Эксплеты. Совет Девяти

– По моему опыту, от любви одни неприятности.

Они продолжали идти по дорожке, хрустящей от мелкого гравия и инея. Сумерки постепенно завладевали сквером, размывая очертания деревьев, кустов и скамеек.

– Уверена, бывает и счастливый финал, – тихо проговорила Омарейл.

Даррит остановил ее, положив руки на плечи и повернув к себе. Он всегда разговаривал так, стоя напротив, глядя в глаза, если речь шла о чем-то серьезном. Принцесса предположила, что это была привычка эксплета: всегда добиваться зрительного контакта, не говорить о важном на ходу.

– У вас будет счастливый, – проникновенно сказал Норт, пока Омарейл пыталась разглядеть что-то в его потемневших от вечернего сумрака глазах. – Мы избавимся от предсказания. Вы станете самой обыкновенной принцессой.

Оба усмехнулись подобной формулировке. Девушка втянула носом воздух и почувствовала знакомый аромат. Свежий лимон, бергамот, ветивер и резкие нотки лаванды. Этот сложный запах заставил ее сердце сжаться от волнения.

– И затем вы встретите какого-нибудь знатного господина, влюбитесь в него. У вас будет пышная королевская свадьба. После церемонии в Храме Света вы поедете в открытой карете по улицам Астрара, а толпа вокруг будет ликовать, любуясь прекрасной невестой.

Омарейл глубоко вдохнула и почувствовала: в аромате появилась то ли ель, то ли можжевельник, и теперь казалось, что они с Нортом были не в сквере Нортастера, а в каком-то волшебном хвойном лесу, где рос розмарин и что-то пряное и волнующее, а вдали за деревьями спряталась поляна с цветами.

– А ты? – спросила она. Ее серые глаза глядели на него печально и в то же время требовательно.

– А я буду стоять в этой толпе, зная, что помог вам и королевству.

Принцесса подалась чуть вперед, движимая возмущением, что вспыхнуло в груди.

– Это не счастливый финал, – ответила она, отметив: они стояли так близко, что облачко ее дыхания коснулось его губ.

– Самый счастливый из возможных. И самый возможный из счастливых.

Дома их ждал Космос. Мальчик был так воодушевлен тем, что новые постояльцы оказались эксплетами, что встречал каждое их возвращение визгами и хлопаньем в ладоши. Он старался завладеть их вниманием, то рассказывая какие-нибудь незначительные новости, то обсуждая тягости и радости жизни с даром, который они разделяли. В тот день – в день, когда Омарейл и Даррит собирались на ужин к Белории, – ребенок был особенно возбужден. Он скакал вокруг них, как обезьянка, приговаривая:

– Четыре эксплета сидели за столом, один наелся и вышел вон! Три эксплета сидели за столом, один подавился и вышел вон! Два эксплета сидели за столом, один разозлился и вышел вон! Один эксплет сидел за столом…

Омарейл несколько раз пыталась услышать окончание глупой песенки, но каждый раз что-то ее отвлекало: то Даррит велел поторопиться со сборами, чтобы не опоздать, то сосед заскочил за спичками, то Ирония спросила, что подавать на ужин.

– Ах, вы сегодня приглашены отужинать у господина Патера, – весьма язвительно отозвалась женщина, когда принцесса напомнила ей о своих планах.

– Вам не нравится Белория? – открыто спросила Омарейл, на что кухарка просто фыркнула:

– До него мне дела нет, а вот Соль мне жалко, да и пацаненка этого тоже.

Ирония стояла в дверях кухни, и, чтобы Космос не услышал их разговора, Омарейл предложила войти в помещение и закрыть за собой дверь. До этого принцесса несколько раз пыталась поговорить с женщиной наедине, но ей никак это не удавалось.

– Почему жаль?

Сложив руки на груди, Ирония отвернулась, будто бы демонстрируя нежелание говорить. Но давно сдерживаемые чувства рвались наружу, Омарейл ощущала это кожей.

– Да потому, что губит он ее! Сам знает, что губит, и все равно приходит. И сыну душу только теребит. Никогда ведь не приласкает, ни слова доброго не скажет. Так, пожурит за что, пару солей сунет в руку – и пошел.

Омарейл заглянула кухарке в глаза и попыталась внушить эмоции. Женщина вдруг широко улыбнулась:

– Но чего голову тебе забивать, вам-то с братом и хорошо бы развеяться. Отдохнете, смените обстановку.

