скачать книгу бесплатно
Кирилл кивнул.
– Можно я буду к вам ходить? – с надеждой спросил он.
– Чтобы у вас тоже все наладилось? – Алекс тщательно удалил из своей интонации примесь сарказма.
Кирилл пожал плечами.
– Да нет, просто поговорить, – после паузы сказал он. – Мне поговорить-то толком не с кем.
Алекс сдался. В конце концов, не усыновлять же он его, правда, собирался. Пусть приходит и говорит.
– Разговоры со мной довольно дорого стоят, – предупредил он.
– Да это не проблема. – Кирилл повеселел, махнул рукой и откинулся на спинку кресла. – Деньги у меня есть.
– Кроме того, у меня почти не осталось свободных часов. – Он сделал последнюю попытку избавиться от сложного клиента. – Единственное, что я могу вам предложить, – три часа дня в пятницу.
– Мне подходит, – быстро ответил Кирилл. – В следующую пятницу я у вас.
Алекс сделал пометку в ежедневнике, надеясь, что до следующей пятницы Кирилл передумает. Однако тот не передумал и стал приходить к нему регулярно, появляясь на пороге кабинета, едва часы показывали 15:00. Вскоре после начала терапии его охватила эйфория. Проблемы на работе разрешились; человек, пытавшийся занять его должность, перешел в другой отдел. Кирилл расслабился, стал сидеть в кресле, закинув ногу на ногу, и беспрестанно хвалил Алекса за то, что он помогает ему жить.
Потом наступил период депрессии. Зарплаты линейного продюсера не хватало на поддержание того стиля жизни, к которому Кирилл успел себя приучить. В экономике разразился очередной кризис; на телеканале, где он работал, прошла волна увольнений. Кирилл пробирался к Алексу в кабинет, низко наклонив голову, словно надеясь, что его не заметят люди, ответственные за оптимизацию расходов на персонал. Он не предъявлял Алексу никаких претензий и открыто ни в чем его не винил, однако постоянно жаловался на отсутствие рядом с ним сильного человека, способного действенно ему помочь.
И вот примерно полгода назад в судьбе Кирилла случился перелом. Крупная международная компания внесла его в список претендентов на хорошо оплачиваемую должность. Кирилл успешно прошел несколько этапов отбора и в конце концов получил то, что стал называть работой своей мечты. С начала января он наслаждался новым статусом. Он ощущал, что вместе с карьерным взлетом в его жизнь окончательно пришли стабильность, почет и материальное благополучие.
В это же время он познакомился с девушкой, которая в считанные дни полностью захватила его воображение. По словам Кирилла, она была красивой, умной, образованной, невероятно сексуальной и готовой ради него на все. Кроме того, она была москвичкой, и это Кирилла почему-то особенно восхищало. Тот факт, что он сумел ее заинтересовать, иллюстрировал, по его мнению, его истинную ценность. Он не слишком распространялся об их отношениях и даже не сказал Алексу, как ее зовут, но каждый раз, когда он о ней вспоминал, его глаза начинали светиться и лицо приобретало загадочное выражение.
Алекса радовали эти перемены. Он был уверен, что Кирилл скоро обзаведется семьей, парой-тройкой детей, и его жизнь на ближайшие десять-пятнадцать лет действительно превратится если не в сказку, то в широкопрокатный голливудский фильм. Он начал думать, что уже в этом году они расстанутся и Кирилл в следующий раз обратится к психологу, когда дотянет до кризиса среднего возраста.
Единственным, что его ощутимо тревожило, были Кирилловы сны. В них слишком часто появлялись руины, сломанные вещи, покосившиеся здания, подвалы, наполненные мутной жижей, или внезапные потоки воды, обрушивавшиеся сверху и уничтожавшие все вокруг. Глубоко исследовать символы с Кириллом не получалось. Он выскакивал на поверхность реальности и высказывал однозначные суждения о природе происходивших с ним событий.
Сегодня он рассказывал Алексу очередной сон.
– Я иду по коридору внутри этого дома, – говорил Кирилл. – Потолка надо мной нет, сверху небо, грозовые тучи, собирается дождь. Стена слева от меня обвалилась, и сквозь дыру я вижу другой точно такой же коридор, а за ним – еще и еще. Я понимаю, что дом построен в форме лабиринта. Коридоры ветвятся, часть из них заканчивается тупиками, некоторые совсем не соприкасаются друг с другом. Я вижу, что какие-то коридоры выглядят лучше, чем остальные. Крыши над ними тоже нет, но стены ровнее, выше, на них даже есть обои, висят картины, пол выложен паркетной доской. В моем коридоре на полу голый цемент, грязь и лужи. Из незастекленного окна на меня дует холодный ветер. Я хочу попасть в красивый коридор, бегу вперед, пытаюсь найти проход, но его нет. Я понимаю, что бегаю по одной и той же части дома. Едва выныриваю из своего коридора, как тут же снова оказываюсь в нем. Мне становится страшно. Я знаю, что эта часть здания предназначена под снос. Я вижу, что снаружи уже работает экскаватор и, если я сейчас же не покину дом, меня снесут вместе с ним. Я в панике лезу на стену, хочу перепрыгнуть через нее вглубь дома, чтобы оказаться подальше от фасада, но стена неожиданно оказывается очень высокой. Она как будто бы растет прямо под моими руками. Я лезу выше и выше, и вдруг стена ломается, падает на меня, я лечу в пропасть, и меня засыпает камнями и пылью.
