Оzеро

«Делай, что должно, и будь, что будет, – думал он. – Могут обманывать люди, это – за здорово живёшь, но сердце, душа – разве они могут обмануть? Когда-нибудь страдал ли я, расставаясь с женщинами, тем более – с малознакомыми? А теперь, с Любой, если что?.. – спрашивал он себя, пытаясь с разных сторон оценить то, что с ними происходило. – Или мне одному плохо живётся? Дом есть, и совсем неплохой, – кстати, надо угля да дров с отпускных прикупить, чтобы до осени не откладывать. Работа интересная, машина… Не «белый Мерседес», как она хотела, но почти новая. Женщины… Мало ли одиноких женщин вокруг? Да хоть и у нас на работе… – Егор размышлял, пытаясь оценить себя объективно, без ссылки на мечты последнего месяца, но, тем не менее, не мог не понимать – это бесполезно: так или иначе, он будет искать аргументы в пользу необходимости их отношений с Любой. – Татьяна, конечно, совсем не то. Так разве мало других в городе?.. Уж что-что, а время провести – возможности у меня всегда есть… Почему бы проще не смотреть на мир? Вот и Григорий говорит – «Какая душа, хозяйку надо в дом?!» А надо ли? За семь-то лет одиночества я уж так окостенел, что не представляю – как смогу снова наступить на эти грабли… Да и Люба, захочет ли она изменить свою жизнь? Ей, пожалуй, ещё труднее это сделать… Хотя, о ней пока и говорить рано».

Он выехал на окраину города, снова свернул в сторону реки, протекавшей в нескольких километрах от его дома. На просёлочных дорогах ещё вовсю хозяйничала распутица, и проехать было практически невозможно. Егор свернул с главной дороги на перекрёстке, заглушил машину, вышел. До реки, метров двести, он прошёл пешком, порядком запачкав туфли. Он вышел на высокий обрывистый берег, остановился. Река была совершенно чистой: ни льдинки, ни шуги уже не было, только местами, по мутной ещё воде, проплывали брёвна, смытые деревья, бутылки и пакеты.

Егор пожалел, что в машине нет сигарет, присел на бревно у прошлогоднего кострища, снова задумался. Внезапно он услышал кукушку. Егор машинально мысленно спросил: «Кукушка-кукушка, сколько лет мне ходить холостяком?.. Раз…, два…, три…, четыре…, пять… – Кукушка замолчала. – Однако, – улыбнулся он. – Что ж ты такая вредная птица-то, а?! Или, думаешь, мне это надо?» Он встал, поднял с земли сырую берёзовую палку, широко размахнувшись, кинул её в реку. Палка шлёпнулась на воду, и, покачиваясь на мелких волнах, медленно поплыла. Егор отряхнул руки и пошёл в обратную сторону, к машине.

Субботин почти доехал до дома, когда у него заиграл телефон: звонил Григорий:

– Жорка, корефан, привет!

Егор прижался к обочине, остановился.

– Привет, Гриш! Как дела, что-то случилось?

– Ты в воскресенье работаешь, нет? – вопросом на вопрос ответил Григорий.

– Нет, у меня суббота-воскресенье выходные, – ответил Егор.

– У меня тоже сорок восемь, – сказал Григорий. – Слушай, мы тут с Галкой посоветовались – в воскресенье Пасха же, может, похристосываемся вместе? – пошутил он. – С утречка, как солнце взойдёт, подкатывай к нам, схлестнёмся яйцами! Заодно познакомим тебя с одной девахой, с Галкиной знакомой! Тоже, кстати, воспиталка, правда, с детского дома! Общий язык, я думаю, найдёте! Как ты, Жорка? Не ломайся, приезжай! – говорил он, не давая Егору возможности ответить. – Я видел её: сам бы познакомился поближе, да нет, – всё лучшее – другу!

Егор улыбнулся, сказал:

– Гриш, не получится никак: я в субботу уезжаю в М-ск. Помнишь, я тебе говорил, что на курсах познакомился с женщиной? Пригласила в гости, надо ехать.

