Доктор Ланской: Смертельный клинок Троелунья

– А ты где у себя нашла морщины? – Феликс усмехнулся, посмотрев не свою руку.

На ней не было и тени намека на его истинный возраст, а ведь по земным меркам ему уже исполнилось далеко за сто лет. И если лицо тронули только нервные срывы, оставив мелкие складочки у переносицы и около глаз, то руки в целом выглядели так, словно он никогда не занимался ни физическим трудом, ни операциями. Даже мозоли, которые должны были остаться у него со студенчества, зажили, а шрамы, которыми его тело покрылось до войны и во время нее – просто рассосались, как синяки.

– Знаете, господин Феликс, у Арины кожа в несколько раз лучше моей, – вдруг заметила Лидия, потушив свечи и улегшись в кровать. – А ведь у нее нет ни ваших навороченных ампул, ни уколов, ни косметологии.

– Боже…

– Не «боже», а завтра исследую это чудо, – заметила Лидия, – раз у меня все равно выходной. Может, и вам что – то сделаю. Трав тут много, судя по рассказам господина Шелохова. Так что… господин Феликс? Эй! Ну и ладно. Отдыхайте.

Феликс, конечно, не уснул, но решил больше не вступать в полемику. Пусть Лидия спит с ощущением, что смогла его убедить в своей правоте. А вот аромат крема, который услышал Феликс, показался ему довольно интересным: цветы, похоже на гвоздику, смешанные с полынью или… медом?.. Запах был более чем приятным, но доктор не мог сказать о безопасности компонентов, пока лично бы не исследовал их.

Но в то же время, думая об аромате и пытаясь его проанализировать, Феликс вдруг решил: он отблагодарит Лидию, собрав в полях Кенсиона роскошный букет из трав, которые потом пойдут или ей в новую сыворотку, или в крем.

С такой уверенной мыслью Феликс и заснул, уткнувшись носом в подушку и напоследок выяснив сам для себя, что потолок в комнате все – таки белый. А голубым он казался из – за лунного блика от квадратного окна.

Утро нового дня началось не с солнца, как хотелось бы собравшимся в доме, а с раската грома, который прокатился гулким грохотом над Кенсионом. Небо затянуло серыми тяжёлыми облаками, чем – то похожими на клубы дыма от пожара, а крупные капли с мелкими градинами обрушились на городок настоящим проклятьем.

Феликс, которого не разбудил ни звук часов, ни будильник – коего тут и не было, – медленно открыл глаза, увидел перед собой темную комнату, в которой горело бра над соседней кроватью, и, по привычке потянувшись к тумбе, как у себя в замке Шефнеров, ударился ладонью об острый укол столика.

– Проснулись? – уточнила тихо Лидия, сидя на своей кровати, уже собранная, одетая в свое новое зеленое платье и с нанесённым на лицо макияжем. – Боюсь, сегодня не погуляем. Погода просто ужас. – она взяла в руки расческу и стала продирать свои кудряшки после ночи.

– Сколько времени? – Феликс привстал и, выглянув в окно, рыкнул про себя ругательство.

Его вчерашние планы пошли коту под хвост. Но это его расстраивало куда меньше, чем мысль о том, что ему придется невесть сколько бездумно просидеть в доме Шелохова – и искать пятый угол от безделья.

Пошарив по столику рукой, Феликс обнаружил подготовленные Лидией часы, которые доктор носил редко, но постоянно брал с собой на случай, если придется присутствовать на ужине или обеде у господ. На белом циферблате две золотые стрелки показывали на платиновые цифры девять и одиннадцать. Без пяти десять – вовремя же он встал…

Феликс поднялся на кровати и, отбросив одеяло, ощутил, как по босым ногам уколол холодок. Хоть в гостиной и был растоплен камин, все же тепла не хватало на обе комнаты. А в спальне не от чего было греться, даже паровое отопление было лишь в спальне хозяина дома.

– О душе можно не мечтать? – уточнил Феликс, закутавшись в свой бархатный халат.

– Почему? Я уже давно попросила накипятить воду, – Лидия как – то потускнела, а ее руки, до этого активно перебиравшие пряди, замедлились. – Арина уже должна была все подготовить.

– Арина? – удивился Феликс. – Она тут каким боком?

– Да тем самым которым бегала тут утром ко мне и просила, чтобы я вас уговорила дать ей пару уроков латыни – У Лидии на лице Феликс прочитал такое раздражение, каким Лидия удостаивала лишь ненавистный ей пудинг на десерт в замке Шефнеров. – Какая же она… фу…

– Лида, – тон Феликса заиграл нотками издевки, – что я слышу? Ты ревнуешь?

