скачать книгу бесплатно
Вокруг скопилось несколько человек, которые то и дело задавали разные вопросы, высказывали своё мнение, указывали на недостатки работ. Подавленная, Эстер уже готова была развернуться и уйти, как вдруг появились Голандора и Тая, которые отлучились ненадолго, чтобы решить какой-то организационный вопрос.
– Я считаю, вы несправедливы! – вмешалась тётя, показывая на одну из картин, тот самый пейзаж. – Она ещё молода и неопытна, но уже обладает немалым потенциалом. Несмотря на то что основной жанр её картин – это портрет, она отлично пишет пейзажи. «Утро» – прекрасная картина! Только взгляните на реку, над которой навис едва заметный слой тумана. Её объяли зелёные берега с цветами, тянущими стебли в небеса. Другие цветы только просыпаются от сна, чуть распуская лепестки, и тянутся к солнцу. Реализм картины завораживает! Этот пейзаж полон жизни – река течёт, журчит, трава колышется, птицы поднимают и опускают крылья.
Эстер улыбнулась, мысленно поблагодарив Таю за её отзывчивость и хорошо подвешенный язык.
– Да, в эту картину вложено столько души! – присоединилась Голандора. – Я в восторге! Как долго ты работала над ней?
Глаза её горели в восхищении, которое почему-то показалось Эстер не слишком искренним.
– Около года.
– И что тебя вдохновило?
– Ну, я очень часто черпаю идеи из собственных снов. Звучит глупо, да?..
– Конечно нет! Сны – один из источников вдохновения всех творческих людей, – улыбнулась Голандора. – Как думаешь, хотела бы ты оказаться в том месте, которое сама же написала?
– Ну, хм… Это было бы интересно, – усмехнулась Эстер. Глаза Голандоры лоснились странным огнём, как будто она что-то задумала, и на миг показалось даже, что она пытается проникнуть в её мысли и что-то оттуда вытащить.
Нагло расталкивая людей, в толпу гостей ворвался человек в чёрном плаще. На нём были тёмные очки, но привлекали внимание его тонкие усы, похожие на рога жука-оленя. Почти как у Сальвадора Дали, хотя и не настолько длинные.
– Сколько стоит эта картина? – поинтересовался он. Увидев его, Голандора слегка напряглась, как будто ей захотелось тотчас прогнать его отсюда.
– Простите, она не продаётся, – ответила Эстер.
– Меня устроит любая цена.
– Картина не продаётся, сэр, – вмешалась Тая.
– Может, всё же согласитесь? Я бы повесил этот шедевр у себя в гостиной. Уверен, он станет достойным украшением интерьера!
– Вы можете выбрать любую другую картину, сэр.
– Другая мне не нужна. Просто скажите цену, какой бы та ни была, я торговаться не стану.
– Заманчиво. Но картина не продаётся, – сохраняла твёрдость Эстер.
– Неужели вы не хотите получить такие большие деньги? Почему? Что вас останавливает?
– Потому что я… потому что мне дорога эта картина. Я хочу оставить её у себя. Да, это мой первый пейзаж, но именно с ним я бы сравнивала другие свои работы. Это личные причины, которые вас не касаются, – отчеканила Эстер так уверенно, что посетители даже восхитились её твёрдости. Но настойчивого незнакомца этот ответ лишь рассердил.
– Тогда пеняйте на себя, – пригрозил он и был таков. Подобное заявление коробило, но Эстер не придала ему особого значения. Через несколько мгновений её окружили посетители выставки, завалившие её вопросами. Послушав восхваления Таи, гости смягчились и, будто по команде, стали обсуждать именно эту её картину. Эстер вскоре позабыла об этом инциденте, отвечая на вопросы и выслушивая приятные отзывы.
***
Эстер закончила рисовать очередной портрет – в этот раз героиней стала Голандора. Её черты показались художнице довольно приятными: кроме ярких волос, девушка обладала интересной внешностью – у неё было вытянутое лицо с острым подбородком, курносым носом и большими губами. Её щеки, как у Эстер, покрывали веснушки, правда, на бледной коже и на фоне алых волос они выделялись ещё сильнее. Девушка смотрела на всё внимательными зелёными глазами, в которых сияла некая искорка – в голове у Голандоры скрывались какие-то странные мысли, но за один день Эстер вряд ли смогла бы понять, какие.
