Доктор Ланской: Смертельный клинок Троелунья

– Хорошо. Что – то еще?

– Изымите всю косметику. У всех. И у Елены, и у Веры. Даже у Лиды, – он сразу взял девушку за руку, тем самым успокоив ее вздрогнувшую душу. – Мне нужно знать составы. Особенно у кремов и духов на травах.

– Это тяжелее, но в целом – выполнимо. И что еще?

– Да. Расскажите, кто такая Елена Федоровна? Была ли она связана с миром врачей? Может быть ее семья была кланом, который во время революции репрессировали, или еще что – то такое? Мне надо понять, почему именно она купила костюм чумного доктора пять лет назад.

– Это я вам и так скажу, – Драгоновский открыл свой блокнот на одной из страниц, ближе к закладке, – Елена Федоровна Нечаева принадлежала к роду купцов среднего звена на окраине Кенсиона. Поступила на курс мадам де Люр в институт благородных девиц, где училась в классе с известными нам Верой Панкратовой и Ариной Родионовой, а неофициально – Шелоховой.

– Но костюм…

– Когда Нечаева встретила Разуминина, они уехали на три года в Столицу, а расписка на имя, на которое оформлялся заказ, была выдана вообще не Нечаевой.

– Это как? – удивилась Лидия.

– Вот так. Продавец костюмов сказал, что девушка под вуалью представилась вдовствующей графиней, а лицо свое скрывала, якобы, из – за шрамов от оспы. И костюм заказывала под предлогом, что работает врачом и покупает себе амуницию за износом старой.

– То есть это мог быть кто угодно, – заметил Феликс. – Но если смотреть в рамках этого дела… нет, все равно не сходится… слишком рано…

– Аркадий Горский умер, кстати, спустя неделю после того, как некто забрал костюм из мастерской. Это заставляет задуматься, – заметил Драгоновский. – И помните, вы говорили, что на Аркадия и Арину чумной доктор напал в лесу? Его еще самого тогда ранили.

– Помню.

– Так вот, по странному стечению обстоятельств, именно в этот период и Вера Панкратова, и Фернандо Ильшанский выезжали из Столицы. Но если Фернандо вел лекции на востоке, и это могут подтвердить все: от организаторов до студентов, – то вот маршрут Веры теряется. Она уезжала в Дельбург, к родным, по официальной версии, разумеется. Но сами понимаете – оттуда до Кенсиона – три часа езды.

– Но зачем? – не удивилась Лидия. – Вера не знала даже об их романе.

– Не знала? Сильно я сомневаюсь.

И Феликс, и Лидия вновь уставились с непониманием на Драгоновского. Но вместо ответов молодой человек встал и, подойдя к столу, вытащил из – под лежащими книгами распечатанное письмо. Без лишних слов Киприан протянул разрезанный конверт и вложенное письмо, написанное на пожелтевшей от времени бумаге, Феликсу, и доктор, приняв из ледяных пальцев духа секрет, быстро просмотрел текст на свернутом вчетверо листе.

И стоило Феликсу увидеть любовное письмо, начерченное рукой Фернандо, а также уловить в тексте намеки на благодарность "pour une nuit passée loin de son épouse»[1], как у доктора нервно задергался правый глаз. Мало того, что Ильшанский изменял под носом у Веры с ее служанкой, так еще и не стеснялся говорить об этом в письмах.

– Только не говорите, что Панкратова…

– Она мне его отдала, – пожал плечами Драгоновский, стараясь скрыть то, насколько ему мерзко от ситуации. – Фернандо не скрывал своей интрижки с Ариной. Наоборот, он открыто говорил Вере, по ее словам, что хочет ребенка, а у нее после третьих неудачных родов пропала способность к деторождению.

– Скотина, – вырвалось у Феликса, когда он отдавал письмо Киприану.

