Эксплеты. Совет Девяти

– Кто?

– Соль.

Еще один долгий взгляд оливковых глаз.

– Нет, я здесь не живу, – проговорила она так, будто разговаривала с кем-то неразумным. – Я предлагаю эту комнату вам.

– Я понимаю, – отозвалась принцесса, фыркнув, – я имею в виду, вы тоже живете в этой квартире?

В голове Омарейл наконец начала складываться картинка: похоже, их приняли за потенциальных арендаторов. Попытка выкрутиться выглядела жалко, но принцесса понадеялась, что женщина не обратит внимания.

– Да, как я и указывала в объявлении. Вам это не подходит? – Соль вопросительно подняла брови.

– Нам это подходит идеально, – уверенно сказал Даррит.

– Вы даже не посмотрели…

– Я и так вижу, что квартира и комната в хорошем состоянии.

Соль пожала плечами:

– Дело ваше. Можете въезжать. Залог за два месяца.

– За два? – Даррит потер подбородок.

– Извините, но это не обсуждается, – отозвалась хозяйка твердо.

Тогда Даррит уточнил цену, достал мешочек с монетами и протянул его Соль, сообщив, что это был залог за первые три недели. Остальные деньги они договорились передать при въезде. Обсудив еще кое-какие детали, Даррит и Омарейл попрощались с Соль и вышли в коридор. Спустившись на пару пролетов, принцесса спросила:

– Что сейчас произошло?

– Судя по всему, нам повезло.

– Судя по всему, нам повезло, что ты хороший врун, – откликнулась она беззлобно.

Он ничего не ответил и продолжил спускаться по лестнице, однако на следующем пролете замер. Им навстречу шли двое – мужчина и женщина. Они громко переговаривались, и Омарейл тут же выхватила из их разговора важные слова: «Соль», «объявление», «комната».

Они с Дарритом синхронно преградили паре путь.

– Простите, господа, вы же к нам? – поинтересовался он учтиво.

Мужчина с женщиной переглянулись. Первый снял котелок и потер лысину.

– Я хочу сказать, – Норт смущенно усмехнулся, – вы по объявлению? Ищете Соль, не так ли?

Двое кивнули. Их лица выражали полнейшее недоумение – они определенно не ожидали, что их будут встречать еще на лестнице.

– Замечательно. Моя сестра просила вам передать, что, к сожалению, вынуждена отменить встречу. Соль уже нашла постояльцев.

Женщина намеревалась возмутиться, но Даррит ей не позволил. Стоя на четыре ступеньки выше, он уставился ей в глаза, а затем очень вежливо сказал:

– Она приносит глубочайшие извинения.

– Ну что же… бывает, – откликнулась дама, и вместе со спутником медленно развернулась и пошла вниз.

– Я чувствую себя неловко, – прошептала Омарейл.

– Это хорошо, – кивнул Даррит. – Значит, у вас есть совесть.

Квартира Соль оказалась уютной, просторной, с пятью большими комнатами: гостиной, столовой, хозяйской спальней, детской и гостевой. Последнюю и заняли «Дарриты» – учитель из Астрара и его сестра Мирра. Столовая соединялась с кухней, где заправляла кухарка Ирония, худощавая высокая женщина с тщательно убранными волосами, сдерживаемыми белым чепчиком. Завтрак, обед и ужин входили в стоимость аренды комнаты, что очень порадовало постояльцев.

Большая ванная и уборная с подключенным водопроводом, электрические светильники на стенах – все здесь было современным и комфортным.

Вечером новые жители квартиры познакомились и с главным хозяином – семилетним Космосом. Кос деловито разъяснил гостям, где следовало мыть руки перед ужином, почему не стоило открывать окна (они жили высоко, и это было просто опасно) и какие из его игрушек разрешалось брать Дарриту и Омарейл. Последние поблагодарили щедрого мальчика и готовы были вернуться к ужину, который Ирония накрыла для них на большом овальном столе в столовой. Но тут Норт замер, отложил ложку и подозвал мальчика к себе. Тот подошел ближе, глядя на нового постояльца большими зелеными глазами.

И Омарейл тоже это почувствовала. Тишина. Оглушающая тишина.