– Такую даль?! – удивился Григорий. – Жорка, что ты паришься? Я тебе честно говорю: девчонка чуть за тридцатник, всё при ней! Ну, ребёнок есть, да… Зато рядом, сама видная, компанейская! Давай, приезжай, а то Галку натравлю на тебя!

– Гриш, ну ты-то меня услышь? – как можно приветливее сказал Егор, боясь обидеть друга. – Душа рвётся в М-ск!

Трубка несколько секунд помолчала, затем послышался голос:

– Ему про Фому, он мне про Ерёму! Что ты со своей душой, как баба с подойником носишься? Я ему одно, а он мне: душа-душа!

Егор вспыхнул, едва сдерживаясь, сказал:

– Григорий, ты сам-то понял, что сейчас сказал?

– Ладно, братишка, не ерепенься, – смягчился Григорий. – Договорился, так езжай. – Затем добавил: – Но имей в виду – возможность у тебя ещё есть, если что там не срастётся, в любой момент организуем вечеринку со знакомством, понял?

– Ну, так-то лучше, – ответил Егор.

– Знаешь, жалко, девка и правда хорошая.

– Гриш, любят ни хороших и ни плохих, – любят любимых, – сказал Егор, успокоившись. – В следующий твой выходной звони: приеду, посидим. Или вы ко мне, в баньку.

– Всё, замётано! Ну, ладно, друган, бывай здоров! Звони! Если надумаешь – всегда рады!

– Давай, Гриш, пока!

Он кинул телефон на соседнее сиденье и, включив поворот, поехал дальше.

Часть вторая

НАД ОКОШКОМ МЕСЯЦ…

Глава 1

Первое свидание. Что может быть более тревожным, более волнительным и более ожидаемым? Будь это свидание первым в жизни, а, может, их было несколько десятков, но первое свидание – это всегда нервы. Казалось бы: возраст – это опыт, это уверенность, это предугадывание развития событий, но… Каждый раз первая встреча начинается с чистого листа. И готовишься к этой встрече по-особенному, проигрываешь в голове десятки вариантов: как будет, что будет, как одеться, что сказать, какие цветы подарить, как подарить, как себя вести; и множество других как и что.

Со временем эти, да и многие другие вопросы, которые в начале развития отношений кажутся глобальными, особенно важными, – теряют свою значимость и вес, постепенно затираются, как рисунок, писаный карандашом. И вот уже и одеваешься наспех, и цветы берёшь те, что попались, не успеваешь побриться как следует, голос не дрожит, входишь, порой, даже самоуверенно – здесь ждут только тебя, единственного. Но это уже совсем другая серия…

Субботин собирался на первое свидание с Любой, памятуя, что нельзя дважды произвести хорошее первое впечатление, а значит оттого, как оно начнётся и пройдёт, зависит – будет ли продолжение, или будет финал. Ночь перед выездом прошла беспокойно, в полусне. Казалось бы – что такого необычного должно произойти? С Кашириной он знаком достаточно, чтобы представить картину их встречи; в его жизни было немало первых свиданий, опыт был. Предварительной подготовки – их разговоров – было достаточно много. И всё же… Но он надеялся только на одно – они встретились не случайно, и никакого другого варианта, кроме продолжения их встреч быть не могло.

– Бурька, опять остаёшься за старшего, – напутствовал он кота, насыпая ему побольше корма. – Чтобы ни одна мышь не проскочила в дом! Понял?

Кот, растянувшись на подоконнике, в ответ только помахивал огромным хвостом, будто понимая, что спать ему сегодня придётся одному.

Егор первым делом заехал на заправку, залил полный бак бензина, а затем поехал на рынок, у которого он тогда ждал компанию коллег. В этот раз он не стал рисковать, а заехал во двор, подальше от гаишников. Прикупив бутылку коньяка, яиц и краски для пасхального стола, коробку конфет и говорящего Чебурашку, он решил, что ехать далеко, поэтому цветы лучше будет взять в М-ске.