– Что, доктор Ланской, ваши идеалы медленно рушатся? – оскалился Драгоновский. – Понимаю, сам прошел.

– Да что вы, – фыркнул Феликс, прижав ладонь к перевязанному виску и посмотрев со злостью на Драгоновского. – Небось, панночка отказала – так вы разлюбили типаж.

– Отнюдь, – парировал спокойно Киприан. – Мой бывший начальник убил свою супругу из – за одного лишь письма ее сестры. Якобы, изменила она с его братцем. Так он ей шею свернул, а потом лично я выяснил, что сестра погибшей таким образом отомстила и ей, и своему бывшему возлюбленному за «неверный выбор невесты». Финита ля комедия, как говорится. А ведь он меня сам когда – то научил не верить письмам и слухам, а говорить лишь фактами и смотреть только на доказательную базу.

– К чему вы клоните? – поторопил Феликс.

– К тому, что во – первых, перебивать нехорошо. А во – вторых – не стоит верить письмам женщин. Они те еще коварные штучки.

– Письма или женщины? – хищная улыбка не смогла не исказить губы Феликса.

– О, поверьте, и те, и другие, – усмехнувшись, заметил Киприан. – Вам ли не знать, господин Ланской, – он многозначительно посмотрел на Лидию, но Феликс порадовался что девушка смотрела в другую сторону и не увидела взгляда Драгоновского.

– Но кстати, Вера точно не виновна, – вдруг заявила Лидия. – Даже, если она и ездила в Кенсион, то это путешествие было точно не по душу Арины.

– Откуда такая уверенность? – удивился Феликс.

– Когда мы были на обеде у князя, Арина мне рассказывала, что три года назад она была тут, – Лидия ткнула пальцем в пол, – в Кенсионе. А Следующие года не выезжала из Столицы. То есть, она оставалась вдали от Кенсиона, а Аркадий тогда уже был мертв. Значит, Вера ездила не к ней.

– Тоже верно, – не мог не согласиться Драгоновский. – Но кто знает, куда могла выехать служанка в это время? Она ж не крепостной была, а приближенной служанкой Панкратовой. Это дает некоторые свободы. Так что Арина вполне могла поехать тайно в Кенсион, а Вера – проследовала за ней, попытавшись убить.

– Нет, чего – то все равно не хватает, – подытожил Феликс, зарыв глаза. – Нет какого – то соединяющего всю картину пазла.

– Завтра я получу ордер на обыск особняка князя. Мне что – то подсказывает, что надо искать там.

– И мне тоже, почему – то… Ай!

В этот момент Феликс ощутил странный удар в грудь, после которого почувствовал, как позвоночник выгнуло до хруста, а перед глазами потемнело. Словно в комнате выключали свет, оставив для созерцания лишь контуры, освещенный лунным светом из окна.

Над телом склонились две фигуры в черных костюмах с клювами и горящими зелеными окулярами. Они приподняли голову Феликса, заставив его смотреть очередное воспоминание, которое показывалось от лица Арины.

Феликс и сам не понял, как это осознал, однако был уверен, что смотрит глазами девушки на фармацевтическую лавку Скорнякова через панорамное окно и видит, как аптекарь и некая особа в черном платье и с вуалью на лице беседуют и активно жестикулируют.

После чего Скорняков ловко выхватывает из кармана халата пузырек с длинным горлышком и выгравированным цветком на боку и отдает некое вещество девушке в черном. Арина пригибается очень вовремя, так как Скорняков оборачивается к окну, а потом подходит, н никого не успевает заметить: картинка резко смещается за угол дома, из – за которого Феликс и видит вышедшую неизвестную особу, двинувшуюся от аптеки до стоявшего поодаль экипажу.

