скачать книгу бесплатно
Вася поднялась из кресла и махнула на него рукой.
– Да ну вас с вашим лечением души, – проворчала она. – Я на английский опаздываю.
Сегодня Вася вломилась в его офис, едва Кирилл, уходя, открыл дверь на улицу. С улицы потянуло холодом, звуками далеких автомобилей, запахом сырого февральского ветра. На Васе были надеты высокие бежевые ботинки на толстой гофрированной подошве, широкая, зеленая и сильно мятая юбка, серый джемпер с довольно громким V-образным вырезом, распахнутый темно-синий пуховик длиной почти до пола и белая шапка с кошачьими ушами. В целом, Вася напоминала чрезвычайно крупного пупса, нашедшего шкаф с женской одеждой, но пока не сумевшего вникнуть в вопросы сочетаемости форм, тканей и стилей.
Она послушно подождала десять минут на диване в прихожей, а потом медленно поплелась по коридору в кабинет, оставляя за собой широкий мокрый след на полу.
Настроение у Васи было паршивое. Едва опустившись в кресло, она сообщила, что ее “достало абсолютно все”, сопроводив свое заявление сдавленными стонами и закатыванием глаз к потолку.
– Абсолютно все? – переспросил Алекс.
– Больше, чем абсолютно все, – уточнила Вася. – Как назвать то, что больше, чем абсолютно все?
– Надо придумать ему имя, – предложил Алекс. – Кого оно тебе напоминает?
Вася облокотилась о колени и положила подбородок на крепко сжатые кулаки.
– Маму, – сказала она. – “Больше, чем абсолютно все” напоминает мне маму.
– Верно ли будет предположить, что тебя достала мама? – спросил Алекс.
Вася протяжно застонала.
– Вы не представляете, насколько верно.
– Буду пытаться, – пообещал Алекс. – А что в маме самое ужасное?
– Самое ужасное в ней то, что она ведьма, – мрачно произнесла Вася, не меняя позы.
– Ведьма? – впечатлился Алекс. – Но ведьмы колдуют.
– Моя тоже колдует, – заверила его Вася. – Она насылает чары, произносит заклинания и накладывает заклятья.
– Кого она заколдовала? – спросил Алекс.
– Меня, конечно! – воскликнула Вася, то ли сердясь на его непонятливость, то ли возмущаясь ролью заколдованной жертвы.
– И что с тобой случилось? – поинтересовался Алекс.
– Я превратилась в тупую страшную толстую корову!
Вася разжала кулаки и упала вглубь кресла.
– А как мама это делает? – серьезно спросил Алекс.
– Сначала она превращается в прекрасную принцессу и очаровывает всех вокруг, – устроившись в глубине кресла поудобнее, охотно объяснила Вася. – Все вокруг говорят: “Боже, какая у тебя мама! Молодая, красивая, умная, успешная, такая стройная, так хорошо одевается, с ней так приятно общаться, она столько делает для людей, у нее большое сердце, она такая сильная, такой уникальный человек и столько всего пережила!” И ты поддаешься чарам и думаешь: “Боже, какая у меня мама! Как мне повезло! Я буду любить ее вечно! Я сделаю ради нее все!” Потом она поворачивается к тебе и произносит заклинание “Петрификус Тоталус!” – Вася драматично вскинула правую руку вверх, словно взмахивая невидимой волшебной палочкой, и потом деловито пояснила: – Оно вызывает полный паралич жертвы. В качестве этого заклинания, – продолжала Вася обзорную лекцию по маминым злодействам, – она использует выражения, типа: “Вася, что это на тебе? Могу я этого больше никогда не видеть?” или “Василиса, ты когда уже станешь Прекрасной? Сегодня что-то опять не получилось”. И когда я впадаю в паралич, и моя воля начинает целиком контролироваться ею, она накладывает окончательное заклятие. Она говорит: “Вырастешь тупой страшной толстой коровой, не говори, что я не предупреждала, ладно?”. И после этого уезжает в командировку. Зарабатывать деньги на все те стильные вещи, которые я никогда не научусь носить.
Алексу захотелось спасти узницу Инги от чар.
– А ты помнишь, что Василиса была не только Прекрасной, но еще и Премудрой? – спросил он.
– Это разве не две разные Василисы? – засомневалась Вася.
– Шут их знает, – признался Алекс. – Ты-то какой хочешь быть?
– Я хочу покреститься, – нетривиально отреагировала Вася.
– В церкви? – спросил он.
– Ну да, а где еще? – удивилась Вася. – Я поняла, что все мои проблемы от того, что я некрещеная.
– Странно, – не поверил Алекс. – Я думал, сейчас детей креститься несут раньше, чем на прививки.
– Меня не понесли, – развела руками Вася. – Может, потому что я этот… как его?.. байстрюк. Они меня стыдились.
Ему показалось, что эта гипотеза была, к сожалению, близка к истине.
– И под каким именем ты будешь креститься? – спросил он, полагая почему-то, что Вася хочет назваться как-то по-другому.
– Василиса, конечно, – пожала она плечами. – Под каким еще?