И вот наступил этот долгожданный момент – машина практически полностью укомплектована, он собран и подтянут, ключ в замке зажигания.

– Люба, моя хорошая, я выезжаю! – не сдерживая радости в голосе, говорил он по телефону.

– Да, Егор, я жду тебя, – отвечала Люба. – Только не гони сильно, не торопись, хорошо?

– Люб, я очень-очень хочу тебя увидеть! Поэтому не переживай, я доеду!

– Будешь заезжать в город, позвони, я расскажу, как проехать ко мне! Не заблудишься?

– Кто, я? Обижаешь, Любань! Я тебя с закрытыми глазами найду! В любом городе, деревне и стране!

– Ну, счастливого пути, я очень жду тебя! Дорогой связи почти нет, так что как только подъедешь – позвони!

Егор от таких слов, в который уже раз, ощутил прилив сил и какой-то вселенской радости, наполнившей его сердце. «Разве мог я предположить, когда ходил здесь в ожидании их, когда встретил их и проходил по этому тротуару, – что через месяц я с этого места поеду к самой лучшей женщине мира?!» – радовался он.

Дорогу он знал только по карте. Но федеральную трассу трудно было спутать с просёлочной или местной дорогой, а потому он уверенно жал на газ и орал на весь салон песни. Вскоре пошёл небольшой дождь и дорога стала скользкой, однако Егор давно водил машину и знал главное правило на такой дороге: быстро едешь – тихо понесут. Он сбавил газ и наслаждался ездой и окружающей таёжной природой. «Не будь у меня диплома с «вышкой», стал бы я дальнобойщиком, однозначно, – думал он, глядя на разномастные фуры, в изобилии встречающиеся на пути. – Едешь себе, размышляешь, впечатляешься, – красота!»

Он был в пути уже около двух часов, когда въехал в большой посёлок и у дороги увидел кафе. Решив передохнуть, Егор свернул с трассы и припарковался на стоянке рядом с небольшой иномаркой. В кафе было пусто, только у входа посетителей встречали три свирепого вида чучела медведей, да за одним из столиков сидела молодая женщина лет тридцати. Егор подошёл к стойке, заказал чашку чёрного кофе и пирожок с картошкой. Кофе был горячий и он, сев за столик стал медленно помешивать его ложечкой и смотреть на женщину.

Смотреть было на что: женщина оказалась настолько красивой, что, такую красоту, подумалось ему, можно было разглядеть даже затылком. Чёрные блестящие прямые волосы, гладко причёсанные, с пробором посередине и густые прямые брови над чёрными глазами выдавали в ней схожесть с донской казачкой. Губы, подкрашенные тёмной помадой, подчёркивали их идеальные линии. Особую привлекательность её лицу округлой формы с заострённым подбородком, придавал ей прямой узкий нос и слегка выпуклые, какие-то детские щёки, чуть подрумяненные.

Егор любовался ей и потихоньку прихлёбывал кофе. Он любил смотреть на красивых девушек, как на всё красивое и совершенное. От этого он получал эстетическое наслаждение. Нет, он не думал о них, как о тех, с кем хотелось бы познакомиться: невозможно объять необъятное, – а потому просто любовался ими и радовался, что в мире есть красота, а не только убожество и вульгарность.

Женщина встала, дав возможность Егору обозреть её женственную, довольно плотную фигуру, взяла с соседнего стула белую сумочку и вышла из кафе. Егор с некоторым сожалением посмотрел ей вслед, откусил кусок пирога, стал есть.

Дожевав и выйдя на улицу, он увидел, что женщина сидит за рулём иномарки, стоявшей рядом с его «семёркой», а рядом с ней, не давая закрыть дверь, стоит парень лет двадцати пяти. Егор подумал, что они знакомы, потянулся, посмотрел на часы и пошёл к своей машине.

