Эксплеты. Совет Девяти

Даррит неосознанно накрыл руку Омарейл своей. Его кучерские перчатки были грубыми, но жест, обещающий защиту, напротив, демонстрировал заботу и нежность.

– Проклятье, – процедил Пилигрим, пряча оружие. – Этого еще не хватало. Гвардейцы!

К ним действительно неторопливо приблизились три наездника в форме гвардейцев Короля. Все они были широкими в плечах и внушительного роста, как и Пилигрим.

– Добрый день, – поздоровался один из них, совершенно лысый, но с густой бородой.

Даррит спрыгнул на землю и принялся разминать плечи.

– Добрый, господа, – ответил Пилигрим и сделал вид, что внимательно изучает карту, которую достал из кармана.

– Путешествуете? – вежливо поинтересовался бородач, пытаясь заглянуть в салон экипажа.

– Да не то чтобы путешествуем, – пожал плечами Пилигрим. – Едем в Клоустен по делам.

– Большая компания. Должно быть, не скучаете.

Омарейл нутром чувствовала, что лысый гвардеец задавал вопросы не просто из вежливости.

Его собеседник фыркнул и ответил:

– Ну, с некоторыми у нас особо не повеселишься. Блеск вон спит всю дорогу, – Пилигрим кивнул в сторону повозки.

Гвардейцы, несомненно, заметили и Мая, и его соседа, хотя вряд ли могли как следует разглядеть пассажиров в салоне.

– Мы говорим, хоть бы поменялся, посидел за извозчика… Но ему хоть лещем по жабрам хлещи, спит, и все.

Бородач чуть нахмурился, два других гвардейца переглянулись, и сердце Омарейл пропустило пару ударов: Пилигрим слишком много внимания привлек к трупу. Их раскусили.

– Коллега? – вдруг произнес лысый.

Пилигрим чуть улыбнулся, откинул полу плаща, продемонстрировав небольшой значок в виде щита с солнцем, и дружелюбно спросил:

– Что меня выдало?

Трое мужчин обменялись понимающими взглядами.

– Хлестать лещем по жабрам, – насмешливо произнес один из них, рыжий, как лис. – Характерный жаргончик жандармерии.

– Раньше служил там, – кивнул Пилигрим.

Пару минут новые знакомые обсуждали особенности работы в разных отделах. Затем трое раскланялись, пожелали хорошего пути и готовы были оставить путников. Но тут бородач бросил еще один взгляд на пассажиров в повозке, и принцесса увидела, как недоумение мелькнуло на суровом лице. Что-то привлекло его внимание.

И тут в разговор вступил Даррит. Стоя перед тремя всадниками, чьи крупные мускулистые лошади будто бы были продолжением их крепких, накачанных тел, Норт казался слишком стройным, чтобы дать физический отпор. Возможно из-за белоснежного шелкового галстука, выглядывающего из-под ворота сюртука, он выглядел подчеркнуто интеллигентно и не опасно. Омарейл знала, что это было обманчивое впечатление.

– Послушайте, господин, быть может, вы сможете нам помочь, – позвал Даррит, и бородач посмотрел на него.

Лицо гвардейца тут же разгладилось, тревогу сменила вежливая заинтересованность.

– Нам нужна хорошая полноводная река. Не ручей, вроде этого, а добротный водоем.

Бородач улыбнулся и указал рукой куда-то вперед.

– Где-то час пути в сторону Клоустена – и вы будете пересекать реку Эммаус. Не пропустите, через нее построен высокий мост.

– Спасибо, – Даррит улыбнулся, обнажив зубы, его шрам исказился.

У Омарейл такой неискренний оскал вызвал лишь желание закатить глаза. Гвардейцы же вновь пожелали им приятного пути и ускакали прочь.

Принцесса облегченно выдохнула – и не только она. Май пулей выскочил из салона.

– Я там больше не поеду! – воскликнул он. – Пил, поменяйся со мной! Это самое дно бездны.

– Знал бы ты, сколько там всего ниже, – проворчал Пилигрим, но все же согласился поменяться.

Теперь Май, радуясь свободе, то гарцевал рядом, то галопом отправлялся вперед, отчего его пшеничные волосы развевались. А временами шел вровень с повозкой, чтобы разговаривать с принцессой. Она с удовольствием беседовала с ним, особенно веселясь от того, какой мрачный взгляд был все это время у Норта.

