Эксплеты. Совет Девяти

Ночь уже вступила в свои права, и принцесса решила снова пересесть на лавку кучера рядом с Нортом.

Туман начал стелиться по земле, поглощая белесой дымкой низкую траву. Фонарь на их повозке, который Даррит зажег еще в деревне, неприятно скрипел, а покачивающийся свет от него рисовал жутковатые образы на кочках. Из-за тучи вышла луна, но от ее холодного сияния становилось не по себе. Омарейл сжала руками свое сиденье и стала напряженно вслушиваться в звуки, раздающиеся вокруг, рассчитывая, в случае опасности, услышать предупреждение: например, боевой клич бандитов или шелест крыльев птицы-убийцы. Но все, что доносилось до ее слуха: скрип фонаря, шуршание колес и приглушенный цокот копыт.

И тут словно из ниоткуда на обочине возник призрак. Женщина в длинном белом одеянии плыла вдоль дороги, ее бледное лицо было обращено к ним. Даррит, похоже, тоже не ожидал такой встречи, поскольку резко натянул вожжи. Лошади заржали и едва не уволокли телегу в траву. Экипаж опасно покачнулся. Все замерло.

Омарейл посмотрела на Норта, сжавшего губы и нахмурившего брови, а затем медленно обернулась. Призрак исчез. Дорога была совершенно пуста.

– Все хорошо? – раздался вдруг мягкий, мелодичный голос, и принцесса взвизгнула, подскочив на месте.

Даррит тоже вздрогнул, хотя и сумел сохранить суровое выражение лица. Женщина в белом стояла по другую сторону повозки, взирая на них дырами вместо глаз. Приглядевшись, Омарейл поняла: это просто тень падала так, что видно было только нос и скулы – остальное утопало во тьме.

– Все в порядке, благодарю, – отозвался Норт сдержанно.

– Простите, я, видимо, напугала вас, – произнесла женщина и наконец чуть повернулась так, что Омарейл смогла увидеть черты худого лица.

Принцесса расслабилась – глаза у «призрака» были человеческие.

– Самую малость, – ответил Даррит. – Не знаете ли, случайно, это верное направление к дому Калины?

– А зачем вы ее ищете? – спросила женщина, поправляя грязный подол белоснежного наряда.

– В деревне нам сказали, что у нее можно остановиться на ночлег. Мы едем из Нортастера в Клоустен, путь неблизкий…

Омарейл, как, похоже, и Даррит, понимала: очень вероятно, что женщина являлась той самой Калиной. Других домов поблизости они не встречали, а судя по времени, они приближались к нужном дому.

Подтверждая их догадки, женщина улыбнулась, что выглядело жутковато в свете луны, и кивнула:

– Тогда вы едете правильно. Только меня нет дома, я собираю ночные травы.

Калина действительно готова была принять двух путников на ночь, договорившись, что они сперва позволят ей закончить сбор. Она не уходила далеко от дороги, время от времени склоняясь к земле и складывая себе в корзинку листья и корешки.

– Так ведь недолго и душевнобольными стать, а, Норт? – проговорила Омарейл, глядя на плывущую по полю белую фигуру.

Он усмехнулся.

Домик Калины оказался совсем небольшим. Когда хозяйка зажгла множество свечей, гости смогли оценить обстановку. Мебель была явно старой, грубо сколоченной из дерева, но украшенной плетеными салфетками, ткаными ковриками и одеялами из лоскутов. Всюду были развешаны сушащиеся букетики из цветов и трав, в углу растянулись гирлянды из луковиц, а над печкой – нанизанные на веревку грибы. На кухне полки, заставленные старой утварью, вмещали и многочисленные каменные блюда со ступками, доски для нарезки, загадочные свертки и свитки.

– Вы колдунья? – спросила Омарейл, озираясь.

Разумеется, она шутила, но, наткнувшись на серьезный взгляд Калины, смутилась.

– В каком-то роде, да, – ответила женщина.

Только теперь принцесса смогла как следует разглядеть ее спутанные русые волосы и худощавое, но приятное лицо. Калине могло быть как тридцать, так и сорок пять – не поймешь. Движения плавные, а голос мелодичный, точно созданный, чтобы петь колыбельные.

– Меня называют травницей, я умею лечить с помощью даров степи и леса.

– Поэтому вы и живете тут, где есть и то, и другое, – поняла Омарейл.

