Доктор Ланской: Смертельный клинок Троелунья

– Но не каждый юноша способен играть в куклы, – парировал Феликс, – ибо уже является не мальчиком, а мужчиной, знающим ценность умным женщинам.

– Но во мне вы тоже видели когда – то лишь куклу, – напомнила Лидия, смотря вдаль за стеклом, – просто легкодоступную. Ту, что не нужно было добиваться и покупать.

– Лида, к чему ты клонишь?

– К тому, господин Феликс, что… если один человек смог увидеть то, что скрыто от других глаз, и полюбить это… Таких людей уже не отпускают. Особенно те, кому долгое время было больно от собственного уродства, – закончила Лидия.

– Даже, если они сами себе его выдумали?

– Особенно, если они его себе выдумали…

Ее пальцы переплелись в замок, спина напряглась, словно Лидия ожидала удара, но при этом голова девушки была поднята, взгляд смотрел по орлиному строго, а на ресницах дрожали застывшие слезы.

Губы слегка разомкнулись, чтобы сказать еще что – то, но словам не дал сорваться сам Феликса.

Приобняв девушку за плечи, доктор разрешил ей прижаться к себе и смотреть на начавшийся за окном грибной дождь.

– Я рад, что именно ты стала моей ассистенткой, – тихо сказал Феликс, вдыхая аромат цветов с волос Лидии.

– Не увлекайтесь, – напомнила девушка, легко отстранившись и вывернувшись из объятий. – Наш договор еще в силе. Так что… давайте просто работать. Хоть у нас сейчас и отпуск.

Она улыбнулась, и Феликс почувствовал себя еще ужаснее. Но одновременно с переживанием о Лидии пришло и осознание: она тысячу раз права. Он доктор, и не может, как пациенты, поддаваться эмоциям. Его удел лишь впитывать негатив в себя, но отдавать лишь помощь и надежду на жизнь.

Когда Вера немного успокоилась и все – таки смогла отойти от супруга, дабы присутствовать на допросе, Феликс и Лидия также последовали вниз, получив жестом приказ от Киприана следовать за ним.

– Вы сказали, что смерть Арины «не простая», – припомнил Феликс, пока спускались в гостиную. – Что вы имели в виду.

– Возможно, из – за вашего состояния вы запамятовали, доктор, но Арину нашли повешенной на ветке клена. А рядом с ней лежал Фернандо Ильшанский, без чувств, с пеной у рта и флакончиком. Но пустым.

– Я смогу на него взглянуть?

– Фернандо вы только что видели…

– На флакон, – терпеливо заметил Феликс. – Он может сразу указать на убийцу, если вы это имели в виду под «не простой» смертью.

– Что я имел в виду вам лучше не знать, – усмехнулся Драгоновский. – Но флакончик вам дам, безусловно. Отпечатки на нем лишь Фернандо и Арины, а вот внутри он – пуст. Хоть и странно пахнет.

– Надеюсь, вы не принюхивались, – съязвил врач. – Трупов на сегодня достаточно.

– Надеюсь, ваш длинный язык скоро укоротит ваша самоуверенность.

– Моей самоуверенности не занимать у вашей самонадеянности.

– Боже, – Лидия прокашлялась, идя за Киприаном и Феликсом и наблюдая с легкой улыбкой за молодыми людьми.

Они достигли низа лестница, ступили на гранитные полы и прошествовали за дворецким в соседнее помещение, где совсем недавно все сидели за одним столом и выпивали настойку.

В гостиной дома Разумининых уже ждали все: и Панкратова, и сам князь со своей будущей невестой. Все были озадачены, напуганы и даже шокированы. Юная графиня сидела около князя и, не выпуская его руки, смотрела в одну точку. При этом Феликс увидел, что у девушки дрожат и губы, и руки.

Киприан расположился на диване напротив всего квартета, рассевшегося на креслах и стульях перед чайным столиком у камина, после чего, закинув ногу на ногу, выудил свою маленькую записную книжку и надавил на кончик автоматической ручки.

– Итак, господа… на территории данной усадьбы произошел несчастный случай. Но у меня есть все подозрения считать это дело – убийством.

– Убийством? – изумилась Панкратова, взяв мужа за руку.

– Какой кошмар, – наигранно, но с толикой легкого испуга протянул Разуминин, гладя молчаливую графиню по плечу. – Да еще и на моем участке… уму непостижимо! Она не могла повесить в другом месте, ну право слово!

– Откуда вы знаете, что она повесилась? – уточнил Киприан.