Обычно, когда рядом оказывался человек, принцесса чувствовала легкие вибрации, окрашенные эмоциями. Эти ощущения были где-то на краю сознания, но она могла развить их, проанализировать. Если она смотрела собеседнику в глаза, то эти вибрации становились сильнее, воспринимались как толчок, передающий все чувства другого. Только с Дарритом она могла отдохнуть, ощущая лишь собственное состояние. Только с Дарритом она могла испытать удовольствие от этой тишины.

Космос был эксплетом.

Мальчик тоже осознал необычность контакта, поэтому с любопытством склонил голову набок.

– Вы такие же уроды, как я? – спросил он.

Омарейл подавилась фасолью.

– Кто зовет тебя уродом? – возмутилась она.

Космос дернул плечом:

– Мальчишки во дворе. Я их пугаю.

– О, ну… тебе нужно просто научиться владеть своим даром, – сочувственно проговорила Омарейл. – Это непросто. Я сама только постигаю все премудрости.

Мальчик удивленно поднял брови – внезапно очень напомнив мать – и ответил:

– Я делаю это специально. Я заставляю их бояться, и они разбегаются. Но они тоже знают, что я делаю это специально, поэтому зовут меня уродом.

Что ответить на это, принцесса не знала, Дарриту тоже нечего было сказать, а в следующее мгновение Ирония заглянула в столовую и велела Космосу идти в свою комнату.

– Кос – эксплет, – прошептала Омарейл. – Как думаешь, это правда, что Белория – его отец?

– Нам только предстоит это выяснить. Соседство с этой семьей, несомненно, нам поможет.

Даррит продолжил ужин в глубокой задумчивости.

Вскоре в столовую вошла Соль, она только вернулась домой. На ней было длинное изумрудное платье с пышными складками сзади. Спереди черное кружево затемняло лиф и обтягивало рукав. Ее замысловатая прическа была дополнена шляпкой в цвет платья. В целом Соль выглядела очень привлекательно.

– Ох, приятного аппетита, – произнесла она, снимая кружевные черные перчатки. – Не возражаете, если я присоединюсь к трапезе?

Даррит приглашающе взмахнул рукой, и Соль, приветливо улыбнувшись, села за стол. Ирония подала хозяйке ужин – соленые шарики из вареного теста с фасолью и маринованными огурцами – и поставила бокал вина. Молодая женщина сделала большой глоток, а затем взяла приборы.

Омарейл не переставала наблюдать за соседкой по столу. Та обладала на редкость интересными, утонченными чертами лица. Будто перед ними был портрет, на котором художник изобразил идеально гладкую кожу, тщательно прорисовал каждую ресницу, выверил наиболее правильное расположение бровей. После прогулки на щеках Соль играл легкий румянец. Но самое главное: было что-то в ее изящных движениях, в мягкой улыбке, в спокойном низком голосе, что покоряло с первой минуты.

Пока принцесса продолжала изучать харизматичную хозяйку, Даррит вел с той светскую беседу. Из нее стало ясно: Соль жила с Космосом и Иронией в этой квартире с самого рождения сына. Свободную комнату они сдавали – это позволяло молодой хозяйке не работать. Однако из разговора не было понятно, откуда были деньги на кухарку и наряды. Омарейл уже научилась определять примерную стоимость одежды и могла точно сказать – что платье Соль не было дешевым.

Даррит рассказал их легенду о брате и сестре, ищущих пропавшую мать. Соль начала задавать вопросы, но Даррит быстро отвлек ее другой темой, очевидно, не желая придумывать целую историю.

О Космосе он пока не сказал ни слова.

Весь следующий день принцесса и ее верный помощник посвятили сбору информации. Вместе и порознь они разговаривали с Соль, Космосом, Иронией, соседями, местными детьми, газетчиками, старушками, выгуливающими собак у подъезда, конюхами, играющими в настольные игры за конюшнями. Ближе к вечеру, прогуливаясь по скверу, что раскинулся недалеко от квартала, где теперь жили, Омарейл и Норт делились добытыми фактами и подводили итоги.