Пока Калина варила для постояльцев овсяную кашу, те пили чай. Вкус у напитка оказался необычный, состоящий из множества оттенков и нюансов. Омарейл сумела различить ромашку и мяту, но весь букет разгадать не смогла.

– Кто вас этому научил? – спросила она, чувствуя, как тело расслабляется, а тепло проникает в каждую клеточку тела.

«Так хорошо не бывает», – подумалось ей на мгновение.

Калина обернулась через плечо, продолжая помешивать кашу, чуть усмехнулась и просто пожала плечами. Стоя к ним спиной, она пояснила:

– Что-то переняла от бабушки да соседок. Что-то прочитала в книгах, а чему-то научилась сама. Путем проб и ошибок, так скажем…

Последние слова прозвучали многозначительно, будто в них крылся глубокий смысл.

– Здесь великой премудрости нет, – продолжила Калина, наливая деревянным черпаком кашу в глиняные миски, – у каждой травы есть свои свойства. Какие-то вместе становятся сильнее, какие-то, наоборот, друг друга приглушают, давят.

Она поставила ужин на стол, достала из буфета ложки. Омарейл досталась тяжелая, серебряная, с истершейся цветной вставкой.

– Красивая, – прокомментировала она, рассматривая рисунок.

– Это моего сына, – мягко улыбнувшись, ответила Калина, громко ставя на печку тяжелый чугунный чайник.

– А-а, – протянула принцесса, готовая приступить к трапезе, – а где он сейчас?

– Его нет, – отозвалась женщина.

Омарейл взглянула на собеседницу и следующие слова услышала будто бы через стену.

– Его не стало пятнадцать лет назад.

Девушка не заметила, как встала, она только почувствовала, что, попятившись, споткнулась о ножку стула и уперлась спиной в стену.

У нее перед глазами стояли серые глаза Калины, хотя зрительный контакт они давно прервали. Принцесса хватала ртом воздух, не в силах надышаться. Все, что она чувствовала, – боль, боль, боль. Ее затрясло, а через мгновение Даррит подхватил Омарейл под руки и, что-то говоря хозяйке дома, вывел девушку на улицу.

Там он дал ей время, чтобы немного успокоиться, но она плакала и плакала, прося Норта помочь.

– Боюсь, это не в моих силах, – сказал он негромко. – Вам нужно просто пережить это.

Из дома вышла Калина, протянула принцессе чашку с дымящимся напитком. Омарейл послушно выпила. Травница ушла, а Омарейл вскоре стало легче.

– Норт, она чувствует все это? – спросила наконец принцесса и получила кивок в ответ. – Но как? Посмотри, она же совершенно спокойна. Невозможно испытывать эти чувства и быть такой… умиротворенной.

– Человек рано или поздно адаптируется к любым условиям, – отозвался он, стараясь звучать успокаивающе, – привыкает жить с болью, учится мириться с горем. Это не значит, что чувство утраты исчезает, просто со временем становится привычным.

Омарейл шумно выдохнула.

– Вы так остро это восприняли, потому что эмоции Калины вам, вероятно, незнакомы, и раньше вам не приходилось сталкиваться с такими глубокими чувствами. К тому же вы были слишком открыты, расслабились от чая. Такое может случаться время от времени, поэтому нужно стараться всегда… быть начеку. Контролируйте себя и то, что принимаете от других.

Она кивнула, шмыгнув носом.

– Пойдем, – сказала она, – надо как-то объяснить Калине, почему я так странно себя веду. Она точно решила, что я умалишенная.

Даррит усмехнулся, вытер слезы с ее лица и помог подняться с бревна, на котором они сидели.

Объяснять Калине ничего не пришлось.

– Я встречала таких, как вы, – сказала она, кивая на гостью. – Ужасное бремя.

Женщина предложила сесть за стол. Во время ужина Даррит обсуждал с хозяйкой жизнь в деревне, Омарейл же молчала. Затем Калина сказала:

– Да, лекарь у нас есть, но все больше ко мне идут. Перелом я, конечно, не исправлю, но отравления, жар, инфекции – почти все могу излечить травами. За эти пятнадцать лет с чем только не помогала. Теперь у кого что в деревне случится, сразу бегут сюда. Побаиваются, когда все в порядке, а только захворают – уже тут как тут.