Наконец они достигли реки Эммаус. По настоянию Пилигрима, раздели бандита до исподнего, а затем, дождавшись, когда на мосту не было ни души, общими усилиями – оставив Омарейл в стороне от этого – сбросили его в бурную реку.

– Нужно сжечь одежду, – последовала новая инструкция, и они отъехали подальше, чтобы найти место для привала и хорошего костра.

Перед тем как кинуть вещи головореза в огонь, они проверили карманы, и Омарейл наконец поняла, что раздеть убитого было хорошей идеей. На груди у незнакомца обнаружился потайной чехол, в котором находились документы и, самое страшное, фотография Омарейл. Та самая, которую она делала на паспорт. Та самая, которую спрятала в тайном проходе за портретом деда. Если бы кто-то обнаружил все это, ее бы ждали проблемы.

– Небо Житень, – прочитал Пилигрим имя в удостоверении. – Он стражник Орделиона. Что ж… – мужчина взглянул на Омарейл, – у вас мастерски получается влипать в неприятности.

– Да уж. С рождения, – мрачно отозвалась она.

А затем, озаренная новой догадкой, испуганно взглянула на Даррита.

– А что, если это не Сова? – хрипло произнесла она.

Все трое мужчин взглянули на нее, пламя огня отбрасывало оранжевые блики на их удивленные лица.

Омарейл задумчиво уставилась на костер.

– Бандиты появились после того, как Бериот увидел меня. Он вернулся в Орделион – и вот к нам навстречу отправились убийцы.

Задумчиво потерев подбородок, Даррит ответил:

– Только Сова могла знать, что на фотографии, обнаруженной за портретом в ваших комнатах, – вы.

– И родители, – весомо добавила принцесса. – А значит, скорее всего, и Бериот. И он же видел меня в Нортастере.

Девушка поежилась: избавившись от принцессы, Советник получал невесту – наследницу престола, и ждать ее правления пришлось бы не так уж долго.

– По большому счету, все это не имеет значения, – заключил Даррит. – Даже если в деле замешан господин Советник, это никак не влияет на наш план. Главное, чтобы Белория был на нашей стороне.

Омарейл не могла согласиться. Ее беспокоило, за кого выходила замуж любимая сестра. К тому же, когда жизнь вернется на круги своя, ей захочется знать, кто действительно на ее стороне, а кто оказался предателем.

До Клоустена они добрались только на следующий день, к обеду. Городок оказался небольшим, со множеством коттеджей и вилл и довольно компактным центром, улицы которого были сплошь застроены трехэтажными светлыми домами. В большинстве из них расположились гостиницы, кафетерии, рестораны и таверны, а также различные клубы и библиотеки.

Сердцем Клоустена была длинная набережная, мощенная светлым камнем. Балюстрада с толстыми, как бочонки, балясинами отделяла прогулочную часть от пляжа и уходила белой полосой далеко вперед, сливаясь с синим небом, синим морем и сизыми силуэтами утесов.

Первым делом путники остановились в таверне, где, голодные после скудных перекусов в деревнях, они заказали половину меню. Увидев, как Май поглощает блюда одно за другим, начав с похлебки из чечевицы, продолжая жарким из утки с картофельным пюре и дополняя все это порцией куриного шницеля с тушеной капустой, Омарейл многозначительно посмотрела на Даррита:

– Видишь, он ест в два раза больше, чем я.

– Он и больше вас в два раза, – справедливо отметил Норт.

Май лишь удивленно хлопнул глазами и взял теплую творожную ватрушку с изюмом.

– Вы знаете, я подумал, что будет лучше, если вы с Пилигримом и Маем отправитесь в Остраит, – заметил вдруг Даррит. – А я останусь здесь, в Клоустене.

Омарейл замерла: значит, он не отказался от идеи разделиться. Май, что сидел рядом с ней, судорожно поправил ворот рубашки.

– Что-то мне не по себе, – сказал он, откладывая в сторону недоеденную сдобу. – Что-то… не знаю даже, какое-то у меня нехорошее предчувствие…

Несколько мгновений Даррит, нахмурившись, наблюдал за молодым человеком, а затем лицо Норта разгладилось, и он повернулся к принцессе:

– Не нужно паниковать. Вы справитесь. Вы будете не одна.

Омарейл ничего не сказала, лишь отвела взгляд. То ли Май был слишком восприимчив к ее чувствам, то ли она совсем не могла совладать со своими, но следом они услышали:

– Но что, если мы с вами больше не увидимся?

