Отражение

– Деймон! Все-таки нашел тебя.

Мы пожали друг другу руки.

– Добрый вечер, мистер Коллинз.

– Только что видел твой макет. Честно скажу – впечатлен.

– Спасибо.

– Настоящий проект. Серьезный, функциональный, с точным пониманием пространства. Вижу, мои лекции не прошли даром, – смеясь, он потрепал меня по плечу. – Ты настоящий профессионал, Деймон.

Я заставил себя улыбнуться.

Боже, если бы вы только знали как мне противно притворяться, что все отлично.

– Да нет… Ничего особенного.

– Ничего особенного? Ха! Прежде никто даже и не думал о том, что городу не помешал бы собственный лыжный комплекс… То, что ты вообще предложил это Гарширу, да еще и будучи студентом… заслуживает самой большой похвалы. – Профессор покачал головой каким-то своим мыслям и вдруг сменил направление темы: – Кстати, видел, что у тебя там модульные раздевалки будут. Это временные конструкции?

– Не совсем. Они сборно-разборные, но рассчитаны на круглогодичное использование. Их даже можно масштабировать под крупные соревнования. Если таковые вообще будут.

– Хм, очень умно. Ты явно продумал и функционал, и экологию. Молодец.

– Это был мой основной приоритет, – я качнул головой вбок, почему-то впервые за долгое время реально загордившись своей работой. И тем, что знал о ней определенно больше ублюдка Кильмана, которого отец уже во всеуслышание назначил куратором. Но через секунду чувство гордости уже исчезло. Настроение было просто паршивое. – К тому же, после утверждения мы тесно работали с местной общиной. Нашей главной целью было, чтобы комплекс стал частью ландшафта, а не инородным телом. Ни для города, ни для самого кампуса.

– Да, я заметил это, – он почесал кончик своего орлиного носа. – Твой проект очень… живой. С глубоким пониманием того, кто и как им будет пользоваться. Честно сказать, пытался поговорить об этом с Гербертом, но он и два слова о нем связать не смог. Сразу видно, кто на самом деле тут главный, да? – попытался отшутиться мистер Коллинз, но, чувствовалось, решение отца его устраивало не больше, чем меня.

– Надеюсь, что так. Я еще далеко не архитектор, но… очень старался быть им.

– Однако, в этом смысле ты уже намного впереди многих, ты же это понимаешь?

Я только пожал плечами, пробежав взглядом по заполненному помещению, но его тут же отбросило назад, в противоположную сторону зала, стоило ему зацепился за знакомый силуэт. Снующая толпа между нами не позволяла мне разглядеть ее, но я не оставлял попыток, продолжая как-то взволнованно наблюдать за ней. И не зря.

Убрав за ухо прядь, она, сосредоточившись на камере в своих руках, отошла чуть поодаль от гостей, благодаря чему я смог полностью рассмотреть ее. И убедиться окончательно в том, кем именно была эта девушка.

Сегодня ее длинные волосы не были заплетены. Они густой шелковистой волной струились по ее спине, кончиками касаясь поясницы, и я не мог отделаться от мысли, что хотел коснуться их, ощутить их мягкость своими огрубевшими пальцами. На Каталине было изящное бордовое платье с пышной юбкой чуть ниже колен, оттеняющее ее оливкого цвета кожу. А образ завершали черные туфли на каблучке, сделавшие ее немного выше.

Она великолепна.

Я улыбнулся, впервые по-настоящему за этот вечер, чувствуя свое ускоряющееся сердцебиение. И…

Просто не мог оторвать глаз от нее.

Мистер Коллинз кашлянул, вероятно как-то по-своему прочитав мой взгляд.

– Красивая, – проговорил он добродушным тоном и снова потрепал меня по плечу, прежде чем оставить одного. – Хорошего тебе вечера, Деймон.

– Да… – Она больше, чем просто красивая. – И вам, – кивнул ему я, снова взглянув на Каталину.

Сделав фотографию цветочной композиции, она опустила фотоаппарат и стала осматривать зал. Словно почувствовав что-то, резко повернула голову в мою сторону, и наши взгляды пересеклись. Я не знал, как правильно интерпретировать выражение ее лица, но… Думалось, что медленно поднимающиеся уголки ее темно-розовых губ и сияющие эмоциями глаза, это хороший знак. Она… была рада мне. И одна только мысль об этом заставила меня судорожно сглотнуть и расплыться в ответной улыбке, шутливо отсалютовав ей своим полупустым бокалом.