Принцесса с любопытством взглянула на женщину. Значит, дар исцелять с помощью растений Калина получила после смерти сына? Точно прочитав вопрос в глазах девушки, женщина сказала:

– В ту зиму была сильная метель, из деревни хочешь не хочешь – не выехать. Ближайшая больница – в Нортастере, а добраться никак. Такое могло и месяц продолжаться, а сын разболелся, и ему становилось все хуже. Моя прабабушка тогда еще жива была, учила меня, какие отвары делать, я делала. Но она была уже совсем старенькая, видела плохо. Не ту ягоду дала. Они сушеные все похожи. Так Дыма и не стало. Ему было семь.

Омарейл специально не смотрела на Калину, панически боясь вновь испытать ее чувства.

– Почему нет больницы ближе? Нортастер очень далеко, – сказала принцесса, стараясь сменить тему, чтобы не окунаться в горе женщины.

– Так у нас тут в Долине только мелкие деревеньки. Раскиданы по всей степи как горох. Какие тут больницы? И кто тут работать захочет? Из местных, если кто выучится на лекаря, сразу в город едет.

– Вы к Нортастеру относитесь? – деловито спросила у Калины гостья.

– К Тоблаудану. Хотя Нортастер и ближе, но вся Долина Солнца – это земли Тоблаудана. Видишь, у нас тут только пастбища, да и то плохенькие, потому и людей мало. А ближе к востоку, к самому городу, идут хорошие пахотные земли. Там и деревни крупнее, и фермерские угодья больше. И с врачами дела получше. А мы… вот, – она обвела рукой комнату, привлекая внимание к перевязанным веревкой высушенным цветам и травам.

Омарейл твердо решила, что, если ей все-таки уготовано стать Королевой Ордора, первое, чем она займется, будут не дороги, как она думала вначале, и не Утесы Минли, и даже не школы – а больницы. У каждого в королевстве будет возможность получить помощь.

Поджав губы, она уставилась в темноту за окном, чувствуя легкое раздражение. Сперва она решила, что злилась на Шиет Дольвейн: это была ее обязанность как Патера – следить за качеством медицины в регионе. Какой у них там в Тоблаудане девиз? «Преумножать деяниями»? Вот пускай и преумножают.

Но потом принцесса поняла, что в первую очередь сердилась на себя. Как глупа она была, когда не слушала папу! Он рассказывал ей и о строящихся госпиталях, и об училищах для докторов. А она все пропускала мимо ушей, не видя за всеми этими историями живых людей. Но теперь-то… теперь-то ей всего и надо было, что вернуться в Орделион, отвоевать свое право быть наследницей – и тогда можно будет заняться тем, что действительно важно.

Они с Дарритом отправились в путь с рассветом. День обещал быть солнечным, оранжево-красная полоска была сперва впереди, а затем, когда повозка вернулась на главную степную дорогу, просыпающийся раскаленный диск оказался слева.

Через два или три часа они оказались на перекрестке широких пыльных дорог. Указатель предлагал ехать вперед тем, кто направлялся в Клоустен, повернуть налево, чтобы оказаться в Тоблаудане, или направо, если путь держался в Астрар. Омарейл, вздохнув, посмотрела на надпись. «Астрар». Как же ей хотелось домой!

Тут же, на перекрестке, расположилась большая таверна и постоялый двор. Судя по количеству повозок и лошадей, многие останавливались здесь, чтобы отдохнуть от дороги. Даррит нашел место и для их повозки, и вскоре они вошли в просторное, но темное помещение, чтобы пообедать.

Внутри было шумно: звон посуды, гвалт голосов, смех и зычный голос бармена сливались в характерный гомон. После безлюдной степи место казалось островком жизни.

– Расскажешь мне о Патерах Остраита и Клоустена? – спросила Омарейл, пока они ждали еду. – Что там тебе рассказал о них мой жених?

Взгляд Даррита стал острым, как ножницы парикмахера в Нортастере.

– Знаете, какой вопрос меня терзает с самого нашего знакомства? – произнес он, потирая подбородок.

По его интонациям принцесса поняла, что он скажет что-нибудь язвительное, но все же вопросительно подняла бровь.

– Вы двадцать два года воспитывались как принцесса. Изучали правила поведения, все эти церемонии, протокол… Несмотря на заточение, общались с первыми лицами королевства. Обучались у лучших умов Ордора. Да что уж там, Бериот Дольвейн был вашим Советником, наставником даже, а у меня сложилось о нем мнение как о человеке, строго следующем правилам.

– К чему ты клонишь, Норт? – спросила Омарейл, подпирая голову рукой.

Она, конечно, понимала к чему.

– Как так вышло, что за месяц путешествия со мной вы растеряли все свои королевские манеры?