Как Соль получила такую большую и дорогую квартиру, никто точно не знал, хотя многие высказали предположение, что это был подарок от Ила Белории – тогда еще только владельца двух крупных заводов и нескольких торговых судов. Соседи сперва решили, что у них в доме появилась очаровательная новая жительница, но вскоре им стало известно, что та ожидала ребенка. Все знали, что девушка при этом была одинокой. Для большинства этого было достаточно, чтобы невзлюбить ее даже до личной встречи. Многие до сих пор осуждали Соль, награждали нелестными эпитетами и ее, и Космоса. Но были и те, кто проникся к ней симпатией, несмотря на непростую жизненную ситуацию. Смириться с постыдной биографией соседки немного помогало то, что та состояла в близких отношениях с теперь уже Патером Нортастера. Местные считали, что в том числе благодаря этому их квартал был самым процветающим. У них в районе появился первый в городе детский сад, а теперь ремонтировалась школа.

Сомнений в том, что у Соль была романтическая связь с Белорией, не было ни у кого, так как почти каждую неделю соседи видели, как он поднимался в квартиру молодой женщины.

Последнее дарило определенную надежду – вероятно, Омарейл и Дарриту стоило просто дождаться, когда Патер Нортастера сам придет к ним в гости.

– Я думаю, мы не будем ничего предпринимать два-три дня, – предложил Норт. – Затем, если ничего не произойдет, попробуем сами устроить встречу.

Вечером после ужина Омарейл разговорилась с хозяйкой. Даррит ушел в комнату читать, оставив ее с Соль, а та увлекла принцессу задушевными беседами. Космос при этом время от времени носился кругами вокруг стола, изображая автомобиль.

За окном давно стемнело, в комнате тускло горели изящные бра, освещая обеденный стол. Скоро Соль отправила сына спать, и тот, провозившись с полчаса в ванной, ушел к себе в комнату и затих.

Собеседницы переместились в гостиную, где удобно устроились в мягких креслах, обтянутых темно-зеленой тканью.

Темы становились все откровеннее, и вот наконец Соль сказала:

– Ты ведь уже знаешь, кто отец Коса? Вам должны были доложить еще в день переезда.

Омарейл, чуть смущенно улыбнулась, а затем просто кивнула.

– Это правда Ил Белория? – спросила она.

На этот раз кивнула Соль.

– Но почему это держится в тайне? – задала наконец Омарейл мучивший ее весь день вопрос. – Почему он не женился на тебе?

В ответ она получила горький смешок.

– Потому что он не хочет жениться на девушке не из первых или вторых семей.

Омарейл уставилась в пространство. Она не знала, сколько точно прошло времени, прежде чем в голове сформировалась связная мысль.

– Это ужасно, – пробормотала она. – А я пока что вообще не могу выйти замуж. Но если смогу, то только за высокородного.

Затем она хмыкнула. Соль потянулась и ободряюще похлопала девушку по руке:

– А ты влюблена в кого-то? В кого-то из простолюдинов?

Взгляд оливковых глаз был такими добрым и вызывающим доверие, что Омарейл, поборов легкое головокружение, сказала – неожиданно для самой себя – совершенно искренне:

– Да.

В этот момент она прикрыла глаза, так как никогда не думала, что сумеет признать это, и ей стало страшно. Омарейл никогда не произносила слов о любви даже мысленно, но, услышав вопрос, не колебалась: оказывается, она точно знала ответ.

– Я понимаю тебя, дорогая, – проговорила Соль. – Все эти глупые правила…

– Это родители поставили такое условие, – вздохнула Омарейл, стараясь справиться с нахлынувшими чувствами.

Но, кажется, часть ее волнения все же передалась и Соль, потому что та вдруг прижала руку к груди и заговорила дрожащим голосом:

– У меня примерно та же ситуация, только решение принял он сам. Он, конечно, любит меня, но если у Ила еще и есть что-то, о чем он мечтает, так это стать высокородным. А сделать это он может, только женившись на знатной женщине и приняв ее фамилию.

В следующее мгновение Омарейл пожалела, что встретилась взглядами с собеседницей, поскольку горечь и боль, которые испытывала Соль, вызвали резкий спазм. Слезы начали душить обеих, и они разрыдались.

– Что, о небеса, здесь происходит? – раздался вопрос, заставивший собеседниц вздрогнуть.

Омарейл вскочила и стремительно покинула комнату, пролетев мимо изумленного Даррита.

Оказавшись у себя, принцесса попыталась немного собраться с мыслями. Но сердце ее колотилось слишком быстро, а руки чуть дрожали, отчего спокойно подумать никак не получалось. Как она вообще поняла, что влюбилась? Никаких явных признаков не было. Просто… просто Даррит занял какое-то особое место в ее сердце, и почему-то сомнений не было – любовь.

