Ветер и Сталь

Деревню решили обходить стороной. Так как такая толпа молодых женщин с детьми может привлечь ненужное внимание. Дело может закончиться, как стычкой с властями, которые явно будут искать беглецов, так и охочих до «живого товара» элементов.

Преодолели даже вполне обоснованное желание восстановить в деревне запасы провизии. Там ведь однозначно можно что-то купить из даров моря. Или хотя бы набрать пресной воды. Сочли риск неоправданным и направились к бухте по широкой дуге, держа деревню по правую руку. Такой обход занял ещё один день. Еда закончилась. Как и вода. И, если взрослые люди могли потерпеть, то дети плакали, впадая в истерику. Особенно младшие. Их матери нервничали, хоть и старались успокоить малышей. Сложнее всех пришлось кормящим женщинам. Они испытывали жесточайшую жажду. Груднички, недополучая молока, плакали. И было принято решение всё-таки вернуться в деревню. Хотя бы набрать воды.

На разведку отправились Стрижатка, Громила и молодой воин Санатто, сбросивший кольчугу. Из оружия – ножи и кинжал у Санатто.

Путь до деревни у крепких парней занял всего час по пересечëнной местности. Уже начинало смеркаться.

– Их лодки унесло в море? – Удивился Громила, обративший внимание на отсутствие лодок в рыбацкой деревне, – как же они теперь?

На этом странности не закончились – дома тонули в тишине и темноте. Никто нигде не разговаривал и не лаяли собаки.

Вдруг им навстречу вышел крепкий, сбитый мужичок в довольно простой одежде и спросил по-эосски:

– Приветствую, добрые странники, – совершил он лëгкий полупоклон, – откуда и куда путь держите?

Стрижатка накинул капюшон, дабы не смущать человека своим видом.

– Мимо проходим, добрый человек, – ответил Громила. Он единственный из их троицы говорил по-эосски без акцента, – водицы нам бы набрать, да хлеба купить. Не подскажешь к кому обратиться?

Мужичок поскрëб бритый подбородок.

– Отчего не подсказать? Не откажу хорошим людям. А много ль хлеба, да воды вам надобно?

– А это от цены зависит, отец, – продолжал Громила, – на сколько монет хватит, да сколько унести сможем.

И тут сменившийся ветер донëс порывом до Стрижатки знакомый до боли запах. Запах свежей крови.

Он откинул капюшон и прямо взглянул на мужичка:

– А где лодки ваши? В море унесло?

Увидев уродства юноши, тот вдрогнул, но ответил достаточно спокойно:

– А ты я погляжу издалека?

– Издалека-то издалека, да не твоего ума это дело! – Вперил взгляд обоих глаз Клюв, замечая движение в окне, крикнул, – окно!

Мужичок засунул два пальца в рот, собираясь издать пронзительный разбойничий свист, но к нему уже прыгнул Стрижатка, хищно повернув голову по-птичьи и слишком далеко для обычного человека. Мгновение, и нож вонзился тому в шею, так что вместо свиста, он выдал булькающие звуки, захлëбываясь собственной кровью.

Мгновенно среагировал на предупреждение Санатто – крутанулся на месте, толкая на землю растерявшегося Громилу и уворачиваясь от стрелы с широким охотничьим наконечником. Успев ощутить ветер смерти, пролетевший возле лица.

Кувыркнулся, уходя с линии огня, под плетень. И увидел стремительный силуэт, влетающий в дом. Вскрик, звуки короткой борьбы и гулкие удары падающих тел. В проёме появился Стрижатка с окровавленным ножом.

– Их там двое было, – сказал он, – дальше будьте осторожны.

Но остальные дома оказались пусты, нашли только несколько свежих трупов. Преимущественно стариков и мужчин. Скорее всего местных жителей. А вот в самом большом доме, возможно принадлежащем старосте или чиновнику, оказался целый пир. Веселились там полтора десятка человек. Вино лилось рекой, женщины визжали и умоляли их отпустить, а несколько связанных мужчин служили объектами для развлечений. В них, пьяно гогоча, швыряли пустые горшки, ножи и всё, что под руку попадало. В общем, веселье шло полным ходом.

– Разбойники? – Спросил Громила, осторожно заглянув в высокое окно.

– Похоже на то. – Согласился Санатто, – что делать будем? Их слишком много, да и нам рисковать нельзя. Было бы нас хотя бы пять-семь…

Стрижатка злобно сплюнул. Ему совсем не понравились развлечения пьяных разбойников.