Сердце раздулось за грудиной, как воздушный шарик, когда Каталина двинулась в мою сторону. Казалось, ещё немного, и оно взлетит ей навстречу. Ладони по ощущениям стали какими-то желеобразными, а ноги едва не начали переступать с пятки на носок. Это просто нетерпение или… я действительно нервничал?

Серьезно, мать вашу?! Я никогда не нервничаю!

– Привет, – робко улыбнулась она. Легкий шлейф карамельного парфюма и ее собственного аромата коснулся моих ноздрей, и я неосознанно вдохнул поглубже.

– Привет. – Я вгляделся в ее глаза, подведенные сейчас чуть ярче, чем обычно, что делало зелень ее радужек еще выразительнее. – Распустила волосы в мою честь? Мне нравится.

Я готов упасть перед тобой на колени.

Каталина усмехнулась, покраснев.

– Ну конечно же. Как иначе!

– Что ты здесь делаешь?

– Работаю, – она вытянула перед нами фотоаппарат. – Зои заболела, так что ей на сегодняшний вечер понадобилась замена.

– Вот оно что. Трудолюбива как всегда?

В моем голосе не было ни упрека, ни изумления. Только чистое, искреннее восхищение ею.

– Приходится быть такой. А я и не жалуюсь. Когда бы мне еще выпала возможность побывать на подобном мероприятии.

Уголки наших губ в странном синхроне растянулись еще шире.

– Уверен, что она еще у тебя будет. И не раз. И точно не ради такой вычурности. Кстати, – я взял ее руки в свою, свободную от бокала, опустив взгляд на фотоаппарат и притворившись, что это касание никак не отразилось на мне. – Откуда он?

– Договорилась с Сарой, замруководителя медиацентра, что пока буду пользоваться собственностью университета. В подобных случаях. Думаю… дать запрос на пользование и на время занятий, пока не куплю себе новый.

Бездумно проведя кончиками пальцев по тыльной стороне ее ладони, я отпустил ее.

– Ты же знаешь, что тебе не нужно ничего покупать. Твой подарок все еще с нетерпением ждет тебя в коробке у меня в шкафу.

– Я уже говорила, что думаю об этом. – Она качнула своим хрупким обнаженным плечом, пробудив во мне внезапное желание коснуться его губами. – Деймон, мне…

Ее голос вдруг утонул в громких аплодисментах, а я, будто пробудившись ото сна, стал хмуро осматривать зал, в попытках понять, какого хрена здесь происходило. Казалось, на те мгновения с ней я абсолютно забыл, где мы находились и с какой целью. Забыл про людей вокруг и тот факт, что они собрались здесь ради презентации моего проекта, который на самом деле уже и не мой совсем.

Каталина отпрянула, взглянув на “сцену”, где, как оказалось, уже все было подготовлено для моего выступления. И до меня наконец дошло, что все сейчас глазели в нашу сторону, ожидая, когда же я соизволю напичкать их историей создания некогда своего дела.

– Деймон, – голос моего отца, слегка искаженный микрофоном, был безапелляционным, – прошу.

Мы с Каталиной переглянулись, и она слабо мне улыбнулась, покачав фотоаппаратом.

– Удачи, – произнесла одними губами, прежде чем скрыться в скопище людей, а мне не оставалось ничего другого, кроме как благодарно кивнуть ей и последовать за указами отца.

***

С официозами было покончено.

По крайней мере для меня.

Живая классика сменилась более танцевальной музыкой, а гости сегодняшнего вечера рассосались по всему залу, каждый расслабляясь по-своему. Многие до сих пор подходили ко мне и выражали восторг проделанной мною работе, в том числе несколько моих однокурсников, наш особо впечатленный ректор и более сдержанный мэр. Даже мама улучив момент, сбежала из компании Кильманов и других приглашенных друзей отца, с которыми они в тот момент беседовали, чтобы лишний раз потрепать меня за щеку и сказать, какой я у нее молодец.

В ней явно был переизбыток умиления ко мне.

Каталина периодически мелькала среди толпы, с головой увлеченная своим делом. Уверен, в глубине души она по-настоящему радовалась предоставленной возможности снимать, заняться наконец тем, чем она так горела. И я был бесконечно рад этому. Рад, что она была в порядке, что осталась здесь и продолжила начатое, несмотря на все препятствия.