Ирония легко поддавалась внушению, что оставило принцессу в полной растерянности: почему Патер не попытался хотя бы просто усмирить ее антипатию? Вечером принцесса сумела узнать ответ на эту загадку.

Особняк Ила Белории не уступал в размахе дому, где жил Джан Дженна, но выглядел совершенно иначе. У Патера Нортастера все было сделано из красного кирпича. Окна были большими, с частым переплетом. Внутри, казалось, все было по делу: если кресло, то удобное и такое, которым определенно пользуются. Если стол, то для работы или приема гостей. Никаких бесполезных столиков для ваз или полок с фоторамками. Но при этом везде были высечены, выгравированы или нарисованы гербы Нортастера и, судя по всему, семьи Патера. Принимая во внимание, что тот происходил не из знатной семьи, можно было предположить, что соболь на зеленом фоне был отрисован специально для Ила Белории.

Омарейл и Норта проводили в Малахитовую столовую. Стены здесь были обклеены зелеными обоями, стулья обтянуты плотной блестящей тканью того же цвета. Стол с изумрудной скатертью был сервирован тончайшим белым фарфором, а также вазами и блюдами из малахита.

Принцесса была рада, что надела свое единственное нарядное платье: графитовое, с воланом сзади. Пускай компания была скромной – присутствовали только сам хозяин дома и Омарейл с Дарритом, – особняк выглядел так помпезно, что было бы неловко появиться в брюках или простом повседневном одеянии.

– Вы уверены, что не из знатной семьи, госпожа Даррит? – уточнил Белория, когда им подали первое блюдо – белую осетровую икру с хрустящими кружочками картофеля под изумительным нежным соусом. – У вас очень изящные манеры.

– Едва ли тут можно ошибиться, – Омарейл натянуто улыбнулась, осознавая, что впервые в жизни ей помешали привитые родителями и Совой правила поведения.

Белория ответил ей кривоватой улыбкой на тонких губах и лукавым блеском в глазах. Сердце девушки забилось чаще: почему он смотрел так, будто что-то знал?

– Ваш дом похож на дворец, – заметил Даррит, и Белория неторопливо перевел на него взгляд. – Как давно вы здесь живете?

Хозяин начал отвечать, но у принцессы было ощущение, что внимание Патера было все еще сосредоточено на ней. Быть может, дело было в позе мужчины: он сидел, чуть повернувшись к Омарейл, хотя и смотрел при этом на Норта. А может, причиной были пристальные взгляды, которыми время от времени ее одаривал Белория. Можно было подумать, что он пытался уловить реакцию гостьи на его слова.

Принесли ризотто с белой рыбой и апельсинами. Порции были небольшие, и Омарейл, желая сделать обстановку менее формальной, а также подчеркнуть свое якобы простое происхождение, прокомментировала это.

Лениво подняв уголок рта в кошачьей усмешке, Белория прикрыл на мгновение глаза и ответил:

– Вы неподражаемы, госпожа Даррит. Какая непосредственность. Сохраните это.

– Зачем? – скорее из желания попрактиковаться в остро-умии, чем ожидая услышать ответ, спросила принцесса.

Мужчина не шевельнулся, только перевел на нее загадочный взгляд. Чуть сощурившись, он сказал:

– Так вы заставите окружающих заблуждаться на ваш счет. Позвольте им недооценивать себя, это всегда более выигрышная позиция.

И снова ощущение, что Белория видел ее насквозь, неприятно сдавило Омарейл горло. Она не знала, как ответить. Не понимала, действительно ли он знал больше, чем они думали, или ей это просто казалось, так как совесть была нечиста.

Несмотря на смятение Омарейл вначале, ужин, по ее мнению, все же прошел интересно. Они много говорили на общие темы, обсуждали и последние новости, и здравоохранение, и новые поезда.

– Я давно говорю о том, что следует сделать в вагонах общий коридор, – заявил хозяин дома, – и чтобы двери купе выходили не сразу на перрон, а в этот коридор. Во-первых, это позволит перемещаться от пассажира к пассажиру между остановками. Представьте, как удобно было бы заказывать чай или ужин. Во-вторых, сократило бы количество ограблений.

В этот момент в дверь постучали. Лакей в темно-зеленой ливрее распахнул створки и позволил мужчине с густыми усами пройти внутрь.

– Эхо! – поприветствовал его Белория чуть удивленно, точно не ожидал увидеть.