– Это опасное соседство, – заметил он, – когда они хватятся убитых нами, наверняка, пойдут по следу, а с детьми мы далеко не уйдëм. А что, если это только один отряд и есть ещё? Тогда так развлекаться они будут уже с нашими женщинами. Их нужно к праотцам.

– Согласен, – буркнул Громила, – так может я за помощью сгоняю?

Стрижатка взглянул на Санатто, тот кивнул.

– Сгоняй. Но будь осторожен, неизвестно сколько их ещё и где.

Беспризорник растворился в сгущающихся тенях, а из дома вышел пьяный человек. С целью облегчиться. И бесстыдно стал журчать струëй прямо не отходя от двери.

Стрижатка, крадучись, двинулся по дуге, обходя его со стороны дома. И бесшумно появился у разбойника за спиной. Взмах блеснувшим клинком и тот захрипел, хватаясь за перерезанное горло. Клюв поймал тело под мышки и потащил за угол.

Через некоторое время также вышел ещё один. Но этот не стал облегчаться прямо на месте, а решил отойти в сторону. Здесь он увидел труп своего товарища.

– О! Гарпун? – Пьяно удивился он, – ты чего тут разлëгся, готовый уже что ли?

Он подошёл и пнул тело ногой, наклонился потеребить и увидел кровь.

– Правда готовый… – мгновенно протрезвел бандит.

За его спиной вырос могучий силуэт Санатто. Одно движение и его голова со звонким хрустом повернулась в обратную сторону.

– Попей, милая, – настаивала Ласлава, протягивая Далиле отвар ивы.

Она взяла, морщась от боли, отпила

– Больно, – пожаловалась она, – дышать больно.

– Тереза! – Позвала Ласлава, – помоги мне.

Переломы рëбер лекарка заподозрила ещё вчера, сейчас её опасения подтвердились, – ты пей, милая, потом бульончик тебе принесëм. Тереза, давай её перевяжем.

Вдвоём девушки сделали Далиле тугую повязку на грудь, стараясь сдерживать эмоции, глядя на её побитое тело. Арбалетчица скрипела зубами, но улыбалась, когда ловила взгляд Далилы.

– Всё будет хорошо, ты умница, – подмигивала она.

– А где? – Тяжело дыша, спросила Далила, – где Стрижатка, почему его нет?

– Не переживай, он скоро придёт, жив и здоров, – погладила её по голове Ласлава, – тебе нужно отдыхать, поспи.

Рядом заплакала Янаса, переходя на рыдания и закрываясь руками.

Ласлава пересела к ней и обняла за плечи, прижимая к себе. Взяла у беспризорницы чашку с настоем мяты:

– Выпей это, моя хорошая, легче станет.

Рамир вытер слëзы, наблюдая за девушками. Как рыдает, ранее веселушка, Янаса. Как, всегда собранная и серьëзная, Лила сидит и молча смотрит в одну точку. Как корчится от боли, прижимая руки к животу, милая и улыбчивая в былом, Далила.

– Мы пока не сможем уйти, Русолав, – сказал он подошедшему здоровяку.

Тот поглядел на девушек, на Лаславу, оказывающую им помощь, глубоко вздохнул и брякнул:

– Так и есть, малец.

С подоспевшим подкреплением, ворвались в дом и быстро зачистили его от криминального элемента. В чëм-чëм, а в натиске виланцам не было равных. Тем более против пьяных разбойников.

Из связанных мужчин, над которыми издевались нелюди, многие уже оказались мертвы, остальные без сознания или вот-вот на отлëте в лучший мир, а те, кто остался в сознании, пребывали в глубоком шоковом состоянии, так что даже говорить не могли. Как и истерзанные женщины. Сознание запечатлело картину, как одна из женщин убивалась над телом мëртвого, замученного мужа… Значит они измывались над обоими одновременно у них же на глазах…

Остальных жителей деревни обнаружили в соседнем доме запертыми. Там они ждали своей участи, как сельди в бочке. Многие связанные и избитые. Вместе с до смерти перепуганными детьми.

– Как же так, мужчины? – С недоумением спросил Громила, – разбойников было всего восемнадцать, а они вас взяли голыми руками.

Освобождëнные местные жители лишь понуро опустили головы. Ответил за всех седой мужичок в возрасте:

– Мы не воины, мил человек, – потëр он сильно перетянутые верёвками руки, – мы простые рыбаки. Пока сообразили что да к чему, с нами уже делали, что хотели. А тех, кто пытался сопротивляться – убили. Или вон в дом старосты забрали для забав… Да и не разбойники это, пираты. По соседству тут от шторма спрятались, в бухте Трёх Скал.