Она сделала вид, что задумалась:

– Хм, а может, дело в тебе?

Он скривил губы.

– Может, ты ведешь себя так заносчиво, холодно и высокомерно, что мои «королевские манеры» просто меркнут рядом с твоими? Может, просто ты такой зануда, что даже Бериот по сравнению с тобой выглядит весельчаком?

– Кто вас научил сразу переходить к оскорблениям? – уточнил Даррит, гордо подняв подбородок.

– Да ты такой чопорный, что до сих пор обращаешься ко мне на «вы», а по имени называешь только от безысходности! – воскликнула Омарейл.

Она и не заметила, как шутливый разговор перерос в ссору. Но заметил проходящий мимо официант с подносом, полным пустой посуды. Девушка к тому же случайно взглянула ему в глаза, и громкий звон оповестил всех в таверне, что бокалов в заведении стало значительно меньше.

Пока молодой человек собирал осколки, Даррит мрачно смотрел на принцессу. Взгляд его был осуждающим.

– Почему вас это раздражает? – спросил он спокойно. – Как еще я должен обращаться к вам? – Он чуть подался вперед, открыто глядя на собеседницу: – Вы не должны забывать, кем являетесь. Сегодня вы просто общаетесь с Патерами за ужином, а завтра они придут на прием во дворец, чтобы познакомиться с Ее Высочеством принцессой Омарейл. Представьте их удивление…

Девушка испуганно приоткрыла рот:

– Об этом я не думала.

Даррит сложил руки на груди.

– Я тоже, – буркнул он после очень долгой паузы. – Может, приобрести для вас маску? Надо об этом подумать, а пока будем надеяться, Патеры не обратили на вас много внимания.

Он запустил руку в растрепанные черные волосы.

– Но это потом, – добавил он, а затем собрался и строго произнес: – Сейчас я лишь хотел сказать, что вы должны демонстрировать идеальные манеры и никак не пятнать репутацию недостойными выходками.

Омарейл снова рассердилась. Она не делала ничего, за что ей должно было быть стыдно. Но Норт со своими нравоучениями заставлял ее чувствовать себя в чем-то виноватой.

Посетитель за соседним столом швырнул на пол сосиску с криком «недожаренная!».

– Да держите вы себя в руках, в самом деле! – рыкнул Даррит, и кто-то рядом смел грязную посуду со стола на пол.

– Почему тут не убрано? – воскликнул тучный мужчина, который, очевидно, искал свободное местечко.

Несколько мгновений Норт и Омарейл прожигали друг друга взглядами, а затем принцесса рассмеялась. Ее спутник держался чуть дольше, но его губы тоже предательски растянулись в улыбке.

После обеда около двух часов они просто ехали по Долине Солнца. Омарейл снова предпочла остаться в повозке, тогда как у ее спутника не было большого выбора. От долгого пути под пускай еще мягким, но все же греющим солнцем, его кожа чуть покраснела, волосы запутались, а сюртук запылился. Но почему-то принцессе казалось, что Норту нравилось их путешествие. Часами молча сидеть и размышлять – это было похоже на то, что Даррит мог счесть за отдых.

Но вдруг экипаж качнулся. В первые секунды девушка не сообразила, что произошло. Затем незнакомый мужской голос дал понять: кто-то прямо на ходу прыгнул на их повозку. И Омарейл догадывалась – никто с добрыми намерениями не стал бы так поступать.

– Норт! – закричала она, но тот, похоже, и сам понял: что-то не так.

Даррит заставил лошадей резко остановиться, и по звукам принцесса поняла, что незнакомец проехался вперед по крыше. Затем началась возня. Омарейл не знала, что делать: оставаться в повозке или выскакивать на улицу. Быть может, тихонько сидеть в салоне и ждать, чем кончится дело, и было бы здраво, но бешено колотящееся сердце не позволяло оставаться на месте. Тем более неизвестность убивала.

Аккуратно приоткрыв дверь, она спрыгнула на землю – и тут же почувствовала, как кто-то обхватил ее сзади и зажал огромной рукой рот. Принцесса не успела издать и звука, и Даррит, даже если он еще был в сознании, не узнал бы, что ее поймали.

Перед девичьим лицом блеснул нож, и Омарейл только и успела, что всхлипнуть. В следующее мгновение держащий ее мужчина обмяк.

– Да ты сдурел! – раздался знакомый голос.

– У него был нож! – ответил ему другой, и Омарейл крутанулась, чтобы увидеть загорелое лицо, яркие голубые глаза и вихрь пшеничного цвета волос.