Мне хотелось стать для нее опорой, которой у нее никогда не было. И я не собирался отказываться от этого желания, даже будучи убежденным в ее состоянии сделать все самостоятельно. Я хотел быть ее поддержкой, плечом, на которое она смогла бы опереться, чтобы выдохнуть и с новыми силами продолжить путь. Я больше никому и никогда не позволю причинить ей боль, или заставить ее сомневаться в себе и своих силах.

Не позволю.

Чего бы мне это не стоило.

– Может быть, вы себе номер снимете? – пропищал рядом со мной Тео. По другую сторону от меня в свой бокал закряхтел Фриц, и я тоже улыбнулся.

Да, все-таки приперлись, придурки…

– Придумай что-нибудь поинтереснее, дружище, – толкнул его локтем в бок и небрежно привалился к перилам болкончика. – Эта фраза избита уже сколько… лет пятнадцать?

– Ну извини. Я не виноват, что твои постоянные созерцания ее через весь зал такие стереотипные. Рядом с тобой ничего другого и не придумывается.

Возможно, он был прав.

Сейчас Каталина с парой девушек, вероятно, из студенческой газеты что-то дружно обсуждали, показывая друг другу собранный за вечер материал. Она была так увлечена всем этим… А я, черт бы меня побрал, не мог перестать смотреть на нее.

– Я просто… – Уголок моего рта потянулся вверх, когда девушка, увидев что-то на экранчике фотоаппарата, округлила глаза и, прикрыв на мгновение лицо рукой, стала заливисто смеяться вместе с “коллегами”. – Просто наблюдаю.

– Лучше завязывай с этим, – вставил свое слово Фриц. – Или действуй уже, или прекращай так пялиться на девушку. Выглядишь как долбаный маньяк.

– Или вуайрист, – согласно качнул фляжкой Тео, чем заставил меня усмехнуться.

– Иди-и-ите в жо-о-опу-у-у…

– Ты хоть выпивкой ее угостил?

– В отличие от нас, она работает, Тед.

– Ну и? Выпивкой. Угостил?!

Мои пальцы на миг скользнули к переносице в наигранном жесте усталости, когда я кое-как пытался сдержать рвущийся наружу смех.

Фриц оперся спиной о перила.

– Как, кстати, Каталина справляется со своей потерей?

– Неплохо, я думаю. Пытается продолжать учиться и работать. Все по-прежнему, за исключением… важного.

– Да уж, – протянул Тед, глотнув виски из своей фляги, – достается же девчонке.

– Ей бы передохнуть пару минут. Или пару недель.

– Лучше лет. Она, конечно, держится молодцом, но иногда создается такое впечатление, что на нее свалили все обязанности, какие только могут быть на ферме и у среднестатистического студента.

О, если бы вы только знали…

Но я молчал, слушая болтовню друзей. Я не рассказывал им того, что узнал о Каталине. Это была ее личная история, то, что она не так давно решила доверить мне – что было безумно ценно для меня. Потому я ни в коем случае не собирался трепаться об этом. Несмотря на всю ту ярость, что прямо разрывала меня изнутри, стоило подумать о… странной семейке Каталины.

Тем временем ее напарницы удалились из зала, и она осталась одна у небольшого круглого столика с той самой цветочной композицией, которую сфотографировала ранее. Ее внимание было полностью сосредоточено на фотоаппарате, а губы периодически растягивались в легкой улыбке.

В зале все так же играла музыка, а приглушенный свет гирлянд и ламп мягко растекался по пространству, создавая немного ленивый ритм. Кто-то танцевал, кто-то с бокалами в руках продолжал рассматривать модель будущего спорткомплекса. Другие сбивались в группки и делились мыслями, обсуждали надежды на будущее города или что-то в этом духе. Вечер был в самом разгаре. И, наверное, мне тоже стоило наконец расшевелить свой зад и сделать что-нибудь. Хоть что-то. Для себя.

Под удивленные взгляды лучших друзей, я сдернул с себя пиджак и галстук и вручил все им.

– И что ты затеял, донжуан? – ухмыльнулся Тео, наблюдая за тем, как я поправил ворот рубашки и приступил к рукавам. Вот, так уже намного лучше.

– Кое-что, чего хочу. – Ноги понесли меня по лестнице, но я вдруг затормозил, обернувшись к открыто забавляющимся парням. – Спасибо, что пришли. Для меня это действительно важно… А теперь валите домой.