Губы Даррита искривились в попытке сдержать улыбку.

– Все будет хорошо, господин Джой, – Норт встал, похлопал Мая по плечу и вышел из-за стола, чтобы заказать в баре напитки.

Юноша растерянно запустил руку в пшеничного цвета волосы. Изумленно посмотрев на Омарейл, он встретил ее извиняющийся взгляд.

– Прости, – проговорила она смущенно.

– За это и не люблю эксплетов, – заметил до сих пор молчавший Пилигрим.

Даррит вернулся с газетой. Лицо его было обеспокоенным.

– О небеса! – воскликнула Омарейл. – Не хочу даже слышать, что там.

Однако Норт проигнорировал ее слова и сообщил:

– Объявилась самозванка. Заявляет, что она – принцесса Омарейл, сбежавшая из замка.

Истинная принцесса растерянно обвела взглядом своих спутников:

– Я что-то ничего не понимаю. Во что играет Сова? Зачем ей это нужно? Родители-то знают, что это – не я.

Неторопливо опустившись на стул, продолжая вчитываться в статью, Даррит задумчиво хмыкнул.

– Сова ли это… – пробормотал он.

– Может, это Свидетели? – предположил Май. – О них сейчас много пишут.

– Да, но вот только мы считаем, что Свидетели – дело рук Совы, – пояснила Омарейл. – Ей же надо, чтобы мои родители убедились в верности предсказания. С одной стороны, по ее указке эти Свидетели выставляют требования показать принцессу народу. С другой – обычные жители не хотят никаких столкновений и считают, что будет спокойнее, если я останусь в башне. Мир Ленар тоже ее стараниями вопит о гражданской войне, подливая масла в огонь. Не знаю, что она собирается со всем этим делать: действительно ли доведет до войны, или… – принцесса вздохнула, – или рассчитывает убить меня, решив таким образом все проблемы.

– Вот гадина! – воскликнул Май, вызвав у Омарейл улыбку.

– Но самозванка совершенно не вписывается в эту ладную историю, – задумчиво проговорил Даррит. – Что ж, будем ждать других новостей, чтобы понять, что задумала госпожа Дольвейн.

– Знаете, о чем я подумала: а что, если Сова тоже начнет встречаться с Патерами и будет пытаться переубедить их? – высказала Омарейл то, что уже пару дней беспокоило ее.

Май снова запустил руку в волосы.

– Проклятье, а ведь и правда… – произнес он потерянно.

– Это возможно, – кивнул Даррит, – но, если Белория нас не предаст, будет не так важно. Главное – настроить Патеров на голосование и вложить в их головы аргументы за отмену. Дальше это будет работа Белории.

– Почему вы все время говорите об Иле Белории? – подозрительно сузив глаза, спросил Пилигрим. – Почему он должен помогать вам?

Омарейл вздохнула.

– Он тоже эксплет, – прошептала она.

Май изумленно приоткрыл рот. Пилигрим же сложил руки на груди:

– Это не объясняет вашей уверенности в том, что он будет как-либо помогать вам. Госпожа Дольвейн – тоже эксплет, это не делает ее вашим ярым сторонником.

– Мы с ним договорились, – туманно ответила принцесса.

Мужчина чуть наклонился вперед, пронизывая ее взглядом:

– И каковы были условия?

– Он женится на мне, – ответила Омарейл так, как если бы это было что-то незначительное, и еще дернула плечом, будто отгоняя назойливую муху.

– Да вы с ума сошли! – прогремел Пилигрим и тут же перевел взгляд на спокойно потягиваюшего чай Даррита.

Понимая, что замять разговор уже не получится, Омарейл кратко поведала историю покорения Нортастера.

– И вы допустили это?! – перебил ее в какой-то момент Май, глядя прямо на Даррита. – Позволили ей заключить такую сделку?

Тот сидел вполоборота к столику, почти спиной к нему, поэтому на обвинения отреагировал едва заметным поворотом головы и высоко поднятой бровью.

– Вы же были там, могли помешать! – продолжил Май.

Принцесса хотела возмутиться: она была самостоятельным человеком, ответственным за свою жизнь. Но холодный ответ Даррита заставил ее позабыть об этом:

– Что из сказанного позволило вам думать, господин Джой, – голос его был резким, – будто я могу диктовать вашей подруге, что делать?