– Так ее вон, моя дуреха нашла! – воскликнул князь, кивнув на графиню. – Пошла, черт ее дери, за лилиями. Нужны ей были позарез зачем – то.

– Графиня, – Киприан обратился к девушке, но Феликс не увидел никакой реакции, словно она его не услышала. – Графиня? Простите, но я к вам обращаюсь.

– Не кричите, – приказал князь, – она после того, что увидела, не может говорить. И это за три дня до помолвки!

– Что ж, тогда разрешите доктору Ланскому осмотреть ее, – попросил Киприан, на что получил жёсткий отказ:

– Ни в коем случае. Мою Лену будут осматривать только лучшие врачи Дельбурга. Я завтра же ее повезу туда. Предателей я не допущу до своих людей. Уж увольте от такого позора.

– Во – первых, – Киприан не дал и слова вставить Феликсу, который было раскрыл рот, – доктор Ланской служит чете Шефнеров более ста лет. И ни одной жалобы от них не было слышно. Он вырастил два поколения графов, взрастил их детей и сейчас продолжает это делать. Лично графиня Литак – Шефнер отзывалась о нем как о «высококвалифицированном» медике. Вот, – Киприан покопался во внутреннем кармане своего пальто, которое лежало на диване, когда он и Феликс с Лидией спустились в гостиную, и выудил стопку рекомендательных писем. – Это подтверждение моих слов. Вашей невесте не угрожает ничего.

– А во – вторых? – спросил хладнокровнее и злее князь.

Киприан дьявольски улыбнулся и, встав, подошел к князю.

– А во – вторых, графиня – ценный свидетель. У нее, скорее всего, просто шок. Она у вас, наверное, впечатлительная. Я прав?

– Да.

– Значит, она вполне могла видеть и момент убийства, и даже убийцу. Поэтому попрошу никуда не уезжать отсюда до выяснения всех причин, а также до постановки доктором точной причины смерти.

– Да как вы смеете! – взорвался Разуминин, вскочив с дивана. – Обвинять меня в чем – то… Да вы уже совсем с ума сошли в своей Канцелярии, господин Драгоновский! Или что, новый титул сильно надавил вам на голову?

– Я могу это считать за отказ сотрудничества со следствием? – сохраняя абсолютное хладнокровие и держа губы в изгибе дьявольской улыбке, уточнил Киприан.

И на это князь лишь взревел, положив руку на рапиру у себя на поясе, но тут графиня, посмотрев в сторону будущего супруга, бросилась ему на шею сзади и, прижавшись, поцеловала в шею. Ее тонкая фигура смотрела на статном и высоком Разуминине как тряпочка на спине медведя. Но, на удивление всех, князь почти сразу успокоился и, спустив на пол Елену, усадил ее обратно на диван.

– Насколько я помню, вы можете вызывать на допрос только после установления причины смерти, – заметил князь.

– Верно.

– Что ж, я одобряю вашу идею, Драгоновский. Пусть доктор Ланской ставит диагноз.

– Причину смерти, – шепотом поправил Феликс, но тут же кашлянул, чтобы князь не услышал.

– И после того, как бумаги будут заверены главой Канцелярии, – он сделал акцент, словно для Киприана это была преграда, – можете приходить ко мне и просить допроса Елены.

– А обычный разговор уже все, не сгодится? – уточнил миролюбиво Киприан. – Чтобы она либо кивала, либо мотала головой. Это тоже будет официально задокументировано и…

– Сначала заключение, а потом – разговор, – елейно заметил князь. – Елена, пойдем. Тебе надо отдохнуть. А вы, – Разуминин вдруг взглянул на тихо стоявшего за спиной Драгоновского доктора, – не ошибитесь. Иначе ваша оплошность будет вашим финальным штрихом в биографии.

– Это угроза? – спросил Феликс, вскинув голову.

– Намек, – сгладил князь, но его губы пронзила улыбка демона, в руках коего было все: души, судьбы, жизни…

Он увел Елену наверх, в господские покои, а Киприан, обернувшись к покрасневшей от гнева Лидии и слегка побледневшему Феликсу, который смотрел в пустоту перед собой, щелкнул пальцами перед самым носом доктора. После чего, кивнув на боковую дверь, которая вела в коридор для слуг, заметил:

– Что ж, прошу, доктор Данской. Хоть вы и не любите прозекторские, все – таки…

– Проводите просто, – попросил Феликс, но его пальцы сжались в кулаки. – И все.