– Ревную? Чего?! – девушка прочесала последнюю прядь и начала плести колосок косы. – Господин Феликс, вы забываете о нашем договоре. Да и пардон, к кому кого мне ревновать? Вас к ней? Или…

– Лида, ты не умеешь врать. Ты в курсе? – губы Феликса исказила улыбка заговорщика.

Он еще раз взглянул в окно, но увидел за размытой пленкой из капель смазанную картинку зеленого двора и белую полоску приусадебной веранды.

– А я и не вру, – послышался спустя секунду ответ Лидии.

В ее руках оказалась баночка со шпильками, которые девушки без промедления начала втыкать в волосы. И до этого разбросанные по плечам и спине девушки локоны начали обретать что – то общее с собранной в единую композицию прической: колосок косы оказался закреплен сзади, как пучок, а на висках Лидия наоборот отпустила пару прядок, создав эффект «растрепанности».

– Это вам просто: раз, два – и готово. Пошел красавец, – заметила Лидия ходившему из угла в угол Феликсу. – Причесали свои три пряди – и уже барины. А нам вот, – она кивнула на расческу, – надо страдать.

– Если бы я носил такую же длину, я бы застрелился после первого же бала.

И в следующую секунду по комнате прокатился смешанный смех доктора и его ассистентки. Они оба представили, как бы комично смотрелся врач с такой длинной шевелюрой, какая была дарована природой Лидии, а после, когда у обоих уже заболели животы от смеха, в двери спальни постучали.

Вытирая слезы из уголков глаз, Лидия быстро пошла открывать. Феликс в это время встал чуть в стороне, чтобы все слышать, но при этом быть вне обзора пришедших.

Но, как только Лидия отперла двери, теплая улыбка сошла с ее лица.

– Ванна готова, мисс, – услышал Феликс голос Арины из гостиной.

Он дал Лидии знак рукой: он пока не желает видеть служанку, и глаза ассистентки блеснули довольными искрами.

– Хорошо. Доктор еще отдыхает.

– Прошу прощения, а вы передали ему мою просьбу? – вдруг спросила Арина.

– Передала, – не стала скрывать Лидия.

– И что? Что его сиятельство ответил?

Феликс был обескуражен такой настойчивостью. Он ничего не имел против приватных уроков, тем более в отношении необразованных служанок, однако такой уверенный тон и напор Арины слегка выбили его из колеи.

Зато Лидию только разозлили сильнее:

– Арина, тебе следует уйти. Его сиятельство отдыхает. Ты хочешь, чтобы твои уроки закончились, даже не начавшись?

– А вы что, можете это сделать?

И уже этот вопрос заставил Феликса прийти в чувство. Он знал, что Лидия может постоять за себя, но не терпел, когда доброжелательностью и учтивостью его ассистентки пренебрегали. Лидия умела играть роль пушистой кошки, но Феликс знал: одна вспышка – и кошка превратится в лису.

– Могу, – заверила Ильинская. – Но не желаю. Я человек порядочный, уважающий других, – сделала акцент ассистентка.

– Ну о порядочности не зарекайтесь, – вдруг коварно произнесла Арина. – Видела я, как вас его сиятельство вчера…

– Хватит!

Феликс вздрогнул, услышав крик от Лидии. Лицо девушки исказилось от злости и возмущения. При этом сам Ланской задался вопросом: а что вчера случилось? Лидия была обычной, ничего не выдало в ней какого – то изменения. Или…

– Пошла вон, – прошипела Лидия, сделав шаг на Арину. – И молись, чтобы я забыла этот разговор.

– Да ладно тебе, – внезапно бросила Арина. – Все мы ищем свое счастье. А тебя пригрел сам барин… счастливой будешь.

И в следующую секунду Лидия, схватив со стола Феликса тетрадку, швырнула в Арину. Доктор уже не мог просто стоять – и вышел из укрытия, удержав ассистентку, пока Арина выбежала из покоев и скрылась где – то в коридорах усадьбы.

– Мерзавка! Паршивка! Пустите меня! Господин Феликс, пустите!

– Угомонись, не давай ей повода. Хватит! – приказал доктор.

– Она опозорила меня! Нет! Я этого не оставлю так!

– Перед кем?!

– Перед вами!