Это ранило девушку: несколько недель они с Нортом провели бок о бок, жили под одной крышей и сталкивались с немыслимыми трудностями, но вот он говорит Маю «ваша подруга», как будто они едва знакомы.

– К тому же, – добавил этот невыносимый, бессердечный человек после небольшой паузы, теперь уже более ровным голосом, – я действительно не вижу лучшего пути. Мы нуждаемся в Иле Белории, а значит, должны предложить самую высокую цену, которая не по зубам Совалии Дольвейн.

Омарейл поджала губы, сосредоточенно глядя перед собой. Сейчас не время для глупых обид.

– Вы действительно думаете, я бы смирился с этим, если бы видел другой выход? – сказал наконец Даррит и отвернулся.

Принцесса испытала острое желание ударить его, но постаралась удержать это чувство при себе: не хватало еще, чтобы Май или Пилигрим полезли в драку.

После обеда путники нашли гостиницу для ночлега. Отдохнув в номерах, они встретились уже за ужином, на котором обговорили дальнейшие действия.

Даррит поделился тем, что узнал о Патерах со слов Белории: покровитель Клоустена, Рон Тоберон, был закрытым и загадочным типом. Патер Остраита, Зной Канари, напротив, как на ладони, эмоциональный и открытый.

– Он больше подходит вам по темпераменту.

Омарейл посмотрела на Норта, прищурившись.

– Я не сомневаюсь, что вы справились бы и с Тобероном, – добавил он. – Однако нам стоит максимально эффективно использовать ресурсы.

Не было никаких причин подозревать Даррита в нечестности, и все же что-то заставляло принцессу считать, что мужчина был не до конца откровенен с ней.

– Белория рассказал тебе что-то о Тобероне? – уточнила она, пытаясь нащупать ускользающую истину.

– Ничего конкретного, – отмахнулся Норт.

…И начал постукивать вилкой по столу. Теперь у Омарейл не было сомнений, ее расспросы его злили, а значит, он что-то скрывал.

– И все же. Что именно тебе известно об этом Патере?

– Есть причины полагать, что в его случае придется обратиться к шантажу. – Даррит скривил губы, то ли все еще недовольный ее настырностью, то ли из-за нелюбви к подобным методам.

– И чем его можно шантажировать? – не унималась принцесса.

– Этого я еще не знаю, – теперь уже не скрывая раздражения, ответил он.

Она потратила несколько секунд на то, чтобы сформулировать свой следующий вопрос:

– Как планируешь узнать?

– Небеса, вы назойливы, как муха! – вспылил Даррит. – Белория приедет сюда послезавтра и поможет мне.

– И что за секретность? Почему ты скрывал, что вы собираетесь встретиться?

Норт прикрыл глаза, яростно дыша.

– Не хотел, чтобы я знала, что всезнающему Норту Дарриту потребовалась помощь Ила Белории? – предположила принцесса.

Он взглянул на нее, синие глаза, казалось, пронзали, проникая в самое сердце.

– Верно, – кивнул он и ровно продолжил: – Вы видите меня насквозь.

В сущности, не было разницы, с каким Патером Омарейл предстояло разбираться. Тоберона она знала, но не настолько близко, чтобы понимать, как вести себя с ним. Зной Канари был темной лошадкой, в Орделионе он появлялся редко. И несмотря на нежелание расставаться с Дарритом, принцессе хотелось испытать себя, посмотреть – и показать, – на что она была способна сама по себе. Конечно, с ней в Остраит отправлялись Пилигрим с Маем, но их поддержка представлялась девушке скорее моральной и физической, чем умственной. Стратегия была полностью на ней.

– Уедем завтра утром, – сказала она, взглянув на мужчин.

Норт кивнул, сообщив, что с пристани к острову регулярно отправлялись пароходы. Морская прогулка занимала около трех часов.

Они условились встретиться с Нортом шестого числа четвертого месяца, дав друг другу две недели. Ранним утром, когда курортный Клоустен еще спал, но солнце уже залило светом широкие, ведущие к морскому побережью улицы, четверо отправились к причалу. Омарейл глубоко вдыхала по-особому пахнущий морской воздух, стараясь ни о чем не думать.

– Вот в этом кафе мы с вами встретимся, – сообщил Даррит, указывая на заведение «Ход конем», что расположилось прямо на набережной. – Между полуднем и четырьмя часами вечера.

Кафе еще было закрыто, но столы и стулья, что стояли на террасе, выглядели чисто и аккуратно, обещая качественный кофе и вкусную еду в приятной атмосфере.