Пришедший мужчина поклонился и, оставаясь на месте, сообщил:

– Новости от Овода, мой господин.

Белория заметно оживился: распрямился, сложил руки в замок и, медленно моргнув, предложил доложить. Эхо глянул мельком на гостей Патера, но, очевидно, решив, что хозяин дома и сам бы сообразил провести разговор наедине, если бы счел нужным, ответил:

– Терний, так-скать, перебил цену на корабль. Мне сказал кучер Овода, что ему сказал кучер Терния, что тот узнал от…

– Эхо… – вкрадчиво произнес Белория, и мужчина запнулся, чуть испуганно взглянув на хозяина дома.

– Прошу простить, мой господин. В общем, стало, так-скать, известно, что Овод теперь собирается продать «Тень Ночного Призрака» Тернию, – тут Эхо совсем расчувствовался, его искреннее возмущение передалось всем присутствующим: – Шельма! Знает ведь, что вы хотели.

Белория неторопливо кивнул. На его лице по-прежнему была вежливая улыбка, однако нервно сжатые в замок пальцы выдавали внутреннее напряжение. В голосе Патера звучала сталь:

– Это весьма печально. Мы не можем этого допустить. «Тень» моя по праву.

– Эт по какому именно? – спросил Эхо растерянно.

Омарейл чувствовала – не с помощью дара, а просто наблюдая за хозяином дома, – что у Белории было на уме сразу несколько колких ответов. В его взгляде читались оскорбления, губы то сжимались в тонкую линию, то недовольно кривились. Он пару раз покрутил кольцо на мизинце, а затем довольно сдержанно ответил:

– Как тебе известно, я первым подал Оводу идею продать «Тень» и веду переговоры о продаже уже полгода. Я не позволю кому-то просто воспользоваться проделанной мною работой.

– А, ну, если так, дак корабль ваш без разговоров. Я просто уточнил.

– Ты просто уточнил, а я просто ответил, – бросил Белория и погрузился на какое-то время в думы.

Омарейл переглянулась с Дарритом. Она не понимала, как стоило вести себя в такой ситуации – разговор казался приватным. Но спокойное ожидание Норта убедило ее, что для волнений не было причин. Белория не был похож на человека, который стал бы ставить настроение гостей выше собственных интересов.

– Эхо, – вдруг заговорил Патер, на его лице проявилось едва сдерживаемое ликование.

Торжество читалось и во взгляде полуприкрытых глаз, и в скупой ухмылке. Если бы Омарейл пришлось подбирать слово, чтобы описать то, как сейчас выглядел Белория, она бы остановилась на «коварно».

– Вели моему секретарю купить лучшую пушку, какую можно найти в городе, – размышляя, он сжал двумя пальцами подбородок и чуть нахмурился, – свяжитесь с Нагорным заводом, у них должны быть готовые торпедные трехсотки, только не берите «Алиану», она легко демонтируется… «Аквалена» подойдет. И подарите ее от моего имени Оводу. Обязательно с установкой. Я напишу письмо, которое следует передать вместе с подарком.

Эхо растерянно посмотрел по сторонам, то ли надеясь, что кто-то объяснит странное решение Белории, то ли желая убедиться, что он не один ничего не понял.

– Дак… вы же хотели купить корабль. Мы чего, не будем, так-скать, бороться за «Тень»? Еще и пушку за так отдадим? Что-то я ничего не понимаю.

Патер улыбнулся уголками губ, чуть снисходительно, но устало.

– Проигрывать нужно с достоинством, мой друг. Этим подарком я хочу продемонстрировать, что принимаю любое решение Овода и уважаю его выбор. В конце концов, это бизнес.

– Но вы ж говорили, что «Тень Ночного Призрака» – самый прекрасный корабль из ныне существующих. И что хотите проплыть на нем вокруг Ордора. И что…

– Не время для сантиментов, Эхо. Каждый поступает так, как ему выгоднее. Иди и поторопись. Все должно быть сделано до того, как Овод заключит сделку с Тернием.

Подручный Белории пожал плечами, поклонился и вышел, бормоча что-то себе под нос. Патер же широко улыбнулся, повернувшись к гостям.

– Я большой любитель техники, в особенности – кораблей. Вы знаете, что у порта Нортастера самый большой грузооборот по королевству?

– Не только самый большой, но и в последние пять лет самый быстрорастущий, – отозвалась Омарейл.

