Доктор Ланской: Смертельный клинок Троелунья

Он глубоко вдохнул, осмотрелся и, закрыв лицо от падающих капель и градин, подскочил. Перед ним стоял Эдгар в промокшем пальто и прилипшими к вискам волосам, а также Лидия, подол платья которой был в грязи и прилипших листьях, а сапожки покрылись мокрыми комьями земли.

Феликс тряхнул головой и, посмотрев на правую руку, которую обжигал холод стали, выронил клинок. Кинжал рухнул опять в траву и блеснул в свете пронзившей черное молнии.

– Феликс, ты чего? – удивился Эдгар. – Все в порядке?

– Господин Феликс, – голос Лидии был как никогда тверд и суров. – Господин Феликс, – она протянула обнаженную от перчатки ладонь к доктору, – пойдемте домой. Вас ждут.

Но вместо ответа глаза Феликса широко распахнулись, так как позади девушки возник силуэт Арины. Служанка Шелохова спокойно прошла насквозь тело Лидии, не потревожив дух Ильинской, после чего приблизилась к Феликсу – и тихо шепнула:

– Следуй… за… мной…

Как зачарованный, Феликс шел за призраком Арины. Его тело не слушалось приказов мозга развернуться и бежать со всех ног к карете. Вместо этого суставы колен и мышцы голени поднимали стопы и заставляли доктора двигаться за Ариной против воли его собственной нервной системы.

Дождь не утихал ни на секунду, земля под ногами хлюпала и расползалась, из – за чего Феликс дважды поскользнулся и чуть не рухнул, но смог удержаться. Либо ему что – то помогло это сделать, доктор так и не мог понять.

Рубашка под пальто промокла насквозь, так как дождь заливал за воротник, а брюки мерзко облепили ноги, отчего двигаться спустя десять минут стало тяжеловато, но Арину сие не волновало. Она уже не могла оценить дискомфорт живых, поэтому просто плыла впереди, проходя насквозь стволы, ветки и кусты.

Вскоре Арина вывела и Феликса, и следовавших за ним Лидию и Эдгара на песчаную тропинку, отделанную по бокам каменным тротуаром. По бокам произрастали запущенные кусты роз, а впереди виднелся силуэт дома с острыми шпилями на конусообразных крышах.

Арина пошла по тропе ровно к дому, и Феликс последовал за ней.

Вскоре когтистые ветви деревьев расступились, открыв вид на приличный особняк из красного кирпича, красной черепичной крышей, позолоченными дверными ручками и белоснежными наличниками.

И вдруг Феликс, сам того не ожидая, вскрикнул, остановившись.

Даже воля Арины оказалась не такой сильной, как изумление доктора и его шок. Это был…

– Дом… Это же тот самый дом…

– Где убили Аркадия, – подтвердила сух Арина, словно констатировала мерзкую погоду вокруг себя.

Феликсу не составило труда подойти ближе, увидеть знакомую белоснежную лестницу, теперь покрытую зеленым налетом и выступившими сквозь трещины травинками, и подняться ко входу.

Арина быстро скрылась за закрытыми дверями, пройдя их насквозь, а Феликсу оказалось достаточно просто толкнуть деревянные створки с пыльными стеклянными вставками – и оказаться в длинном темном коридоре, который венчало трельчатое окно.

Не слыша ни криков его сопровождающих, ни боясь ареста за проникновение в чужое жилье, Феликс пересек порог – и тут же, словно в обратной кинематографической перемотке, чернота отступила, оставив после чего светлые обои, чистый паркет, запах сандалового дерева и паленого воска.

Свечи во всех канделябрах оказались зажжены, звук дождя исчез в принципе, а на окнах появились морозные узоры.

Феликс и сам не понял, как вновь провалился в чье – то видение.