Оба не сговариваясь отсалютовали мне своими выпивками, но я уже спустился вниз и через весь зал направился к человеку, к которому меня необъяснимо тянуло. Не обращая внимания на окружающих, смотрел только на нее, ни на йоту не сомневаясь в своем решении.

Заметив меня, Каталина изумилась, но через мгновение ее лицо как-то трепетно просияло.

– Я думала, ты уже ушел.

– С чего вдруг? – Я наклонил голову, улыбнувшись. – Моя презентация закончилась, но это не значит, что у меня не осталось здесь дел.

– Да? И каких, например?

Подойдя ближе, я взял из ее рук фотоаппарат и положил его на столик. Затем обхватил ее ладони своими, потянув в центр зала.

– Что ты делаешь? – опешила Каталина, озираясь, вероятно из переживаний, что ее накажут за минутку отвлечения. Пусть только попробуют.

– То, что нам нужно.

Мы остановились среди танцующих, и Каталина, замерев передо мной, неловко повела плечами. Я почувствовал ее неподдельное волнение, когда она взглянула на меня. В зеленых глазах блестел огонек удивления и некой нерешительности в том, что я ей сейчас предлагал.

Мы танцевали вместе лишь раз, в ту ночь на Хэллоуин, когда понятия не имели, кто вообще перед нами. И… как бы для меня не был ценен тот, наш первый разделенный момент, хотелось заменить его чем-то иным. Чем-то, что, уверен, на обоим было необходимо. Я знал, как она любит танцевать, – не раз видел ее упоение собственными глазами, – и теперь хотел снова поспособствовать этому. По-другому, без масок и затуманенного даже слегка разума. По-настоящему.

Я подал ей руку и Каталина вложила в нее свою, мягко, неторопливо. Другой рукой я обхватил ее талию. Пальцы ощутили тепло ее кожи сквозь ткань, носа коснулся тонкий аромат карамели, и в своих мыслях я блаженно замычал. Настолько необходимо и правильно она ощущалась рядом со мной.

Каталина коснулась моего плеча свободной рукой, и мы стали плавно раскачиваться с одной ноги на другую, не сводя друг с друга глаз.

– Тео и Фриц потом не будут дразнить тебя? – уголки розовых губ робко приподнялись.

Ее ладонь в моей руке еле ощутимо подрагивала и, казалось, была такой хрупкой, что я не удержался и невесомо, как будто успокаивая, провел по ней большим пальцем.

Не бойся меня, малыш.

Я ни за что на свете не сделаю тебе больно.

– Не думай о них, – улыбнулся в ответ и мягко развернул ее спиной к своей груди. Продолжая покачиваться, потянулся губами к виску, затем и к ее ушку, и произнес полушепотом: – Я говорил, что ты изумительно выглядишь?

На девичьей шее тотчас проступили мурашки, а румяные щечки стали еще ярче, когда она тихонько покачала головой. Мой рот снова расплылся в улыбке и я вернул Каталину к себе, заглянув в ее взволнованное лицо.

– Тогда скажу это сейчас, – я провел ладонью по ее плечу вниз, к запястью, – Ты прекрасна, Каталина, – и, когда музыкальные аккорды сменились, подстроился под их ритм.

Левая нога – шаг назад. Правая – в сторону. Я вёл. Каталина шла за мной, не спрашивая, куда, и будто окончательно доверившись мне. И мое чертово сердце вмиг ускорило свой темп, стоило этой мысли закрепиться в моем сознании.

Музыка усиливалась, тогда я, отступив на полшага, повел девушку в моих руках в легкое кружение, направляя. Ее юбка развернулась полумесяцем. Волосы мягко рассыпались по плечам и спине.

Когда она снова вернулась ко мне, я притянул ее ближе, почти вплотную. Каталина смотрела мне прямо в глаза, не прячась. Напротив, словно так же, как и я сам, пыталась разгадать, что между нами сейчас происходило. Чем был этот момент для нас.

Я медленно развел ее руки в стороны, ведя по кругу.

Тело Каталины выгнулось назад в изящном изгибе, и я поддерживал ее спину, чувствуя, как под ладонью бьется ее пульс. Учащенный, как и мой собственный.

Она вернулась к исходной точке, прямо ко мне. Еще один разворот. Шаг в сторону. Встречный поворот. Она двигалась уже сама, чувствуя ритм, будто мы танцевали так не впервые, а целую жизнь до этого.