Омарейл молча кивнула, разглядывая вывеску.

У киоска с билетами на пароход уже выстроилась длинная очередь – а ведь принцесса была уверена, что в такой час их компания будет единственной у причала.

Ожидая возможности купить билеты, все четверо молчали. Май был еще слишком сонным, Пилигрим просто всегда был молчаливым и настороженным. Даррит отворачивался, избегал зрительного контакта и вообще всячески демонстрировал безразличие и даже желание поскорее покончить со всем этим.

– Знаешь, Норт, тебе не обязательно ждать, пока мы сядем на борт, – сказала наконец Омарейл, не в силах больше видеть, как он мается. – Думаю, мы справимся сами. Ты можешь идти.

Он наконец повернулся. Взглянул мельком на принцессу, оценил взглядом Пилигрима с Маем и, видимо, решив, что, если у Омарейл возникнут трудности, эти двое смогут помочь, коротко кивнул и ушел.

Девушка не могла поверить, что он просто взял и оставил ее. Она не знала, как пройдет их расставание: заплачет ли она, скажет ли какие-то слова напутствия он, обнимутся ли они или неловко помашут друг другу. Но принцесса никак не ожидала, что Даррит уйдет вот так буднично, безразлично, как будто они расставались на пятнадцать минут, а не на целых две недели, за которые могло произойти все что угодно!

Задыхаясь от обиды и злости, Омарейл не сразу заметила, как толпа вокруг ожила. Люди начали оборачиваться, нетерпеливо топтаться на месте, раскачиваться. Она очнулась, когда кто-то рядом издал протяжный вопль то ли тоски, то ли ярости. Вздрогнув, принцесса начала озираться. Пассажиры, которые только что спокойно ждали пароход, теперь, обнимая себя, утирая слезы и сжимая зубы, точно опьяненные, начали медленно двигаться в одну сторону. Омарейл посмотрела туда и увидела Даррита. Он шел обратно, но остановился, осознав, что разъяренная толпа начала идти на него. Однако затем смело шагнул вперед, и очередь расступилась перед ним, позволяя подойти к Омарейл.

Без лишних слов он обнял ее, крепко прижав к себе, и она почувствовала, что обида и злость отступают. А в следующее мгновение кто-то обнял ее со спины. Краем глаза принцесса увидела, что это был Май. А затем своими огромными ручищами их обхватил Пилигрим. А потом мужчина с пышными усами и бородой. И женщина в зеленом платье. И молодой человек с копной рыжих волос и яркими веснушками на бледном лице… Через четверть минуты змейка очереди превратилась в розовый бутон, центром которого стали Даррит и Омарейл, а лепестками – две дюжины незнакомцев.

– Мирра, – пробормотал принцессе в ухо Норт, – прошу, контролируйте свои эмоции. Встретимся через две недели.

Он не без труда пробрался через окружившую их толпу, а люди начали растерянно расходиться, пытаясь понять, что на них нашло. Май хмурился, Пилигрим недовольно ворчал что-то об «этих эксплетах». А Омарейл глупо и открыто улыбалась. Больше поездка в Остраит ее не страшила.

XII

Остраит

Небольшой пароход рассекал ярко-голубые воды, оставляя за собой пенящийся след. Тот стремительно таял: минута – и нет даже намека, что когда-то здесь проходило судно. Омарейл стояла на открытой палубе, щурясь от солнца, и в то же время кутаясь в плащ. Ветер был сильным и прохладным, но не настолько, чтобы хотелось от него прятаться.

Май стоял рядом, облокотившись о перила, время от времени перегибаясь через них, чтобы посмотреть на воду. Он рассчитывал увидеть дельфинов или касаток. Светлые волосы лезли ему в лицо, и он то и дело запускал в них пальцы в тщетной попытке смахнуть. Принцесса заметила, что за время их путешествия кожа молодого человека покрылась легким загаром. Сама она прятала лицо, когда светило сильное солнце, и носила закрытую одежду, зная, что, загорая, краснела.

Омарейл и Май говорили о многом. Он спрашивал, каково это – провести всю жизнь в одной комнате, и принцесса рассуждала о том, что ее существование было совсем не так ужасно, но вернуться в башню, зная, что предсказание лишь выдумка Совы, она бы не смогла.

Она рассказала другу о своих приключениях. Он поведал о том, как добрался с Бурей до Астрара и лишь на пятый день сумел передать письмо Севастьяне.