Однако мог поклясться, что не падал в обморок и что его жизни точно ничего не угрожает. Вряд ли в доме остались призраки, да и Лидия с Эдгаром, как помнил Феликс, были рядом, значит, возможно, если с ним даже что – то случится, они смогут позвать на помощь или довезти его тело до Кенсиона.

В этот момент его мысли прервала перебежавшая из одной комнаты в другую Арина. Еще живая девушка, прихватив с собой какой – то флакон, вбежала в покои Аркадия.

Феликс пошел за ней, вошел в комнату и, увидев знакомый антураж, посмотрел в желтое исхудавшее лицо Горского, а затем увидел, как Арина, капая из какого – то флакона некое лекарство в воду, подает бокал Аркадию.

– Вот, выпей, прошу тебя… все будет хорошо, доктор едет…

Аркадия приподнял вместе с подушкой дворецкий, и Арина помогла парню выпить воду. Он глотал судорожно, что и дало Феликсу основания полагать, что больного мучила не самая обычная жажда. При каждом глотке он рефлекторно отворачивал голову и морщился, а потом откашливался и выплевывал часть воды.

– Аркаша, да что ж такое… Что с тобой? Аркаша!

Но Горский, упав на подушку, посмотрел безучастно в потолок и вдруг вытянул руку к Арине. Коснувшись ее щеки горячей ладонью, Аркадий вяло улыбнулся – и после этого запрокинул голову. Он вновь попытался глубоко вдохнуть, но не вышло.

Его тело сковал спазм, а на губах выступила белая пена.

Взгляд стал безумным, тело забилось в конвульсиях.

– Господи! Аркаша!

Крик Арины был слышен во всей округе, а Феликс, стоя молча и наблюдая, посмотрел на прикроватную тумбу. Он хорошо запомнил флакончик, которым Арина отравила Аркадия. Но Ланской тут же смягчился: девушка явно ничего не знала.

По ней сразу было видно: она хотела спасти своего любовника, пусть и вынужденного. Но кто ей дал эту отраву.

Дворецкий еще пытался что – то сделать: тряс Аркадия, зачем – то пытался делать массаж сердца и даже заставил Арину сделать искусственное дыхание, но Феликс уже видел: все тщетно. Вез воздушной реанимации, без антидота все попытки спасти Горского были обречены на провал.

Феликс за свою практику видел множество уходов и людей, и нечисти. И всегда считал благословением, когда смерть забирала человека быстро, без мучений. Ланскому, на чьих глазах умерли сотни, говорили о поездах, дорогах и даже тех, кого уже не было в живых. И это пугало Феликса больше весго. Только на смертном одре люди видели то, что ему было суждено было видеть в трезвом состоянии каждый день.

И Феликс невольно посочувствовал Аркадию. Смерть забирала ег душу больше десяти минут, пока наконец не произошло полное перекрытие дыхательных путей рвотой с кровью, а зрачки не расширились, зарыв собой почти всю радужку.

Аркадий Горский скончался в своей загородной усадьбе зимой, в полдень, в окружении дворецкого и Арины, крик и рев которой ударили по душе Феликса с новой силой.

Когда Арина рухнула на колени рядом с кроватью Аркадия и закрыл лицо руками, Феликс услышал ее голос у себя в голове:

– Я его отравила… но я не ведала… я убила его, но я не знала об этом…

И в следующую секунду зеркало трельяжа треснуло, а п каминной полке пошла глубокая трещина, расколовшая камень на две равные части. С каминной полки рухнула на паркет фоторамка, и ее осколки разлетелись по всей комнате, отразив солнечный свет.

Феликс не стал поднимать фотографию, так как его тело пронзила вспышка острой боли. Это было похоже на укол в живот, а затем удар под ребра со спины. Сердце заколотилось на пределе возможного, а в ушах зазвенело так, словно Ланского оглушил гранатой.

Комната исчезла, и вместо нее появилось оранжево – желтое пятно света.

***

– Ну давайте – давайте, просыпайтесь.