Я поднял ее правую руку, и Каталина проскользнула под моей, вращаясь, легко касаясь моего плеча затылком, дыша со мной в унисон.

Я снова поймал ее. Руки крепко обвили ее спину, и в этот момент я понял, что не чувствую остальных. Только ее. Только эту музыку. Только нашу близость.

Она чуть отстранилась, руки все еще обхватывали мои плечи. Я провел рукой по ее талии, Каталина снова посмотрела мне в глаза. И что-то в этом взгляде было настолько беззащитным, что мне мгновенно захотелось спрятать ее от всего мира и оберегать от любой паршивости, посмевшей ее коснуться.

Наша песня достигла кульминации.

Резкий, но плавный наклон. Секунда, и я подхватил девушку под бедра, в районе ягодиц, заставив ее шумно втянуть воздух ртом и опереться руками мне на плечи.

Я держал её. Крепко и бережно, как будто знал, что именно так она должна быть в моей жизни. На этой высоте. В этом моменте.

Каталина смотрела на меня сверху вниз. В ее взгляде читалось искреннее смущение. Грудь быстро поднималась и опускалась, щеки раскраснелись, а пухлые губы приоткрылись в непроизносимых эмоциях, которые, чувствовал, она испытывала в неменьшей степени, чем я сам.

И мне ужасно хотелось запечатлеть этот момент в своей памяти. Хотелось запомнить, как идеально она ощущалась в моих руках. Запомнить каждый вздох, сорвавшийся с ее губ, каждое прикосновение кожи к коже. Хотелось запомнить все, что касалось этой девушки.

Медленно, по секунде, я опустил ее на пол.

Маленькие ладошки Каталины остались на моих плечах, а наши взгляды были все еще тесно переплетены.

Песня почти стихла и плавно сменилась другой.

Но мы не двигались.

Не говорили.

«Я мог бы поцеловать ее прямо сейчас…», – возникла вдруг мысль в моей голове, и она, признаться, вогнала меня в странную предвкушающую дрожь.

Боже, я никогда в жизни не желал чего-то сильнее, чем коснуться ее мягких и таких манящих губ своими. Едва сдерживался, чтобы не наклониться и не стереть все выстроенные между нами границы.

Но я не сделаю этого. Не сделаю, потому что это все – больше, намного больше чем просто влечение, то единственное, что привык испытывать и давать другим девчонкам. А сейчас, с ней… Все было иначе. Я всем своим существом чувствовал это, но… совершенно не знал, как быть с тем, что становилось большим, настоящим. Мне не хотелось ошибиться. Только не с ней.

– Каталина…

– Да? – шепнула она.

Невыносимая нежность к этой девушке затопила мое жесткое сердце, и рука потянулась к ее щеке. Но тут же дернулась обратно, а Каталина резко отшатнулась, когда кто-то за моей спиной внезапно воскликнул:

– Лина! Вот ты где! – возникла около нас одна из тех девушек, с которыми недавно общалась Каталина. Ее смолистые волнистые волосы еле-еле доходили до подбородка, и в сумме с низким ростом и раскосыми глазами она почему-то напоминала эльфа. – Там Пэн подошла, просит тебя скинуть ей файлы, чтобы она могла просмотреть все в воскресенье. – Ее взгляд пробежался по нам. – Извините, если… помешала.

– Н-нет, ничего, – Каталина сцепила руки перед собой. – Идем, – она мельком глянула на меня и в компании эльфийки поспешила к другим своим коллегам. А я? Я остался один, не понимая, что должен делать с тем запутанным клубком из мыслей и чувств, что она оставила во мне после себя.

Глава 27

Деймон

– Таким образом, в связи с приближением сроков сдачи объекта, прошу обеспечить устранение всех замечаний, чтобы к Рождеству завершить ввод в эксплуатацию. Доложите мне о прогрессе через три дня. На этом всё.

Переговорную заполнил скрежет ножек стульев, сменившийся обычной возней сборов и перешептываниями. Я тоже поднялся со своего места и собирался уже покинуть офис, когда отец окликнул меня:

– Деймон, задержись.

Да, в его лексиконе напрочь исчезло слово «пожалуйста».

Проводив взглядом удаляющиеся из кабинета спины и тихо выдохнув сквозь зубы, я обернулся к отцу.

– Чего ты хотел?

