скачать книгу бесплатно
– Свободы!
– Согласен.
– Тогда мне лезть в поднебесную, или ты снизойдешь?
– Дерзишь? – крайне суров Тимур, его правая нога, впрочем, как и та же рука, не сгибается от ранений, и он, с трудом спускаясь, постарался улыбнуться, – будет твоя болтливая башка на шесте болтаться.
– Время покажет, – в тон ему ответил Молла.
Посредине роскошного ковра появился тяжелый, расписанный орнаментом золотой шахматный стол, на нем фигуры из слоновой кости – искусство лучших мастеров.
– Выбирай цвет, – добр Тимур.
– Ты, о Великий Повелитель, всегда нападаешь, – так же учтив Несарт. – Вот только просьба одна – любое сражение днем ограничено, давай на ход поставим песочные часы.
Тактика сражений Тимура всегда одна: вначале атакует правый фланг, потом левый, центр – в резерве. С Несартом это не прошло: Молла вклинил вперед свою пехоту, уступая в качестве, добился простора для своих тяжелых фигур в центре, и как долго ни думал Тимур, а песок быстро течет. Почернел Повелитель от злости: проигрывать он не привык – вокруг масса людей, и он все чаще и чаще глядит не на малое количество своих фигур, а лютой злостью исподлобным прищуром на то, как его соперник все время машинально поглаживает свою убеленную, кое-как постриженную бородку.
– Хватит вшей в бороде щекотать! – наконец не сдержался Великий Повелитель.
– Простите, привычка.
– От дурной привычки я быстро избавлю тебя, – разъярен Тимур. – Прикажу – руки отрубят.
Это ранее Молла Несарт в покорности перед Тимуром стоял, а теперь он сражается и хоть сгорблен судьбой, да держится прямо, в упор в глаза противника глядит и не без вызова отвечает:
– В шахматах и без рук обойтись можно, лишь бы башка на месте была, – он двинул вперед фигуру, – а умная башка и руки сохранит… Твой ход, Повелитель, – и пока пораженный Тимур смотрел в гневе на доску, Несарт перешел на персидский язык. – А Повелитель сдох[36 - От персидского выражения «шах-мат» – Государь умер.], – и в тот же момент картинно воздел руки. – Так это только в шахматах. А тебе, о Великий Тимур, будет вечная жизнь и здравие! – тут он тоже, как при молитве, низко склонился и, находясь в такой позе, спросил, – о справедливый из справедливейших, как наш уговор?
Изо всех сил Тимур постарался выдавить улыбку:
– Я тебя вытащил из тюрьмы, хе-хе, какой свободы ты еще хочешь?
После этих слов даже птички, поющие в углу, почему-то разом умолкли, никто не шелохнулся, лишь затрещали изношенные кости – это Молла Несарт вновь выпрямился:
– О Великий Правитель, – теперь он понял, что шахматная баталия закончилась и он вновь буквально под пятой. – Ты, действительно, милосерден и справедлив! Смогу ли я, столь жалкий человек, когда-либо с тобой расплатиться?
– Сможешь, – жесток взгляд Тимура. – Мы еще раз сойдемся, но не в эти шахматы, которые ты за двадцать лет тюрьмы выучил наизусть. Мы сразимся в мои шахматы, – он лишь повел рукой, и это поле боя моментально убрали, и не два раба, а чуть ли не с десяток поставили посреди ковра невероятно массивный, большой стол. Он, видно, тоже из литого золота, инкрустирован перламутром, изумрудами и алмазами.
– Здесь в два раза больше клеток, – поясняет свое изобретение Тимур, – и, соответственно, в два раза больше фигур.
– У Великого человека – все в величии! – склонил голову Молла Несарт и с явной жалобой, – мы будем сражаться или…
– За свою башку сражайся, – рявкнул Тимур.
– А если выиграю? – тих, но тверд голос Несарта и, видя, что ответа нет, уже громче: – Слово сдержишь?
– Что ты мелешь? Я всегда свое слово держу!
– Это общеизвестно, о Великий Тимур!.. Только одно, позволь мне заметить – не всегда лишь моя башка на кону будет.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Ко мне в тюрьму твои визири приходили, просили твой сон разгадать. Однако, я не гадатель… Правда, сны ты, говорят, вещие видишь, – тут Молла Несарт резко оборвал речь.