Стрижатка и Санатто переглянулись. Неужели их отправили прямо в лапы к пиратам?

– Нам нужен кров и пища, – подошёл Геленсо, опытный воин, возглавивший группу после гибели Руэнсо, – не откажите?

Седой стëр кровь с разбитого лица:

– Откажешь вам… – пробурчал он, – занимайте вон те два дома, там хозяев нет больше. Пищу – всё, что найдëте – ваше будет. Вода в бочках.

– Не беспокойся, отец, мы завтра уйдëм.

Тот лишь обречëнно махнул рукой и понуро побрëл прочь.

Стрижатка задумался. Он представлял себе всё это несколько иначе – вывести, сопроводить, вернуться. Но сложности начались прямо сразу. Да, дети с женщинами – это не боевой отряд, не соратники и не союзники, а довольно обременительная и хрупкая обуза. Которая требовала много внимания и ресурсов. Сильно сковывала боевое ядро, лишая мобильности и скорости.

– Ночью мы сходим посмотрим, что там в этой бухте, – сказал он.

Геленсо кивнул.

Ночью ветер утих, но море ещё бушевало, перекатывая грязно-коричневые волны высотой с мачты кораблей.

Беспризорники в полном составе выдвинулись в поход. Без факелов, лишь при свете звëзд очистившегося неба. Для молодых и сильных парней это расстояние сложности не составило. И уже на рассвете они облепили одну из трёх скал, наблюдая за происходящим в бухте.

А наблюдать было за чем. Там оказался не один корабль, а два. Круглый, как бочонок и длинный, узкий, хищный. Справедливо рассудили, что именно второй и есть пиратский.

И, если круглый одиноко стоял на отмели, не подавая признаков жизни, то на хищном с утра наметилось движение. Зашевелились люди. С непонятной целью они стали прогуливаться по бухте, сходили к бочкообразному судну, потом организовалась группа из пяти человек, которые пошли по направлению к деревне.

– Надо с ними что-то делать, – подполз к Стрижатке Громила.

– Что мы с ними сделаем? Даже, если на эту пятëрку набросимся всем скопом, то, да, победим, но какой ценой? Будут раненые и убитые, – рассудил Клюв, – я не хочу терять людей. Пусть виланцы с ними сами разбираются, мы итак им хорошо помогли.

– Правильно, – согласился юноша.

– Пошли в деревню Скомороха, – решил Стрижатка, – он самый быстрый у нас, пусть предупредит. А мы здесь пока останемся.

Глава Десятая. Клич совы над волнами

Глава Десятая. Крик совы над волнами

Море не утихало уже второй день. Измученный экипаж, казалось, сдался, приняв судьбу. Особенно сильно подкосила суровых воинов гибель раненых товарищей в трюме. Бригатта дала сильную течь, воду не успевали откачивать и поднимающийся её уровень поглотил всё содержимое корабля. Кого-то успели поднять на палубу, но многих не смогли просто физически. Да и у тех, кого подняли участь ожидала незавидная – кого-то смыло за борт, остальные также погибли от сильной тряски и бушующих волн, захлëстывающих корабль.

Мачта треснула ещё вчера. Но это явилось даже благом – «Морена» стала остойчивее, лучше сопротивляясь стихии.

И финальным гвоздëм в крышку гроба боевого духа команды стала гибель старейшего отрядного лекаря Бергионсо. Старика, пытавшегося оказать помощь раненому, как пушинку подняла волна и не слизала за борт, а надела, как насекомое на иглу, на острые щепы останков мачты. Так, что окровавленные деревянные шипы вышли у него из груди. Но Бергионсо всё ещё был жив, он смотрел на торчащие из себя пики, пытался схватиться руками, но корабль сотряс новый удар беснующейся стихии и, когда брызги улеглись, на палубе его уже не было. Только окровавленные, пропитанные красным, щепы свидетельствовали о завершении земного пути старого лекаря.

– Мы тонем, командир, – с какой-то отрешëнностью, даже возможно с облегчением, сказал командиру второй сотни, или второй чентуры по-вилански, сержанту Риккардо его седой ветеран.