В комнате повисла пауза. Сон не внушал Алексу оптимизма. Найти в нем целительные образы вряд ли представлялось возможным. Было похоже, что Кирилл тщетно пытался построить новую жизнь на обломках тяжелого детства, а сам он прикладывал тщетные усилия, чтобы ему в этом содействовать.
– С каким ощущением вы проснулись? – спросил Алекс.
– Да с нормальным, – неинформативно ответил Кирилл.
Очевидно, трех лет терапии было недостаточно, чтобы привить Кириллу навык саморефлексии.
– Не, у меня все хорошо, – поспешно добавил он. – Отдельный кабинет, две помощницы. Вообще, если честно, я проснулся с ощущением освобождения. Как будто что-то отпустило, знаете? Я ведь раньше все время чувствовал, что чего-то еще не сделал, чего-то еще не заслужил. А теперь я понимаю, что все со мной в порядке. Вы же этого хотели, правда?
Он с надеждой заглянул Алексу в глаза. Алекс едва удержался от того, чтобы согласно кивнуть.
– Ну, вы же хотели, чтобы я почувствовал свою ценность? – с тревогой спросил Кирилл.
“Я хотел, чтобы твое ощущение собственной ценности не зависело от наличия отдельного кабинета”, – со вздохом произнесла в голове у Алекса недовольная родительская субличность.
– А вам важно осуществить мои желания? – заткнув рот субличности, спросил он.
Кирилл передернул плечами, словно испугавшись удара плеткой. Алекс молчал, понимая, что любое его слово будет истолковано либо как критика, либо как похвала.
– Да не нужно мне осуществлять ваши желания, – капризно заявил Кирилл. – У меня теперь есть люди, которые осуществляют мои.
Алекс мимикой продемонстрировал интерес к подробностям.
– Ну, если я хочу кофе, я говорю: “Кофе, пожалуйста”, – и помощница готовит мне эспрессо, – лениво объяснил Кирилл.
“Оральный рай”, – подумал Алекс.
– Прямо как скатерть-самобранка, – улыбнулся он.
– Да. Потому что я этого заслуживаю, – довольно прокомментировал Кирилл. – А вот у вас нет помощницы.
– Действительно, нет, – согласился Алекс.
– Вам нужно нанять секретаршу, – посоветовал Кирилл. – Вы же хорошо зарабатываете. Посадили бы ее возле входа. Там есть место.
– Спасибо, я подумаю, – сказал Алекс.
Интерпретировать не имело смысла. На него снова навалилась усталость.
– Ну, ладно, я пойду, – сказал Кирилл, посмотрев на часы.
Ему было не трудно заканчивать сессию вовремя.
Они поднялись, и Кирилл положил на стол деньги.
– Я вам в следующий раз еще один сон расскажу, – пообещал он. – Про змею.
– Буду ждать, – сказал Алекс, провожая его взглядом.
* * *
За Васей по всему коридору, начиная от уличной двери, тянулся мокрый след. След был широкий и сплошной, будто оставленный хвостом крупного морского животного, а не парой зимних ботинок на подошве из толстой резины. Васе нравилась громоздкая обувь, в которой можно было топать по слякотным тротуарам так, что автомобили на проезжей части шарахались в стороны в тщетной попытке спастись от грязевых ванн. Других предпочтений в отношении гардероба у Васи не было, зато была привычка давно и методично расстраивать этим маму, которая жила в абсолютной уверенности, что с подростком, не интересовавшимся своим внешним видом, что-то было сильно не так.
Васина мама позвонила полгода назад, в сентябре, сразу после начала нового учебного года, и спросила, может ли она привести на прием ребенка.
– Сколько ребенку лет? – спросил Алекс.
– Шестнадцать, – ответила Васина мама.
– А что вас беспокоит? – спросил Алекс, готовясь к однократной встрече с мрачным и неуправляемым юнцом.
– Не складываются отношения со сверстниками, – сообщила Васина мама, словно прочитав жалобу по бумажке.
– У вас или у ребенка? – уточнил Алекс.
Васина мама обиделась.
– У ребенка, – сухо сказала она и на всякий случай объяснила: – У меня прекрасные отношения со всеми людьми.
– Это бывает, – посочувствовал Алекс. – А как вы понимаете, что отношения не складываются?
Васина мама обиделась, кажется, глубже.
– Я вижу истерики, беспричинные вспышки эмоций. Иногда крайне негативных эмоций, – угрожающе подчеркнула она. – Друзья задерживаются у нас, в среднем, на два-три месяца.
– Что же, их родители не ищут? – удивился Алекс. – Попробуйте выгонять. За два-три месяца кто угодно вызовет вспышку негативных эмоций.
– Вы шутите? – в свою очередь удивилась Васина мама.