И тут Феликс, крепче сжав Лидию, ощутил некую силу в девушке. Хоть у нее и было отнято и дворянское гнездо, и родовая память в виде бумаг о семейном древе и праве владения фамилией, все – таки кровь Лидии не была испорчена. Эта девушка чувствовала превосходство над слугами даже в своем положении предательницы, спасенной только благодаря связям графа Шефнера с действующим Королем.

– Отпустите, – приказала Лидия, но уже спокойнее. – Вы крепко сжали мне руки.

– Ради твоей же безопасности.

Феликсу разжал горячие пальцы, отпустил Лидию – и увидел, как Ильинская, потерев запястья, выпрямила спину, поправила прическу и, указав доктору на двери ванной, заметила:

– Вода, наверное, уже остыла до комфортной температуры.

– Наверное…

– Идите, я подожду вас.

– Есть для чего? – уточнил Феликс.

– Да. Шелохов вчера попросил меня привести на завтрак, если за ночь вы придете в сознание.

– Какая забота, ты только посмотри, – с язвинкой протянул Ланской.

Глава 17

Глава 3

Дождь продолжал лить даже после того, как Феликс, приняв ванную и переодевшись, вышел с Лидией к уже приготовленному завтраку в просторную гостиную Шелохова. Часы на каминной полке отчеканили ровно одиннадцать, и Феликс изумился сам себе: так проспать еще нужно уметь.

Александр, расхаживающий в собственной усадьбе в теплом халате, из – под которого выглядывали рубашка и нашейный платок, при одном взгляде на Лидию, вошедшую в сопровождении Ланского, сначала замер, а потом уточнил:

– Вы куда – то собрались?

– Что вы, просто… не могу же я выйти к завтраку непричесанной.

– Можешь, вообще – то…

Феликс прикусил язык, так как нога Лидии быстро наступила ему на носок туфли, после чего у парня боль отдала в недавно затянувшуюся кожу на икре. Доктор никак не выдал своего недовольства, но завел свободную руку за спину и сжал пальцы в кулак.

Когда же Александр взял руку Лидии и проводил девушку за стол, Феликс чуть ли не как цапля доковылял до своего места и с облегчением упал на мягкий стул, пахнущий льняным маслом.

При этом, немного успокоившись и поняв, что Александру нужна была лишь Лидия, Феликс осмотрел обычную гостиную, ничем не отличающуюся от той, в которой Ланской не так давно сидел в особняке Шелохова в Дельбурге, и не нашел в ней еще двух обитателей усадьбы.

Детей не было слышно, однако Феликс не увидел и посуды на них. Накрыто было всего лишь на три персоны. А вскорости и на стольких же людей были вынесены блюда. Завтракал Шелохов достаточно просто: два вида каши, на выбор фрукты, мед, сахар и даже перетертый в порошок ванилин.

Из напитков тоже можно было выбрать, но Феликс, и так с горкой утопив в рисовой каше клубники и голубики, решил оставить побольше заварки английского чая с нотками бергамота Лидии, так как знал, что девушка любит покрепче.

Себе же Феликс взял шиповник, так как уже давно его не пробовал. Обычно в замке Шефнеров повара делали выбор с пользу глинтвейна или обычного чая на завтрак, а шиповник там был такой же редкостью, как и клубничный торт, который ненавидела графиня Роза.

Здесь же, пока Феликс мельком отвлекся на очередной раскат грома за окном, дворецкий незаметно поставил рядом с ним несколько хрустальных креманок с вареньем: клубничное, абрикосовое и вишневое. Феликс лишь жадно проглотил слюнки, но вдруг услышал:

– Господин Ланской, не стесняйтесь, – раздалось с торца стола, где восседал Александр. – Варенья достаточно. Можете себя побаловать.

– Да мы, как бы не бедствуем, – усмехнулся Феликс, потянувшись за ложкой в клубничном варенье. – Но спасибо.

– Кстати, вчерашний инцидент, – вдруг заметил Шелохов, отчего у Феликса свело скулы. – Михаил вам несильно напакостил? Да, я знаю, вы упали в обморок не из – за него, но ведь…

– Ваш сын здоров, во всяком случае – психически, – твердо заверил Феликс. – И должен вам заметить: в наше время талантливы медиумов мало. Не губите в ребенке сей дар.

Лидия вздрогнула, вытаращив на доктора глаза, и тут же сжалась, словно от стыда. А Шелохов, заинтересованно подавшись вперед, положил подбородок на скрещенные кисти рук. Чиновнику явно стало любопытно, что узнал доктор, поэтому перебивать не стал.