– Сядь, для начала, – он кивнул на стул слева от него, продолжая заполнять свой еженедельник предстоящими делами.

Я послушался и сел на стул, откинувшись на спинку с максимально небрежным видом. Правая нога расположилась на левой, носок оксфордов беззаботно подпрыгивал, выражая полное расслабление. Которого, вообще-то, не было. Почему-то.

Отец отложил ручку и поднял на меня чересчур внимательный взгляд. Прошло секунд десять, прежде чем он наконец произнес:

– Что это за девушка была с тобой на презентации?

– Эм… их было много. Ты о ком?

Как будто я не не понимал, о ком именно он спрашивал…

– Та, с которой ты так самозабвенно танцевал.

– Самозабвенно? – Я притворно фыркнул. – Чушь…

– Следи за языком и отвечай на вопрос!

– Ого, не знал, что мы на допросе.

– Деймон!

– Не знаю, ясно? Просто девушка. А что, что-то не так с этим?

Отец прищурился.

– Нет. Просто хочу, чтобы ты не забывал о своих обязанностях. Надеюсь, у той девицы нет от тебя никаких наивных ожиданий?

– С меня довольно.

Вскочив на ноги, я бросился к двери, не желая больше выслушивать эти осточертевшие назидания. Но жесткий голос вынудил меня остановиться.

– Я тебя не отпускал, сын!

– А что еще ты хочешь сказать мне? – резко повернувшись к нему, я развел руками. – Может, мне теперь нельзя ни с кем разговаривать, кроме твоих обожаемых Кильманов? Нельзя после всего потраченного времени на твоих лизоблюдов-дружков побыть с теми, с кем хочется мне самому? Что еще я должен сделать для тебя, отец?!

Моя тирада, однако, его не проняла. Он продолжал как ни в чем не бывало собирать бумаги в стопку и складывать их в свой портфель.

– Не для меня, а для себя. Не забывайся.

– Это все, что ты услышал?!

– Проблема в том, Деймон, что ты не можешь понять до конца, зачем все это делаешь. Ты считаешь, что мне это нужно? У меня дел и без твоих проблем хватает. Однако приходится постоянно контролировать, водить тебя как желторотика за ручку, указывая, как нужно поступить в данном случае. Что сделать, чтобы жизнь не плюнула тебе в лицо. – Он застегнул портфель и поднялся с кресла, глядя на меня усталым и… разочарованным взглядом. – Деймон, когда ты уже научишься брать ответственность за свои поступки?

Моя челюсть чуть не упала мне под ноги.

Он сейчас серьезно что-ли?

– Ответственность… Последние месяцы я только и делал, па, что брал на себя ответственность. Странно, что ты этого еще не заметил. Зато не перестаешь выкрадывать время у своего огромного списка дел, чтобы следить за тем, что я делаю в свободное от своих обязательств время.

– Я слежу не за тобой, а за тем, чтобы ты не натворил глупостей! Ты не забыл, чего от тебя ожидают в следующем году?

Отец вышел из-за стола, остановившись напротив меня. Я был выше него, но это совершенно не мешало ему из раза в раз смотреть на меня – да и на всех – свысока.

Горькая усмешка сорвалась с моего рта.

– Мне казалось, у меня еще есть время на свободные действия… до тех пор, пока мне на руки не наденут кандалы.

– Я уже говорил: тебе следовало раньше думать об этом. Твоя свобода выбора закончилась в тот момент, когда ты допустил существование той мерзкой статьи. Пора бы уже понять это, мальчик мой.

Статья, статья и снова статья.

Все, что мне приходилось слышать от своего собственного отца, это лишь упреки в событии четырехмесячной давности, который ему самому не нанес никакого вреда. Мог бы, но не нанес. На меня же свесили все мыслимые и немыслимые… приказы, из раза в раз закрывая мне рот, когда я высказывал свою точку зрения или просто пытался подумать о противостоянии им.

Да, я был виноват, но… Действительно ли тот случай был настолько ужасным, что требовал такой платы от меня?

Как же глупо… Отец, Кильман, я – мы все гребаные глупцы, мнимые себя вершителями судеб. Казалось, я уже извлек свой урок, когда обвинил Каталину в том, чего она не совершала, за что теперь расплачивался ее недоверием и осторожностью по отношению ко мне. Но дойдут ли когда-нибудь до этого отец и его хваленый друг-спаситель-фамилии? Большой вопрос, ответа на который, думаю, мне никогда не получить.