Тая, по вечерней традиции выпив вместе с племянницей успокаивающий травяной чай, помогла повесить «Утро» прямо над кроватью.
– Ты точно этого хочешь? – спросила она прежде, чем картина оказалась на стене в комнате Эстер.
– Угу, – кивнула девушка. Выставка заставила её переосмыслить своё отношение к картине: не будучи шедевром, она доказала, что Эстер способна рисовать в разных жанрах. Так пусть же это полотно станет напоминанием о том, что она может больше, чем думает. Более того, Тая поверила в неё (и Голандора тоже) и выставила работу на всеобщее обозрение. Если бы не тётя, Эстер бы ни за что не решилась показать её кому-нибудь.
– Спокойной ночи, – улыбнулась Тая и чмокнула её перед тем, как уйти к себе.
– Нет-нет! Не выключай!
– Хорошо-хорошо.
Эстер пока не собиралась ложиться спать. Она подошла к книжному шкафу и стала рассматривать его в поисках интересной книги. Многое она уже давно прочла, что-то так и не осилила. К примеру, остался незаконченным многостраничный «Моби Дик», и Эстер, увы, так и не узнала, в какой же главе «Пекод» настиг легендарного кита.
В одном ряду по хронологическому порядку стояли все тома саги о Нарнии. Эстер читала их и раньше, но недавно вновь погрузилась в волшебный мир. Впервые она «попала в Нарнию» в десять лет, но со временем детали истории стали стираться в памяти. И сейчас открыла четвёртую часть «Хроник», отправившись в путешествие на край света.
Начало долгого плавания ждало героев лишь в конце главы. Сперва Эдмунду и Люси предстояло вытерпеть встречу с вредным кузеном Юстэсом. И хотя Эстер всегда с удовольствием погружалась в приключения семьи Певенси, в этот раз даже первые страницы читать было трудно. Заболела голова – и с каждой страницей боль усиливалась. К окончанию главы уже казалось, что кто-то проник в черепную коробку и насыпал туда осколки стекла. Но обезболивающее обычно всегда помогало.
Тая прятала таблетки на кухне в навесном шкафу, в ящичке для сахара, который она, кстати, никогда не добавляла в чай. Выключив настенную лампу и свет в комнате и спустившись на кухню, Эстер взяла одну таблетку и тут же проглотила, запив водой из графина. Затем, едва передвигая ноги, добралась до комнаты и снова щёлкнула тумблером.
Пространство мгновенно озарилось жёлтым светом. Но что-то в нём было не так. На первый взгляд в комнате всё осталось прежним – смятая постель, два шкафа, один для книг, другой – для одежды, скучные обои в цветочек и картина. Хотя нет… последняя явно стала другой.
Эстер внимательнее всмотрелась в своё творение. И чем дольше глядела, тем более странным и неестественным казалось полотно. Оно будто перестало быть неподвижным и… ожило! Показалось, что нарисованная река зажурчала, а туман, прежде бездвижный, медленно поплыл над водой.
«У меня в глазах движется то, что не должно двигаться…» – подумала девушка, грустно усмехнувшись. Поддавшись неосознанному порыву, она приблизилась к картине, но вдруг яркий свет, как лампа, случайно загоревшаяся посреди ночи, заставил Эстер ненадолго зажмуриться. Раскрыв глаза, она коснулась холста, и внезапно ощутила нечто удивительное, нечто настолько странное, что не поддавалось никакому разумному объяснению. Её ладонь… затягивало внутрь. Рука прошла сквозь полотно, но не порвала его, а провалилась в него, как в открытое окно.
Эстер словно управляла неведомая сила. Она не чувствовала ни холода, ни запахов, ни влаги. Как зачарованная, вытянула вторую руку и закрыла глаза.
– Тая! – закричала она, но тётя не откликнулась. Бесконтрольный поток неощутимого волшебства охватил Эстер и усыпил её память. Единственное, что она помнила – долгое, неимоверно долгое падение.