Комментарий показался ей уместным. Принцесса хотела сказать что-то лестное Патеру, подчеркнуть его достижения.

Но когда повисла пауза, она перевела взгляд с чашечки кофе на Белорию. Он глядел с любопытством. Омарейл невольно прочистила горло и торопливо пояснила:

– Мы проходили это в школе. Я запомнила, потому что получила за это плохую оценку.

Луна и Солнце, она чувствовала себя невыносимо глупо. Но, задумавшись, девушка поняла: дело было не в том, что она говорила, а в том, как реагировал Белория.

Он вновь улыбнулся, но глаза его оставались холодными.

– Отрадно, что такое миловидное создание, как вы, запоминает столь скучные факты, даже если из-за плохих оценок.

Внутренности Омарейл сжались, живот скрутило в узел. Мужчина не сказал ровным счетом ничего, что стоило бы воспринимать как угрозу, смысл его слов был безобидным. Но отчего-то принцессе стало страшно.

– Благодарим за прекрасный ужин, господин Белория, – произнес вдруг Даррит, и наваждение пропало.

Все трое обменялись любезностями.

– Так приятно поужинать в компании без постоянного эмоционального шума, – произнес Патер, пожимая руку Норта на прощание. – Пускай раздражение Иронии меня и забавляет, но иногда хочется просто тишины.

Омарейл вопросительно подняла бровь: он не влиял на чувства женщины, потому что его забавляли ее процеженные сквозь зубы саркастичные комментарии? Что ж, у этого человека было своеобразное чувство юмора.

– К счастью, нам с сестрой с рождения дарована такая возможность, – чуть улыбнувшись, отозвался Даррит.

Они все еще не разомкнули рукопожатия, когда Белория спросил:

– Двое эксплетов в семье, а? Редчайшее явление.

– Бывают и более удивительные вещи, – ответил Даррит любезно. – Эксплет – и Патер.

По мнению Омарейл, это прозвучало фальшиво. Но она быстро поняла, что ее спутник и не старался быть искренним.

Белория одарил Норта долгим взглядом. Затем последовал еще один раунд вежливых комплиментов, сдержанных поклонов и уверений в надежде на новые встречи.

Хозяин любезно предоставил своим гостям повозку, которая должна была довезти их до дома со шпилем. Всю дорогу они молчали: Омарейл не знала, что заставляло Норта поддерживать тишину, она же чувствовала себя в повозке Патера так, будто все еще оставалась на его территории. Ей было немного смешно оттого, что она была такой подозрительной и боялась, что извозчик мог подслушать их разговор.

Однако, оказавшись на мощеном тротуаре круглой площади с памятником Солу, девушка услышала:

– Что ж, наконец мы можем обсудить прошедший вечер. Предлагаю прогуляться.

И принцесса поняла, что Даррит полностью разделял ее опасения.

Было уже темно и довольно холодно, но Омарейл слишком хотела поделиться с Нортом впечатлениями и услышать его мнение об Иле Белории.

– Полагаю, это будет самая сложная часть нашей миссии, – сказал Норт, пока они неторопливо шли по узкой улочке с кофейнями и тавернами.

Им навстречу быстро шагали уставшие люди с серьезными лицами. Очевидно, они возвращались с работы, а может – только спешили на нее. Принцесса отметила, что в Успаде люди пускай и одевались серо, а выглядели сурово, было в них все же что-то простое, доступное. Скажи успадцу слово – и он оттает, улыбнется, поможет. В Нортастере же все выглядели подтянуто, строго и закрыто. «На благо Ордора» – таков был девиз этого города, и казалось, что все здесь были настолько сосредоточены на том, чтобы поддерживать производство, порт, дороги в должном состоянии, что на такие глупости, как милая беседа, не было времени.

– От Ила Белории у меня мурашки по коже, – поделилась Омарейл. – Он какой-то… жуткий. Все время смотрит так, как будто что-то знает.

Даррит согласился с этим, но добавил:

– Не думаю, что это на самом деле так. Полагаю, он просто использует такую манеру, чтобы выяснить, кто перед ним: друг или враг. Поэтому старайтесь не обращать на это внимания. Если вы будете нервничать, он поймет, что вы что-то скрываете. Человек же честный и открытый просто не обратит внимания на все эти многозначительные взгляды и комментарии.

Омарейл вздохнула. Укутавшись поплотнее в свой плащ, она заметила:

– Но ты сам поддался на его провокацию, съязвил насчет того, что он эксплет и Патер. Конечно, он добился такого высокого поста при помощи дара! Но намекать ему на это было не очень-то благоразумно.