– Май! – воскликнула она, готовая кинуться к нему с объятиями.

– Погоди! – ответил он, широко улыбаясь.

И тут раздался звук упавшего на землю тяжелого предмета. Омарейл обернулась. Даррит стоял на кучерском месте и глядел вниз. Лицо его было грязным и немного в крови, волосы – взъерошенными, взгляд – диким. На земле лежал внушительных размеров мужчина. А у его головы гарцевал на лошади Пилигрим с окровавленным клинком в руках.

– Н-да, и это вся драка? – разочарованно протянул Май. – Я ожидал чего-нибудь более эпичного…

– Ты сам испортил дело, оглушив этого типа булыжником, – ответил ему Пилигрим, а затем спешился и подошел к бандиту, которого отправил на землю Даррит.

Нападавший застонал и попытался перевернуться, но Пилигрим надавил на его плечо своим мощным ботинком. Тот вскрикнул от боли, и через мгновение Омарейл увидела, что ткань его темной рубахи пропиталась кровью. Ранил бандита, должно быть, гвардеец.

– Жить будет, – констатировал тот.

Даррит тоже спрыгнул на землю и внимательно посмотрел на Пилигрима. Пару мгновений – и мужчины пожали руки. Затем Норт подошел к принцессе. Бегло оценив ее состояние, он перевел взгляд сначала на разбойника на земле, а затем – на Мая. И тоже протянул ему руку.

Молодой человек отбросил в сторону тяжеленный камень, что все еще был в его руках, и ответил на приветствие.

Затем Даррит присел к оглушенному Маем мужчине.

– Я боюсь, он мертв, – констатировал он почти через минуту.

Омарейл широко распахнула глаза и невольно склонилась к незнакомцу, надеясь увидеть доказательства того, что Норт ошибся.

– В каком смысле? – прохрипел Май, делая, напротив, пару шагов назад.

Сурово поджав губы, Пилигрим тоже провел осмотр. Сделав свои выводы, он просто глянул на Даррита и кивнул.

– Нужно придумать, куда деть тело, – произнес Норт, его голос звучал так сухо, будто обсуждали, где остановиться на ночь или что взять на ужин.

Омарейл же была в ужасе. Этот человек только что крепко держал ее за талию, а теперь лежит на земле без дыхания и сердцебиения. Никогда больше не встанет и не скажет и слова. Разве можно было в такое поверить?

Она перевела взгляд на Мая – тот был бледным и, не моргая, смотрел на убитого им мужчину.

– Я просто ударил его по голове… у него был нож… он собирался зарезать тебя… – бормотал он.

Омарейл подошла к нему и погладила по плечу.

– Это вышло случайно. Ты защищал меня.

– Неужели и правда, – выдохнул ее друг. – Я. Убил.

Норт и Пилигрим тем временем начали затаскивать труп в повозку.

– Вы что делаете? – воскликнула Омарейл. – Я с ним не поеду!

– По этой дороге часто ездят, – пропыхтел Даррит, пытаясь поднять свою ношу за ноги, пока Пилигрим втаскивал тело за плечи, – тут его деть некуда, степь. Нужно убрать поскорее, пока никто не увидел.

В этот момент все четверо услышали топот копыт. Они синхронно повернулись к источнику звука: второй бандит – тот, что с раной в плече, – стремительно удалялся от экипажа и своих несостоявшихся жертв на лошади Пилигрима.

Пилигрим и Даррит бросили труп, оба с явным намерением пуститься в погоню. Но лошади в упряжке ни за что не догнали бы одинокого скакуна, а черный конь Мая тихонько щипал траву в трех десятках метров от них.

Гвардеец достал из-за пазухи револьвер, но было поздно – шансов попасть даже в лошадь было ничтожно мало. Он выругался. Затем двое мужчин вернулись к своему прежнему занятию. Вскоре мертвый бандит оказался в салоне. Мужчины усадили тело так, что его можно было принять за спящего пассажира, и это выглядело жутко. Затем Пилигрим, и Даррит спрыгнули на пыльную землю и посмотрели друг на друга, на Мая и на принцессу.

– И что вы тут делаете? – обратилась Омарейл к гвардейцу.

– Вас спасаем, Ваше Высочество, – отозвался он.

Только теперь она заметила, что Пилигрим выглядел более опрятно, чем когда они виделись в последний раз: черный дорожный плащ казался новым, хотя и успел запылиться в дороге. Одеяние с кожаными вставками на груди и руках, призванными, очевидно, защищать владельца в драке, тоже отлично сидело на мощной фигуре и выглядело впечатляюще. Его щетина порядком отросла, но было заметно, что еще недавно ею занимался профессионал. Длинные волосы были убраны в хвост. Омарейл подумала: «Неудивительно, что Буря в него влюбилась».

– А поподробнее?

Даррит предложил отъехать с дороги и устроить привал, во время которого их старые знакомые могли бы подробно рассказать, как они так удачно очутились в дикой степи именно в тот момент, когда на них напали какие-то бандиты.

– Думаю, мне стоит начать с начала, – произнес Пилигрим, когда они сели на собственные тюки с одеждой, и Норт достал запасы еды и питья. – Тогда, в Лондраре, поняв, что ты… то есть вы – принцесса, я решил скрыться подальше, чтобы вы не смогли повлиять на меня с помощью этих своих штучек. Я сел передохнуть в лесу и решил вернуться, чтобы тайно следовать за вами. Что делать с тем, что вы – принцесса, я на тот момент еще не понял, но знал, что не должен упускать вас из виду. Увидев повозку, которая ехала в сторону Фортосдора, я решил, что вы двое тоже ехали в ней, – он кивнул на Даррита и Омарейл. – Когда понял, что вас там нет, хотел кого-нибудь пристрелить. Нужно было вернуться, но моя лошадь повредила ногу, и мне пришлось задержаться в Эльмберте, а когда я смог добраться до Лондрара, мне сообщили, что извозчик давно увез вас в Агру. Я отправился следом и чудом узнал вашего извозчика, возвращавшегося из Агры домой. Выпытал у него, где вы остановились, но, добравшись до постоялого двора к утру, выяснил, что вы съехали. И куда делись – было неизвестно.

Омарейл прикрыла глаза. Агра… казалось, это было так давно. Столько всего произошло с тех пор!

– В тот момент я решил вернуться в Астрар, – продолжил свой рассказ Пилигрим. – И несколько дней маялся, пытаясь понять, что делать. Хотел уже забыть обо всем, но потом познакомился с одним типом в таверне, и разговор с ним навел меня на мысль идти со своей информацией к Королю.

Омарейл прижала ладонь ко рту:

– Ты же не…

– Я встретился с Его Величеством, – весомо произнес гвардеец. – Когда он не выставил меня за дверь в первую же секунду, понял, что не ошибся: вы сбежали из дома и Король не имел понятия, куда вы подевались. Я рассказал ему все, что знал…

– И про то, что я – эксплет?! – воскликнула Омарейл.

– Да, но, мне кажется, он не поверил, – пожал широкими плечами Пилигрим. – По крайней мере, отнесся к новости как-то равнодушно. Я бы предположил, что он и сам знал, но он совсем уж никак не отреагировал. Думаю, просто решил, что это какие-то бредни сумасшедшего гвардейца.

Принцесса кивнула.

– Он попросил меня узнать, где вы и что задумали. Первым делом я отправился на поиски Мая, – он кивнул в сторону молодого человека, который все это время с отрешенным лицом ел кусок хлеба.

Услышав свое имя, тот удивленно посмотрел на мужчину.

– Май сказал, что не знает, где вас искать, но потом сам пришел ко мне. Сказал, что появилась информация, будто вас видели в Агре в гостях у Патера.

– Шторм рассказала, – пояснил Май безжизненно.

– И я вновь нанес визит Королю. У него тоже появилась кое-какая информация: оказывается, вас видели в Успаде и у Патера Нортастера.

– Бериот, – произнесла Омарейл, обращаясь скорее к Дарриту.

Тот кивнул, а принцесса покачала головой:

– Он еще и вспомнил, что мы столкнулись с ним в Успаде… А ведь у Палладина в гостях и слова не сказал.

Пилигрим же продолжил:

– Ваш отец предположил, что вы направляетесь к Патеру Тоблаудана и стоит искать вас именно там. На Мая я наткнулся случайно, и он увязался за мной. Мы ехали из Астрара в Тоблаудан и решили пообедать в большой таверне на перекрестке. Там мы, во-первых, узнали, что вы были там примерно за полчаса до нас. Во-вторых, услышали, что вас, Ваше Высочество, разыскивают двое головорезов. То, что это были бандиты, можно было не сомневаться. Я решил, что правильнее всего будет отправиться следом за ними. Так мы оказались рядом в момент нападения.