– Да подожди ты, я только его вывел из транса.

– Он еще там?

– Не знаю. Феликс… Ау, – Пальцы Киприана щелкнули у него перед носом, но реакции Феликс не выдал, смотря на духа пустым взглядом. – Да что ж такое… Где вы были?

– Показать? – ехидно уточнил Эдгар, держа над Киприаном керосиновую лампу.

– Ваше ерничество неуместно, – сурово заметил Драгоновский, притронувшись двумя пальцами к правому виску Феликса.

Доктор ощутил холод подушечек пальцев канцелярского главы, но не смог ничего сказать. Мысли были спутаны, словно клубок ниток, при этом в ушах стучала кровь, иногда мешая восприятию разговоров.

– Ну что? – взволнованно уточнила Лидия, сидя рядом с Киприаном и держа его руку.

– Что – что… он с нами точно, – заверил Драгоновский, убрав пальцы от виска доктора, – но очень слаб и вымотан. Я даже не даю гарантию, что он меня сейчас понимает. Такой сильный приступ впервые?

– Он раньше терял сознание, но показатели организма были стабильны, – сказала сразу Лидия, взглянув в лицо Феликса с испугом. – А тут он не упал в обморок, но при этом его давление подскочило непозволительно высоко. И он постоянно говорил: «Она не убивала… не убивала».

– Да бред нес, как и всегда, – заметил Эдгар.

– Помолчите, Цербех, – приказал строго Киприан.

Драгоновский склонился к Феликсу и, вновь критически осмотрев его лицо, прочертил щелкающими пальцами некую линию справа налево. И вдруг вздохнул от радости, которую не смог скрыть: ресницы Феликса дрогнули, а рот приоткрылся от глубоко вдоха.

– Слава богу, – выдохнул Киприан, потерев горло и прокашлявшись. – Доктор Ланской, умеете же вы пугать… Вам бы идти в театр.

Феликса выгнуло от боли за грудиной, так как способность двигаться к нему вернулась также внезапно, как и возможность соображать. Правда язык так и не стал слушаться, когда доктор захотел ответить во всех красках и Киприану, и Эдгару.

И единственное, на что ему хватило сил, это на просьбу к Лидии:

– Пить…

И девушка сразу принесла ему бокал с водой.

Феликс сел и, упершись спиной в ледяные подушки, стал жадно пить. Горло пересохло так, словно его держали в подвале трое суток, а кости ломило как при температуре. Но доктор все списал на свое путешествие в ми воспоминаний призраков.

И поэтому его крайне удивило, когда Эдгар, сменив Киприана, отошедшего к окну, сел рядом и, достав свои инструменты для обычного осмотра пациента, приготовился обследовать Феликса.

– Придется потерпеть, – заметил спокойнее Цербех, нацепляя на шею стетоскоп. – У тебя что – то с сердцем. Когда мы везли тебя к Шелохову, у тебя постоянно то повышалось, то критически понижалось давление. А потом у тебя на несколько минут остановилось сердце. И если бы не мисс Ильинская, – Эдгар странно взглянул на девушку, но она послала ему в ответ злой взгляд, – вас бы уже на этом свете не было.

Феликс вопросительно посмотрел на Лидию, и ассистентка, без лишних слов, показала свой красный веер, только уже без черной рукоятки.

Она лежала отдельно, но уже пустая.

– Лида…

– Ее не было смысла беречь дальше, – заверила девушка. – Адреналиновые ампулы не такие дорогие. И в Троелунье уже научились их делать. Так что купим.

– Мда, а вот новое сердце ты себе вряд ли купишь, – усмехнулся Эдгар. – Давай, не упрямься. Я не горю особым желанием с тобой возиться. Особенно после этого.

Эдгар указал на наклеенный на подбородок справа пластырь.

И на губах Феликса невольно показалась улыбка. Он помнил, как сцепился с Эдгаром, но не был уверен, что успел нанести ему хоть какие – то травмы.

