скачать книгу бесплатно
Середина зимы. В последние две недели в Закавказье стояла сырая, промозглая погода. С Каспийского моря и из далекой Сибири доходил до субтропиков свирепый, пронизывающий ветер. От этой погоды у Тимура ныли больные суставы, он почти не мог ходить, все лежал, ноя, в своем шатре, никого не принимал. А тут весть от духовного наставника из Самарканда. Настроение Повелителя улучшилось.
– Читайте, читайте, – скомандовал Тимур. – Где этот писарь Арабшах[78 - Ибн Арабшах (приб.1379—1450) – сирийский историк, умер в Каире. В юности был невольником-писцом при свите Тимура. Написал пропитанное злобой произведение о своем повелителе «Странности Судьбы в приключениях Тимура».]?
«О Повелитель Мира! – писал Саид Бараки. – Справедливость правителя в течение одного дня лучше, чем поклонение Всевышнему в течение семидесяти лет… Ты – как исток реки, а остальные наместники – как ручьи. И если источник чист, ему не помешает мутность ручьев, но если он сам будет мутным, тогда ему не поможет их чистота… Сам береги веру в Бога и борись за распространение веры».
– Да-да, борюсь! Еще как борюсь! – взбодрился Тимур. – Этому Туме… Тьфу ты, моему нареченному сыну Мухаммеду, пошлите еще денег и поддержку.
Это реакция на еще одно сообщение, правда, пришедшее с севера. Оказывается, незаконный сын Гайраха оказался способным малым. На востоке Алании и в Дагестане он поднял такие антиордынские настроения, что Тимура там уже ждут, чуть ли не как спасителя.
Вдобавок к этому Тимур вроде бы преуспел и на дипломатическом поприще. Дабы выиграть время и усыпить бдительность Тохтамыша, он, под предлогом заключения мира, с большими дарами направил опытного посла Алмалыка, который был племянником жены хана Золотой Орды. Красноречивому послу удалось достичь поставленной цели: Тохтамыш был крайне любезен и тоже послал дары Великому эмиру.
К этому времени из Ирана и Самарканда прибыли резервные войска, и Тимур уже готовился провести предпоходный смотр войск, как разведка донесла, что Тохтамыш миновал Дербентские ворота, маршем перешел реку Самур в однодневном переходе от стана Повелителя, и появились сведения, что авангардные части ордынцев кое-где вступили в боестолкновение, есть потери.
Говорят, от этого, вроде бы плохого сообщения, лицо Повелителя мира просияло:
– Видит Бог, я желал мира, – произнес он, прочитал молитву и крикнул. – Где этот астролог, старый плут?
Моллу Несарта в тот же момент доставили бы в шатер. Однако Тимур был в приподнятом настроении, и, пользуясь хорошей погодой, он решил прогуляться, посмотреть, как живет Молла, ибо ему доложили, что старик чудит, где-то выкупил какой-то странный прибор, днем и ночью в трубу глядит, какие-то записи и расчеты делает.
На вершине недалекого бугра, у самой реки, там, где снег уже растаял, а прошлогодний бурьян нежным ковром слегся, установил на треноге Молла Несарт какую-то штуковину. То в нее глядит, то еще куда-то, в общем, всецело поглощен своим делом, и даже не заметил, как хромой Тимур подошел, благо, без охраны, по-стариковски поговорить хочет, и сходу упрек:
– Ах ты, старый обманщик. Чего стоят твои ложные прорицания?
– Ты о чем? – встрепенулся Молла.
– Ты ведь сказал, что Тохтамыш далеко, наступать не посмеет. А он уже рядом.
– Прости, Повелитель. Я ведь не астролог-предсказатель, а ученый-астроном.
– Зачем наврал?
– Ты настоял.
– Так ты ведь на неделю отпросился, мол, «поднимусь на гору, выше облаков, на созвездие гляну».