– Продолжай, – процедил Тимур.
– Продолжение сна только ты сможешь видеть… А мне, раз такая выпала честь, за свою башку или свободу до конца позволь сразиться.
Словно изучающе долго, тяжело всматривался Тимур в лицо Моллы Несарта:
– Я думал, ты шут, а ты – смелый человек… Смелость я уважаю. Ходи, ныне твой первый ход.
Эта схватка длилась очень долго. Вначале явный перевес был на стороне Тимура. Но потом, видимо, Молла Несарт приноровился к этому масштабу поединка, и когда фигур стало меньше, он и вовсе перехватил инициативу, однако дожать не смог.
– Ничья, – вслух объявил Тимур, – может, полголовы снесем?
Раздался всеобщий хохот.
А Молла молчит, склонил голову, ждет.
– Ладно, я милосерден, – доволен Тимур, – даю тебе еще один шанс, но теперь первый ход мой.
– О Повелитель, – взмолился Молла Несарт, – ноги устали, не держат.
По природе Тимур был неулыбчив, смеяться вовсе не умел, а тут залился хрипотцой:
– Кх-кха-кха! Может, плечи твои устали от болтливой твоей башки? Так осталось недолго им страдать. Кхе-кхе-кхе.
– Давай оба сядем, – не до смеха Молле.
– Где это видано, чтобы на стульях сражались?! Я не моложе тебя, так что борись на равных. Правда, если хочешь, можешь на колени стать… Не хочешь? Вот мой первый ход, – и Повелитель, как всегда, повел в атаку правый фланг.
К середине партии, а это действо долгое, время к полуночи, когда фигур на столе значительно поубавилось, преимущество Тимура, как и его приподнятое настроение, были на высоте. Совсем по иному выглядел его соперник. Молла Несарт явно устал, совсем сник: опираясь обеими руками о массивный стол, он, наверное, больше силился устоять на своих больных ногах, нежели думать о шахматных страстях.
– Давай отдохнем, – наконец не выдержал Несарт.
– Что значит «отдохнем»? – более чем язвителен тон Тимура. – Кто отдыхает в разгар боя? Иль ты хочешь сдаться? Башку потерять? – обыденно вопрошает Властелин.
От этих ядовитых замечаний и угроз Молла Несарт еще какое-то время держался, да хватило его ненадолго:
– Можно попросить воды?
– Ну, – щедро развел руками Повелитель, – ты кавказец, мы находимся на Кавказе. И, как мне известно, здесь гостей не принято простой водой потчевать, – он сделал жест прислуге, – сейчас тебе подадут прекрасное грузинское вино из погребов монастырей древней Мцхеты… Каков букет? А аромат? – видя, как Молла с жадностью припал к бокалу, – Внук подарил… Так ты ходи, ходи. Вот мой ответ… Что ж так взгрустнул, иль опьянел? Ходи быстрей, конец уж близок.
Молла Несарт хотел двинуть коня, как-то неловко это получилось, и тяжелая фигура упала.
– О-о! Ты совсем ослаб, – заботлив Повелитель. – Кстати, а я знаю превосходный рецепт для прилива сил и буквального омоложения, – он несколько склонился над столом, поближе к Молле, по-приятельски потрепав костлявое плечо. – К этому вину – юную красавицу, и ты – словно вновь родился.
После этих слов он грубым жестом поманил визиря, что-то шепнул ему на ухо. Очень скоро в роскошном шатре почувствовалось некое возбуждение, веяние, стало еще светлей, веселей и громче полилась музыка, потекли по воздуху пьянящие благовония, как из-под земли неожиданно появились совсем юные танцовщицы и так же незаметно исчезли. А пред столом, в сопровождении евнухов, выставили сказочную особу. Она – высокая, тонкая кость, стройна, кожа белоснежная и гладкая, на губе, искусно загримирована свежая, глубокая рана. Она еще очень юна, но в больших и бездонных темно-голубых глазах нечеловеческая испепеляющая тоска. На ней лишь полупрозрачная воздушная вуаль, открывающая всю прелесть девичьей красы, а с плеч до самого пояса спадают пышные смоляные волосы. Евнухи пытаются ее склонить, она, кусая раненую губу, изо всех сил противится.