– Ваш сын видит призраков, как и я, – не стал утаивать Феликс, смело взглянув на Шелохова. – И это случилось, как я предполагаю, после ареста Томилина. Или стресс, или удар в височную кость дали «толчок» дару Миши.

– То есть, у него есть будущее в Канцелярии? – вдруг уточнил сурово Шелохов, словно не был доволен.

– Возможно. Но не всегда же такие люди становятся пособниками Канцелярии.

– Ему больше некуда будет податься, – вдруг удрученно протянул Шелохов, взглянув в окно. – Я до последнего хотел уберечь племянников от любой власти: будь она гласная или сокрытая от посторонних глаз. Но почему тогда Рита другая? Обыкновенная…

– Может быть такое, что дар у Маргариты тоже есть. Но раскроется он позже, – заметил Феликс, все – таки вкусив варенья.

– Можно ли это как – то заглушить?

– Если бы я знал…

Феликс невольно усмехнулся. Он сам бы был рад лишиться постоянных гостей в своих сновидениях и наяву. Но увы – рецепта, который бы избавил медиумов от их таланта, не было. Как и не существовало знаний, по какому принципу у одного близнеца есть те или иные способности, а второй – совсем обычный.

Шелохов долго молчал, а Лидия, сидя между двумя мужчинами, буквально разрывалась от внутреннего беспокойства. Обстановка начинала накаляться в том плане, что у Александра пропало настроение, ибо он рассчитывал на другой вердикт, а Феликс не собирался уступать ни в чем: он не будет гробить Шелохова – младшего по прихоти его дяди.

В этот момент за окном сверкнула белая линия, раздвоившаяся ближе к кромке леса, а по залу прокатилась белоснежная вспышка, от которой Лидия вскрикнула, а двери в гостиную распахнулись, впустив мокрых от дождя двух охранников.

Феликс сразу заметил, что парни напуганы, но то, как они быстро преклонили колени перед столом, говорило об одном: они пришли с повинной.

– Ваше сиятельство, не уследили…

Шелохов сразу встал с места и, взглянув на молодых людей с гневом, спросил:

– Что случилось?

– Ваша племянница… она…

– Ну?! Что?!

– Утопла…

***

Несколько вороных коней вздымали мокрые комья земли, оставляя глубокие следы и размашистые линии на поворотах тропинок. Ветки деревьев хлестали нещадно наездников по лицу и плечам, как и коней – по мордам, но ни один не вздумал остановиться.

Преодолев тропинку через лес и выехав на поляну с пожухлой травой, прибитой к земле ливнем, Шелохов тут же спрыгнул с коня и, кинувшись к краю поляны, еле успел отскочить, когда увидел у берега начинающегося круглого болота сидящего в камышах Мишу, а рядом – обнявшую тело побелевшей Риты Арину.

– Рита! Нет!

Шелохов бросился к дочери, но, поскользнувшись на мокрой кочке, рухнул на правый бок, однако быстро встал и, не взирая на боль и свезенную кожу на запястье, пошел к дочери.

Ланской, еле взгромоздившийся на лошадь после почти десятилетнего перерыва, аккуратно соскочил на землю и, поправив ремешок кейса, который схватил сразу после извещения об утоплении племянницы Шелохова, и направился за чиновником.

Черное от скопившихся туч небо разрезала белоснежная вспышка молнии, а затем над Кенсионом прогрохотало так, что сердце доктора пропустило сразу три удара, а легкие так и не выпустили кислород, отчего Ланской поперхнулся.

– Рита… Риточка… Нет…

Шелохов упал на колени перед Ариной, которая не прекращала рыдать и тихо просить прощение, но, как только Александр осторожно, словно прикасался к стеклянной статуе, перенял у нее с рук племянницу, оттолкнул служанку и гаркнул:

– Прочь! Убирайся! Дрянь! Прочь! Рита… Рита! Нет! Нет!

В этот момент подошел Ланской и, упав рядом с Александром также на колени, попробовал отнять у него девочку, но тот лишь зло зыркнул на врача, готовый, как показалось Феликсу, разорвать его. Но Ланской знал, как действовать в таких случаях: он быстро прикоснулся к свисающей ручке девочки и, прощупав как следует кожу на запястье, вдруг крикнул:

– Она жива!

Небо вновь разрезали две мелкие молнии, а после где – то вдали, над кронами леса, прогрохотало.