– Нет, почему? – серьезно сказал Алекс. – Хотел дать вам совет. Они же у вас дома задерживаются, так?
Васина мама взяла паузу.
– Вы меня не поняли, – после паузы многозначительно произнесла она. – Мой ребенок ни с кем не дружит дольше двух-трех месяцев.
“Откуда вы знаете?” – хотелось спросить ему. – “Ведете дневник наблюдений?”
– Я понял, – признался он вслух. – Просто думал сэкономить вам деньги за визит. Подросткам свойственно активно формировать связи в социуме и так же активно их разрывать. Они таким образом выполняют определенные возрастные задачи.
– Я чувствую, что что-то сильно не так. – В голосе Васиной мамы зазвучала тревога. – Вы сможете нас принять? Нам вас посоветовала Крайнова Анжелика Владимировна.
Алекс смирился. Людям, позвонившим ему по Ликиной рекомендации, он не мог отказать.
Через пару дней после телефонного разговора он увидел Васю вместе с мамой на пороге офиса.
Мама была невысокой шатенкой с тонкой талией, стройными ногами и аккуратной грудью, слегка прикрытой легкой оранжевой блузкой. Она выглядела лет на двадцать, но была, очевидно, его ровесницей. Ее черная офисная юбка заканчивалась сантиметров на десять выше колен. В руках она держала маленькую красную сумку, напоминавшую большой кошелек. Ее волосы заставляли предположить, что мгновение назад она поднялась из кресла парикмахера, хотя нигде поблизости никакого кресла не было, а на улице трепал желтевшие осенние листья теплый сухой ветер. Когда он открыл дверь, она улыбнулась ему влажными коралловыми губами и спросила:
– Александр Эдуардович?
– Да, это я, – сказал он и, вспомнив, как она представилась ему по телефону, на всякий случай спросил: – Инга?
– Да, я Инга, – признала она, и они пожелали друг другу доброго дня.
Он шире распахнул дверь, приглашая их войти, и перевел взгляд на существо, стоявшее у Инги за спиной.
Существо было выше Инги почти на голову и примерно в два раза шире в плечах. На нем были надеты бесформенные голубые джинсы, пыльные кроссовки и черная футболка, напоминавшая использованный мусорный мешок. Его волосы, чуть более светлого оттенка, чем у Инги, были прямые, не совсем чистые и коротко постриженные. В волосах, совершенно однозначно указывая на то, что существо было девочкой, торчала невидимка с прилепленным к ней розовым пластмассовым цветком.
В кабинете Инга села на диван возле двери и посадила девочку в клиентское кресло, стоявшее напротив Алекса.
– Расскажите мне, пожалуйста, с чем вы пришли, – попросил Алекс.
Инга посмотрела на девочку и сказала ей с отчетливо прозвучавшей в голосе усмешкой:
– Ну, рассказывай, с чем ты пришла.
Девочка склонила голову, опустила плечи, уткнула глаза в пол и громко и тяжело вздохнула.
Алекс скользнул по ней взглядом, убедившись, что ничего рассказывать ему она сейчас не собиралась, и перевел внимание обратно на Ингу.
– Может быть, вы пока расскажете, что вас беспокоит? А я потом задам вам обеим вопросы.
Краем глаза он заметил, что девочка оторвала взгляд от пола и начала тщательно его изучать.
– Меня беспокоит, – размеренно и словно придавая каждому слову особое значение стала объяснять Инга, – что человек в шестнадцать лет совсем ни с кем не общается, не имеет никаких интересов, не умеет следить за собой, поддерживать порядок в квартире, не интересуется своим внешним видом, не вступает в контакт с близкими, грубит.
– Кому? – решил уточнить Алекс.
– Кому грубит? – переспросила Инга, немного удивившись, что он ее прервал. – Всем.
– Вы же сказали, что она не вступает в контакт, – улыбнулся он.
Девочка вжалась в кресло большим телом и закусила нижнюю губу.
Инга передернула плечами.
– Она не вступает в нормальный контакт, – нехотя, как учительница безнадежно отстающему ученику, пояснила она. – Вот сейчас, например. Ты хотя бы поздоровалась?
Они оба перевели взгляды на девочку, и та, на мгновение закатив глаза в потолок, произнесла:
– Здрас-сссьте.
– Да я, на самом деле, тоже не поздоровался, – признался Алекс. – Здравствуй. Меня зовут Александр Эдуардович Гречицкий. Я врач-психотерапевт. Помогаю людям справляться с жизненными трудностями. А тебя как зовут?
Девочка посмотрела на него в упор, будто мысленно измеряя его способность представить себе ее трудности, и потом мрачно сообщила:
– Василиса.
– Прекрасная! – насмешливо добавила ее мама.
Василиса снова закатила глаза в потолок, на этот раз гораздо более откровенно.
– Я правильно понимаю, что Василиса – ваша дочь? – спросил Алекс у Инги.
– Правильно, – подтвердила она.
– Расскажите мне о ней, – попросил Алекс.
– Что именно? – непонимающе переспросила Инга.
– Что посчитаете нужным. Какая она.
Инга пожала плечами.