Она походила по комнате, открыла окно, решив подышать, пока ждет, но уже через минуту закрыла и стремительно прошла к двери: она не могла больше держать все в себе, ей нужно было срочно рассказать Норту о своих чувствах.

Однако мысль о Соль остановила ее. Омарейл не могла появиться в гостиной, боясь обрушить все свои внутренние переживания на ничего не подозревающую женщину. Тогда она решила дождаться Даррита в комнате.

Как только он придет, она все ему расскажет, и пускай сам решает, что с этим делать.

VIII

Ил Белория

Принцесса просыпалась медленно. Ей понадобилось какое-то время, чтобы понять, где она находилась. Комната в квартире Соль. Ее собственная кровать. Омарейл вспомнила, что прилегла, ожидая возвращения Даррита, но, очевидно, уснула. Хорошо, что деревянная перегородка с цветными стеклами отделяла ее часть помещения от той, где спал Норт: он не узнает, что она уснула прямо в платье.

Думать о том, какие открытия сделала накануне, Омарейл не хотелось. Понимая, что никакого светлого будущего их с Дарритом не ждало, так как он был не из первых семей, она быстро приняла решение спрятать чувства поглубже и никогда о них не вспоминать. Она даже была благодарна Норту за то, что он так поздно вернулся в комнату и не дал ей возможности поговорить. С утра откровенность казалась плохой идеей. Правда, почему-то эта самая благодарность нашла странное выражение: весь день, который из-за плохого настроения Омарейл они провели дома, она раздражалась из-за всего, что делал Даррит, и время от времени срывала на нем злость.

За ужином, за которым присутствовали и хозяйка с сыном, принцесса совсем разгневалась и на очередную шутку Норта процедила:

– Хватит уже.

– Правда, Норт, достаточно, – сказала вдруг недовольно Соль, хотя до этого она вполне дружелюбно с ним беседовала.

Она прижала ладонь к губам:

– Прости, не знаю, что на меня нашло.

– Зато я знаю, – отозвался Даррит и многозначительно посмотрел на Омарейл.

Та лишь ответила мрачным взглядом.

– Как неловко вышло, – взволнованно продолжила хозяйка.

И тогда Космос, видя обеспокоенное состояние матери, решил ее успокоить:

– Не переживай, мам, это не ты рассердилась, а Мирра.

Соль чуть подняла брови, вопросительно взглянув на сына.

– Ну, Мирра рассердилась и не сдержалась, поэтому и ты рассердилась. Они же как я. И как папа.

Даррит и Омарейл медленно повернулись друг к другу, чтобы обменяться многозначительными взглядами.

– Как ты? – выдохнула, в свою очередь, Соль и взглянула на гостей.

– Да, они эксплеты, – ответил Космос невозмутимо и продолжил есть вареный картофель.

– Что ж… это многое объясняет, – пробормотала Соль и с интересом посмотрела на Омарейл.

Та взволнованно взглянула на хозяйку квартиры, но постаралась оставить испуг при себе.

– Я немного удивилась своей несдержанности вчера, – пояснила Соль, даря собеседникам мягкую улыбку. – Я, конечно, бываю эмоциональной, но чтобы вот так – до слез… Я, знаете ли, обычно не испытываю такого отчаяния и безнадежности, как ощутила вчера. А это, оказывается, были твои эмоции.

Омарейл сделала вид, что не заметила заинтересованного взгляда Даррита. В этот момент в дверь громко постучали, и принцесса облегченно выдохнула.

Соль взглянула в сторону прихожей так, будто уже знала, кто там был. Она посмотрела на Коса, попросила его поправить жилетку и вытереть рот, а затем пошла открывать.

Ее не было пару минут. Омарейл заметила, как подобрался Космос: прекратил болтать ногами, чуть нахмурил брови, получше перехватил ложку. Принцесса и сама чувствовала себя как натянутая струна: тронешь – лопнет. Она догадывалась, кто мог оказаться внезапным гостем, поэтому дважды глубоко вздохнула, чтобы унять волнение.