Глава 2. Падение
Удар. Такой сильный, как будто миллионы игл вонзаются в кожу, проникают в кровь, отравляют тело. Эстер тянет вниз, ко дну, и она не может сопротивляться. В голове пульсирует, дышать не получается, лёгкие вот-вот заполнятся водой. Она… не умеет… плавать…
Серый покров застилает глаза, но она ещё может видеть. Что-то тёмное медленно приближается… Она сейчас… Это лодка!
Эстер пытается вырваться на поверхность – но вода сильнее. Тело уносит вниз, и только рука выглядывает наружу, будто показывая тому, кто сидит в лодке, куда нужно двигаться. Она приближается. Эстер чувствует прикосновение – кто-то крепко удерживает её. Утягивает обратно – на свободу. Эстер хватает ртом воздух, пытается дышать.
– Ещё чуть-чуть! – слышит она надрывающийся голос и тянет вторую руку. Осталось немножко: нужно сделать ещё пару усилий, чтобы взобраться на лодку. Эстер напрягает силы, какие у неё есть, и взбирается на неё.
Жива! Она жива!
Эстер пытается отдышаться и осушиться от воды, которая оказалась чертовски холодной. «Что произошло?» – пронзает разум мысль, но спасённая слышит голос того, кто сидит в лодке:
– Всё в порядке?
…Эстер кивнула, сердечно поблагодарив человека за то, что вытащил её из воды и уберёг от смерти. Это был старик, одетый в серую рубаху, потёртые брюки и сандалии, демонстрирующие его вздутые вены и ссадины на ногах. Наверно, рыбак. Ему на вид лет семьдесят, не меньше, но сил, чтобы вытащить её из воды, хватило, и даже не надорвался.
– Х-х-холодно… – пролепетала Эстер, и старик протянул ей плотную тёплую куртку, слегка попахивающую рыбой.
Когда девушка согрелась и успокоилась, к ней вернулась способность думать и осмыслять происходящее. Что же всё-таки случилось? Только что она читала книгу у себя в комнате, а теперь неведомо как сидит в лодке с незнакомым человеком, едва не утонув в реке… Если это сон, то слишком уж реалистичный: чувства обострились до предела, всё такое яркое, что глаза болят, и дышать по-прежнему тяжко.
Иногда Эстер и впрямь снились странные сны. Они были почти похожи на реальность – она ощущала чужие прикосновения, слышала запахи и звуки. Случалось и так, что она едва не расставалась в своих сновидениях с жизнью, но стоило эфемерной стреле или преследователю её настигнуть, как она просыпалась. В этот раз, однако, она не очнулась. Даже осознав, что всего лишь спит.
– Что с тобой, етиж ты, случилось? – спросил старик беспокойно.
– Хотела бы я знать… – ответила Эстер растерянно и огляделась. Пейзаж, который она увидела, показался очень знакомым: плывя на лодке по реке, девушка видела цветы, растущие на изумрудных берегах, и невысокие деревья, что тонкими стеблями тянулись к солнцу. На ветках болтались серые пташки. Чувство времени подсказывало: сейчас утро, и оно уже вступило в силу, ведь туман, висевший над рекой чуть вдали от лодки, скоро обещал раствориться. Сердце застучало так резко, будто могло взорваться в груди: это не просто пейзаж. Эстер… его нарисовала год назад. А теперь попала в то самое место, которое появилось на холсте усилием её воображения. Как это вообще возможно?!
– Ты, наверное, поскользнулась, сидя на мостике, и угодила в реку. А потом сознания лишилась ненадолго, и тебя как-то сюда унесло. Так ведь? – предположил рыбак.
– Да, так всё и было… – подтвердила Эстер, мысленно благословив его за то, что подкинул разумный ответ. Вряд ли бы он поверил, что она «влезла» в собственную картину.
– Сейчас пришвартуемся, и напою тебя чаем. Внучка уж заждалась, а я, етиж ты, даже ни одной рыбёшки не словил. Ты всех распугала!
Эстер не ответила, лишь закуталась в его стёганку, впитывая тепло, которое ещё в ней осталось.