– Оставьте ее, – приказал Тимур, еще раз оценивая взглядом ее природную стать. – Ты не хочешь преклониться передо мной?
– Она не знает наших языков, – подсказал визирь воды.
Сам Тимур владел тюркским, персидским, уйгуро-монгольским и чуть-чуть латынью Востока – арабским.
– Кто переведет? – недоволен он.
– Вот, Молла Несарт, местный – вновь подсказывает визирь.
– Переведи, – приказал Тимур.
Сам Молла, с появлением этой девушки как-то ожил, воспрянул духом; что-то родное, знакомое, близкое было в ней. Он стал с ней говорить на непонятном для всех говоре.
– Молчи! – рявкнул Тимур. – Переводи лишь мои вопросы и ее ответы… Она не хочет склониться предо мной?
– Кавказские девушки ни перед кем не склоняются, так их воспитывают, – слово в слово перевел Молла.
– Она не знает, кто я? – прошипел Тимур, он вновь властным жестом поманил к себе визиря; в его руках появилась крупная золотая монета с его выпуклым профилем, на сторонах которой на арабском и греческом выгравировано «Великий Тимур – Повелитель мира». – На, дарю, чтоб запомнила, кто я, – поднес он ей монету.
Девушка, небрежно рассматривая золотой кусок и явно усмехаясь, сказала что-то Несарту, но тот не стал переводить.
– Говори! – приказал Тимур.
– Она не верит, что ты Повелитель.
– Почему же?
– Говорит, если ты действительно Повелитель мира, то недостойно дарить девушке всего одну монету.
Все замерли, и вдруг девушка с нескрываемой снисходительностью на лице обратилась к Тимуру:
– Ты арабским владеешь? Так вот, много денег я тоже не возьму – не нуждаюсь в подачках.
По-орлиному вздернулась бровь Тимура:
– Откуда у вас, кавказцев, такая спесь?
– Это не спесь – горделиво вздернула она подбородок, – это природная данность!
– О! – перебил ее Повелитель, – слышал, слышал – «арийцы» с Кавказа. Может, и в тебе течет голубая кровь?
– Во мне течет кровь моего отца – азнаура[37 - Азнаур (груз.) – витязь.] Атчароя.
– Ты дочь Атчароя? – воскликнул изумленный Молла Несарт
– Да, я Шадома, дочь Атчароя.
– А где мой друг детства, твой отец?
– Эти варвары, как туча саранчи, на нас внезапно напали, отец погиб, на моих глаза обезглавили, – тут она впервые уронила голову на грудь, пытаясь скрыть уже привычные слезы, вся задрожала.
– О Великий Повелитель! – как и у визирей покорно-слащавым стали голос и поза Моллы Несарта. – Ты во всем велик, щедр и прав; к этому вину, действительно, нужна такая красавица. Уступи мне ее.
– Хе-хе, хитер, хитер, – еще более сощурились глаза Тимура. – Выиграешь эту партию – твоя. Проиграешь, как условились, твоя башка за дерзость слетит тотчас. Ну а ее, прекрасную, – он провел пальцами по ее шелковистым волосам, – не ублажит меня – поутру… Так что, ходи.
Некрасивое, изможденное, лицо Несарта все испещрено морщинами, а теперь он так внутренне напрягся, что посерел, и на лбу меж глаз какой-то сгусток кожи возник. Он тяжело стоял, опираясь руками о стол, переминаясь с ноги на ногу, и все же не выстоял. Когда фигур на столе оставалось совсем мало, он пал на колени. Однако на это почти никто не обратил внимания, потому что его колюче-буравящий, неотступный взор витал над доской, все более и более прижимая противника…
Было далеко за полночь, совсем темно, под порывами холодного, резкого ветра со стороны Каспийского моря накрапывал мелкий осенний дождь, когда по едва различимой разжиженной дороге, петлявшей вдоль реки, удалялись от лагеря Тимура две торопливые тени.
– Быстрее, быстрее, – дергал Молла Несарт руку девушки, если дорога шла по наклонной. На подъеме они менялись ролями.