Ланской присматривается к мельчайшим деталям: платью, походке, вуали, шляпке, перчаткам, но ничто не выдает конкретной личности. Подобной фигуры в Столице сотни, а под вуалью может скрываться хоть переодетый парень…

Не успел Феликс подумать о таком, как его перебросило в новую локацию. А именно – в комнату, где сидела Панкратова перед трельяжем и расчесывала свои пшеничного оттенка волосы, а Арина, стоя позади нее, держала в руках тот самый флакончик с цветком.

– Это правда? Он изобрел его? – уточнила с восхищением Арина.

– Да, Ариночка. Изобрел, – елейно произнесла Вера. – Теперь Федя точно не отойдет от меня. Все создавалось по его индивидуальному вкусу. Ты знаешь, что он любит аромат лаванды и сандала?

– Н – нет, – вовремя схитрила Арина, но посмотрела на духи.

– А я знаю. Так вот, это поможет мне снова стать и желанной, и любимой для Феди.

Феликс поморщился от услышанного, но в следующую секунду его резко подкинуло вверх, он почувствовал больной удар в спину, а затем очнулся ото сна.

– Доктор! Доктор, вы слышите меня?! Доктор Ланской!

Феликс с трудом открыл глаза, посмотрел на обеспокоенные лица Лидии и Киприана, после чего еле повернулся, чтобы рефлекторно указать на дверь и прошептать:

– Духи… Вера…

Но в ту же секунду сознание его покинуло, и он так и не узнал, как пролежал до утра в лихорадке, как Эдгар приехал из Кенсиона с отварами и ампулами для обезболивания, и как Лидия, собравшись в десять утра, отправилась вместе с Александром Шелоховым на болота.

Общество чиновника ее не тяготило, тем более, что Шелохов взял для прогулки жеребца и, отпустив его пастись вблизи пригорка, взял в руки и ножницы, и собственный платок, чтобы собирать указанные Лидией травы.

Погода стояла прохладная, солнце не могло пробиться сквозь густые тучи, грозившие обрушиться на гуляющих по болотам ливнем, однако ни Лидия, ни Александр не спешили домой.

– Нужно еще багульника набрать, – сказала девушка. – Сделаю противовоспалительную настойку. Либо в чай добавлю.

– Это вон тот? – Александр кивнул на белые пушистые цветы?

– Да.

Александр, хоть и не желал заходить в болото, все – таки ступил по щиколотки в вязкую трясину и, превозмогая отвращение и морщась от запаха торфяника, потянулся к цветам, чтобы срезать, как вдруг потерял равновесие – и рухнул обратно на мокрую землю берега.

Лидия прыснула в кулак, чтобы Шелохов не услышал, а потом, присев на корточки, чтобы срезать пару стеблей валерианы, которой тыт росло в изобилии, вдруг увидела в траве что – то блестящее.

Отодвинув осоку и валериану, Лидия с громким вздохом схватилась за золотую цепочку – и вскоре вытянула из воды повисший на ветке золотой медальон. Девушка сразу попыталась его открыть, но он был закрыт на маленький замочек, от которого нужен был ключ.

– Вот это у вас глаз – алмаз, мисс Лидия, – заметил гордо Александр, отряхивая брюки и пальто от комков мокрой земли.

– Кстати, – Лидия повертела головой и тут же отыскала взглядом, что хотела, – а это не тот ли дуб, на котором…

– О боги, он самый…

Александр выпрямился, посмотрел на могучий ствол дерева, а также на раскинувшиеся в стороны ветви с пушистой листвой, после чего пошел к дереву. Лидия, сама не зная зачем, направилась следом, прихватив пару срезанных стеблей багульника.

Шелест осоки, а также шуршание растений вокруг создавало зловещее эхо над всей тихой гладью болота, словно с двумя гостями этого царства вечного застоя говорил хозяин. Лидия даже поежилась, так как почувствовала странную дрожь. Словно на ней было ни платья, ни плаща, а ледяной ветер прошелся по оголенной коже.

Александр же, дойдя до дуба, несколько раз обошел его, постучал по стволу и, посмотрев наверх, сквозь ветви в небо, заметил:

– Знаете, что мне не дает покоя в этом ужасе?