– Как звать-то тебя, несчастная?
– Эстер.
– А я Гутер. Будем знакомы, – улыбнулся он. Выпустив весло из рук, он коснулся сухими губами её ладони, отчего девушке стало не по себе. Всё тут казалось каким-то ненастоящим – и река, и лодка, и даже рыбак. Может, она просто сходит с ума и видит то, чего нет?.. И на самом деле сейчас лежит в палате для умалишённых, общаясь с кем-то из соседей, вообразив его стариком, который вызволил её из реки…
Когда рыбак догрёб до берега, они пришвартовались на небольшом деревянном мостике. Старик привязал лодку буксировочным тросом, и Эстер заметила, что его руки слегка подрагивают, словно он сам только что вылез из воды.
Они прибыли к его дому, который совсем не был похож на обычное жильё: не современный коттедж, а деревенская изба. Причём довольно старая – крыша скошена, кое-где на стенах дыры, а на одном из окон выбиты стёкла. Из трубы вырывался наружу дым – наверно, внучка Гутера согрела печь (или камин?). Дом нуждался в ремонте, но хозяева, похоже, больше озаботились садом. Рядом с избой зеленели яблони, грядки выполоты, на некоторых даже росли цветы, а по внешним стенам избы расползался кустарник. Это растение носило красивое и вместе с тем опасное имя, но вспомнить его не удавалось. Слово это отчего-то показалось очень важным, как пароль от электронной почты с нужными данными, однако мозг, случайно наткнувшись на него когда-то где-то, давно выплюнул его в воды памяти.
– Это белладонна… – подсказал старик. Эстер вздрогнула, словно в голову вместе с преданным забвению названием пришло что-то ещё. До боли важное. – Мерзкий сорняк такой… Лучше не трожь!
Он чуть ни шлёпнул девушку по руке, когда распахнулась дверь.
– Дед, заходи давай! – раздался женский голос, который Эстер тут же узнала. У порога стояла рыжеволосая девушка, и Эстер могла поклясться, что уже видела её. Как она вообще могла здесь оказаться?
– Здравствуй… – сконфуженно поздоровалась Эстер. Вопрос вопреки её воле сорвался с губ: – Ты же Голандора, да?
Глаза хозяйки дома озарились хитрым блеском, почти как у гадалки, что увидела человека, который выслушает её смутное предсказание о любви или о работе и «позолотит ей ручку».
– О, привет, Эстер, рада тебя видеть!
***
Чувство нереальности происходящего растворилось, как попавший в щёлочь металл. Теперь, когда Эстер встретила Голандору, ей больше не хотелось верить, что это сон. Так просто не должно быть. Не может.
– Тебе бы переодеться… Сидишь тут в одной сорочке, вся мокрая. Смотреть больно, – сказала Голандора, мягко улыбнувшись. – На, возьми.
– Ой, извини, пожалуйста… – сконфузившись, пролепетала Эстер. О том, что она уселась промокшая насквозь на чистую кровать, она подумала только сейчас и сразу же смутилась своей невежливости. Но Голандору это не особо волновало. Она протянула Эстер простенькое платье, и та, коротко поблагодарив её, переоделась. Волосы липли к шее, но в этом доме не нашлось фена. Как и вообще любой техники. Все комнаты освещало лишь солнце, которое непрошеным гостем пробивалось сквозь окна, и никакого намёка на хоть что-то из двадцать первого века.
– Травяной чай. Успокаивает, – сказала Голандора, и Эстер, поблагодарив её, взяла горячую кружку, и с каждым глоточком любимый напиток всё больше согревал тело и прогонял волнение. Но силы даже десяти кружек чая не хватило бы, чтобы утихомирить тревогу, что росла в ней, как белладонна, опутавшая стены этого дома. Голандора присела рядом, на кровать, и легко коснулась волос Эстер.
– Не переживай. Сейчас согреешься окончательно…
И впрямь, через несколько минут всё тело обволокло приятным теплом, сердце застучало ровно, и дышать уже не было так трудно. Волосы тоже полегчали, и, прикоснувшись к ним, Эстер поняла, что они полностью высохли.