– Мало ли, – сказал он.
– Хочу по святцам покреститься, чтобы все по правилам было, – увлеченно продолжила Вася. – Вот восемнадцатого февраля у Василисы были именины, но это мы уже опоздали. Следующие – двадцать третьего марта.
Сообщив об этом, Вася многозначительно уставилась на него.
– Вася, если ты считаешь, что тебе это нужно, то, конечно, покрестись, – сказал он. – Что тебе это даст?
– Защиту от заклятий! – воскликнула Вася. – Я поняла, что на меня заклятия мамины так сильно действуют, потому что я некрещеная. На мне защиты нет. А если покрещусь, то будет защита. И не стану я тупой страшной толстой коровой.
– Понятно, Вась, – кивнул он. – Это как будто ты хочешь найти защиту от мамы у Бога-отца. Противопоставить маминой силе папину.
Вася радостно закивала.
– А ты уже узнавала, как крещение проходит? – спросил он, фасилитируя Васино социальное развитие. – Что нужно для этого сделать?
Вася закивала еще радостнее.
– Узнавала, – сказала она. – Поскольку я несовершеннолетняя, мне нужен крестный отец.
Упоенная этим фактом, она смотрела на него почти в состоянии транса. Теперь ему на самом деле все стало понятно.
– Вы будете моим крестным отцом? – едва дыша от счастья, спросила Вася.
Алекс сделал глубокий мысленный вздох.
– Ты хочешь, чтобы я был твоим крестным отцом? – спросил он.
– Ну, конечно, – нетерпеливо подтвердила Вася. – Разумеется, я хочу, раз спрашиваю. Надоели ваши дурацкие приемы.
– А почему я? – спросил Алекс.
– Ну, потому что вы самый лучший на свете человек! – воскликнула Вася таким тоном, словно ей приходилось провозглашать с лекторской кафедры, что дважды два – это четыре.
– И ты хочешь, чтобы твой крестный отец был самым лучшим на свете человеком?
– Ясное дело! – Вася не могла взять в толк, что в этом странного.
– Но дело в том, что я не самый лучший на свете человек, – признался он. – Даже если допустить, что самые лучшие люди существуют, то я даже не в первом миллионе.
– Это уж не вам решать, – неожиданно заявила Вася. – Разумеется, те, кто считает себя самыми лучшими, никогда ими не являются.
– Глубоко, – согласился Алекс. – Вася, мне очень жаль, но я не смогу быть твоим крестным отцом.
– Почему? – удивилась Вася, еще не успев расстроиться.
– Потому что я твой психотерапевт, и мы не можем с тобой общаться за пределами этой комнаты, – сказал он.
– Что, даже в коридоре не можем? – едко подколола Вася, до которой начал доходить его отказ.
– В коридоре можем, но по минимуму. Вообще, под этой комнатой я имел в виду не столько реальную территорию, сколько символическое пространство терапии. – Он невнятно махнул руками, туманно обрисовав упомянутое пространство. – Единственные отношения, которые между нами могут существовать, это отношения психотерапевта и клиента.
– Почему? – уже сильно расстроившись, спросила Вася.
– Потому что это важное правило психотерапии, – сказал он. – Если я его нарушу, я могу причинить тебе вред. Ты ведь не стала бы просить других врачей нарушать какие-то правила: например, хирурга – делать тебе операцию без анестезии?
– Ваши правила дурацкие, – заявила Вася.
– Это правда, – сказал Алекс. – Есть такая латинская поговорка: “Dura lex, sed lex”. Она означает: “Закон суров, но это закон”. Латинское прилагательное dura, которое переводится как “жесткий, суровый”, как ни странно, родственно нашему прилагательному дурацкий.
– Откуда вы знаете? – недоверчиво спросила Вася. – Вы же Первый мед заканчивали, а не филфак.
– Ну, во-первых, у нас в Первом меде хорошо преподавали латынь, – объяснил он, немного обидевшись за альма-матер. – А во-вторых, – и он вдруг улыбнулся от внезапно прокатившегося по телу тепла, – я знаю человека, который научил меня грамотно эту латынь использовать.
– В любом случае я права, – резюмировала Вася. – Dura lex переводится как “дурацкое правило”. Я пошла.
Она поднялась на ноги и стала натягивать пуховик, похожий на плащ Бэтмена.
– Я больше к вам не приду, – предупредила она.
– Нет уж, Вася, ты приходи, – попросил он. – Нам с тобой еще многое нужно обсудить.
– Что, например? – буркнула Вася.
– Например, альтернативные защиты от заклятий. Настоящие герои всегда пользуются целым арсеналом защитных средств, – напомнил он.
Вася хмыкнула.
– Я подумаю, – пообещала она. – Приду, если больше делать будет нечего.
* * *
Когда Вася ушла, он, закрыв глаза, посидел пять минут в полной тишине, а потом встал и сходил на кухню за кофе. Капсульная кофеварка хотела, чтобы ее почистили, оживляя в памяти совет Кирилла нанять помощницу. Сама по себе идея была, может, и неплохая, но мысль о том, что ему придется постоянно с кем-то общаться, поддерживать светский разговор или, не дай бог, давать психологические консультации, заставляла его засовывать образ помощницы поглубже в бессознательное.