Наконец в комнату вошел мужчина. Он был невысоким, таким же, как и Соль, но если для женщины такой рост казался обычным, то для мужчины – чуть ниже среднего. В темных, аккуратно уложенных волосах и короткой бороде проглядывала седина. Зеленые глаза с чуть опущенными уголками были точь-в-точь как у Космоса – любой, кто видел этих двоих, мог легко определить родство. Держался Ил Белория непринужденно и в то же время властно. Войдя в комнату, он уперся руками, еще обтянутыми перчатками, в бока и, улыбнувшись одними губами – глаза так и остались холодными – произнес:

– Так-так, новые постояльцы оказались эксплетами. Весьма любопытно. Весьма.

Говорил он мягко, вкрадчиво, совершенно не стараясь сделать так, чтобы его услышали. Однако желания переспросить ни у кого не возникло. Привлекать внимание, не прилагая никаких усилий, умел не каждый.

Омарейл вдруг стало страшно. Отчего-то ей показалось, что с этим Патером будет непросто.

Пока принцесса пыталась взять себя в руки, Даррит встал и протянул ладонь для рукопожатия. Белория снял перчатку и ответил. Оба представились. Спутник Омарейл назвался своим именем.

– А это – моя сестра, Мирра Даррит, – он указал на принцессу.

Белория с интересом взглянул на нее.

– И вы оба – эксплеты, – проговорил он, в это же время точно смакуя ощущение тишины, которое возникало у всех троих при зрительном контакте.

Это было чем-то большим, чем отсутствие реакции. Ответом была не просто пустота, а именно иллюзия внезапно прекратившегося шума, блаженство вдруг образовавшегося покоя. Омарейл почти не чувствовала этого с Дарритом, вероятно, привыкнув к его присутствию, но вот с Космосом и Белорией все было так отчетливо, так ярко!

Без приглашений и церемоний Патер присоединился к ужину, сев во главе стола. Ирония тут же принесла ему порцию, дополнив негромким: «Ишь, изголодался». Белория усмехнулся уголками губ.

Омарейл это не понравилось – так же как и то, что мужчина поприветствовал Космоса только кивком головы. На этом их общение закончилось, хотя мальчик явно был взволнован появлением отца. Заметно нервничала и Соль: она суетливо давала распоряжения Иронии, прося то принести хлеба, то налить Илу воды. Пару раз она пододвинула Косу тарелку, чтобы он ел аккуратнее, и постоянно поправляла непослушную челку мальчика, которая не хотела прятаться за ушком, а так и лезла в глаза. По мнению принцессы, последнее было совершенно ни к чему, так как Белория не обращал никакого внимания на ребенка.

Она вспомнила, как однажды Бериот сказал, что не иметь возможности увидеть родителей – не самое худшее испытание. Некоторые дети лишены этого просто из-за безразличия взрослых. Слова Советника наконец достигли ее сердца, и она отчетливо поняла, что он имел в виду. Сейчас Космос, возможно, страдал куда больше, чем она в свои семь лет.

Белория задавал новым постояльцам вопросы, на которые Даррит весьма витиевато отвечал. Как заметила Омарейл, в конечном итоге ее спутник не рассказал практически ничего, а лишь кратко изложил историю о поисках матери.

– Это необычно, для знатной семьи, чтобы вот так бесследно пропал один из ее членов, – негромко произнес Белория, неторопливым движением намазывая масло на кусочек хлеба.

– Мы не из знатных, – тут же отозвался Даррит. – Мое имя – всего лишь желание матери выдать меня за того, кем я никогда не являлся. Норт – «север» на языке древних, и в управе нехотя согласились зарегистрировать меня именно так. Мирра – это такая особая смола и еще один способ выделиться. Наши родители мечтали о том, чтобы получить звание второй семьи, но так и не смогли сделать ничего выдающегося. Поэтому все, что у них осталось, – наши вводящие в заблуждение имена и надежды на наш удачный брак.

Белория понимающе кивнул. Отчего-то Омарейл показалось, что он и не думал, будто они из знатных. Может быть, знал наизусть все фамилии первых и даже вторых? Если так, то Даррит успешно прошел проверку. Выдай он себя за знатного – Патер Нортастера мог уличить их во лжи.

Чуть позже Белория заметил:

– Удивительное совпадение, что вы, два эксплета, остановились именно у Соль.

Омарейл понимала, что он имел в виду. Будь это случайностью, она бы и сама изумилась.