– Ну, чё ты ломаешься, – услышал он, подойдя ближе, – поехали, покатаемся, я тут всё знаю, такие места покажу тебе! Сама потом будешь ко мне приезжать!

– Отойдите, пожалуйста, от машины, – послышался из салона испуганный, очень приятный глубокий женский голос. – Что вам от меня надо? Не нужны мне ваши места вместе с вами!

– Да-а? А чё так? – сказал парень, чуть не влезая в салон автомобиля. – Давай, я тебя сам покатаю! Я тут всех катаю, никто ещё не жаловался, – куражился он.

Егор остановился у своей машины, посмотрел на происходящее, сплюнул и пошёл к иномарке.

– Парень, алё, слышишь меня?! Ты, по-моему, не то делаешь, – сказал он спокойно. – Тебе лучше отпустить девушку. Ты ж понимаешь – такую красоту грубостью не возьмёшь.

Парень повернул голову в сторону Егора, посмотрел через стекло и, отпустив руль, выпрямился. Сказал:

– Мужик, уйди, а? По-хорошему прошу тебя. Нет у меня сегодня настроения никого калечить, так что заводи свою колымагу и кати куда ехал. А то и подтолкнуть могу.

Егор хмыкнул, качнул головой:

– Ну, настроение – это дело наживное. Только зря ты так. По тебе не скажешь, что ты идиот, внешне вполне нормальный парень, а ведёшь себя, как шпана какая, – пытался он вразумить парня.

Женщина завела машину, но парень ещё держался за дверь.

– Ну, чё ты дёргаешься? – едва не крикнул он в салон автомобиля. – У тебя тут такой заступник нарисовался, а ты манн…дражируешь!

По тому, как он произнёс это слово, Егор понял, что парень не совсем трезв. Из магазина, расположенного в этом же здании вышли ещё двое парней и, увидев своего приятеля, подошли к машинам. «Дело пахнет керосином, – подумал Егор. – Не хватало только с фингалом на свидание приехать: во, картина будет!» Но отступать было некуда.

– Сивый, привет! – хлопнув по плечу знакомого, сказал высокий, с крупным конопатым носом, подошедший. – Что, опять разборки устраиваешь?

– Димон, да ты посмотри, тут бабёха такая, хотел познакомиться, а этот мужик пристаёт, мешает личную жизнь устраивать. Накажем дядю?

Длинный посмотрел на Егора, на девушку в машине и, не снимая руки с плеча парня, сказал:

– Иди-ка сюда, сейчас будет у тебя личная жизнь.

– Да ты чё, Димон, в натуре беса гонишь?! – возмутился парень, отпустив дверь и отходя от машины. – Ты чё, против своих, что ли? – едва не перейдя на фальцет, спросил он.

Длинный недобро усмехнулся:

– Твои, Сивый, в овраге лошадь доедают. Ты мне не кореш, так что вали, пока не наваляли, а то от тебя уже ни чужим, ни своим прохода нет. А ещё раз сеструха мне пожалуется, что лапаешь её, сам будешь в овраге падаль жрать. Усёк, Сивый?

Женщина, между тем, захлопнула дверь и, сдав назад, выехала на трассу. Егор ещё постоял, посмотрел на разборки парней и, поняв, что ситуация стравилась, тоже сел в машину. Выехав за посёлок, он даванул на газ, настроение снова поднялось на приличную высоту. Дорога здесь была сухая и ровная: машина катилась весело и быстро. Егор достал телефон – связи по-прежнему не было.

До города оставалось около десяти километров, как телефон наконец ожил. «Егор, где едешь?» – спрашивала Люба. Он, не останавливаясь, написал, что вот-вот будет в городе.

Город оказался необычным. Частный сектор смешивался с двух-трёх-пятиэтажками и никакой границы между ними не было. Старинные дома с многочисленной деревянной резьбой вперемешку с современными строениями, скверами, памятниками придавали особый, северный колорит городу. «Во, блин, додумались же?!» – удивился Егор, увидев памятник картошке. Улицы были очень узкие и ехать приходилось осторожно, постоянно притормаживая: со всех сторон на столбах висели многочисленные дорожные знаки и надо было крутить головой. Он прижался к обочине, остановился, позвонил.

– Люба, привет тебе и твоему городу! – радостно воскликнул он. – Я стою у кинотеатра «Ракета» а куда ехать дальше, пока не знаю!

Люба долго и подробно объясняла, куда надо ехать, где свернуть на виадук, чтобы переехать через железную дорогу. Из её объяснений Егор уловил только то, что надо ехать по главной дороге – не ошибёшься. «Вроде и городок небольшой, судя по строениям, – размышлял Егор, петляя по улицам, – а еду уже полчаса». Он несколько раз останавливался и переспрашивал дорогу. Наконец ему повезло: парень на машине посоветовал ехать за ним, так как им было по-пути.

– Егор, ну где ты? Я испереживалась вся, – звонила в который раз Люба.

– Всё-всё, дорогая, я приехал! Где тебя искать тут? – спрашивал довольный Егор.

– У магазина «Триумф» остановись, я сейчас приду!

– Да я уже стою у магазина! – ответил Егор.

Он вышел из машины, осмотрелся. Здесь картина была иной: окраина города, трёхэтажные дома, машин почти нет. Самым примечательным была длинная тюремная стена вдоль дороги: здесь располагалась колония.

«Да уж, социум – что надо» – подумал Егор и вдруг услышал негромкий голос Любы:

– Садись, поехали…

Он оглянулся и увидел Любу, быстро севшую к нему в машину. Она было одета по-простому, по-домашнему: джинсы, блузка и слегка рассыпавшиеся волосы. Он тоже сел и хотел было её обнять, но она сказала;

– Егор, поехали, меня тут каждая собака знает, не надо светиться.

– Привет, Любаш, – сказал он тихо и завёл машину. – Куда?

– Прямо, за пятиэтажкой свернёшь направо, – скомандовала она. Когда они въехали во двор трёхэтажного кирпичного дома, Люба заговорщицким тоном произнесла:

– Войдёшь в подъезд, свернёшь направо, дверь будет приоткрыта. Всё, я пошла.

«Прямо встреча рездентов» – мелькнула у него мысль.

Она торопливо вышла из машины и скрылась в подъезде. Егора несколько смутило такое её поведение, но всё же, настроение его нельзя было испортить ничем – он увидел её, ту, о ком мечтал уже целый месяц. «Ёкарный бабай! – ругнул он себя, выйдя из машины. – Цветы так и не купил! Вот, дубина стоеросовая!» Но ничего уже нельзя было исправить. Он достал из багажника сумку, гитару, и пошёл в дом.

Увидев чуть приоткрытую дверь, он тихо вошёл, осторожно прикрыв её.

– Раздевайся, проходи! – послышался знакомый, враз растревоживший его душу, голос из кухни.

Заметно, было, что Люба тоже очень волновалась, потому суетилась, не зная, что надо делать.

– Любаш, иди сюда, – позвал Егор.

Она подошла к нему.

– Привет, моя хорошая, – сказал он, обнял её и, отбросив сомнения, поцеловал в губы. «Боже мой! Это случилось!» – восторженно подумал он.

– Привет, Егор, – ответила Люба, ошалев от такого напора. – Я рада, что ты приехал, – говорила она, прерывая дыхание. – Знаешь, думала – надо нарядиться, а то ты же меня не видел в домашнем, ещё напугаешься. Подумала, а потом решила – будь, что будет.

Он, не выпуская её из объятий, сказал, улыбаясь:

– Любань, во всех ты, душенька, нарядах хороша… Ты такая классная!.. А я… Люб, я цветы не купил… Хотел здесь взять, чтобы свежие были, и…не нашёл, представляешь? В вашем городе есть цветы, вообще?.

– Вот и хорошо, что не нашёл, – сказала Люба, – а то ещё бы и с цветами… Чтобы соседи увидели?

– А что соседи? – удивился Егор, отпуская Любу.

– Егор, меня все знают, но я не хочу, чтобы они знали всю мою личную жизнь. Давай, проходи уже, обедать будем, – сказала она и снова ушла в кухню.

Егор поставил сумку около шкафа, стоявшего в прихожей, рядом поставил гитару.

– Любаш, дай хоть осмотреться маленько, – сказал он, проходя в кухню. – Можно, я руки сполосну?

– Да, вон, в ванной. Там полотенце красное на верёвке, я тебе приготовила, – сказала Люба, выставляя на стол тарелки.

«Хозяйственная и предусмотрительная» – отметил про себя Егор.

Он умылся, вышел в прихожую, достал из сумки свою провизию.

– Вот, Любаш, к праздничному столу, – сказал он, выкладывая на кухонный стол всё, что привёз. – А этот Чебурашка будет с тобой разговаривать, когда я уеду. Слов он знает не много, но зато говорит самые главные слова. – Он протянул Любе игрушку и добавил: – Послушаешь потом, ладно?

– Спасибо! – сказала Люба, с улыбкой разглядывая ушастую игрушку. – Егор, да ты обалдел? – вдруг воскликнула она. – Яйца-то зачем привёз, хозяйственный ты мой?!

– Так это… Пасха же завтра, надо красить, – в шутку сконфузившись, сказал он.

На самом деле Егор уже чувствовал себя достаточно свободно и раскрепощено: раз уж за поцелуй он не получил пощёчины, значит его здесь ждали, – так он решил.

И это была правда: Люба очень хотела с ним встретиться, чтобы и самой понять – что же с ней происходит в последнее время. А главное – почему это с ней происходит? Увидев Егора, она и испугалась его, и обрадовалась одновременно. Да, думала она – она не обманулась, Егор привлёк её внимание не напрасно. Но они не были ещё в такой обстановке вместе. Там, на прощальной вечеринке – так там они были не одни. А здесь всё гораздо сложнее. Однако, Егор уже открыл бутылку и наполнил хрустальные стопки.

– Ты что, напоить меня решил? – спросила Люба, ещё не справившись с волнением. Она посадила игрушку на холодильник и села за стол.

– Ну что ты, зачем уж сразу напоить, – сказал Егор. – Люба, мы с тобой взрослые люди, но даже нам надо преодолеть какой-то барьер, чтобы стать не лучше, и не хуже, чем мы есть, а стать естественными, так ведь? – Она молча слушала. – А другого короткого способа, кроме как стопка коньяка, я не вижу, – продолжал Егор. – Да и в такие минуты, когда радость превышает все мыслимые и немыслимые пределы, коньяк, это то, что нужно. Ты согласна?

– Тебе бы романы писать, Субботин, – улыбнулась Люба, подкладывая в его тарелку котлеты. – Смотри, какой я подвиг совершила ради тебя: котлеты даже пожарила!

Егор улыбнулся, взял её руку, нежно пожал.

– Любаша, в моём сердце такой роман пишется, слов не хватает, – воскликнул он. – Давай выпьем за божий промысел: ещё два месяца назад мы ни сном, ни духом не знали друг о друге; ещё месяц назад мы знали друг о друге, но не понимали, для чего мы узнали друг о друге. А вот завтра, помнишь? – завтра ровно месяц, как мы поняли, что мы хотим узнать друг друга больше и ближе. Так выпьем же за стремление к познанию!

– Отличный тост, прямо профессиональный, – улыбнулась Люба. – Учитель хоть где проявит себя! Давай, за встречу.

Послышался звонок мобильного телефона.

– У тебя звонит? – спросила Люба.

– Позвонит – перестанет, – сказал Егор. – Давай, Любаш.

Он выпил стопку до дна, Люба чуть пригубила. Закусили.

– Давай, рассказывай, как до такой жизни докатился? – спросила Люба. – Почему один, куда всех подевал?

Телефон снова зазвонил.