– Ты знаешь, где ты? А как в реку упала, помнишь? – спросила Голандора.
– Я помню только, как твой дедушка вытащил меня… Я не знаю, как вообще оказалась в реке. Это… трудно объяснить.
– Но возможно, – твёрдо сказала Голандора, и Эстер посмотрела на неё с надеждой. Ну наконец-то хоть кто-то даст разумный ответ на то, что случилось! Бросив на неё многозначительный взгляд, хозяйка дома заявила:
– Ты попала сюда неспроста… Ты не должна была сюда «приходить», а должна была жить здесь всегда.
– В каком смысле?
– Ты вернулась домой, Эстер. Или, может, я должна называть тебя по-другому?
– О чём ты говоришь? Голандора?
Она встала и подошла к окну, немного помолчав, будто придумывала на ходу, что отвечать, а сейчас не знала, что сказать.
– Понимаю, это звучит дико… как и вообще всё, что произошло с тобой недавно. Но выслушай меня. Ты сейчас находишься в королевстве Элесс. Это твоя родная земля. Ты появилась на свет именно здесь.
Эстер рассмеялась, но смех этот был болезненным, как у человека, с которым случилось горе, и так он пытается защититься.
– Что ты несёшь?!
– Помнишь свою картину? Тот самый пейзаж, единственный среди портретов… Сама того не зная, ты изобразила реку Аон, которая протекает через Фэал, столицу Элесса. Когда ты была маленькой, тебя забрали отсюда и перенесли в другой мир. Я искала тебя многие годы… Это оказалось нелегко. Понадобилось семнадцать лет, чтобы наконец встретиться с тобой.
Голандора будто зачитывала аннотацию к дурному фэнтезийному роману, и едва ли можно было поверить, что её слова имеют хоть какое-то отношение к реальности.
– Нет… Перестань, – прервала её Эстер.
– Что?
– Хватит! Это не смешно! Я тебя раскусила. – Отложив поднос с опустошённой кружкой, Эстер вскочила с кровати и двинулась прочь. Гутер сидел за столом рядом с выходом из дома, поедая кашу так жадно, как если бы не ел целый день.
– Ну чего, насплетничались? – невозмутимо спросил он. Раздался громкий и настойчивый стук в дверь, и старик, тут же забыв про кашу, встал из-за стола. – О, за тобой пришли!
– Что?
Голандора подошла сзади и схватила Эстер за покатые плечи. Та попыталась вырваться, но её держали крепко.
– Ты что, совсем больная? Отпусти меня! – возмутилась она, всё ещё пробуя освободиться, но Голандора не отпускала.
– Не волнуйся. Скоро всё поймёшь.
Дверь с зычным скрипом отворилась, и у порога вырос какой-то верзила. Не произнося ни слова, он приблизился к Эстер, и его сильные руки грубо и властно обхватили её талию. Пальцы забегали по шее, чуть щекоча, и, добравшись до сонной артерии, слегка сжали её. В этот миг Эстер ощутила подступившую сонливость, в глазах потемнело, голова закружилась, а тело перестало её слушаться. Сознание унеслось куда-то далеко – за пределы памяти.
Глава 3. Знакомый незнакомец
Тае очень давно не снились кошмары. Как и вообще любые сны. Если точнее, то с того дня, когда у порога появился свёрток с ребёнком. Однако с недавних пор всё вернулось на круги своя. Опять кошмары, похожие друг на друга, как отражения в зеркалах. После них она просыпалась с отбивающим чечётку сердцем и трясущимися руками. В этих жутких снах всё было одинаково, сюжеты мало чем отличались друг от друга, менялись лишь локации – то полуразрушенное здание, то глухой лес, то гибнущий в опале город. Но беда всегда случалась вовсе не с ней: жертвой катастроф становилась Эстер. И точно так же, как и прежде, Тая, словно зритель в кинотеатре, безучастно наблюдала за происходящим, не способная даже пальцем пошевелить.
– Спаси! – молила племянница в её сне, и взгляд был полон боли и страха. Но Тая не могла ей помочь, а могла только смотреть, как Эстер тонет во мраке, навсегда теряя связь с ней.