И тут в игру вступил Драгоновский.

Он встал перед Эдгаром и, перегородив доктору свет от керосиновой лампы, приказал:

– Выйдите отсюда. Завтра утром мы обсуди с вами ваше звание.

– Что? – изумился Цербех. – Мое?! Господин Драгоновский, за что?!

– Выйдите, – повторил Киприан. – Поговорим завтра. И советую вам подготовить все имеющиеся рекомендации и документы, чтобы мое решение не было моментальным.

Эдгар побелел, хотя и так имел довольно бледный цвет кожи, а его рубиновые глаза загорелись алым.

Киприан же, стоя с прямой спиной и смотря вампиру в глаза, вдруг дьявольски ухмыльнулся и заметил:

– Мою защиту вам не сломать, доктор. Уходите. Считайте, что в это раз адвокатом со стороны вашего конкурента выступил я, – Киприан завел руки за спину. – Но не заставляйте меня становиться вашим прокурором.

После этого Эдгар, собрав свой чемоданчик с инструментами и ампулами, покинул покои Феликса.

А сам Ланской впервые за несколько минут пробуждения выдохнул и, приложив ледяную ладонь к горячему лбу, осмотрелся. Его доставили в дом Шелохова, в его апартаменты, где они поселились с Лидией. Тут было довольно тепло, несмотря на ливший за окном дождь и завывающий в трубах ветер. Однако Феликс все равно ощущал дрожь в теле и подкатывающую к горлу тошноту.

– Какое – то время будет трясти, – объяснил Киприан, вновь сев на край кровати Феликса. – В этот раз мне с трудом удалось достучаться до вашего сознания, доктор. Но в следующий раз…

– Господин Драгоновский, – голос Феликса был низким, с хрипотцой, что заставило Лидию забеспокоится и уже начать копошиться в кейсе доктора.

– Если вы хотите рассказать мне о клинке, то я знаю, – Киприан притронулся к руке Феликса, – я увидел в ваших мыслях образ этого кинжала. И должен вас поблагодарить. Хоть вам и было больно, вы показали нам на улику. Причем – существенную.

– И в чем ее «существенность»? – тихо спросил Феликс.

– В том, что на клинке есть инициалы. И знаете, кому они принадлежат?

– Удивите.

– На клинке значатся инициалы Фернандо Генриховича Ильшанского.

***

– Если верить вашему рассказу, а я хочу ему верить, то выходит, что Панкратова была до смерти у Аркадия Горского, однако клинок, который был у некоего чумного доктора, принадлежит Ильшанскому.

– Бред, – подытожил Феликс, держа на лбу ледяной компресс и закрыв глаза.

За окном сгустились тучи, гром стал грохотать громче, а Киприан и Лидия не думали ложиться. Более того, и самому Феликсу не хотелось спать, хоть тело и ломило от каждого движения, но все – таки доктор решил договорить с Киприаном.

Тем более что канцелярский глава также смог разведать кое – что интересное в доме Разуминина.

– А если присовокупить к вашим видениям вот это, вес становится еще запутаннее.

Киприан показал Феликсу флакончик темно – фиолетового оттенка, и доктор, вскочив, резко зажмурился, так как перед глазами замелькали звезды. Но Ланскому быстро удалось прийти в себя, взять из рук Киприана флакончик и с дрожью уточнить:

– Где вы это нашли?

– В доме Разуминина, я же сказал, – усмехнулся Киприан. – Этот флакон лежал в гостевой уборной, под ванной. Как я его там нашел? Не поверите: застегивал запонки – и одна, как по счастью, закатилась прямо под ванну.

– Прямо счастливое провидение, – улыбнулась Лидия. Впервые с момента приезда в дом Шелоховых.

– И не говорите, мисс Ильинская, – тон Киприана резко потеплел, стоило ему посмотреть на Лидию, – И вам, доктор Ланской, стоит премировать Лидию. Ибо она сразу подсказала мне.