– Хуже, – коротко ответил Риккардо, вцепившись в перила стонущего корабля и вперив взор вперёд, где стремительно приближалась полоска суши. На фоне чëрного моря, грязно-серого неба узкая линия берега контрастно и тревожно выделялась, как белый смертоносный клинок.

И это был не просто пляж – из берега, как кинжалы, торчали лезвия скал. Особенно выделялись, чуть в отдалении, два огромных валуна, как два могучих стража вставших против бушующей стихии морского царя и разбивающие своими мощными плечами посланные им в атаку волны.

Ближе к полудню пираты отправили ещё двоих в деревню. Беспризорники всё это время провели скрытно наблюдая за ними. Удалось выяснить, что на корабле их осталось немногим более двух десятков и они взвинчены. Возможно, что из-за пропавших товарищей.

К моменту прибытия Виландер, на корабле несколько раз вспыхивали ссоры, один раз переросшие в мордобой. Судно стояло на якоре, но до него было легко добраться по мелководью, чем и пользовались пираты, периодически его покидая и возвращаясь.

Виланцев пришло восемь человек. Четверо соорудили себе щиты из подручных материалов. Возглавлял группу сам Геленсо. Выслушал Стрижатку, после чего объединëнные группы начали мозговой штурм, разрабатывая операцию нейтрализацию. Действовать решили ночью, так как противников достаточно много и лучше разыграть фактор внезапности для увеличения шансов на успех и минимизации потерь.

Но до ночи ещё четверо пиратов попытались дойти до деревни. Облегчая задачу будущего штурма.

Группу женщин с детьми остановили много заранее и теперь оставалось только ждать.

Под тусклым светом первых звёзд под шумовым прикрытием затихающего моря, виланцы и беспризорники выдвинулись на позиции.

Стрижатка вошёл в воду. Медленно, шаг за шагом, он двинулся к кораблю. Его тëмный, грязный плащ обеспечивал ему идеальную маскировку. С другой стороны также тихо крался по воде Громила. С некоторой задержкой войдут в воду виланцы. Беспризорники растянулись по всему берегу бухты, двое поплыли к торговому судну.

Вскоре пришлось плыть. Хорошо, что волнение моря отлично скрывало шумы и всплески, а темнота всегда была надëжным союзником руинной шпаны. Стрижатка добрался до борта, затих, прислушался. Он знал, что часовых на корабле двое – один на носу, второй на корме. Очень важно, чтобы Громила уже также был на позиции и снять часовых с ним одновременно. Иначе поднимется тревога и без потерь тогда штурм не обойдётся.

Нащупал рукой уключины. Это будет место для ноги. Схватился за планшир, благо что борта у пиратского корабля низкие, упëрся ногой и подтянулся. Перекатился, стараясь действовать как можно более бесшумно, опустился на палубу. Затих, прислушиваясь. Пока всё тихо. Даже в трюме. Но и Громила не слышно. Неизвестно хорошо это или плохо. Дëрнул шнур и мокрый плащ остался лежать на палубе. Теперь он будет только мешать. Осторожно вытянул нож.

Красться по качающейся поверхности было непривычно и неудобно. Вот уже виден силуэт часового. Действовать нужно тихо и быстро – задать рот, нанести смертельный удар.

Вдруг сзади, с другого борта, что-то, с грохотом упавшего мешка с навозом, шлëпнулось на палубу. В мерном шуме волн и прибоя это прозвучало, как гром среди ясного неба.

Часовой испуганно обернулся. И увидел прямо перед собой Стрижатку, хотел было вскрикнуть, но юноша, не растерявшись, и не медля ни секунды, вонзил нож ему в горло. Сопроводил заваливающееся булькающее тело с выпученными глазами и повернулся.

Часовой с кормы также услышал грохот падения Громилы, но вместо того, чтобы поднять тревогу, как должен был, с любопытством спросил:

– Расид, это ты? – покидая свой пост, он пошёл посмотреть, что же произошло.

Громила попытался исправить ситуацию и пробубнил басом что-то нечленораздельное и непонятное. Стрижатка, крадучись, двинулся вдоль левого борта.

– Ты в порядке? – тревожно спросил часовой.

Громила, скрючившись, уселся на палубе спиной к нему и буркнул что-то в ответ.

– Ты за борт упал? – предположил пират, – Артан же запретил пить вино на посту…

Юноша стремительно распрямился, как сжатая пружина, неожиданно ловко и сноровисто для его большого и, казалось, неуклюжего тела. Его пудовый кулак с хрустом встретился с челюстью часового. Тот, как срубленный дуб, опрокинулся через борт и рухнул в воду.

