести массовое переоснащение! Как нам советовал, между прочим, ваш представитель… Да? У меня комиссия, сейчас!.. – он закрыл трубку ладонью и прошипел Дэвиду в лицо: – Пока не можем. Но обязательно сделаем… – он отошел с телефоном в другой конец цеха и принялся бубнить, косясь на Барнета.
– Ах, вон что… – задумчиво протянул Дэвид. – Тогда ясно. Тогда зачем владельцу знать про блондинкино плечо. Чем в подшипниках копаться, ему проще всех утилизировать и оптом взять целую партию, так ведь? Вот этих, «Би-про», новое поколение, производительность на пять процентов выше?
– Почему на пять? – удивился главный инженер. Начальник цеха потянул его за пиджак, но он отмахнулся. – Всюду пишут – до двадцати пяти. Это вы где прочитали?
– Я сказал пять? Оговорился. Конечно, двадцать пять… На стенде. Включить турбо и поднять питание. И будет вам двадцать пять, – Дэвид ухмыльнулся.
– Какой идиот в турбо режиме работает, – сказал начальник цеха.
– Главное – зачем? – подхватил Дэвид. – И так очень перспективная линейка «Би-про». «Моделз» почитайте за август, у меня там интервью – маленькое такое, на предпоследней странице…
– Спасибо, – сказал главный инженер. – За август?
– Ага, – кивнул Дэвид. – Вы мне дайте почту, я вам скину электронку… Правда, там не полное интервью. Места у них мало, наверно. Про суставы, например, я говорил…
– Что?.. – главный инженер насторожился.
– У них суставы не титановые, из другого сплава, – Дэвид забрал карточку из его замершей руки и сунул в карман. – Хороший сплав. Забыл название, новый какой-то. Не титановый, но очень хороший. Пластичный такой, легкий. В замене особенно хорош, ремонтники говорят. Для удобства это, понятно, титан ведь прошлый век… – Дэвид еле заметно повел бровью.
На лице главного инженера появилось кислое выражение.
– Тогда ясно. Владелец – он, конечно, захочет новую линейку. Все-таки пять процентов… то есть двадцать пять, да… Ну, правда, – Дэвид рассеянным взглядом смотрел на девушек с ближнего конвейера, как будто это он с ними советовался, – энергозатраты, обслуживание, это все наверняка подрастет. Линейка-то новая… Хотя вам-то что, владелец же это все оплачивает… Короче, вы сами смотрите. Раз вам представитель сказал. Новые времена… – Дэвид опять покивал. – А раньше бы девочке подшипник заменили, и работала бы еще сто лет.
Главный инженер и начальник цеха переглянулись.
Тут вернулся директор – притихший и задумчивый.
– Благодарю вас за консультацию, мистер Барнет, – сказал он. – Вы нам очень помогли. Мы постараемся… – он демонстративно поклонился Дэвиду. – А сейчас, господа, давайте на этом закончим.
Он сделал приглашающий жест, и его сотрудники вышли в дверь, Дэвид двинулся за ними. Выходя из цеха, он машинально обернулся – и тут ему показалось, будто он краем глаза уловил что-то странное, неправильное. Но следом шел директор, и Дэвид не стал задерживаться. Дверь в цех закрылась.
* * *
Кэрол перевела дух. В кулаке у нее были зажаты два аккумулятора, один из которых она успела поймать в последний момент.
Глава 4. В бархатном кабинете
Грузный старик, одетый в черный костюм и простую белую рубашку, сидел за столом в огромном кабинете. Пол был застелен толстым бархатным темно-вишневым ковром, который мягко поглощал все посторонние звуки – вообще все звуки, казалось. Таким же ковром были затянуты три стены. Стена по левую руку от сидящего была выкрашена в серый цвет и совершенно голая, если не считать картины в витиеватой позолоченной раме. Маленькое озерцо в ельнике, по берегам немного травы и каких-то мелких кустов, черная вода и проблески неба над верхушками елок. Картина выглядела меньше, чем на самом деле, и если бы не рама, издалека сошла бы за темное пятно на стене.
В кабинете было свежо и прохладно.
Старик за столом склонил голову на сцепленные перед собой руки. Он казался спящим, но если бы кто-нибудь умудрился, оказавшись под столом – примерно в том месте, где помещались носки черных лакированных штиблет, взглянуть на него снизу вверх, то вздрогнул бы и потупился, встретив пронзительный взгляд глубоко посаженных глаз под всклокоченными бровями. Такое неподвижное созерцание пола было обычным способом размышления министра энергетики Генриха Отто Гроссмайера. Эту привычку он приобрел еще в незапамятные времена, будучи уже тогда не менее грузным и внушительным, и наводил неизменный трепет даже на более высокопоставленных чиновников, не говоря уже о подчиненных, когда медленно поднимал большую тяжелую голову и устремлял на них немигающий взгляд. Вот и сейчас поднялась седая голова – но кабинет был пуст, никто не затрепетал и не выронил портфеля. Гроссмайер нахмурился, но уже не грозно, а словно растерянно, потом тяжко вздохнул. Посидев немного без движения, он открыл верхний ящик стола и вытащил одну за другой несколько разноцветных папок с бумагами – толстых и не очень. Последней оказалась синяя, она лежала в самом низу. Министр раскрыл ее, полистал и нашел нужное – несколько пожелтевших листков с потрепанными краями, скрепленных степлером. Он отложил листки и собирался проделать обратную операцию – теперь по укладыванию папок в стол, – но, глянув на дно ящика, замешкался. Всего на несколько секунд – и принялся засовывать папки на место, пожалуй, чуть более поспешно, чем подобает министру. Он задвинул ящик как раз вовремя.
Дверь открылась, и перед Гроссмайером появилась высокая девушка, прекрасно сложенная, в строгом сером костюме. В руках она держала запечатанный пакет. Она стояла прямо и спокойно, глядя на Гроссмайера большими зелеными глазами. И вдруг старый чиновник сделал то, чего никто никогда не видел и не мог от него ожидать: он отвел взгляд.
– Терри! – начал Гроссмайер глухим голосом, глядя в сторону картины. Услышав свое имя, девушка чуть приподняла подбородок, как бы приглашая министра к дальнейшей беседе. – Пожалуйста, сообщите всем, что совещание начнется как обычно.
– Да, сэр. Вы сегодня хорошо себя чувствуете?
– Вполне, – министр оторвался от изучения елочек, прокашлялся и сдвинул брови, восстановив свой обычный вид. – Почему вы спросили?
– Вчера вы выпили на четыре чашки больше. В мою задачу входит… процесс мониторинга… с целью… осуществлять контроль… – Терри потупилась, замолчала секунды на три и встряхнула головой. – Вы смогли заснуть?
– Все в порядке, Терри, не волнуйтесь, – успокоил министр. – Пожалуйста… Я хочу скорректировать задачу, вы готовы?
– Да.
– Терри, сообщайте мне только в случае превышения более чем на… восемь чашек. В других случаях следует только вести журнал и не предпринимать никаких действий… И не волноваться. Конец.
– Я поняла.
– Прекрасно. А это что у вас? – Гроссмайер кивнул на пакет.