– На пузырьке есть марка, – сказала девушка, переняв из рук доктора флакончик. – И это марка дорогих духов, фирмы «Эршель», В Троелунье она популярна среди дворян.

– Это правда, у меня в отделе бухгалтерии в Канцелярии половину девушек пользуется их продукцией, – вспомнил Киприан. –Амбре каждый день стоит такое, что дышать тяжело.

– А вам – то чего там делать, в бухгалтерии? – усмехнулась Лидия.

– Мимо их отдела лежит дорога в мой кабинет, – парировал Киприан, но тоже с легкой улыбкой, – невольно травлюсь. Уже вон, рубаха вся пропиталась. Скоро точно припишут мне хождения по публичным домам.

И Лидия, и даже Феликс рассмеялись.

Киприан же, цокнув языком, сдержал смех, но его плечи дрогнули. После чего все трое расслабились, и Лидия, успев сбегать на кухню попросить слуг поставить кипятить воду для чая, вернулась уже к оживленному диалогу доктора и канцелярского главы.

– Нам нужно выяснить, что за чумной доктор приезжал к Кенсион два года назад. Так как, если вы видели Горского еще живым, и зимой, значит, вы видели его накануне смерти. Ибо он почил третьего декабря. А помимо этого, необходимо выяснить, на каком основании он жил с Ариной в доме его матери.

– Так это его усадьба? – уточнил Феликс.

– Да. Дом заброшен, но господа Горская отдала его сыну в аккурат перед его смертью. Ровно за три месяца.

– Может, в качестве свадебного подарка? – спросил Феликс, вспомнив первое видение.

– О чем вы? – удивился Киприан. – Горский не был женат. Арина была единственной интригой, однако дальше, насколько я помню документы, они не зашли. Во всяком случае, ни в их родовой книге, ни в каких – либо церквях Дельбурга не значилось их как мужа и жены.

– Они венчались где – то в глуши, – Феликс попытался припомнить церквушку, но ее образ растворил пережитой стресс, как кислота поверхность кожи. – Но это было в конце лета или начале осени. Пахло грибами. Очень сильно.

– А вы прям грибник, – язвительно заметил Киприан. – Но что ж, я распоряжусь. Окрестные церкви проверят. Там сто процентов есть записи. Также… эх, далековато, но наведаюсь я завтра к госпоже Горской, – Драгоновский хлопнул себя по коленке, – старухе мне должна как поле фабрике, так что не отвертится.

– И еще, – Феликс уселся выше, так как спина заныла от неменяющейся позы. – Когда нам разрешат допросить графиню?

– Девочку Разуминина? Завтра, – сходу ответил Киприан. – Ваше заключение мне подтвердил пару часов назад Цербех, пока вы спали, а печать этого высокомерного эгоиста значит в Троелунье довольно много. С моей легкой подачи, конечно, но тем не менее. Подтверждение от Цербеха открывает вам многие двери.

– И руки развязывает, – заметил Феликс устало. – Ну что ж, поговорим. Ибо мне кажется, что именно графиня – наш ключ к успеху.

– У нее имя есть, – внезапно заметил Киприан. – Елена Федоровна. Я навел на нее справки. Не верьте ее ангельским глазкам. Она уже была замечена рядом со многими высокопоставленными чинами Парламента. Кочует, как кукла, от одного к другому, ей – богу.

– Ищет потеплее, – усмехнулся Феликс.

– Скажите, что вы о душевном комфорте, – попросил притворно Киприан, – иначе мои идеалы приличных дам падут прямо тут.

– Тогда сразу держите их. Или приклейте к себе.

– И то – оторвете.

– Я? – Феликс усмехнулся, но потом услышал, как скрипнула дверь в гостиной. Вернулась Лидия с чаем. – Жизнь все сделает за меня.