Стрижатка с облегчением выдохнул. Сложил руки особым образом и издал, оговорëнный ранее, крик совы. Спустя несколько минут через планшир перевалились первые воины-виланцы. Им пришлось тяжело. Плыли в кольчугах, с мечами. Но они очень быстро собрались и организовались в плотный строй, выставив вперëд два оставшихся самодельных щита.

Стрижатка вновь крикнул совой и началось. В корабль полетели камни, грохоча по палубе и по обшивке, на суше зажглись факелы и замелькали по берегу. На торговом судне также загорелись факелы, раздался громкий бас:

– Третья декурия захватила корабль!

С берега ему вторили:

– Первая декурия, на штурм!

– Вторая, в атаку!

– Резерв, вперёд!

– Смерть пиратам!

Стрижатка с Громилой встали на носу спина к спине и подключились к общей какофонии:

– Корабль захвачен! Пираты, сдавайтесь!

– Бросил оружие – остался жив!

Из трюма полезли обескураженные пираты. Первых тут же и с лёгкостью перебили, воспользовавшись их состоянием. Но из надстройки на корме выскочил бородатый человек в синей тунике, подпоясанный очень широким белым поясом с изогнутым клинком в руке и заорал:

– К бою! К бою, собачьи дети!

На палубе завязалась жестокая схватка, морские разбойники, делая страшные лица с дикими воплями бросались на монолитный строй виланцев и падали, как скошенные колосья.

– Мы перебили всех ваших в деревне! – закричал Стрижатка, – теперь ваша очередь!

– Сдавайтесь или вам конец! – поддержал его Громила.

Хаос на берегу нарастал, шум не прекращался, камни били по кораблю, не переставая.

– Не щадить никого!

Строй виланцев, выставив вперёд два щита и методично зачищая палубу, не давал пиратам ни единого шанса. У одного из них уже сдали нервы и он, бросив меч, сиганул за борт.

– Спасайтесь!

И только человек в синей тунике пытался хоть как-то организовать оборону. Выкрикивая команды и сыпля проклятиями отступающим своим бойцам.

– Убить бородатого. – коротко скомандовал Геленсо. И строй, не разделяясь, пошёл в сторону кормы.

Своего командира отчаянно пытались защищать пять отъявленных головорезов. Но их навыков хватало для пьяных стычек в тавернах или грабежей прибрежных селений, но не против высокодисциплинированной и вышколенный виланской пехоты.

Геленсо лично вонзил меч бородатому в глаз. Отряхнул клинок и нарочито громко скомандовал:

– Всех, кто не сдался – на корм рыбам.

Пираты забились в трюм и больше не пытались вылазить. Спустя пару минут, в люк изнутри раздался робкий стук и хриплый голос заверил:

– Мы сдаëмся, не убивайте.

На ночь расположились прямо на берегу. Разожгли костры и накормили детей с женщинами провиантом из запасов морских разбойников.

Утром осмотрели корабли. Оба оказались в хорошем состоянии. На пиратском нашли провизию, воду и оружие. На торговом – его мëртвую команду из одиннадцати моряков и мешки с зерном. Обозначили захваченное трофеями, полученными в честном бою, что справедливо, и решили поделить с беспризорниками Стрижатки.

– Вы достойные союзники! – с чувством сказал, прощаясь Геленсо, – я горд, что бился плечом к плечу с вами.

– А я завидую Рамиру, – ответил Клюв, – что у него такие друзья. С вами я бы и в нижний мир пошёл без страха.

Они пожали друг другу руки, потом, повинуясь внезапному порыву, крепко обнялись и отстранились.

– Мы возьмëм торговца, – кивнул в сторону судна воин, – нас мало, а людей у нас много. Пойдём под парусом. Место встречи недалеко от устья, должны дойти.

Он имел ввиду, что крупный бочкообразный корабль не предназначен для рек, ему там могло не хватить глубины. Да и парус против течения – не самое удачное решение.

– Пираты вместе с их кораблëм нам не нужны, забирайте себе.

Стрижатка поскрëб затылок.

– Отморозки нам ещё пригодятся – не на себе же добычу тащить, а вот, что делать с кораблëм… подумаем.

«Морена» летела, как птица. Внизу, сквозь брызги и мутные водные массы, промелькнула песчаная полоса пляжа, появились хищные клыки скал и нагромождения валунов. Море, как младенца на руках пронесло тяжëлую бригатту и отпустило свои жаркие объятья, уронив корабль с высоты мачты. После чего тихо и мирно отползло восвояси.