– Что же?

Лидия подошла ближе, осмотрела ветку, с которой, как ей рассказали, сняли Арину, после чего тронула ее рукой. Попытавшись на ней повиснуть, Лидия без проблем это сделала. Ветка не прогнулась, выдержав груз в почти шестьдесят килограмм.

– Ай!

Лидия, внезапно стукнувшись боком о другую ветку, которая была чуть ниже. Она оказалась хоть и тоньше, все – таки бедро, которым Лидия ударилась при раскачивании в разные стороны, начало хорошо саднить.

– Мисс Лидия… Ну вы что?

– Скажите, а мы можем осмотреть тело в подвалах дома Разуминина? Мне понадобится не больше трех минут.

– Без князя, конечно, не хотелось бы, да и как я… и вы со мной…

– Господин Шелохово, пожалуйста. Это очень срочно. Вы же по – любому знаете лазейку.

Она посмотрела в его глубокие изумрудные глаза – и увидела в них настоящую борьбу. С одной стороны, Шелохову было не с руки ссориться еще больше со своим оппонентом в Парламенте, но с другой стояло высшее, чему подчинялся Александр – симпатия понравившейся лично ему девушки.

Заламывая пальцы, закусывая нижнюю губу, а также постоянно одергивая свое пальто, но все – таки Шелохов провел Лидию через лесополосу по еле заметной тропке к особняку Разуминина с северной стороны, указал на калитку для слуг в кирпичной стене, а потом спокойно толкнул металлическую дверцу – и впустил Лидию на территорию дома князя.

Несмотря на полдень, из – за отсутствия солнца особняк князя казался непреступной стеной. Холодный цвет фасада, овившийся вокруг каждого окна высохший плющ, больше похожий на сотни переплетенных между собой змей, а также стрельчатые окна, за которыми не было видно ничего из – за закрытых плотно портьер, – все говорило лишь о негостеприимности данного места для чужаков.

Словно дом, разделенный с хозяином, перестал быть пристанищем семейного уюта, который пытался имитировать князь на обеде, а превратился в грозного исполина, готового оберегать тайны Разуминина за семью замками.

– Пойдемте. Нам нужны подвалы. А в них есть вход через сад.

Шелохов предложил руку, и Лидия согласилась.

Александр, на лице коего мелькнула легкая улыбка доброты и радости, шагнул первым в сад, после чего помог Лидии преодолеть несколько овражков, перевел ее ближе к дому и главной дороге, по которой Ильинская не так давно шла как гостья к белоснежной лестнице в дом.

Шелохов пригнулся, спрятавшись за кустами с розами, а Лидия, упав на колени, прислушалась. В саду было тихо. Только было слышно где – то стук дрозда по дереву, гогот местных птиц, а также удушающий аромат ягодных кустов с шиповником и фруктовых деревьев.

– Пойдемте.

Он вновь перебежал через дорогу, потянув за собой Лидию, потом убедился, что их не видят и, подсадив сначала девушку на веранду, запрыгнул сам, спрятавшись за рядом балюстрад, плотно приставленных друг к другу.

После чего, выждав вновь пару минут, Шелохов и Ильинская обошли по веранде дом, остановились за углом, где был незапертая дверь для слуг и через нее вошли внутрь дома. Александр сразу указал направо, и Лидия повернула по узкому темному коридору, где вокруг витала пыль, а с потолка иногда сыпалась штукатурка.

Зато вскоре они вышли в знакомый Лидии коридор, из которого она спустилась в подвал, а Александр, захватив с одной из тумб керосиновую лампу, двинулся следом.

Но вдруг боковым зрением Шелохов уловил какое – то движение в проеме на кухню – и моментально обернулся, схватившись за револьвер. Он тут же прошел на кухню и, прижавшись к дверному косяку, показал Лидии жестом молчать.

Ильинская тут же притаилась на лестнице в подвал, а Александр, ударив по двери ногой, ворвался на кухню, уловил вновь движение справа – и, не глядя, пальнул. Но каково же было его разочарование и облегчение одновременно, когда пуля раскрошила вдребезги сахарницу, а из – за нее выбежала обычная полевка, спрятавшись за печкой.

– Вот шельма, – фыркнул чиновник, убирая револьвер в кобуру под пальто. – Мисс Лидия, все в порядке?

– Да. Крыса, да?

– Мышь. Полевка.

– Проголодалась, что ли?

– Конечно, оголодаешь тут. Лучше же жить в тепле, где и сахар, и хлеб, чем по полям шататься, – усмехнулся Александр, выходя из кухни.

Лидия заглянула на кухню, чтобы оценить масштаб бедствия.

И удивилась, как похожи графские и княжеские кухни.

Те же конфорки, которые поставлены квадратом посередине комнаты, а по всему периметру кухни, прижатые к стенам, расположились кухонные столешницы и три мойки, в которым можно было и воду набрать в кастрюлю, и килограммы овощей и фруктов вымыть, а также разделать добытую хозяином дичь.

Только теперь посреди относительного порядка и чистоты валялись осколки глиняной сахарницы, а также ее содержимое, ссыпающееся со столешницы на кафельный пол.

– Глаз – алмаз, господин Шелохов, – усмехнулась Лидия. – С первого раза и так метко.

– Привычка. И навык. Все – таки чиновнику надо держать ухо востро.

– Ну да, пожалуй, вы правы.

Лидия вновь вышла из кухни и, направившись к лестнице в подвал, услышала позади себя шаги Шелохова. Это придало ей некоторой уверенности, поэтому, переняв у Александр керосиновую лампу, Лидия сильнее запалила огонек и, оказавшись первой в погребе, сразу услышала запах разлагающихся тел.

Александр прикрыл рот и нос платком, а Лидия, поняв, что чиновник может упасть в обморок, сунула под нос Шелохову букет собранных трав, а сама, повязав шелковый шарфик на манер маски на лицо, подошла ближе к трупу Арины.

Отбросив простыню, которой накрыли тела, Лидия не стала прикасаться к потемневшей коже Арины, а вместо этого просто приподняла уже размягченную руку девушки.

И, увидев часть спины и бока, на которых не было никаких следов, как и при первом осмотре, лишь убедилась в своей догадке. После чего, ненадолго открыв для себя тело Фернандо, которое было в относительно неплохом состоянии для трехдневного трупа, вдруг увидела в волосах молодого человека нечто странное.

Хоть Лидии и было неприятно прикасаться к трупу в целом, она пересилила себя и, подцепив ножницами крыло бабочки, смогла отцепить его от волос Фернандо, поднести к свету и рассмотреть.

Александр, опираясь на стол, так как от запаха у него закружилась голова, подошел к Лидии, взглянул на знакомую конструкцию, посмотрел сначала на Ильинскую удивленно, а потом на трупы – с приподнятой правой бровью.

– Только не говорите, что…

– Похоже, чумной доктор пощадил лишь одну жертву, – заметила Лидия.

– Но почему именно Феликса? Точнее – нет, не так. Почему сначала пощадил, а потом засадил ему поленом по виску? – уточнил Александр, откашливаясь.

– Cherchez la femme, – сказала строго Лидия. – Убийца точно женщина. Это сто процентов.

– Почему вы так думаете?

– Только девушки способны на подобное хладнокровие. К тому же, испокон веков яд считался оружием именно чаровниц, – заметила Лидия. – Мужчины от природы привыкли решать вопросы напрямую грубой силой. Ну, в вашем мире, на дуэли. Вы окультурили сей процесс, перейдя от битья лиц друг другу к пулям в сердце.

– Мисс Лидия, я бы попросил.

– Не стоит просить. Это факт. Женщины же, если хотят избавиться от неугодного мужа или соперницы, сделают это ядом. Или клеветой. В общем – то, любым доступным способом, который позволит оставить их ручки чистыми.

– То есть, вы считаете, раз все умерли от яда, то стоит искать женщину? – удивился Александр. – Но ведь ваша мысль ничем не обоснована.

– Отнюдь, – Лидия обернулась к трупам. – На шее у Арины есть борозда от удушения. Только это убийство, а не повешение. Ее сначала задушили, а потом разыграли спектакль с ее личным удушением на глазах у Фернандо. Но ведь Ильшланский был не дурак. Он наверняка сразу знал, кто убийца, но не выдал никого. Вместо этого он дал другую наводку. Еще при господине Феликсе он сказал: «она пахла иначе» – что указывает нам на изменившийся запах его женщины. Но кто именно его любимая? Кто из двух? Арина или Вера? На кого он намекал? Господин Шелохов, скажите, вы помните аромат своей супруги?

– Мисс Лидия, не место и не время об этом…

– Просто скажите, вы помните?

Лидия посмотрела в глаза чиновнику, и увидела в них и злобу, и печаль. Шелохов помнил супругу, но вот об аромате он вспомнил явно не сразу, так как взгляд его ушел в пустоту, но вскоре вернулся к лицу Лидии.

– Помню, – заверил чиновник. – От нее пахло духами «Шармель». Я дарил ей на годовщину. И она любила их. Даже очень, – его губы исказила легкая улыбка тоски.

– Хорошо, а мой аромат помните?

– Разумеется – нет, – возмутился Шелохов. – Я же не дарил вам парфюм.

– Вот видите, – Лидия тоже улыбнулась, – вам потребовалось время, чтобы вспомнить аромат супруги. Но вы справились. Мои духи вы так и не заметили, потому что не так хорошо меня знаете. А теперь скажите: вы бы запомнили мой запах за пару встречу?

– Мисс Лидия! Хватит! – сурово приказал Шелохов. – Это уже неприличные вопросы.

– Это часть моих рассуждений. Не более. Просто ответьте.

– Ну хорошо, нет. Не запомнил бы.

– А это значит…

В этот момент дверь в подвал с щелчком грохнула, а у самых ног Александра и Лидии звякнула банка.

– Нет! Назад!!!

Александр толкнул Лидию за стол с телом Арины, налег сверху – и через секунду грохнуло так, что у Ильинской заложило уши, а в нос ударил запах горелого дерева, одежды и мяса. Подвал быстро стал наполняться дымом, но Лидия, прижатая к полу телом Александра, не смогла двинуться.

– Господин Шелохов… Гос… подин…

Она закашлялась, пытаясь выбраться из – под неподвижного тела Шелохова, но потом, притронувшись к его спине, с ужасом отняла руки от пальто чиновника – и увидела в свете от огня багровую жидкость. На виске у Александра также появилась кровь из – за рассеченной осколками взрывчатки кожи.

– Нет… нет… Господин… Шелохов… Нет… Феликс… Фе.. ликс… Феликс!!!

Сквозь треск огня, сгущающийся перед лицом дым и подбирающиеся к ней языки пламени, Лидия осознала, что слышит как затворяется дверь в подвал, задвигается затвор щеколды, а снаружи по коридору громко цокают каблуки и убийцы.

– Феликс… пожалуйста… Господин Феликс…

[1] "pour une nuit passée loin de son épouse» (с франц) – «за проведенную ночь вдали от супруги»

Глава 27

Глава 13

Феликс с трудом смог открыть глаза, когда ощутил, что к его руке что – то прикасается, потом легонько сжимает и куда – то тянет. Почему – то доктору сразу вспомнилась Лилия, которая постоянно так приходила к нему в комнату, трогала за свисающую с кресла ру