Лидия вернулась с чаем для всех троих и, как только отдала в руки Феликсу белоснежную фарфоровую чашку, посмотрела в окно. Хоть лес и идущий дождь хорошо скрывали то, что было скрыто вблизи Кенсиона, все – таки у девушки остался дурной осадок.

Сказать, что она испугалась, Феликс не мог. Смотря на ее профиль и достаточно расслабленные мышцы лица, доктор видел лишь уверенность и серьезность, которые Лидия в себе совмещала, будучи потомком знатного рода колдунов и ведьм.

– Доктор Ланской, – голос Драгоновского вырвал его из раздумий. – Так долго на дам могут смотреть только пижоны с дурными помыслами и женихи. По – моему, ни к тем, ни к другим вы себя не причисляете.

– А констатировать такие вещи вслух, не удостоверившись в своих версиях, относительно непрофессионально, господин Драгоновский.

Лидия лишь усмехнулась, отпив чая. Она с удовольствием, в котором ей не мог отказать Феликс, наблюдала за перепалкой доктора и канцелярского главы, находя в ней свой шарм.

– Однако, довольно любезностей, – заметил Киприан, пригубив чая и найдя его достаточно сносным, – нам нужен план действий.

– Мы не будем посвящать в него Цербеха? – удивился Феликс.

– Отчего же, будем, – сразу сказал Драгоновский. – Только я это сделаю сам. И скажу ему только то, что сам посчитаю нужным. Ибо его дерзость и колкости стали даже мне надоедать.

– Позвольте вступиться, – вдруг сказал Феликс, уже сев уверенней и поправив под спиной подушки.

– Ничего себе, доктор… И чем же Цербех заслужил вашу скромную протекцию? – улыбка не сходила с лица Киприана, отчего и Феликсу, и Лидии показалось, что парень в целом ее никогда не убирает с лица.

– Мы прошли вместе войну, я знаю, каким Эдгар может быть, – заметил Феликс, сам не зная, откуда в нем вдруг проснулся адвокат для врага. – И то, что ему регалии вскружили голову, имеет место быть.

– Однако вам же не вскружили.

– Мне наградой стала жизнь, а также закрытие моего дела в королевском архиве, – сказал строго Феликс, мельком взглянув на Лидию, которая при упоминании дел прошлого вздрогнула и опустила глаза. – Господин Драгоновский, но разве я вас о многом прошу? Или вообще когда – либо просил?

– И правда, – Киприан щелкнул пальцами, – хорошо, я подумаю. И приму все к сведению. А теперь, право слово, давайте к делу. Я понимаю, вы завтра отоспитесь, а мне в пять запрягать коней и ехать. Итак, у нас есть клинок. У нас также присутствует информация, что Арина была любовницей Фернандо несколько лет назад. А накануне смерти именно он был с ней рядом. Но пока что доказательств того, как именно Фернандо убил свою протеже, нет.

– Он ли убил? – вдруг спросила Лидия.

Киприан и Феликс посмотрели на нее, одновременно повернув головы.

– Не сочтите за грубость, но помните, что сказал Ильшанский накануне? – уточнила Лидия, – «Она пахла иначе…» – не это ли является доказательством, что он не причастен к смерти своей любовницы.

– Это он мог использовать для отвода глаз, – заметил Киприан. – Знали бы вы, мисс Лидия, какие иногда мне спектакли разыгрывают в канцлерских катакомбах преступники, дабы не попасть к палачу… Там умирали великие актеры, – усмехнулся Драгоновский. – Но что ж, хорошо, тогда раскрутите сию версию.

– Если следовать заключениям доктора Ланского, – Лидия сделал акцент на фамилии Феликса, – то мы можем утверждать, что Арина отравилась цианидом и чем – то еще. Этот яд нам пока неизвестен. Но она точно не ушла из жизни сама. Нет, ей помогли.