Будто сделав своë дело, стихия начала затухать. Ночью волны становились всё тише, а поверхность моря стягивала своё волнение бронëй сверкающей водной глади. И уже утром до самого горизонта, грозное ещё вчера, море тихо покоилось, сверкая в лучах поднимающегося солнца.

Сержант, отрешëнно просидевший полночи на камне возле разбитого вдребезги корабля, встряхнулся и поднялся. Вопреки всему они выжили. Да, потеряли корабль; да, погибли все раненые, находившиеся у них; да, из команды осталось только чуть более трёх десятков измученных воинов. Но, тем не менее, они выжили.

– Осмотрите корабль, – приказал Риккардо, соберите всё, что уцелело. Доспехи, провиант, оружие, щиты. Раненых, кто идти не сможет – на носилки. Выдвигаемся.

– А смысл? – уныло спросил воин с разбитым и залитым кровью лицом, – всё равно не успеем. Да и куда идти, в какую сторону?

– Отставить хандру! – злобно гаркнул командир. Наверное даже больше самому себе, ведь хочешь-не хочешь, а сейчас именно от него, его состояния и его решений зависит судьба и жизнь тридцати двух человек, трое из которых тяжело ранены, лежат наскоро обмотанные грязными тряпицами, – мы успеем, тут всего два дня пехом. Дойдëм, если поторопимся.

Он соврал. Он не знал сколько времени займëт переход, только предполагал направление движения. Но что ещё ему оставалось делать?

Главное не дать людям зависнуть. Иначе – смерть. А пока живы, борьба будет продолжаться.

Павших пришлось оставить прямо здесь. Их только камнями завалили, чтобы местное зверьё, если здесь есть таковое, не растащило. Сначала хотели установить флаг Торении, но решили что не стоит этого делать. Всё таки территория неоднозначная и как события повернутся дальше никому не ведомо.

Измотанные физически и морально воины, навьюченные, как мулы, двинулись вдоль берега. Если бы они пошли в противоположную сторону, то пришли бы в деревню Дикти Эо, но путь в выбранном направлении привёл их через несколько часов в бухту. Ту самую, которую охраняли два валуна-великана. А третий показался возвышающимся в её глубине на берегу.

Виланцы были настолько опустошены, что никакой разведки, никакого арьергарда вперёд не выслали. И получилось так, что бухта просто и внезапно перед ними возникла.

Риккардо остановился и вскинул руку, призывая отряд последовать его примеру.

– Готовимся к бою, – мрачно приказал он. Его взору предстала следующая картина: два корабля, один из них типичный пиратский ликкан, его низкий хищный профиль сержант узнал бы даже в кромешной тьме, второй— торговец, явно захваченный и уже выходящий из бухты. Видимо пираты погнали его к себе на базу, чтобы потом продать. Наверняка судно полно награбленного и набито пленными – будущими рабами. И на берегу топталось более трёх десятков морских разбойников. Наверняка столько же и на оставшемся корабле, – к последнему бою, – добавил он, сбрасывая мешок с доспехами.

Глава Одиннадцатая. Горн над скалами

Глава Одиннадцатая. Горн над скалами

Шторм утих окончательно, как и не было его. Единственным напоминанием о гневе морских глубин служили кучи мусора, выброшенные по всему побережью. Стрижатка и Громила раскладывали по кораблю пучки сухой травы, чтобы лучше взялось пламя. Да, корабль решили сжечь, ибо никакого иного применения ему не придумали. А так, чтобы никто им больше не воспользовался.

– Вот здесь нормально будет, – поправил вязанку сухой растительности Клюв, – давай поджигать что ли?

Громила достал огниво, но высечь пламя не успел – раздался звонкий гудок боевого горна. Парни переполошились, огниво едва не выпало из дрогнувших рук.

– Что? Когнаты? – разочарованно протянул Громила.

Стрижатка обернулся. Эоссы? Догнали? Нашли? На возвышенности, окаймляющей бухту, сверкая доспехами, стоял идеально ровный строй солдат. Хриплая команда, и они, как один, подняли огромные прямоугольные щиты. Команда – они опустили опустили копья и синхронно шагнули вперёд. Гудок боевого горна и за их спинами взвилось знамя – изображение волка на небесно-голубом фоне. Чëтко, чеканя каждый шаг, строй неотвратимо пошёл на группу беспризорников и пленных.