Александр, резко вскинув голову, посмотрел на Феликса, ослабил хватку рук – и Ланскому удалось отнять у него Риту. Он скинул свое пальто, постелил на траву и, уложив на него девочку, быстро расшнуровал ее платье и открыл для себя белую сорочку, под которой доктор сразу почувствовал редкие удары сердечка.

Феликс перевернул девочку, несколько раз нажал ей на спину, после чего, придержав малышку на правой руке, левой со всей силы ударил чуть ниже лопаток, а потом – нажал на грудную клетку так, чтобы вытолкнуть воду из легких.

– Ну давай, Рита, давай…

– Что вы творите?! Ланской! Нет!

Но Феликс, подняв колено так, чтобы у него получилось перебросить тело девочки, вновь надавил на грудную клетку Шелоховой.

Александр смотрел на все действия с некоторым шоком, словно Феликс не спасал, а пытал племянницу. Но Ланской не стал останавливаться. Несмотря на недоверчивые и даже недовольные взгляды собравшихся, доктор положил вновь малышку на спину – и со всей силы ударил по груди.

– Хватит! – рявкнул вдруг Александр.

– Прочь.

Феликс не повысил голоса и не посмотрел в сторону чиновника. Его холодная решительность заставили Шелохова сникнуть и тихо наблюдать за тем, как изо рта Риты начала выходить вода.

– Давай, Рита, борись, – приказывал Феликс, продолжая нажимать на грудь девочки. – Ну же, давай!

Очередная вспышка молнии, прорвавшаяся сквозь черные облака, осевтила поляну перед болотом, после чего раскат грома, оглушивший собравшихся, пронесся над Кенсионом словно последнее слово небес, поставившее точку в вопросе жизни и смерти.

Феликс со всей силы, какую было допустимо применить в данной ситуации, последний раз нажал на грудь ребенка – и со вздохом облегчения увидел, как Рита, слегка сжавшись, дрогнула всем телом, повернулась на бок – и начала сама откашливать остатки воды.

– Умничка, – похвалил Феликс, посмотрев на испуганного до безумия Шелохова. – Можно одолжить ваш плащ? Ей надо согреться.

– Да… да… конечно…

Александр скинул накидку – и отдал врачу. Феликс сразу завернул в плащ, который изнутри был абсолютно сухим, девочку и, убедившись, что Рита пришла в сознание и может дышать сама, взял ее на руки и передав дяде, попросил:

– Доставьте ее скорее домой, пожалуйста, – Феликс снял свой нашейный платок и завернул мокрую голову девочки в него, – Рите нужно отогреться, но только не в горячей воде! Сначала оботрите сухими полотенцами, переоденьте и оставьте в постели, но в самой теплой комнате.

– Понял, – Александр собрался с мыслями и, свистнув двум охранникам, приказал немедленно доставьте девочку в особняк! И приготовьте розги.

– Что? – изумился Феликс.

Но Шелохов молча взглянул на сидевшую в высокой осоке Арину, глаза которой стали красными от слез, а дыхание сбилось от нервов и страха. Она даже не подняла головы, услышав приговор, однако Феликс, встав меж ей и Шелоховым, заметил:

– Лучше пока займитесь племяшкой. Ее жизнь приоритетнее чем наказание.

– Господин Ланской, – голос чиновника приобрел нотки стали. – Вы спасли жизнь моему ребенку. И только поэтому, – Александр вдруг достал из кобуры револьвер, – отойдите, пожалуйста. И не мешайте мне.

Но доктор не двинулся с места. Он видел, что Шелохов не в себе, что мужчину бьет дрожь. Его рука с оружием трясется, а губы вздрагивают, словно с них вот – вот сорвется крик.

– Господин Шелохов, – Феликс говорил спокойно, но в этот момент рука Александра с револьвером направилась прямо в грудь доктору. – Господин Шелохов, одумайтесь. Она виновата, не уследила, да. Но сейчас перед вами я.

– Я приказал вам отойти, – напомнил чиновник. – Я найму новую служанку. Но Аринка больше и пальцем не прикоснется к Рите! Никто к ней больше не прикоснется! Я ее упрячу в самую дальнюю комнату, но больше у меня никто не отнимет дочь!

– Рита – не ваша дочь, – спокойно парировал Феликс, пряча плачущую Арину у себя за спиной.

Феликс ощутил, как ледяная мокрая рука Арины служанки прикоснулась к его запястью, ища тем самым защиты и поддержки. И Ланской, сам впившись пальцами в руку девушки, посмотрел на Шелохова с уверенностью, которую бы могли продемонстрировать лишь истинно любящие люди.