Даррит хмыкнул:

– Перед нами непростая задача: одновременно не позволить Белории раскрыть вашу личность и в то же время вызвать к себе интерес. Нам необходимо снова получить приглашение.

– Мне кажется, он скоро сам придет в гости. Ирония сказала, что он навещает Соль и Космоса почти каждую пятницу или субботу.

– Сегодня вторник. Мы не можем ждать так долго и полагаться на случай, – отозвался Даррит, а затем указал на стену, сплошь обклеенную газетами – в несколько слоев, один поверх другого.

Несколько горожан, в основном мужчин, стояли там и читали статьи.

– Давайте посмотрим, где в ближайшее время можно будет встретить господина Белорию, – негромко произнес Даррит и вместе с горожанами принялся изучать заголовки.

Большинство изданий освещало одни и те же события: визит принцессы Севастьяны и Бериота Дольвейна в Нортастер, празднование Дня Сапожника в королевстве, реставрационные работы в Орделионе, презентацию газового котла Дессау, который обещал стать революцией в системах отопления.

Принцесса особенно долго разглядывала «Иллюстрированные гвардейские новости»: газета сообщала о различных преступлениях, но текста в статьях было совсем немного. Основное пространство полосы занимали небольшие комиксы и зарисовки, на которых художники пытались воссоздать трагические события. Вот гравюра с прыгнувшей с моста девушкой – та была запечатлена автором прямо в момент полета, на лице ее застыл ужас. На ленточке, изображенной сверху, было написано «Самоубийство Чащи Стан». Ниже шла совсем короткая статья, рассказывающая о происшествии. Омарейл стало интересно, что произошло, и она придвинулась ближе, чтобы разглядеть текст, но ее отвлек мужской голос.

– Вот козлы, – прорычал полноватый господин в котелке. – Им война нужна?

Омарейл покосилась на газету, которую он читал. «НУЖЕН ЛИ МИРУ МИР?» – гласил заголовок, напечатанный невообразимо большими буквами.

– Все к ней и идет, уважаемый, они просто говорят о том, что и так очевидно, – ответил ему высокий мужчина в потертом бежевом плаще.

– Этот Мир Ленар – враг королевства, – ответил ему Котелок. – Сеет смуту, вот и все. Только мне этого не надо, я хочу спокойно жить.

– Вот-вот, почему бы Его Величеству не заткнуть этого Ленара? – поддержал его господин с пышной шевелюрой.

– Может быть, потому, что каждый в нашем королевстве имеет право высказать свое мнение? – отозвался Плащ.

Трое мужчин собрались у одной газеты, бессмысленно разглядывая заголовок. Их спор стал привлекать внимание прохожих и других читающих.

– Я не стану кричать «пожар» просто потому, что мне так хочется! – сердито ответил Котелок. – Потому что понимаю последствия.

– Почему вы исключаете, что Мир Ленар действительно пророк, уважаемый? – уточнил Плащ учтиво.

– Глупости все это, – буркнул Котелок.

– Что же, и предсказание Дольвейн – глупости? – уточнил его собеседник.

– Может, и глупости, – круглые щеки мужчины покраснели то ли от смущения, то ли от злости.

– Как вы можете такое говорить! – воскликнул Шевелюра, его маленькие глаза пронзили соседа.

– Лучше бы они просто выпустили принцессу из башни и покончили с этим, – раздраженно отозвался Котелок. – Я бы посмотрел на нее, убедился, что она вообще существует. Какой смысл удерживать ее взаперти? Ну, не должен ее никто видеть – пускай наденет платок на голову.

– Но ведь из-за таких рассуждений гражданская война и начнется, любезный! – воскликнул Плащ. – Неужели вы не понимаете? Об этом и говорит Ленар. Он просто предупреждает нас, к чему ведут вот такие рассуждения.

– По мне, пускай все остается как есть, – заявил Шевелюра.

– Война никому не нужна! – зло сказал Котелок. – Но и вся эта история – полный маразм. Считаю, принцессу должны показать людям. Здесь все в своем уме, и никто не бросится с ружьями на Ее Высочество. А если никто не бросится, не будет и войны. Зато мы останемся с нормальной наследницей. Если, повторюсь, она существует в природе.