– Помилуй, мой Повелитель. Звезды предсказали, что Тохтамыш первым в бой не пойдет. Но что поделать, если он такой подлый обманщик. Нет в нем веры, даже созвездие обманул.
– Хе-хе, а это точно, – стал доволен Тимур. – Только ты-то тоже врешь, в горы не ходил.
– О Повелитель мира! – развел руками Молла Несарт. – Ты действительно наместник Бога на Земле, потому все видишь… Был я в Мараге.
– Тебе мало, что твоего учителя-еретика Ширвани там повесили и сожгли, а тебя в пожизненный зиндан кинули?
– Ширвани был не еретик, а великий ученый, – тихо, но твердо вымолвил Молла.
– Так он говорят, утверждал, что Земля вокруг Солнца вращается, а Луна – вокруг Земли.
– Так оно и есть, – громче голос Несарта.
– Ты это мне, Посланнику Бога, говоришь?!
– Прости, Повелитель, но Бог так создал мир, и, если хочешь, я тебе это докажу с помощью своего прибора.
– Что это такое? – заинтересовался Тимур, ибо новшества науки его всегда интересовали.
– Этот прибор называется «астролябия». Его придумал еще Птоломей.
– Он такой древний?
– Нет, этот по эскизам, создал Ширвани, я ему помогал… А после того, как обсерваторию в Мараге разрушили, один дальновидный купец присвоил его себе, я на днях выкупил.
– Откуда деньги взял?
– Мне не только с тобой, но и с твоими сыновьями и внуками в шахматы играть приходится.
– Ты хочешь меня разорить?
– Это тебе не грозит; твои отпрыски похлеще тебя.
– Неблагодарный, – процедил Тимур. – Так на что ты истратил мое добро?
– Добро лишь трудом добывается.
– Что ты хочешь сказать?
– Только одно, что ты велик и справедлив.
– Хватить льстить, лучше расскажи об этой железяке.
– С удовольствием, Повелитель, – вежливо поклонился Молла. – Ну, если о земном, то с помощью этого прибора можно определить точное расстояние до той горы, ее высоту, и даже глубину вон того колодца.
– Нужная вещь, – сразу оценил Тимур. – Возьмем ее на вооружение. А ты, как властелин этого замысла, будешь получать жалование, ну, скажем, десять дирхемов в месяц, чтобы моих детей не обирал.
– Благодарю, Повелитель. Сама возможность заниматься астролябией – такое удовольствие, что плата мне не нужна… Позволь лишь по ночам звездным небом любоваться.
– Хе, а кто будет со мной в шахматы играть, и чем там любоваться, они так ничтожны?
– Ничтожна твоя плата, а звездное небо бесконечно, – и пока Тимур хмурил брови, продолжил, – звезды о многом говорят. Особенно о твоем Величии.
– Гм, – кашлянул эмир Тимур, видимо, в очередной раз простил старца.
– А что ж ты даже днем в этот прибор глазеешь?
– А вон, видишь, словно тобой откусанная, бледная Луна над горизонтом зависла?
– Что значит – «мной откусанная»? – начал было гневаться Тимур.
– О Повелитель, – ты в масштабе Вселенной!
– Хм, – вновь подобрело лицо Тимура. – И что творится со Вселенной?
– Много интересного, – когда Молла Несарт с любовью касался своего прибора, то казалось, что он просто молодел, сияя лицом. – Вот расчеты подсказывают – через один солнечный цикл, значит, где-то в середине апреля в этих широтах, точнее, чуть севернее, возможно, будет солнечное затмение.
– О Всевышний, – встревожился Тимур. – К чему это предсказание?
– Это не предсказание, а вероятный расчет, – Молла погрузился в свои дела. – И, как мне кажется, в этот же период жар Солнца усилится… Весна, таяние снегов, реки выйдут из берегов.
– Интересно, очень интересно, – о своем задумался Тимур. – А ну пошли играть в шахматы, – только эта игра позволяла ему систематизировать свои мысли.
Что бы ни писали историки, а Тимур был великий стратег, он еще не раз все выпытывал и испытывал астролябию Моллы Несарта, но в то же время вел свои расчеты, что-то прикидывая и выгадывая. И даже когда разведка донесла, что передовые отряды Тохтамыша вплотную подошли и кое-где вступают в боестолкновения, Великий эмир не давал команды вступать в бой. Он все еще хитрил, усыпляя бдительность золотоордынского хана, ведя дипломатические переговоры, обещая послам – вот-вот он уйдет. А сам собирал свои войска и ждал сигнала из крепости Дербент, где щедро услащенные Тимуровыми эмиссарами, местные князья согласились перейти на его сторону, или, в крайнем случае, можно будет посеять меж ними разлад.
Последнее из-за даров вскоре произошло. И тогда Тимур отдал приказ – последний смотр войск, который он произвел лично, а это линия в 25—30 километров. Под ужасающий гром литавр, барабанов, труб и рожков воины его, обнажив мечи в сторону севера, произнесли клятву и издали такой боевой клик «Ура!», что «заколебались горы, и заколыхалось море».
«Согласно приказанию, войско, двинувшись в совершенном порядке, выстроилось в линию таким образом, что крайний фланг левого крыла находился у горы Эльбруса (Кавказский хребет), а крайний фланг правого крыла – на берегу моря Кулзум (Каспийского). Такого значительного по численности и мощи войска никто не видел со времени Чингисхана», – писали историки.
Немногочисленные передовые разведотряды Тохтамыша, увидев силу надвигающейся армии Тимура, быстро отступили. В начале апреля Тимур пересек долину реки Самур, беспрепятственно миновал крепость Дербент, и таким походным маршем, сметая все на своем пути, он дошел до Тарки, где сделал привал, ожидая подкрепления от местного населения. Его названный сын Мухаммед привел в его ряды от трех до пяти тысяч кавказских горцев.
В это же время, преграждая путь, у реки Сулак стали пограничные войска хана Тохтамыша под предводительством Казанчи. После короткого боя золотоордынцы были разбиты, рассеяны; кое-кто сумел переправиться через реку и бежать. Среди них оказался и наш герой – Малцаг.
Перейдя Сулак, Тимур решительным маршем без всякого сопротивления дошел до реки Сунжа. За Сунжей сплошь вековые леса, среди них вырублена просека – это дорога, торговый путь, который ведет до богатого города Магаса. И хотя опыт предыдущих военных кампаний подсказывает – надо первым делом захватить столицу края, и на этом настаивают все военачальники, у самого Тимура иной расчет. Он все допытывается у Моллы Насерта, в какой именно день будет солнечное затмение. Однако теперь сам Молла, ссылаясь на какие-то технические погрешности древнего прибора и на свою старость и забывчивость, не совсем уверен, когда затмение произойдет и произойдет ли вообще. Однако с мнением Моллы, как ученого, Тимур всегда считается. Он сам до мелочей разрабатывает план наступления, имея несколько вариантов и пытаясь предусмотреть все, в том числе, а может, в первую очередь, всякие природные ситуации. Ведь средневековая армия, тем более, армия кочевников – это сто тысяч людей, значит в два раза больше коней, для которых нужны корм, фураж, простор, такая армия всегда зависит от погоды и природных условий.
Имея это в виду, Тимур стремится как можно скорее вывести свое войско за Терек на степные просторы. Для этого он всею мощью теснит Тохтамыша к реке, предлагая мир и новую границу империй по данному водоразделу.
Разумеется, хан Золотой Орды в дружбу Повелителя не верит, но у него свой расчет, и он, неосознанно подыгрывая противнику, уводит свои войска на север, на левый берег Терека, и, как ему представляется, наглухо перекрывает все возможные броды, а их, самых удобных, всего пять.
Апрель, как и предсказывал Молла Несарт, стоял очень теплый, даже по-летнему душный. И если в притеречной степи уже властвует суховей, то в горах Кавказа, откуда берут начало Терек и его притоки, идут обильные дожди. Этого Тимур видеть не может, но об этом докладывает разведка, и это очень важно: если начнется половодье, то поход на месяц, а то и два застопорится – бурную реку не перейти. Поэтому Тимур торопится, природа должна помочь, все должно работать на его успех.
В поисках надежной переправы Тимур повел свои войска вверх по течению Терека. По пути, с целью фуражировки и пополнения запасов продовольствия, он грабил и разорял притеречные поселения. Параллельно ему, по другому берегу передвигался Тохтамыш со своим войском.
Так они двигались одновременно вверх несколько дней, в течение которых Тимур несколько раз делал попытки с боем переправиться через реку и каждый раз безуспешно, он нес потери. Тогда Тимур пошел на хитрость.
Каждую ночь войско Тимура располагалось огромным лагерем на берегу реки. Прямо с противоположной стороны становился лагерем Тохтамыш, готовый в любую минуту отразить попытку перехода. Поэтому воины даже ночью не расставались с оружием, были в полной боевой готовности.
Понятное дело, что даже ночью противники друг за другом следили. И вот в одну ночь Повелитель отдал приказы: разжечь побольше костров; всем женщинам, рабам и пленникам надеть на головы шлемы, чтобы казаться мужчинами; каждому воину взять двух лошадей (на одной скакать, другую – на поводу для замены). Таким образом, скорым маршем они двинулись в обратном направлении до удобной переправы. Путь, проделанный ранее за три дня, отмахали за ночь, и на рассвете застали врасплох дозорных Тохтамыша. Внезапность и перевес сил решили исход схватки.
Благодаря этому маневру Тимур без особых потерь пересек Терек, стал лагерем на отдых, поджидая, когда подойдут вспомогательные войска. Узнав, что Тимур в очередной раз перехитрил его, навстречу выдвинулся Тохтамыш-хан. Ему советовали сходу ударить по врагу, утомленному ночным марш-броском, но хан решил по-своему, вроде стал лагерем на отдых.
Как бы там ни было, а Тохтамыш тоже слыл достойным полководцем. Он тоже даром времени не терял, тоже загодя готовился к поединку. Ровно в полночь, дабы вызвать панику в лагере Тимура, Тохтамыш предпринял ложную атаку. Приблизившись к лагерю, ордынцы ударили в барабаны и литавры, затрубили в рога и стали выкрикивать боевой клич. Как писали современники, «в ту ночь Кундже-Оглан из потомства Джучи-хана, исцарапав лицо верности ногтями вероломства, убежал из лагеря Тимура вместе со своим туменом».
Этот заранее подготовленный Тохтамышем упреждающий коварный трюк не мог не сказаться на моральном духе вроде бы сплоченных войск Тимура. Ведь Кундже-Оглан был не кто иной, как потомственный царевич – Чингисид и к тому же сын покойного хана Кок-Орды Урус-хана, которого восемнадцать лет назад сверг сам Тохтамыш при помощи того же Тимура.
* * *
Солнечное затмение во все времена считалось плохим предзнаменованием. Рассчитывая на него, Тимур заслал в ряды Тохтамыша проповедников-предсказателей, которые в случае затмения должны были посеять панику среди воинов противника. Полагаясь на это, Повелитель поутру первым делом вызвал к себе Моллу Несарта, в мудрости и знаниях которого он теперь не сомневался.
– Ну что, мой ученый муж, – пытается быть вежливым Тимур, – когда же будет обещанное тобой затмение?
– Мой Повелитель, – так же вежлив и покорен Молла, – я уже говорил, то ли память меня подводит, то ли прибор, но я ошибся.
– Что ты несешь, шелудивый пес?! – вскипел Великий эмир. – Ты ж обещал затмение!
– К сожалению, я обещал, и затмение есть – это ты, как саранча, со своими варварами затмил жизнь на Кавказе. Однако у Бога хватило милости не послать нам сразу два несчастья.
– У-у-у! – злобой исходил Тимур, он готов был растерзать старика, но тут сразу несколько гонцов пали к его ногам, – войско Тохтамыша ринулись в атаку, ждет приказа и Тимурова рать…
Повторяясь, отметим, в том-то и было величие Тимура, что он умел в решающий момент брать в узду чувства и волю.
Вышел Повелитель из своего шатра, стоявшего на возвышении, стал оглядывать свои и вражеские позиции. В армии Тимура в основном монголы, тюрки, персы, курды, афганцы, насильно завербованные грузины, армяне, азербайджанцы и совсем немного горцев Кавказа. Ордынское войско состояло из тех же монголо-тюркитов, а также булгар, кипчаков, башкиридов, жителей Крыма с Кафой и Азаном, а также шестьдесят тысяч русских и сорок тысяч горцев Кавказа.
Опытным взглядом полководца Тимур оценил, что позиции Тохтамыша более выгодные, ибо он напирал с севера, со стороны просторов степи, а войска Тимура было прижато к реке, и в случае отступления места для маневра было мало. Однако именно это обстоятельство первого дня спасет армию Тимура от поражения.
Ранним утром гонец доложил Тимуру, что правое крыло войска Тохтамыша пошло в атаку: это изменник Кундже-оглан, зная слабое место в армии Тимура, начал сразу же действовать. Действовать стал и Тимур. Для усиления фланга он послал туда сына Мираншаха. Под натиском ордынцы стали отступать, а потом обратились в бегство, а это, оказалось, излюбленный монгольский маневр – ложное отступление и засада. Сам Мираншах едва спасся, но его тумену был нанесен значительный урон.
Не лучшим образом обстояло дело и на другой стороне. А ведь Тимур всегда любил атаковать прежде всего с флангов. На сей раз Тохтамыш умело использовал его уроки. Понимая, что ситуация весьма опасная, дабы воодушевить войска, Тимур сам решил двинуться к линии фронта. В сопровождении отборных воинов, под своим знаменем и бой литавр он лично возглавил наступление центра, восседая на породистом кавказском жеребце.
Как известно, передовую оборону центра всегда держала пехота. Это в основном призывники из бедноты, у которых не было коней. Под натиском тяжелой кавалерии они погибали первыми. На сей раз Тимур решил лично командовать атакой в центре.
Было очень жарко и душно. Пот, стекавший из-под золотого шлема Тимура, заливал глаза, а он и без того, по возрасту, далеко не особо видит. Да здесь и видеть нечего, все и так ощущается, все слышно, все он представляет. Под лавиной конских копыт, копий и стрел хрустели переломанные кости, над степью стоял вой, крик, непрекращающийся предсмертный мучительный стон, и запах, ой, как знаком и любим этот запах крови, пота, испражнений. И не понять, где человек, где конь. Все это по-скотски сплелось, месиво – ничего не различить… В возбуждении Тимур кричит:
– Вперед! В атаку! Не жалейте себя, тем более врага! Подумайте о наших женах и детях!.. Вперед! За веру!
Как в тумане Тимур видит, что его передовая конница клином врезалась в центр пехотных рядов. По опыту он знает, что пехота долго не выстоит, будет сломлена, уничтожена, остатки панически побегут и на «их плечах» можно все сломить… Но что он видит? Атака завязла, кони в бешенстве ржут, мечутся. Это первые ряды пехоты стали насмерть на коленях, выставили щиты и копья – «ежик» называется, а из-за них стрелы тучами летят.
Кони хороши в движении, а в тесноте и свалке, когда они не могут развернуться, становятся помехой даже не раненые, они, спотыкаясь, падают, подминая седоков. И что видит Тимур? Его конница не смогла пробить брешь в пехоте, уже и отступить не может. Вражеская пехота пошла флангами в атаку, окружила и буквально на глазах Повелителя просто смела его конницу: ордынские пехотинцы, подминая горы трупов, теперь сами устремились в атаку.
Дрогни в тот момент Тимур, и сражение было бы проиграно. Но он выстоял и, как дикий барс, ринулся в атаку, поведя за собой свежую конницу. По его опыту, хотя бы на сей раз, пехота должна была уступить, ибо теперь стройного ряда не было. Но, к его удивлению, каждый пехотинец сражался насмерть, и никто не смотрел назад, все рвались в бой. Ведь это были, в основном, кавказцы, и они были на своей земле, защищали свои наделы, свои семьи и очаги…
И здесь образовалась огромная груда трупов: кровь коней и людей, как одна, щедро сливаясь, целыми ручьями, пробивая песчаный грунт, потекла по наклонной в сторону Терека.
В паническом страхе и отчаянии все Тимурово окружение по команде спешилось, стало на колени вокруг полководца. Сам Тимур с коня не слезал, он махал саблей, с азартом рвался в бой, и не было страха в его глазах. Добраться до него противник еще не мог. Стрелы, хоть их теперь и было мало у пехотинцев, изредка долетали и до него, но ни одна не угодила. Спасая полководца, охранники буквально силой стянули его с коня, и в этот самый момент сразу две стрелы сразили его скакуна.
Кольцо вокруг Тимура стремительно сжималось. И вскоре ему пришлось со своей саблей не воздух рассекать, а отбиваться. И что он видит? Один высокий вражеский воин без шлема, в крови и поту, так что лишь по пряди волос видно – он рыжий, и щита у него нет, в обеих руках по мечу, что ни взмах – косит всех, и прямо рвется к Тимуру, рыча:
– Наконец-то ты мой, подлый Хромец!.. Ух-ух! – на выдохе, как снопы, срубает охрану Повелителя. – Сейчас я доберусь и до твоей обезьяньей башки, мерзавец. Будет она вечно в ряду чучел стоять.
Тимур дрогнул – он узнал этого молодого воина.
– Солнечный мальчик – Малцаг?! – вскрикнул он.
– Да, это я, как и обещал… Куда бежишь, стой! Сразись со мной в честном поединке.
…Описывая этот эпизод, историки рассказывают, что люди Тимура притащили арбы, связали их и сделали для предводителя своеобразную защиту. На самом деле все было иначе. Да и как могли арбы появиться на передовой. Это сам хромой Тимур умудрился в страхе добежать до тыловых войск, до берега Терека, а там спрятался между арбами… На выручку Повелителю бросился эмир Сабук со своими людьми. И их одолел доблестный Малцаг.
– Вылезай из-под арбы! – уже настиг Малцаг Тимура, и в этот критический момент на выручку деду подоспел любимый внук Тимура, его надежда – Мухаммед-Султан, а вместе с ним и новое секретное оружие Тимура: огнестрельное, или огненные копья. Малцаг с этим новшеством уже был знаком и не отступил. А вот его воины испугались, дрогнули, бросились бежать. Лишь Малцаг еще яростнее кинулся на командира, пытавшегося защитить своего деда.
Сверстники, Мухаммед-Султан и Малцаг, уже сходились в бою, и сейчас они скрестили оружие. На сей раз Малцагу не повезло: огненное копье пробило его кольчугу на спине… Ран на теле Малцага было и так много, весь в крови, но эта его сбила с ног. Сам Малцаг был для своей пехоты тем же, кем и Тимур для своей армии. После падения Малцага пыл и движущая сила нападавших угасла. Однако пехотинцы-земляки не бросили раненного командира. Зная, что обратно им не уйти – далеко зашли, они с боем пробились к родной реке, а там буйный Терек понес их с собою…
Страшный бой между тем продолжался. Потоки крови и груды тел мешали атакующим. Тимур уже не мог управлять расстроенным войском, армия Тохтамыша напирала со всех сторон, и поражение Тимура было неминуемо. Однако и здесь судьба ему благоволила.