– Я согласен с Лидой, – кивнул Феликс. – Когда я осматривал труп Арины, я нашел странгуляционную борозду. Но она была нехарактерна для трупа, который сам ушел к праотцам, – заметил доктор, допив чай.

Он поставил чашку на прикроватную тумбу, после чего встал и, неуверенно шагая по комнате, подошел к шкафу с одеждой.

– Вы чего? – удивился Киприан.

– Лида, ты брала платок? Который еще вяжешь на волосы? – уточнил Феликс, роясь в вещах.

– Он на мне, вообще – то.

И тут Феликс, слегка улыбнувшись, подошел к ассистентке, протянул руку – и получил желаемое. Лидия развязала узкий платок, покрывавший ее горло, но еле заметный своей темной тканью на изумрудном платье девушки, и отдала в руки доктору. Феликс же, встав за спиной Лидии, уточнил:

– Можно покажу господину Драгоновскому наглядно?

– Конечно.

Феликс взялся за оба конца платка и, закинув на шею Лидии, осторожно натянул. Лидия при этом шуточно изобразила потерю сознания и, откинувшись на спинке стула, расслабилась.

– Актриса, – выдохнул Феликс, – господин Драгоновский, смотрите сюда, – Феликс взял конца платка одной рукой, а второй очертил линию полукруга вокруг шеи Лидии. – Видите, как я держу платок?

– Да.

– А теперь, – Феликс расслабил платок и потеребил Лидию за плечо. – Можешь, пожалуйста, встать? А вы, господин Драгоновский, дайте мне табурет, пожалуйста.

Киприан пододвинул к Феликсу табурет, который нашел в углу комнаты, около туалетного столика Лидии. Ланской аккуратно встав на него и убедившись, что таким образом стал выше Лидии больше чем на треть своего роста, начал:

– Представьте, что я дерево…

– Уже интересно, – удивленно, но с ехидством заметил Киприан.

– Дослушайте, – попросил сухо Феликс, – Я – дерево. Мои руки – это ветки. А Лидия – это Арина, которая решила с чего – то уйти от своего любовника. Им выступите вы.

– А, я тоже участвую в этом сумасшествии? – усмехнулся Киприан.

– Именно. Итак, вы видите, что ваша любимая, с которой вы хотите чуть ли не сбежать от супруги, собралась вешаться. Лида, давай.

Лидия взяла у Феликса один конец платка и, смастерив наскоро петлю, набросила себе на шею. После чего приторно послала Киприану воздушный поцелуй – и притворилась, что уже висит «на ветке». Феликс, тем временем, натянул другой конец платка так, чтобы и не задушить Лидию, и чтобы наглядно показать, как ушла ткань на горле девушки вверх.

– Борозда! – понял Киприан, выдохнув.

– Слава богу. Видите, как должен остаться след от повешения? Он должен уходить вверх, а у Арины на горле темная полоска от веревки идет ровно. Как я показал в начале нашего спектакля.

– Так, а я вам был зачем? – удивился Киприан.

– Не смогли бы вы стать актером, – улыбнулась Лидия, стянув платок с шеи и бросив его на кровать. – Ну вот представьте, перед вами собралась добровольно предстать перед богом ваша любимая – вы бы сидели как чурбан на стуле и молча смотрели?

– Нет…

Киприан протер глаза двумя пальцами, остановив их на переносице. Лидия села на стул, а Феликс, оставшись за ее спиной, оперся на спинку стула рукой.

– Вы клоните к тому, что Фернандо не убийца, так как видел бы момент смерти девушки и попытался ее остановить. Я вас правильно понял?

– Да, – кивнул Феликс. – Он бы, как минимум, узрел ее смерть. И рассказал в подробностях. Даже, если он не смог это сделать из – за яда, а Арина завязала себе петлю на шее, то борозда, как вы правильно заметили, имела бы уходящие вверх очертания. А она – ровная. Арину задушили. А до этого – отравили.