– Не могу, не могу, – задыхался старик, – ноги ватные, будто не мои, я ведь двадцать лет в каморке ютился.
Так, порой скуля, порой подбадривая и поддерживая друг друга, они преодолели какой-то путь, да далеко не ушли, и на очередном подъеме старик упал и сил у него уже не было.
– Вставай, вставай, – причитает над ним девушка.
– Не могу, – как у выброшенной на берег рыбы широко раскрыт его беззубый рот. – Может, одна убежишь?
– Боюсь, – она вся дрожит.
– Да-да, – словно способен ее защитить, все еще не выпускает он ее руки. – Мне кажется, за нами следят… Сейчас, чуть отдохну и тронемся. Преодолев еще один подъем, они резко свернули с дороги; пробираясь сквозь небольшой лес и колючий, густой прибрежный кустарник, вышли к каменистому берегу реки.
– Насколько я помню, где-то должен быть брод… Подожди здесь, – Молла Несарт немного отошел вниз по течению. Река по осени немноговодная, да все же кавказская, говорливая, на перекатах ворчит, и, то ли показалось ему, то ли так оно и было – девичий визг. Бросился обратно.
– Шадома! Шадома! – изо всех сил завопил он; в ответ – лязг копыт по камням. – Сволочи! Гады! Изверги! – его ноги подкосились.
* * *
Как и все великие люди, Тимур мало спал. Пробудившись на заре в приподнятом настроении, он не без усмешки вспомнил изречение друга детства: «Старое вино – юная девушка». И, действительно, чувствуя прилив сил, он решил развеяться на природе – приказал спешно организовать охоту. Ему доложили, что недалече, в живописном займище реки, дичь по осени разжирела: утки – стаями, косули – табунами, а вепри совсем людей не видели, даже не боятся.
Поутру дождь перестал, и хоть солнца из-за туч не видно, все равно светло и красочно. Для Тимура, кочевника пустыни, краски осеннего Кавказа – как благодатная кисть Бога! Нравится ему Кавказ, хорошее у него настроение, торопится он к охоте, впереди свиты скачет, и тут неожиданно из кустов выскочил какой-то старик, размахивая руками и крича: «Ты обманул ме…», он уже чуть было не ухватился за узды коня самого Тимура, как несколько плетей с разных сторон сшибли его с ног, а копье пригвоздило к земле.
– Это ты? – Повелитель узнал Моллу Несарта. – Что, свобода уже надоела? – По его жесту орудие от старика отвели, но он еще лежал в грязи, и, видимо, вновь осознав сложившееся положение, повторил то, что хотел изначально сказать, правда, совсем в ином виде:
– Повелитель, девочку мою ночью отобрали.
– Был бы мужчина, не отобрали бы, – Тимур дернул поводья, через пару шагов коня остановил, презрительно глянув на старика. – Раз с утра повстречался этот урод, охота будет неудачной. Бросьте обратно в тюрьму.
Однако в этот день охота удалась на славу: сам Повелитель поразил не одну дичь и, вернувшись в лагерь в очень хорошем расположении духа, он захотел сыграть в шахматы и, вспомнив Несарта, потребовал доставить его; он не только жаждет реванша, ему нужен достойный соперник.
– Молла, – милостив тон Тимура. – Я думал, что если я, выезжая на охоту, встречу человека с таким лицом, то удачи мне не видать. А вышло все наоборот. Поэтому я помиловал тебя и освободил.
– Благодарю, Повелитель, – склонился Несарт. – Позволь мне задать один вопрос, – и, увидев снисходительный кивок, – утром, посчитав меня зловредным человеком, ты бросил меня в тюрьму, хотя, как оказалось, охота была очень удачной. А я встретил тебя и мне не повезло – вновь тюрьма, голод, холод. Теперь скажи по совести, кто же из нас приносит несчастье?
– Ха-ха-ха! – хлопнул ладонями Тимур. – Сам подумай, я только раз тебя посадил, зато дважды из тюрьмы вызволил. Так что, смотри, будешь еще дерзить – счет уравняю, … справедливости ради.
– Ты всегда справедлив, Повелитель, – за эти неполные сутки, что Молла добился свободы, он усвоил одно – как положено преклоняться.