Впереди было еще два клиента, а потом – три долгих выходных, в течение которых он планировал общаться только с Пантелеймоном.
Он поставил пустую кружку в посудомойку, где уже практически не оставалось свободного места, достал таблетку с моющим средством, положил ее в отсек и нажал кнопку включения на машине. Посудомойка пикнула, и вокруг Алекса тут же исчез свет и всякие звуки.
Он наощупь нашел ящик со свечами и зажигалкой. Пламя выхватило из темноты другие редко использовавшиеся предметы: живописную подставку под горячее, многоразовые пробки для винных бутылок, коробку с сахаром-рафинадом. Со свечой в руке Алекс прошел по коридору в прихожую, где находился распределительный щит. Снаружи в окно ударил ветер, и от этого удара шумно распахнулась форточка. Свеча потухла. Алекс подошел к окну, раздвинул жалюзи и быстро отвел глаза, ослепленные направленным в них широким лучом яркого белого света. Он, не глядя, захлопнул форточку, а потом попытался осторожно всмотреться в уличную темноту. Во дворе выла сирена, и стучал по железным карнизам холодный февральский дождь. На его крыльце под навесом виднелись темные тени, и со стороны теней, перекрывая вой автомобильной сирены, раздавался громкий монотонный писк.
Дверной звонок, очевидно, тоже не работал.
Алекс открыл входную дверь. Перед ним на пороге стоял инопланетянин в зеленом скафандре с белоснежным шлемом на голове. Шлем источал яркий свет, которым инопланетянин озарял незнакомые окрестности и заодно поражал встреченных на дороге врагов. В руках у инопланетянина был пульт управления чем-то важным, и этот пульт посылал в пространство пронзительные электронные сигналы. Инопланетянин посмотрел на Алекса снизу вверх и переступил порог его офиса.
– Здравствуй, Даня, – сказал Алекс.
Электронный писк прекратился.
– Здравствуйте, Александр Эдуардович, – сказала протиснувшаяся в прихожую вслед за инопланетянином женщина в черном. – Вот тут у нас кофточка сменная на случай, если испачкается, и банка с печеньем. Вы возьмите, пожалуйста, а то он у вас все время что-то с кухни таскает.
Женщина сунула ему в руку пакет с обозначенным содержимым и исчезла за дверью, будто стремясь побыстрее выйти из контакта с внеземной цивилизацией.
Даня пошел по коридору в кабинет, словно управляемый встроенной в него программой. Того, что офис погружен во тьму, он, казалось, совершенно не замечал. Фонарь, приделанный к его игрушечной каске, выхватывал из темноты узкое пространство дороги, и Даня двигался по этому освещенному фарватеру на грамотно выбранной скорости, так чтобы его остановочный путь в случае чего не превышал пределы его видимости.
– Даня, у меня тут свет потух, – сказал Алекс. – Пробки, наверное, выбило. Посвети мне фонарем, пожалуйста, я посмотрю.
Даня остановился, развернулся и направился обратно. Подойдя к Алексу, он встал рядом с ним и задрал голову вверх. Луч фонаря уперся прямо в электрощиток.
Алекс поднял ручку выключателя, и помещение снова наполнилось светом и мерным гудением ламп.
– Ну, вот. Теперь все видно. Спасибо тебе за помощь, – сказал Алекс.
Даня снова развернулся в сторону детского кабинета. Алекс пошел за ним.
В кабинете Даня ни на шаг не отступил от привычной рутины. Он сразу подошел к полкам с игрушками и взял оттуда всех динозавров. Положив динозавров в песочницу, он вернулся к полкам и собрал все ведра и кастрюли. В песочнице он доверху насыпал каждую емкость песком, прихлопнул ладонью все по очереди и расставил их по кругу. Потом снова сходил к полкам, взял микроскопическую лопату и стал вскапывать ею песок в разных местах, рассказывая историю:
– Маша наварила каши, – говорил, ни к кому конкретно не обращаясь, Даня. – Сказала детям есть кашу. “Кто не съест, того положим в суп”. Этот съел, этот съел, а этот добавки захотел. Вот тебе добавка от Маши! – Даня высыпал ведро с песком на голову динозавра-обжоры. – Все пришли на него посмотреть. – Даня взял с полок несколько пластмассовых цветков и воткнул их в песочную горку, образовавшуюся над динозавром. – Но он вылез из пещеры и пошел гулять. Ему встретился его друг Андрей Первозванный. – Даня поставил другого динозавра на пути ожившего скитальца. – Они стали вместе играть.
На этом месте Даня обернулся, посмотрел Алексу прямо в глаза и сдавленным шепотом попросил:
– Спроси: “Во что они стали играть?”
– Во что они стали играть? – спросил Алекс.
– В прыжки, – нормальным голосом ответил Даня. – Они стали прыгать кто выше.
Даня начал по очереди поднимать динозавров над головой.