– Господин Шелохов, – Феликс ощутил, как порыв ветра с каплями дождя ударил прямо в живот, отчего по коже пошли мурашки. – Ваша племянница, – доктор сделал акцент на этом, – спасена. Рита спасена. Она будет жить. Разве не это важно сейчас?..

И в этот момент, одновременно с раскатом грома вдалеке за спиной Шелохова, прозвучал выстрел.

Сердце Феликса пропустило удар, а дыхание сбилось. Ему не было больно, однако голова резко закружилась, словно именно в нее прилетела выпущенная с щелчком пуля. Арина отпустила руку Феликса, рухнув на мокрую траву без сознания, а в камышах за спиной чиновника зарыдал Михаил, о котором на время забыли.

Ланской упал на пятую точку, так как ноги не удержали, однако в ту секунду доктор был в шаге от того, чтобы перекреститься, хоть и был закоренелым атеистом.

Шелохов же, опустив руку с оружием, выронил револьвер и, обернувшись, посмотрел на Михаила. Мальчик плакал, прячась от злого дяди в зарослях качающегося в такт порывам ветра камыша, но, стоило Шелохову сделать шаг к племяннику, как Миша закрыл голову руками и, сжавшись, закричал.

Причем так, что у Феликса волосы на затылке зашевелились.

– Надоело…

Феликс не успел даже двинуться, как Александр, схватив племянника, выволок Мишу из кустов под локоть, вопреки ударам мальчика по руке чиновника и диким крикам. Шелохов протащил мальчика через всю поляну и, около самого коня, чувствуя, что теряет контроль и не может спокойно усадить племянника в седло, со всей силы ударил Михаила по лицу ладонью.

Крики тут же прекратились, а на бледной коже мальчика появился красный след.

– Закрой рот, – приказал с шипением Шелохов, усадив племянника на коня. – Или, клянусь, розги коснуться и тебя. Доктор! – Александр кивнул Феликсу на ожидавшего его коня. – Садитесь и поехали. Простудитесь…

– Ничего, переживу как – нибудь, – выдохнул шепотом Феликс, приведя в чувство испуганную Арину. – Пойдем, – позвал доктор, помогая девушке встать на ноги.

– Ваше великодушие и правда не знает меры, – вдруг сказал Александр, когда Феликс помог Арине забраться на коня. – Не врала мне Лидия Аркадьевна. Ох не врала…

Феликс сразу и не понял, о чем он говорит, поэтому, подсадив Арину и сам запрыгнув в седло, направил жеребца к дому Шелохова, по дороге прижав дрожащую то ли от дождя, то ли от страха Арину к себе.

***

Дождь лил до шести вечера. Тучи только продолжали сгущаться, не думая расступаться. По стеклам молотили крупные капли, в камине потрескивали им в такт дрова, пожираемые красным пламенем.

Феликс в очередной раз подошёл к дверям, пытаясь как следует дернуть, чтобы выбраться из заточения, однако тщетно: деревянные створки были надежно заперты мало того, что замком, так еще и верхней щеколдой. К тому же, снаружи стояла охрана, которой было приказано караулить доктора, порывавшегося еще в начале экзекуции прекратить «пытку» служанки.

После возвращения в дом, Александр передал Риту Лидии на руки, а сам, сняв с пояса хлыст, которым погонял коня, указал на стоявшую позади Феликса Арину и четко дал приказ: «Поставить для урока».

Феликса же скрутили и силком заволокли в дом, втолкнули в его покои и, заперев, стали спокойно наблюдать за попытками врача сначала вскрыть замок без ключа – обычной скрепкой, – а затем позвать криком Лидию, находившуюся через две комнаты от него.

Но голос в конце концов сел от крика, и Феликс, осознав, что зря потратил полчаса, начал активно думать. В его с Лидией покоях не было никаких черных ходов за шкафами, через камин было тоже не вариант, хоть труба и была довольно широкой, а вот окна… Но куда потом? Парапет довольно узкий, но если дойти как – то до водосточной трубы или до атлантов, которые держали навесной балкон второго этажа, можно было бы попробовать быстро спуститься.

Очередной крик Арины от боли, а затем засвистевший хлыст, которым Шелохов «учил» служанку за оплошность, заставили Феликса отбросить сомнения – и подбежать к окну в спальне. С него было хорошо видно весь двор, а также именно оно находилось ближе всего к водосточной трубе.

– Потерпи, – прошептал Феликс.