Ирония подала десерт и чай. Через некоторое время, когда Космос попытался выпросить конфет, кухарка беззлобно сказала ему: «Попа слипнется» – и отправила спать. Правда, Омарейл заметила, что, перед тем как уйти из столовой, мальчик подошел к кухарке и внимательно посмотрел ей в глаза, а через минуту в его руке мелькнул яркий фантик. Соль на все это почти никак не отреагировала, лишь поцеловала сына на ночь. Она вообще мало говорила: ее вниманием полностью владел Белория. Омарейл наблюдала за мужчиной и женщиной и видела, что Патер Нортастера не использовал свой дар. Все чувства, что были у Соль к этому человеку, либо давно трансформировались из навязанных в настоящие, либо всегда были искренними. Так или иначе, нечто похожее на одержимость жило в хозяйке квартиры без дополнительных усилий со стороны объекта любви.

Отчего-то Омарейл это было неприятно. Лишь позже, ворочаясь в кровати в безуспешных попытках уснуть, она попыталась проанализировать свои ощущения и поняла: ей понравилась Соль. Красивая, казалось бы, уверенная в себе молодая женщина с приятной, решительной манерой говорить, тонким чувством юмора и силой воли, она до неузнаваемости менялась в компании Белории. Становилась тихой, чрезмерно заботливой, внимательной к этому мужчине.

Но в конечном счете принцессы это не касалось, поэтому она постаралась отгородиться от досады и недовольства, сосредоточившись на главном, а именно: Патер пригласил их с Нортом на ужин, который должен был состояться через три дня.

Завтракали они вдвоем, поэтому смогли обсудить дальнейшие планы.

– Я думаю, перед визитом к Белории стоит узнать о нем побольше. Я попробую выведать что-то у Соль и Иронии.

– Не стоит пренебрегать Космосом, – добавил Даррит, – он ребенок, но может оказаться более искренним и беспристрастным, чем взрослые.

Омарейл кивнула, а затем сказала:

– А еще мы можем порасспрашивать местных. На той улице, где много всяких лавок, были очень разговорчивые продавцы и мастера.

Так начались три дня разговоров с местными жителями. Но дало им это совсем немного. Большинство относилось к Белории спокойно: без восхищения, но и без ненависти. Он был сдержанно вежлив со всеми, но никто бы не смог назвать его «приветливым». Патер не хамил и никогда не отчитывал, но в душах местных жителей жил трепет перед этим человеком. Вытаскивая на поверхность чувства собеседников, Омарейл вязла в них, не в силах размотать этот странный клубок.

– Белория проделал непростую работу, – задумчиво проговорил Даррит, когда они гуляли в небольшом сквере с голыми деревьями. – Он слой за слоем накладывал нужные ему эмоции на этих людей – скорее всего, во время публичных выступлений. Налицо выверенная работа, четко продуманный план. Вы заметили, что практически у всех, с кем мы разговаривали, чувства идентичны?

Нет, она не заметила, но, когда Норт обратил ее внимание на это, осознала, что так и было.

– Похожим образом я поступал с учениками в школе, – пояснил он. – На большую аудиторию нужные эмоции распространяются легко, но оказываются не такими сильными. Однако при регулярной работе, накладываемые одна за другой, формируют определенное отношение. Если не вызывать в душе людей противоречий, не делать ничего вызывающего, подкреплять понятным поведением, вы получите то, что мы имеем.

– Но почему бы не вызвать всенародную любовь? – удивленно спросила Омарейл. – Так легко было бы добиться хотя бы симпатии!

Даррит хмыкнул, и воздух облачком вырвался из его рта. Подняв лацканы своего сюртука, так, что непослушные черные волосы стали касаться ворота, он потер руки, спрятанные в перчатки, пытаясь согреться.

– Видите ли, любовью трудно управлять. С одним человеком это возможно, хотя и может быть затруднительно. С толпой – просто опасно. Наиболее удобно манипулировать группой людей, настроенных нейтрально, но испытывающих легкий страх. Страх, несущественный в повседневности, но мешающий нарушать правила и вообще высовываться. Любовь же… любовь толкает на необдуманные поступки и делает человека непредсказуемым.

Он сделал небольшую паузу.

– Любовь создает проблемы, которые мешают идти к цели…

– Мы все еще про толпу? – пробормотала Омарейл, не глядя на Даррита.

Ее спутник немного помолчал, и принцесса уже и не ждала ответа, когда Норт сказал: