Ветер и Сталь

– Он отомстил?

– Да. Он сжëг чëрных всадников и обров, которые напали на ваш стан, ни один не ушёл. – Она помолчала, – но тогда он едва не потерял сам себя. Трудно ему пришлось. Я почувствовала его боль, хотя он был далеко.

Раскалëнные гвозди начали колоть виски. Клюв сжал голову, словно пытаясь остановить этот раскалëнный металл.

– Что? – Встрепенулась лекарка, – болит?

Она поднялась. Осторожно убрала руки Стрижатки и приложила свои прохладные ладони. Они излучали мягкое, доброе тепло, которое волнами проникало внутрь черепа и боль, не в силах противиться этому могучему теплу, вымывалась, как грязь под напором родниковой воды. В голове осталась только свежесть и чистота.

– Я завидую Рамиру, – прошептал Клюв, – но я не смог справиться. Он всегда был сильнее. Кан!

Он отвëл руки Лаславы, почувствовав себя значительно лучше. Прошëл к затухающим углям, сел рядом и подбросил веточку, взявшуюся озорным рыжим огоньком.

– Признаться, – сказал Клюв, – поначалу я хотел убить Ветерка, когда он придёт за тобой. Потом я хотел убить тебя на глазах у него. Сейчас…

В подземелье повисла пауза. Только потрескивал молодой костерок, да капала где-то вода. По углам шуршали крысы, издавая порой игривые попискивания.

– Знаешь, – продолжил юноша, – Рамир убил исполнителей. Но настоящие заказчики сидят здесь, – он махнул рукой в сторону центра города с элитным районом «Райский сад», – в Ауроре. Мы нашли документы, – руки Лаславы дрогнули, – но ему незачем об этом знать. Это мой удел теперь.

Он помолчал. Поймал поддерживающий взгляд Тени и продолжил:

– Утром ты уйдëшь. Тень проводит тебя. Только передай Рамиру мою просьбу: моя сестра Далила в рабстве в Доме увеселений «Феникс». Пусть освободит её. Я бы мог и сам, но… не хочу, чтобы она видела меня таким.

Ласлава села рядом с ним и сжала его руку.

– Мы освободим твою сестру, Стриж.

Он взглянул на неё единственным видящим глазом.

– Как ты сказала? Стриж? – Он усмехнулся, – мне не успели дать Имя. Стрижатка – детское прозвище, которое я почти уже забыл.

– Сейчас ты сам можешь дать себе имя. И ты не Клюв, – она протянула ему плоский камешек с отверстием в центре, – вот возьми, повесь на шею. Когда придëт Боль, приложишь к виску. Но скоро и он тебе не понадобится – ты сильный. И добрый.

Клюв взял камешек. Ничем с виду не примечательный. Кивнул и начал продевать кожаный шнурок в отверстие.

А Ласлава ощутила на себе благодарный взгляд Тени.

Рамир правил свой нож. Руки его, при этом, подрагивали. С одной стороны капитан прав, в подземельях им ничего не светит. Нужен проводник. А ещё лучше кто-то из беспризорников, чтобы знал все их схроны и нычки. Чтобы идти целенаправленно, но Жон уверен, что уже утром будет весточка от похитителей. Однако ждать Рамир не мог. И от бездействия волком выть хотелось, и, как он считал, с каждым мгновением инициатива переходила к противнику. И что они за это время сделают с Лаславой? И, вообще, кто эти самые «они»? Кто противник? Шпана? Кириад? Веридон? Или есть ещё охочие?

Рамир стиснул зубы. Если хоть волосок упадёт с её головы, он камня на камне от этого змеюшника, именуемого столицей Эоссии, не оставит. Ни одна тварь не уйдёт.

Рядом Тереза рассовывала арбалетные болты по специальным кармашкам на своей боевой одежде.

– Когда выдвигаемся? – Буднично поинтересовалась она.

– Я иду с вами, – присел рядом на корточки Эрик, – я достану этих крыс.

Рамир затянул ремни ножен на левой руке под рукавом, проверил держится ли в них нож и удобно ли его доставать.

– Я иду один, – ответил он, – вам не стоит нарушать приказ капитана.

– У капитана свои думы, он ответственнен за всех, а мы в ответе друг за друга, – сверкнул глазами, поднявшийся из трюма Корвин, – убеждён, что Ласлава бы не думала о приказах, окажись кто-то из нас на её месте.

Все присутствующие вопросительно уставились на него.

– Да, я иду с вами, – с вызовом сказал юноша, – обузой не буду.

– Что ж, значит, как затихнет…

Договорить Рамир не успел. С гулким ударом в мачту врезалась стрела с клочком папируса. Он сорвал клочок.

– Кто умеет читать по-эосски?

Эрик взял записку:

– Отнесу капитану. Кажется началось раньше.

Спустя время, в отсеке Жона устроили небольшое собрание, к которому присоединились Русолав и Брунхиль.

– Похитители требуют, чтобы Рамир с Когтем один пришёл на рассвете к чëрному храму, – окинул взглядом присутствующих Алаберто, – это находится здесь, – он обвëл угольком место на карте.

– Слишком много у нас чëрного, – озадаченно пробурчал Русолав, – то столбы, теперь храм…

– Это просто очень старый разрушенный храм в руинах города, – ответил ему капитан, – а чëрный он потому, что горел ни один раз и весь в копоти. Так местные его назвали.

Ветерок провëл пальцем по карте, выверяя маршрут.

– Я готов уже сейчас. Приду пораньше, осмотрюсь, дождусь этих, кем бы они не оказались, крадунов.

– Я пойду с ним, – встала рядом Тереза, Корвин и Эрик последовали её примеру.

– И я, – пробасил Русолав.

– Нет, дружище, – возразил Жон, – ты останешься…

– Но…

Капитан коротко кивнул, пристально глядя ему в глаза.

– Рамир, по готовности выходите. Но лучше раздельно, так чтобы со стороны было видно, что ты один. От этого зависит исход операции и то, останется ли Ласлава жива. Поэтому рассредотачиваетесь и идëте к храму разными дорогами. На месте хоронитесь, а далее – по ситуации. Имейте ввиду, что корабли тоже под наблюдением и за каждым из вас будет «топтун». Бдительно и осторожно.

Ребята кивнули и ушли собираться.

– А теперь с тобой, дружище, – посмотрел Жон на Русолава, – ты с десятком своих ратников выдвигаешься в сторону рынка. Экипируетесь, идëте открыто. Вот здесь, не доходя, – он указал на карту, – разделитесь и разными маршрутами проходите сюда. Там, в таверне «У гребца» найдëшь хозяина по имени Тротей, скажешь ему фразу: «щит треснул, нужно дерево», он ответит: «дерево есть, да только гнилое». После этого он проведёт вас по подземельям куда скажете, к храму. Вход есть прямо из его таверны. Подстрахуете наших.

Здоровяк поскрëб бороду пятернëй.

– Что это за человек, надëжный?

Алаберто вздохнул.

– Надëжный. Это мой личный, давний должник. Аурору штурмом я взять не могу, поэтому помогу, чем смогу.

Небо на востоке начало светлеть, окрашиваясь в зловещий кровавый цвет.

– Вам пора. – Произнëс Клюв, когда первые лучи пробились сквозь щели в подземный зал.

Ласлава на прощание взяла его за руки.

– Не беспокойся о сестре, Стриж, мы спасëм её, а потом вернëмся за тобой. И будь осторожен.

Он обнял её.

– Теперь у меня две сестры, ты тоже будь осторожна, Рамир не справится без тебя.

Когда девушки скрылись во мраке подземного коридора, Клюв обратился к, стоящему рядом, Громиле:

– Возьми парней и проследи, чтобы они добрались. Когда убедишься, что Ласлава на корабле, доведи Тень обратно. Головой отвечаешь.

Громила обернулся и махнул рукой, приглашая беспризорников следовать за собой.

«Топтуна» Рамир определил практически сразу – невысокий мужичок в тунике и деревянных сандалиях на верëвочках, следовал за ним, повторяя все его манëвры и топая при этом, как конь.

Ветерок свернул за угол и затаился. Дождался когда преследователь появится и прижал его к стене, приставив холодное лезвие ножа к горлу.

– Кто таков? – Рявкнул он.

– Я… я… я… – начал заикаться мужичок, – господин, пощади, я просто иду… Забери мои монеты. Не убивай…

– Кто послал?

– Пощади, господин, я домой иду, – в глазах появились слëзы, – у меня детки, кормить надо…

Рамир резко отстранился от него, разорвав дистанцию.

– Больше за мной не ходи. В следующий раз пощады не будет.

Мужичок часто закивал, сползая по стене.

Ветерок продолжил путь, не замечая, что сменяя друг друга, за ним неотрывно, скрываясь в тенях, следуют другие люди-призраки.

Первые лучи восходящего солнца встретили Ветерка среди обожëнных древних колонн. Он уже успел обойти это строение, именуемое чëрным храмом, по кругу и более или менее изучить его. Следов похитителей пока нигде не обнаружилось. Своих друзей Рамир также не видел, но знал, что они где-то рядом, чувствовал на себе взгляды и ощущал незримую поддержку. Знал, что они придут на помощь, не раздумывая. Тереза сейчас, наверняка, лежит где-нибудь на полуразрушенном балконе и, поигрывая баночкой с полынными шариками, обозревает территорию сквозь прицел арбалета. Корвин, даже хромой и до конца не исцелëнный, это призрак, тень, которая растворяется в окружающей обстановке без следа и без намëка на присутствие. Эрик, это благородный воин без страха и упрëка. Ему прятаться несвойственно. Но ради дела, он также мастерски где-то затаился, держа наготове свой меч.

Но ни Рамир, ни его соратники не видели, как скрытые позиции вокруг храма заняли люди в чëрных плащах с короткими луками. Руководил ими невысокий человечек с острой седой бородкой.

Громила услышал какую-то возню впереди, девичий визг, а потом крик: «Ласлава, нет!»

Он ускорился и резко прижался к стене, давая сигнал своим бойцам повторить манëвр.

– Мошка, – позвал он, – беги к Клюву, скажи, что девочек захватили когнаты. Мы идём их выручать.

Он махнул рукой и беспризорники помчались по тоннелю.

– Сегодня удачный день. – Заулыбался гексарх, когда к нему подвели двух девушек, – одна из них та самая виланка «Laslava»?

– Да, господин, так сказала вон та, – отрапортовал пентикон, указав на девочку в сером плаще со сбившимся капюшоном.

– Свяжите обеих. Что ж, это упростит нашу задачу.

Его гекурия прошла по подземельям и сейчас поднималась на поверхность. Две декурии останутся внизу, блокируя канализацию, остальные возьмут под контроль территорию древнего храма. Никаких неожиданностей сегодня не будет, гексарх захватит артефакт и наследника. И получит, как минимум, вознаграждение. А то и повышение. Если преподнести операцию, включая захват девушек, как собственный гениальный план, разработанный лично и блестяще воплощëнный под талантливым руководством. Гексарх снова заулыбался.

Где-то у подножия храма маячила тощая фигурка юноши, совсем ещё мальчика. Связанных девушек подтолкнули в спину остриями кинжалов. Гексарх вышел вперëд, представляя себя со стороны. Как красиво сверкает в лучах нарождающегося солнца его дорогая чешуйчатая броня, как красиво смотрится белый офицерский шарф.

– Сдавай свой артефакт и сдавайся сам, – блеснул отполированным шлемом гексарх, – и мы отпустим их.

– Не делай этого, Рамирушка, – одними губами сказала Ласлава, – уходи.

– Они… Не отпустят. – Прошипела Тень.

Рамир сдëрнул Коготь с шеи и поднял над головой.

– Тебе это нужно? Ты получишь это. Но сначала отпусти их, обеих.

Командир когнатов рассмеялся в голос. А, отсмеявшись, приказал:

– Возьмите его.

Из-за колонн начали выходить солдаты и растягиваться в цепь, чтобы захватить юношу в клещи.

– Беги! – Закричала Ласлава.

Вдруг, тонкий свист и в шею офицера вонзилась стрела с красным оперением, окрасив его белый шарф в алый цвет. Гексарх вскинул руки, пытаясь схватить стрелу, подкатил глаза, не в силах сделать вдох, упал на колени и, хрипя, завалился на спину.

Дальше события завертелись стремительно. Когнат, сопровождавший Тень, коротко взмахнул кинжалом, окрасив лезвие её кровью и тоже получил стрелу в горло. Тень вскрикнула, схватилась за живот и, потеряв контроль над телом, завалилась на бок, часто, поверхностно дыша и широко раскрыв глаза. Солдат рядом с Лаславой тоже замахнулся, но ударить не успел. Отлетел назад с пробитой арбалетным болтом грудью. Девушка осмотрелась, бросилась было бежать к Рамиру, но сразу два солдата обратили на неё своё внимание. На плечо ей легла крепкая рука подмастерья кузнеца, задвинув её за свою могучую спину. Громила. Со всех щелей, как тараканы, полезли беспризорники. Они атаковали когнатов камнями и заточками. Появившись и швырнув камень, исчезали, чтобы материализоваться с другой стороны и испачкать свои ножи кровью. Свистели арбалетные болты Терезы, выбивая самых опасных врагов. Как чëртик из табакерки откуда-то выпрыгнул Эрик с обнажённым мечом и встал рядом с Рамиром. Корвин призраком проскользнул сквозь ряды когнатов и закружил в змеином танце вокруг Лаславы, прикрывая её. Жалили врагов краснооперëнные стрелы неожиданных союзников, а откуда-то снизу раздался медвежий рëв Русолава.

Коготь, вдруг, стал горячим и мгновенно остыл, царапнув остриëм кожу. И Ветерок увидел себя со стороны, а потом разом всё поле боя. После чего время замедлилось, а он стал видеть идеальные траектории атак. Он бил когнатов, как манекены на тренировке. Поразив одного, молнией перемещался к следующему и, пока падал первый, Ветерок успевал отправить к пращурам ещё нескольких. Когнаты двигались медленно, как мухи, влипшие в мëд и даже не успевали понять откуда их настигает невидимая стремительная смерть.

Ратники разобрались с обеими декуриями в канализации и выбрались на поверхность, ударив когнатам в тыл. Откровенно слабые в боевой подготовке эосские городские стражники, годные разве что к битвам с пьяницами, да имеющие огромный опыт в отборе серебра у торговцев, неугодных, да и просто невезучих прохожих, кому не повезло встретиться патрулю на пути, посыпались. И, даже имея численное превосходство, запаниковали и бросились врассыпную, кто куда.

Беспризорники возликовали – первая победа руинного воинства над давним противником, когнатами.

Человек в чëрном плаще, из-под капюшона которого выглядывала острая седая бородка, издал короткий свист. И люди в подобных ему плащах растворились среди руин. Он задержался на мгновение, увидев как белый, словно моль юноша-оборванец с лицом-шрамом, похожим на птичий клюв, убивается над телом поражëнной кинжалом девушки. К ней бросилась вторая девушка, бывшая пленница, схватив по пути сумку у огромного, как медведь, воина. Видимо лекарка. Человек постоял ещё немного, наблюдая за событиями на ступенях храма.

– Так вот, значит ты какой, Клюв, – протянул он, – а это, значит, твоë слабое место.

Он кивнул своим мыслям. Бросил на землю короткий алтейский лук и исчез в руинах.

Раннее утро. Слышен тихий плеск волн, бьющих в серый камень причалов и борта кораблей, да крики вездесущих морских разбойников чаек, гомонящих над гаванью. Порт только-только просыпается. И утреннюю идиллию нарушил мерный топот сотен ног, идущих маршем, и крики команд.

Часовые на кораблях с удивлением увидели развернувшийся строй когнатов, за которыми выстроились ровные прямоугольники подразделений сферофоров – тяжëлой эосской пехоты в лямеллярной броне с овальными щитами и длинными копьями. За сферофорами заняли позиции позиции лучники, рядом с каждым поставили жаровню с углями, чтобы поджигать стрелы.

Вперёд, перед строем воинов, вышел высокий человек с лицом, как у мраморной статуи, в синей тоге и сандалиях тонкой работы. Развернул свиток и зачитал хорошо поставленным голосом, раздавшимся словно набат, перекрыв все шумы порта и окончательно разбудившим обитателей трёх бригатт:

– Я, эдикаст-критофор Квинт Арголид, глас Соларха Эосской империи и глас Верховного Дикастерия, именем Солнцеликого вещаю…

Жон поднялся на палубу своего флагмана, обозрел всю, открывшуюся взору, картину и молча сжал кулаки, хотя внешне остался выглядеть невозмутимым.

– Капитан Жон Алаберто, ваши люди обвиняются в умышленном причинении тяжкого вреда имуществу, здоровью и жизням гражданам Эоссии и городу Ауроре! – Зачитывал свой текст Квинт Арголид, – вменяются обвинения:

Первое – умышленный поджог рынка. Повлëкший материальные потери государства и граждан, а также приведший к гибели тридцати двух человек, включая пятерых детей;

Второе – нападение на императорского поставщика Магаласа, который был убит с особой жестокостью, а также убиты его слуги и члены семьи этого достопочтенного и уважаемого гражданина, включая детей…

Гаррик как бы невзначай бросил взгляд на нос корабля с установленным «Скорпионом», сейчас заботливо укрытом шкурами, и ряды оставшихся горшков с алтейским огнём. Для которых он смастерил специальные ячейки, удобные и для хранения, и для приведения в боевое исполнение.

– Доказательства, – разносился над портом гулкий голос эдикаст-критофора, – несколько десятков свидетелей, уважаемых граждан, видевших воочию ваших людей на местах совершения преступлений.

Решение Соларха и Верховного Дикастерия:

Соларх милостив, потому вам предоставлено 48 часов для выплаты компенсации подорванной экономики государства и возмещения ущерба, в том числе гражданам Эоссии, в размере 80 000 кинталов золотом;

Выдача преступников для справедливого суда. В том числе Рамира из рода Рамировичей;

А также передача атрефакта «Коготь Вещего Вепрея» для подробного изучения в Храм Звëздного Молота…

Уже почти все обитатели кораблей поднялись на палубы и всё видели и слышали. Включая женщин и детей. Кто-то бледнел, кто-то наоборот стоял пунцовый, подобно свежесваренному раку. Воины молча занялись проверкой доспехов и оружия, арбалетчики раскладывали поудобнее свои болты.

– Корабли и экипажи подлежат аресту. По истечении обозначенного времени, при невыполнении вышеперечисленных условий, будет произведëн штурм силами доблестной эосской армии для приведения приговора в исполнение. Покидание кораблей приравнивается к попытке бегства и каждый ступивший на твердь причалов будет осуждён автоматически и казнён немедленно. – Квинт сделал паузу, поправил свиток, после чего продолжил, – но Соларх милосерден и вам предлагается альтернативный вариант – поступить на службу Великой Эосской империи и отработать ущерб кровью и сталью в течении 10 лет в подразделениях клибанов…

Брунхиль вздрогнула при этих словах. Земля слухом полнится, а об этих клибанах говорили одно – оттуда не возвращаются. Это пограничные штурмовые подразделения смертников.

Квинт едва заметно улыбнулся, заметив какую реакцию побуждают его слова. Свернул свиток. И, блестя глазами, как кот, нашедший крынку со сметаной, завершил речь:

– Капитан, Соларх не требует вашей головы. Только головы тех, кто осмелился жечь его город и убивать его граждан. И то лишь для справедливого, напомню, суда. Ну и справедливую, опять же, компенсацию причинëнного ущерба. Выбор за вами, – он улыбнулся, как леопард перед прыжком с дерева на жертву, и указал рукой на установленные рабами массивные песочные часы, – время пошло.

Глава Шестая. Цена свободы

Глава Шестая. Цена свободы

Бегущих когнатов никто преследовать не стал. Беспризорники радовались и шумно делились впечатлениями. Эрик опустил окровавленный меч и полез за чистой тряпицей – протереть клинок. Корвин, бледный и в холодном поту, сел прямо на землю, где стоял. От развалин грациозной походкой дикой кошки шла Тереза, закинув арбалет на плечо.

– Тень! – Вскрикнула Ласлава, закрутилась на месте, увидела Русолава с окровавленным топором в руке, на его боку висела лекарская сумка Брунхиль, – папа! – Она подбежала к отцу и сдëрнула сумку.

Дальше без слов бросилась к, лежащей на боку и поджавшей ноги, Тени.

Ей наперерез мчался Стрижатка и рухнул на колени перед девушкой:

– Нет! Нет! Нет! Нет! – Дико закричал он, хватаясь за голову, – нет, только не она!

Ласлава приложила руку к шее, нащупав пульс. Частый и прощупывался слабо. Тень часто-часто дышала, прижимая руки к животу и гладя дикими, полными паники, но не сфокусированными глазами прямо перед собой.

– Умираю… – Прохрипела она.

– Стрижатка?! – Раздался полный удивления голос Рамира, – это правда ты?

– Помоги, Рамир! – Ласлава отодвинула пропитанную кровью одежду, – держи её за плечи, не давай двигаться!

Тень слабо сопротивлялась, пыталась свернуться обратно, но Ветерок крепко зафиксировал её на спине.

– Спаси её! – Горячо шептал Стрижатка, – ты ведь спасëшь её? Правда?

Рана оказалась небольшой и выглядела, как порез. Но сочащаяся из неё тëмная кровь, говорила, что не так всё просто. Ласлава потрогала живот – твëрдый, как доска. Наклонилась и понюхала рану. Так всегда делала Брунхиль. Если есть «запах смерти», запах испражнений и жёлчи, то лекарю остаётся только облегчить участь раненого. Спасти уже не получится. Но сейчас просто запах крови. Это хорошо, есть шанс.

– Держите окрест! – Громыхнул своим воинам Русолав, – Тереза, ты вон тот участок. Вороги могут вернуться.

– Так это же они её похитили! – Прокричал Эрик.

Ласлава, не отрываясь, сделала ему останавливающий жест.

– Это свои. Потом поймëшь, – сказала она обескураженному юноше, достав льняные повязки и пропитывая их «крепким вином» – изобретение Брунхиль, когда накрытую ëмкость с вином выставляют на солнце и потом собирают испарения, получается очень жгучая жидкость, – сейчас будет больно. Кричи, милая, но не дëргайся.

Приложила к ране, сильно придавила. Тень завизжала, выгнулась дугой, стала кричать и молить перестать.

Стрижатка затих рядом, только две дорожки слëз прочертили лицо.

– Помоги! – Крикнула Ласлава, – держи здесь!

– Да, да, – словно очнулся он.

Лекарка порылась в сумке, достала настой мака, плеснула немного в рот раненой.

– Глотай. Это поможет.

Тень закашлялась, но проглотила.

– Дружок, – пробасил Русолав, увидев бледного, как полотно Громилу, – собери своих парней и сделайте носилки. Вашу подругу нести. Тяжëлых раненых давай сюда, остальных обработаем не здесь.

Подросток послушно поднялся и отправился исполнять. У беспризорников завершилась победная эйфория и пришла пора осознания потерь. А потери были.

Тень задышала глубже и обмякла.

– Холодно… темно… – Прошептала она, полузакрыв глаза.

Ласлава убрала окровавленную повязку и залила рану «крепким вином». Тень лишь застонала. Затем она достала, также изобретение Брунхиль, особую мазь для ран – мëд с хлебной плесенью, после неё раны меньше гноились и быстрее заживали. И пальцем стала запихивать, как учила мама, как можно глубже в рану.

– Паук… Паук… – Начала бредить Тень, – в животе паук…

Ласлава принялась бинтовать льняными полосами. Вначале приложив к ране лоскут, пропитанный крепким отваром зверобоя, затем мох и сверху кусок кожи, чтобы грязь не попала.

Взяла девушку за руки, щедро делясь с ней своим теплом. Синие губы Тени начали розоветь, она перестала дрожать, задышала ровнее. Открыла глаза и, глядя куда-то вдаль, сквозь лекарку, тихо произнесла:

– Мама?…

– Ты поправишься, милая, – сказала Ласлава, – укройте её тëплым и дайте пить солëную воду. Соль вот, – она дала мешочек Стрижатке.

А сама пошла к следующим раненым. Первый юноша, с раной тоже в живот, уже был без сознания. Ласлава ощутила явственный запах кала и отрицательно покачала головой.

– Дайте ему это, если придёт в себя, – протянула она флакончик с настоем мака, – прямо не жалейте.

Второй раненый уже умер, пока донесли. Истëк яркой алой кровью.

– Уходить пора. – Гаркнул, как колокол Русолав, – опасно здесь оставаться.

Беспризорники притащили самодельные носилки – два деревца и связанные тряпки между ними, всё, что нашлось – плащи, лохмотья, кусок телячьей шкуры.

– Не развалится? – С недоверием покосился на конструкцию здоровяк.

– Нет, сам проверял, – ответил Громила.

Ласлава ущипнула Тень за пятку, та дëрнулась. Попросила сжать пальцы – слабо, но сжала. Пощупала живот – мягкий.

– Всё будет хорошо, – сказала сама бледная, с синими кругами под глазами, уставшая лекарка, пряча под плащ дрожащие руки.

Солнце уже поднялось в Зенит, словно грозное око обозревая всё происходящее в мире под собой. Лëгкий морской бриз мчался над поверхностью вод, пугливо заглядывая в закрытую столичную гавань, и шевелил короткие седые волосы на голове капитана.

– Вы забываетесь! – Кричал Жон с палубы своего флагмана, – я – Страж Великого Дома Аргент, официальное лицо Торении и я требую аудиенции у Соларха. С причала ему отвечали что-то формальное и он продолжал. Ясно было одно – эоссцы решили идти ва-банк и взять то, что хотели любой ценой. И тянуть время уже не получится, серьëзность их намерений стояла в стройных рядах, блестя на солнце доспехами. Ко всему ещё нервозности добавляли установленные дополнительно к большим часам, которые отсчитывали общий срок в 48 часов, небольшие, на один час. После каждого поворота которых, били барабанщики. Каждый час.

Капитан приказал всем спуститься в трюмы. И заниматься своими делами там, чтобы не давать лишних поводов эоссцам и не спровоцировать их преждевременный штурм. И хоть пытался выразить официальный протест и препирался с представителями местных властей уже битый час, все понимали, что живыми их из Ауроры не выпустят. Поэтому в трюмах шли приготовления к последней решительной битве насмерть.