Пилигрим предпочитал проводить время в одиночестве. Он сидел чуть поодаль на деревянной скамье и задумчиво глядел вдаль, раскинувшись так вольготно, что людям приходилось перешагивать через его длинные ноги.

Наконец они увидели большой остров. Сначала тот казался сиреневой горой, чуть затянутой дымкой. Потом постепенно стал обретать очертания и цвета. И вот они оказались в живописной бухте: на заднем плане – горы, покрытые редкой растительностью, ближе – разноцветные домики, следующие за неровной линией серых скал. Небольшая гавань была усыпана белыми лодками и яхтами, что так красиво контрастировали с темно-синей водой залива.

Пароход пришвартовался у широкого пирса, и пассажиры потянулись к выходу. Омарейл, для которой прибытие в новый город стало своеобразной рутиной, вышла на дорогу и поймала повозку, чтобы та отвезла их в хороший отель.

…Впрочем, Остраит не был похож ни на один из городов, в которых побывала принцесса. Утопающий в зелени, город-остров являл собой буйство красок: вдоль дорог росли яркие растения, за которыми угадывались разноцветные фасады домов. Симфония ароматов, которую создавало это место, была достойна лучших парфюмеров. Воздух то отчетливо пах морем, то приносил ароматы цветов. А временами Омарейл ощущала запах раскаленных камней и горячей пыли.

Жара плавила воздух, даже несмотря на то, что солнце еще не было в зените. Уставшие с дороги и разгоряченные, путники с удовольствием спрятались в прохладном холле отеля. Кукурузно-желтое здание было небольшим, со множеством округлых арок и невероятным количеством растений как внутри, так и снаружи. Супружеская пара, владеющая заведением, с искренней улыбкой поприветствовала гостей и предложила ледяного лимонада.

– О небо, это волшебно! – воскликнул Май, потягивая через бамбуковую трубочку холодный напиток.

Он развалился в кресле холла, вытянув ноги и заложив одну руку за голову. Пилигрим вытряхнул из пачки последнюю сигарету и закурил. Омарейл поморщилась и отвернулась. В этот момент она увидела красивую девушку лет пятнадцати-шестнадцати. Ее черные волосы блестели на солнце, как лакированная шкатулка, в которой принцесса хранила свои украшения в замке. Свет, проникающий сквозь ветки деревьев, мигал, нежно лаская ее длинные локоны. Черные же нахмуренные брови почти сошлись на переносице. Хозяйка гостиницы что-то говорила девушке, но та, сложив руки на груди и надув губы, смотрела в сторону.

Принцесса прислушалась.

– Ты не можешь пойти туда сегодня, – строго сказала хозяйка, чьи волосы и брови, да и аккуратные маленькие черты лица наводили на мысль о том, что это были мать и дочь. – Скоро заканчивается учебный год. Что я увижу в табеле?

– Ах, мама, – девушка поправила простое белое платье и мечтательно продолжила: – Кому какое дело до оценок? Разве мой будущий жених будет заглядывать в табель?

Она прильнула к стойке, посылая женщине жалобный взгляд.

– Там будут все, понимаешь? Это же праздник года! Я умру, если не попаду туда.

– Четвертый раз за месяц? – буркнул хозяин отеля, протирающий полки с ключами от номеров. – Такое не под силу даже тебе, Смоль.

Та сердито фыркнула:

– В этот раз точно умру. Вот увидишь.

Хозяйка обеспокоенно взглянула на спину мужа, затем устало вздохнула:

– Иди. Иди уже, да хранит тебя Солнце.

Смоль радостно хлопнула в ладоши и стремительно взлетела по лестнице на второй этаж.

Омарейл покосилась на Мая. Тот отдыхал, блаженно улыбаясь и потягивая лимонад. Принцесса коснулась его руки, он лениво приоткрыл один глаз.

– Дело есть, – сказала Омарейл, и ее друг нехотя выпрямился, готовый слушать.

Из номера на третьем этаже открывался интересный вид. Улицы Остраита опоясывали возвышающуюся в центре острова гору, и каждая следующая оказывалась выше предыдущей. Поэтому, глядя в окно, Омарейл видела, как вниз уходили крыши домов, их крепко обнимали благоухающие цветущие сады. А там, в самом низу, и покуда хватало взора, лежало лазурное море. Его бороздили редкие судна, легкий ветер создавал рябь, солнце играло бликами.