– Сейчас, Любаш, извини, – сказал Егор и встал из-за стола. Он вышел в прихожую, достал из куртки телефон. Звонила Татьяна. «Ведь не отвяжется просто так» – с раздражением подумал Егор.

– Алло, – сказал он негромко.

– Гоша, ты где есть-то? – послышался знакомый голос. – Мы с подружками приехали к тебе в баню, Пасху отмечать, а тебя дома нет!

– В какую баню? С какими подружками? Ты что, не поняла, о чём я тебе говорил тогда? Всё, понимаешь?! Всё, закончились бани, и меня нет больше! И не звони мне, Тань, и приезжать не надо! Не ставь себя в глупое положение! – не выдержал он, повышая тон.

– Так, значит?! Ты думаешь, что так легко от меня отделаешься? Ну, это мы ещё посмотрим! – крикнула она и отключила телефон.

Егор отключил звук, положил телефон в куртку и снова вернулся в кухню. Люба внимательно посмотрела на него, спросила:

– Эхо войны?

Егор махнул рукой, сел.

– Да, не обращай внимания, Любаш. Отголоски прошлого…

– Понимаю… У меня тоже отголоски нет-нет, да и возникают, – сказала она. Егор понял, о чём она говорила. Он снова наполнил стопки, сказал:

– Любаш, это же жизнь. Здесь не как в тетради, не так, что перелистнул страницу и всё – чистый лист. Тут надо брать резиночку, ластик, всё подчищать и подчищать. Да и то вряд ли вычистишь до конца.

– Это верно, – задумчиво произнесла Люба.

– Знаешь, – продолжал Егор, – что бы ни было в жизни, от этого никуда не спрячешься. Но то, что произошло: а именно – я встретил тебя, и мы встретились оба – это так здорово, мне так приятно, – что всё остальное не имеет никакого значения. Давай, Любаш, за нас!

– Ты прав, Егор, мне тоже давно так не было хорошо, как рядом с тобой, и у меня такое ощущение, что я знаю тебя очень давно…

Они выпили. Теперь уже обе стопки остались пустыми.

– Егор, я пьяная уже совсем, – сказала Люба. – Что ты наделал, а?

– Это скоро пройдёт, – ответил он, едва справляясь с желанием обнять её и зацеловать. – Любаш, ты бы хоть квартиру мне показала. Пойдём?

– Не спеши, Егор, увидишь ещё и квартиру и всё остальное. Ешь давай, я что, зря готовила?

Егор встал, подошёл к Любе сзади, наклонился и снова поцеловал её. Люба попыталась отстраниться, сказала:

– Сядь, пожалуйста, Егор. Тебя в окно видно.

– А что там такого? – не понял он.

– У меня сосед напротив, всё время наблюдает за мной, я не хочу, чтобы он увидел тебя.

Егора задели её слова.

– Люба, тогда для чего мы встретились, я не понял? Всё как-то скрытно, тайна кругом…

Люба посерьёзнела, ответила:

– Что ты как маленький? Ты приехал и уедешь, а мне дальше здесь жить. Как у нас получится – ни тебе, ни мне неизвестно, так ведь? А зачем тогда сразу на весь свет заявлять о наших отношениях? Егор, ну разве я не права?

Он снова сел за стол, помолчав, ответил:

– Я как-то не подумал об этом, извини. Знаешь, я-то не привык ни от кого скрываться, мне всё равно, что будут думать обо мне, если я сам знаю, что я, и как я.

– Тебе легко: ты – мужчина. А женщине, знаешь как?.. Такого потом наслушаешься… А за соседа ты не переживай, – улыбнулась она, – там дед столетний, всё время хочет со мной поболтать да признаётся, как я радую его, когда он видит меня в окне.

Егор с облегчением выдохнул.

– А пойдём, я тебе спою? Я же несколько песен написал тебе, – похвастался он.

– Что, правда? – удивилась Люба. – Егор, да мне, отродясь, никто не писал ни стихов, ни, тем более, песен! Пойдём, я хочу послушать!