Киприан цокнул языком и, закатив глаза, направился первым к дверям.

***

Тело Арины положили в одном из подвалов, где хранили мешки с овощами и закрученные намертво банки с консервацией на зиму. Температура тут была ниже нуля, отчего на стекле появился иней, а в углах – лед. Вода с верхних этажей и конденсат из – за различия температур снаружи и внутри подвала замерзли, образовав прозрачную холодную пленку, сгладив углы помещения и в каком – то смысле преградив путь мышам к запасам.

Арина лежала на деревянном столе, с предварительно постеленной пеленкой под телом, а сверху охрана накрыла тело «бедняжки» простыней с не отстирывающимися пятнами.

Феликса чуть не стошнило от амбре замерзшего картофеля и лука вперемешку с запахом сырости, но пересилил себя и, положив на стол свой кожаный кошелек, сбросил жилетку и снял с шеи платок. Закатав рукава и приняв от Лидии принесенную воду, чтобы помыть ладони, Феликс дождался, пока ассистентка обработает свои руки, а затем нанесет спиртовой раствор ему на пальцы.

Тальковых перчаток в кейсе оказалось более чем достаточно, как и масок. Единственное, о чем пожалел Феликс, что не додумался взять свой фартук, в котором проводил операции. Но и обычный одноразовый халат подошел для того, чтобы вскрыть тело Арины и спокойно осмотреть органы.

Лидия помогала на каждом этапе, стойко вынося вид и посиневшей кожи с трупнымипятнами, и манипуляции доктора с внутренностями Арины. Единственное, на что не смогла смотреть Лида, это вскрытие легких и желудка.

– А это уже интересно.

Феликс сменил скальпель на более тонкий, после чего указал Лидии зажать иссеченную ткань легкого – и подозвал Драгоновского, который, прикрывая рот платком, все – таки подошел.

– Что тут? – как можно тверже спросил Киприан.

– Обратите внимание, господин Драгоновский, – Феликс сильнее оттянул ткань, после чего ему на руку попала часть крови. – На внутренней стороне легкого обнаружен ожог. То бишь, за несколько минут до смерти, Семенова чего – то вдохнула. Но явно не чистого воздуха с озер.

Киприан прокашлялся, еле сдержав рвоту.

Феликс же, убрав зажим, начал вскрывать горло, чтобы добраться до трахеи и слизистых. Лидия продолжала ассистировать, но в какой – то момент Феликс заметил, что у девушки начинают дрожать пальцы.

Он со строгостью взглянул на Лидию и, приспустив маску, уточнил тихо:

– Порядок? Продолжаешь?

– Да. Прошу прощение.

Ильинская отвернула на секунду голову, вдохнула, выдохнула – и вновь принялась за работу. На сей раз ее руки помогали доктору уже полноценно, держа плоть или подавая нужные зажимы или скальпели.

Драгоновский удалился под предлогом добыть больше света, и Феликс очень надеялся, что более канцелярский служащий не появится, так как работе его пристальный и настойчивый взгляд только мешал.

– Видишь? – Феликс вскрыл горло и открыл слизистую. – Пятна. И налет. И опять этот ожог.

– Кислота? – предположила Лида.

– Есть у меня предположение какая именно, но нужно проверить. – Феликс вновь сменил скальпель, чтобы вырезать кусочек слизистой для анализа. – И кстати, обрати внимание. Судя по печени, время смерти коло шести – семи часов назад. То есть…

– В пять – шесть утра? – удивилась Лидия, смотря на записанные на листке данные. – В целом, конечно, соглашусь. Только меня смущает еще ее кожа.

– Красный оттенок?

– Да.

– Это лишь подтверждают мои догадки.

– И вы считаете…

– Да, тут точно присутствовали цианид или синильная кислота, так как смерть наступила из – за асфиксии в результате передозировки пока нам неизвестным химическим соединением, – Феликс вырезал нужный кусочек слизистой и, подняв его над телом Арины, кивнул Лидии на оставленные хозяевами для пользования блюдца. – Дай, пожалуйста.

Лидия протянула блюдце, Феликс положил на белую поверхность часть ткани, и в этот момент в подвал вернулся Драгоновский. Только на сей раз с повязанным на лицо шейным платком, пропитанный эфирным маслом и духами, которые Ланской сразу узнал: он уже слышал такие от Веры…

– Я принес еще одну керосиновую лампу для вас, – облегченно заметил Киприан.

– А заодно, видимо, и умылся.

Феликс посмотрел многозначительно на мокрые манжеты рубахи Драгоновского, а также на приглаженные водой волосы, которые Киприан уложил в прилизанную прическу. Это дало Лидии рассмотреть его высокий лоб, тонкие пепельные брови и яркие золотые глаза, которые в тусклом освещении подвала внезапно заискрились раскаленной лавой.

– А я смотрю, доктор, ваша язва все никак с языка на желудок не перекочует, – не остался в долгу Драгоновский, ставя лампу на табурет рядом с Феликсом.

– Поверьте, моя наблюдательность не имеет к язве никакого отношения. Даже нейронного.

– Что удалось узнать?

– Смерть в результате отравления неизвестными нам химическими соединениями. Предположительно – через вдыхание какого – то сильнодействующего яда с содержанием цианида, а конкретно – синильной кислоты. Исследования еще это или опровергнут, или докажут, но то, что это яд, сомнений нет. Взгляните хотя бы на сие…

Феликс протянул к Киприану блюдце с частичкой слизистой Арины.

– Видите вот эти следы? Это ожоги, которые доказывают, что… Эй – эй! Господин Драгоновский!

В этот момент Киприан, до этого стоявший ровно и язвивший в привычной ему манере, закрыл глаза, пошатнулся – и чудом не получил черепно-мозговую травму, рухнув на каменный пол подвала.

Феликс успел его придержать за руку, а после, отведя ближе к выходу, усадил на лестницу, получил из рук Лидии флакон с нашатырем и поднес его к носу Драгоновского.

Дух несколько секунд никак не реагировал, но потом резко отвернул голову и, ухватившись за перилла, глубоко вдохнул.

– Тащи воду, – приказал Феликс Лидии, хлопая Драгоновского по щекам и тем самым ускоряя процесс пробуждения. – Ну а вы – на выход из прозекторской. Вам пока рано становиться ее частью.

Феликс поднял за локоть Киприана на ноги, вывел из подвала и, дотащив на себе до веранды, сбросил на скамейку. Туда же Лида принесла стакан с водой, а после, протянув Ланскому пакетик с витамином, который перетащила с земли в кейсе, получила кивок доктора.

– Что это? – уточнил с сомнением Драгоновский, когда Лида размешала шипучий порошок в воде. – Отравить вздумали?

– Да, и стать главой Канцелярии, – Феликс сбросил синюю медицинскую маску и, глотнув воздуха, сел рядом. – Это витамин. Пейте. Станет легче. И голова перестанет кружиться.

Пока Киприан наслаждался обычной лимонной шипучей смесью витамина В, Феликса держал его руку и считал пульс. Он был повышенным, но для состояния Драгоновского – вполне оправданным и даже приемлемым.

– Отравление, говорите? – Киприан повертел пустой бокал перед собой, думая о чем – то. – Но как яд попал внутрь?

– Я же говорил: вдохнула она что – то, – повторился Феликс. – У нее в ужасном состоянии легкие и горло. В нее как будто влили яд. Но тогда бы от слизистой осталось одно название. А так – живые места присутствуют.

– Плюс, ее кожа, – напомнила Лидия. – Она имеет красный оттенок. А это верный признак отравления цианидами.

– То есть, Арина где – то нашла цианид? – удивился Киприан, оглядевшись. – Но тут болота. Максимум, чем они опасны, это багульником и бузиной. Да и те уже почти отцвели.

– А вы любите персики? – уточнил вдруг с легкой ухмылкой Феликс, закинув ногу на ногу.

– Чего? Причем тут персики?! – возмутился Киприан.

– Синильная кислота, которая содержится в косточках персиков, также имеет в составе цианид, – пояснил с довольным видом доктор. – А еще небольшая доза цианида содержится в ветках абрикосов и вишни. Ну это так, на заметку вам.

– А вам на заметку, доктор, – Киприан щелкнул перед его лицом пальцами, а после – указал вдаль, в сторону леса, – персики растут тут только в июле. А вишни есть лишь в саду у…

И тут Драгоновский осекся. Он встал, но его вновь пошатнуло. Лидия подставила плечо, а Феликс, поднявшись, уточнил:

– Неужели… он?

– Я проверю сначала, – заметил Киприан, оставив бокал на столике рядом со скамьей. – Предъявить Шелохову можно многое, но убийство… нет.

– А ведь правда, – тихо протянула Лидия, посмотрев на вход в дом, – у Александра Дмитриевича во дворе же растут молодые вишни.

– Но они вряд ли еще давали плоды, – заметил Феликс. – Он же сам говорил, что только купил и обустроил усадьбу. Значит, и деревья посадил в этом году. А они уж вряд ли дали плоды.

– У кого – то могут быть деревья и постарше, – заметил Киприан. – Я опрошу всех, кто живет поблизости.

– Опросите, а заодно – снарядите экипаж, – попросил Феликс.

– Зачем? И куда?

– В организме Арины есть неизвестное мне химическое соединение. Это точно. Многое, как и верно сказала Лидия, замаскировано под отравление цианидом, но есть то, что меня заинтересовало.

– И что же это? – уточнил Киприан в привычной манере.

– Ее легкие. Они внутри черные, словно она курила как кабацкая девушка, – смягчил Феликс, и Лидия тут же сжалась, вспомнив, что увидела внутри разрезанного органа. – Но табак в вашем мире стоит дорого, а самокрутки…

Доктор вздохнул, вспоминая молодость. Он мельком протер указательным пальцем переносицу, и поморгал, прогоняя воспоминания прочь.

– Самокрутки довольно специфичны. Их запах замаскировать тяжело. А если списывать легкие Арины на тягу к курению, то от нее должно было разить как от табачной лавки.

– Причем, за версту, – подтвердил Киприан. – Что ж, допустим. Арину отравили. И даже использовали для этого что – то новое. Так, а экипаж для чего? Покатать ее по окрестностям в последний раз?

– Не говорите так, – попросила строго Лидия. – О покойных либо хорошо, либо молча.

– Экипаж мне нужен до Кенсиона, – продолжил Феликс. – Ибо там есть лавка Скорнякова. И там я могу и исследовать слизистую с легкими, и добыть нужные химикаты. Лучше, чем ничего.

– Не знаю, огорчу вас или обрадую, доктор, но к нам направляется ваш коллега – Эдгар Цербех.

– Что?! – изумился врач, но тут же сник, вернув себе серьезность. – Для чего? Я вам уже не гожусь? Или мои выводы вас не удовлетворяют.

– Не нужно так злиться, а то вы так покраснели, что еще немного – и я подумаю, что вы тоже отравлены. – губы Киприана исказила издевательская улыбка. – Но ладно, хватит любезностей. Цербех направляется сюда по моему приказу. Он прекрасный хирург, а также сдал три года назад экзамен на токсиколога. Априори поможет вам.

– Токсиколог?

Феликса буквально разрывало от негодования.

Он не имел ничего против Эдгара, даже наоборот – он был бы рад пообщаться с коллегой и даже черпнуть опыта в таких примитивных условиях, в которых он оказался, но только была проблема: Драгоновский, зная, что врачи не ладят, все – таки приглашает Цербеха, а Феликсу нечем крыть, так как конфликт докторов – лишь их личное дело, которое не должно всплыть наружу. Но для чего это нужно Киприану? Стравить врачей? Посмотреть, кто быстрее разберется?

Прикосновения ледяных пальцев Лидии к горячей ладони подействовало на Феликса магически. Он успокоился, выпрямился, слегка сжал руку девушки и, посмотрев на выжидающего Киприана, хаметил с присущим благородством:

– Буду рад поработать с ним.

– Не злитесь, господин Феликс, – миролюбиво сказал Киприан, похлопав Феликса по плечу. – Я не буду вас сводить в поединок, если вы об этом подумали. Просто смерть произошла в доме высокопоставленной особы. И моя миссия убедиться, что вы – не ошиблись. А что может быть лучшим доказательством вашей правоты, как не подтверждение от самого талантливого и известного хирурга востока?

– И все же… с вашего позволения я поеду в Кенсион. К Скорнякову. Чем быстрее я выясню, что за химическое соединение в организме Арины, тем скорее смогу помочь Фернандо.

– И убедить Веру Николаевну в ее неправоте, – глумливо протянул Киприан, обойдя доктора по дугообразной траектории. – Я не буду вам мешать, доктор. Делайте, как считаете нужным. Поедете на моем экипаже. Так и безопаснее, и вам проще будет пробиться куда нужно.

– Но ведь…

– Я распоряжусь. Все равно мне отсюда пока некуда ехать, – пожал плечами Киприан. – Но прошу вас, будьте предельно осторожны. Кенсионские дачи – не совсем то место, где моя власть в абсолюте.

– Я понимаю.

– Честь имею.

***

Несмотря на то, что во время сборов Лидии и Феликса за окном шел дождь, уже ко времени выезда черной кареты канцелярии в Кенсион, над усадьбами чиновников взошло солнце.

Феликс помог взобраться Лидии в карету, после чего сам запрыгнул в салон и, как только дверцу за ними закрыл дворецкий, приказавший открыть слугам ворота, Ильинская сразу сняла перчатки и шляпку, раскрыв тот самый красный веер из Италии.

– Духота, – выдохнула девушка. – Вроде не в городе, не жарко, а все равно – дышать тяжело. Словно я снова вернулась в Петербург.

– Не забывай, тут болота. Еще из – за них может дышаться туго. Да и ты еще не поправилась до конца. Зачем ты – то со мной поехала? Так хочется увидеть провинциальный городишко?

– Я знаю вашу способность вляпываться в дела, – заметила с легкостью девушка. – А я могу вас придержать.

– Ты?!

И тут Феликс откровенно рассмеялся.

Он тут же представил картину у какого – то выдуманного кабака, где бы он мог сцепиться с компанией неизвестных пьянчуг, влезть в драку, получить под глаз новый фингал – и в таким виде предстать перед Лидией, которая бы сразу утихомирила хулиганов. Каким образом? Веером своим красным пару раз бы дала по хребту каждому…

От представленной картины у Феликса еще сильнее поднялось настроение, несмотря на причину их поездки, и доктор не мог успокоиться минут пятнадцать. Его смех поддерживала манера Лидии галантно обмахиваться. В такие моменты она была похожа на действующую графиню, у которой за душой – три завода, а на пороге – толпа кавалеров.

– Ваш смех неуместен, – сдерживая улыбку, заметила Лидия, когда поняла, что у доктора вот – вот начнется истерика. – Все – таки убили вашу… протеже?

– Чего? – Феликс поперхнулся, так как смех резко заткнулся нервным комком, застрявшим в горле. – Моей протеже Арина не была. И ты это знаешь. Никогда больше ее так не называй.

– Хорошо – хорошо, – Лидия миролюбиво развела руки, – прошу прощение.

– Прощена. А теперь – смотри, – Феликс кивнул на окно с ее стороны, – вот и твой Кенсион. Счастливого путешествия в средневековье.

Лидия прильнула к окну, и уже спустя пятнадцать минут свободно отпускала комментарии по поводу нарядов дам, их кавалеров, а также грязи мостовых и хлипкости мостов через мелкие речушки.

Феликс почти все это игнорировал, продумывая диалог со Скорняковым. Первая их встреча оставила неприятный осадок в душе Феликса, поэтому доктор рассчитывал реабилитировать фигуру аптекаря в собственном видении мира.

Аптекарская лавка встретила Феликса и Лидию тишиной и вихрем запахов. Ильинская даже чихнула, так как среди компонентов для многих настоек использовался вереск, и Ланскому ничего не осталось, кроме как одолжить девушке свой платок.

Скорнякова они нашли за столом для посетителей, на котором можно было запаковать покупки, а также взять листок и написать заказ на будущую поездку Скорнякова в Дельбург или даже в Столицу. В пригородах это была распространенная практика, как знал Феликс, поэтому удивился, когда увидел высокую стопку чистых листов и не затупленных карандашей.

Скорняков, услышав колокольчик и увидев своего недавнего посетителя, поднялся со стула и, подойдя, протянул руку Феликсу, словно был знаком с Ланским всю жизнь.

– Добрый день, доктор, – поздоровался мужчина.

Феликс стянул перчатку и протянул аптекарю руку – и в этот момент он задохнулся.

За спиной Скорнякова возник призрак Арины. Девушка смотрела на фигуру аптекаря с нескрываемым отвращением, словно он был грязным или плохо пах. Она заткнула нос рукой, после чего отвернулась – и пропала, растворившись в пространстве.

Феликс же, глубоко вдохнув, потер горло. Ощущение удушья так и не вошло в привычные чувства, на которые Феликс мог бы списать на проявления своего дара.

– Вам плохо? – уточнил аптекарь.

– Нет, – твердо отрезал Феликс, выпрямившись. – У меня к вам пару вопросов. И да, я действую от лица его превосходительства Драгоновского. Надеюсь, мне не стоит объяснять, что…

– Не стоит, – Скорняков достал из кармана халата чехол для очков, открыл, взял тонкими пальцами пенсне и водрузил его на слегка сгорбленную переносицу. – Я вас слушаю, Феликс Ланской.

И тут уже пришла очередь доктор изумляться. Откуда Скорняков его знает? В прошлый раз он не оставлял контактов, и не посылал никого в лавку от своего имени.