– Однако, если этого не произойдет и Ее Высочество просто останется в Лебединой башне, – взволнованно отозвался Шевелюра, – уж точно ничего не случится. Это самый безопасный вариант! По-моему, это очевидно, о чем здесь спорить?

– Поймите, господа, война неизбежна, – убежденно ответил им Плащ. – Вы сами тому доказательство. Если принцессу выпустят, восстанут те, кто боится предсказания. Если оставят, восстанут те, кто требует ее показать. Как они себя называют, Свидетели?

– Что же нас всех ждет? – вдруг завопила женщина, что стояла чуть поодаль и все это время слушала разговор мужчин.

Омарейл вздрогнула от неожиданности и сделала пару шагов назад. Почувствовав на плечах чьи-то руки и безошибочно угадав, что это был Норт, она позволила увести себя.

Они отправились в сторону дома со шпилем. Почти четверть часа они шли молча. Наконец принцесса сказала:

– Люди напуганы. Они не хотят войны. Неужели один человек сумел посеять такую тревогу в сердцах людей?

– Мир Ленар – не единственный, кто…

– Я имею в виду Сову! – воскликнула Омарейл, понимая, что ответ прозвучал излишне эмоционально.

Но у нее просто не было сил держать в себе рвущийся наружу страх.

– Ах, госпожу Дольвейн. Что ж, здесь я вынужден признать, что не ожидал от нее настолько продуманных и масштабных действий.

– Я ее ненавижу, – прошептала Омарейл, чувствуя, что была на грани слез.

– Ваши чувства не помогут делу. Подойдите к этому с холодной головой.

– Прости, не все такие бесчувственные холодные статуи. Если ты ничего не испытываешь, – принцесса набрала воздуха в грудь, – никаких эмоций,совершенно ничего, это не значит, что обычные, живые люди способны просто взять и запрятать свои переживания!

– Мирра, – очень тихо произнес Даррит, озираясь. – Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь сейчас ударил нас молотком по голове, верно?

Девушка сурово посмотрела на него, ожидая пояснений.

– Полагаю, это то, что вы хотели бы сделать со мной. Уверен, вы транслируете это желание, как радиоприемник. Не стоит, я вам еще пригожусь.

Последние слова Норт произнес с легкой ухмылкой, и Омарейл почувствовала, как злость начала мгновенно таять.

– Прости, на самом деле я злюсь не на тебя, а на Сову и на ситуацию.

Даррит на мгновение сжал ее плечо.

– Мы на верном пути, не переживайте, – подбодрил он, и ей очень хотелось ему верить.

Но страх, какой-то неоформившийся, непонятный, так и остался в ее душе. Он щупальцами охватил ее сердце, создавая ощущение тяжести. Принцессе все время хотелось глубоко вздохнуть, но это никак не помогало избавиться от гнетущих чувств.

Пока они поднимались по лестнице к квартире Соль, Омарейл думала о том, что оказалась гораздо слабее, чем всегда предполагала. И Даррит когда-то подчеркивал ее способность не падать духом, а теперь она унывала, устраивала истерики и не могла избавиться от липкого страха в груди. И это была наследница престола? Королева, которую заслуживал Ордор?

Соль была в столовой, пила кофе с шоколадными конфетами, которые сделала Ирония. Тяжелые темные волосы хозяйки были убраны в искусную прическу, платье кораллового цвета эффектно подчеркивало оливковые глаза. Принцесса в который раз мысленно отметила красоту этой женщины. Страх перед Белорией сменился злостью на него. То, как он поступал с Соль, было неправильно! Неужели желание получить статус знатного господина был выше любви?

Омарейл словно молнией ударило. Она схватила Даррита, который пытался завязать с хозяйкой квартиры светскую беседу, за локоть и потащила в их комнату.

Едва они вошли, девушка прикрыла дверь и с жаром начала описывать Норту свою идею. Если Ил Белория так мечтал стать представителем первой или второй семьи, следовало просто пообещать ему это. Род возводился в ранг второй семьи по приказу Короля. В этом и было отличие второй от первой: самые знатные семьи были назначены самим Солом. В первой можно было родиться, в нее можно было войти в результате брака или усыновления, но других вариантов не существовало. Статус же второй семьи, все еще довольно высокий и значимый, даровался Его Величеством за особые заслуги. И даже должность Патера и успешная работа на этом поприще не гарантировали подобной чести. Последним подданным королевства, удостоившимся статуса второй семьи, был изобретатель лампы накаливания. Ни много ни мало он подарил жителям Ордора электрическое освещение.