Баллада о вечном змее: судьба и плен

Рэймонд пожал плечами, будто никогда не задумывался об этом и уж тем более не обсуждал такой вариант с Реналем.

– Не мне решать. – Замолчав, он бросил быстрый взгляд на штурмана. – Тара.

– И точно не мне, капитан, – быстро ответила та, не отвлекаясь от своего занятия.

– Но что ты скажешь?

Штурман прекрасно понимала, какого ответа ждал от неё Рэймонд. Хотя скорее не ждал – предполагал. Ещё при первом их разговоре Тара дала ясно понять, что собственное положение не остановит её перед достижением цели. Когда же капитан дал ей такую возможность, она прекрасно справилась, доказав, что другие слишком недооценивали её.

– Все достойны шанса, – наконец-то ответила штурман. – Думаю, если принц покажет себя не единожды, команда примет его без проблем. Происхождение не имеет никакого значения, вы сами говорили.

Не желая больше принимать участия в качестве третьей стороны, Тара поднялась с места, спрятала саблю за пояс, и тогда в спину ей донеслось от Калеба наигранное:

– Ты разбила мне сердце.

– Тебе не привыкать, – ответил за неё Рэймонд.

Штурман лишь покачала головой, ступая в сторону лестницы на нижнюю палубу. Осмотрев корму корабля, она встретилась взглядом с Реналем, что аккуратно выглянул из-за двери капитанской каюты. Задержавшись ненадолго, Тара кивнула принцу и скоро исчезла внутри корабля.

Лан Эккель её посыла не понял, но тот определённо придал ему уверенности. После корабельного бала Реналь стал больше времени проводить вне каюты и даже наслаждался моментами, проведёнными среди волн, чувствуя себя при этом абсолютно спокойно.

Убрав сжатые пальцы с ручки двери, принц прикрыл её за собой. Сегодняшний ранний подъём оказался каким-то уж слишком ранним. Во дворце он тоже вставал примерно в такое время, но чаще всего не ощущал бодрости. Последние же пару дней из-за укуса Реналь чувствовал себя не лучшим образом, поэтому отлёживался в каюте, смотря один сон за другим. Так что теперь, после несколькодневной дрёмы, он поднимался ни свет ни заря, умирал от скуки, а потом выходил к остальным, когда те были больше заняты работой, чем им.

Безрассудное нападение на морского змея всё-таки немного спасло репутацию принца, и пираты уже не смотрели на него так злобно. Реналь был намерен продолжать завоёвывать уважение команды «Бунтовщика», не зная, что его ждёт дальше. Правда, таким подвигом пленник задрал себе высокую планку: вряд ли после таких мучений матросов впечатлит правильно завязанный узел или поднятый тяжёлый ящик.

Первое время, когда плечо невероятно жгло, Реналь накрутил себя до такой степени, что поверил в ядовитость змеи и в то, что совсем скоро придётся рубить руку. А в таком состоянии ни о каком уважении команды речи не шло. К счастью, всё обошлось. Принц пострадал пару дней, а потом пришёл в норму.

Вдохнув солёного воздуха, лан Эккель коснулся перевязанного плеча, нахмурился и ушёл бы в свои мысли, если бы не услышал голос капитана.

– О, маленький принц, подойди сюда! – Рэймонд поднялся с бочки и, вопреки словам, сам двинулся навстречу к принцу, остановившись у борта. Видимо, для того чтобы Калеб не досаждал едкими комментариями. Или, может, разговор предстоял сугубо личный?

Когда Реналь подошёл на расстояние, приличное для придворного этикета, Хейз коснулся спины принца, легко, но требовательно подводя его ближе. Сократив между ними дистанцию таким непринуждённым для пирата движением, тот опёрся одной рукой о борт как ни в чём не бывало и стал с интересом ждать чего-то, что было ясно ему одному.

Лан Эккель смутился, но постарался не подать виду, глупо уставившись на кольца, украшающие чужие пальцы. Сколько бы времени они ни проводили в одной каюте, Реналь всё не решался спросить, каково значение каждого из них.

Рэймонд, казалось, ощутил его смущение, но ничем не выдал удовольствия. Вместо этого он чуть наклонился вперёд, постукивая пальцами по древесине «Бунтовщика». Немного подождав, Хейз всё же заговорил:

– Пока ты отсыпался, я избавился от пленников.

Реналь тут же уставился на капитана пиратов с раскрытыми от испуга глазами. Подобное резкое заявление стёрло всякие мысли о кольцах, оставив лишь тревожные предположения.

– Выделил им шлюпку и высадил недалеко от ближайшей гавани, а ты что подумал?

Прищура синих глаз, в которых плескалось море хитрости, было достаточно, чтобы понять, что именно такой реакции Рэймонд и ждал. Но Реналя всё равно не оставляло беспокойство. Кто знает, что значит «избавился» в лексиконе пиратов? Может, он не убил их собственными руками, а всего лишь утопил?

– Не волнуйся, они опытные моряки, доплывут, только вот… – пока Хейз нарочно тянул момент, принц опять затаил дыхание. – Один из них отказался уплывать. Потребовал встречи с тобой.

– И что ты с ним сделал? – опасливо спросил Реналь, глядя пирату в глаза.

– За кого ты меня принимаешь? Идём, он ждёт тебя в трюме.

За всё время, что Реналь считал себя пленником, он не забывал о матросах «Королевской волны». Лан Эккель несколько раз предпринимал попытки попросить Рэймонда отвести его к ним, на что Хейз каждый раз отвечал: «Не стоит, тебе не на что там смотреть». Сначала принц думал, что матросов в трюме давно нет: они могли умереть от условий, ран, голода или пыток. Хотя насчёт последних двух вариантов Реналь сомневался: остатки еды регулярно носились пленным морякам, а в то, что экипаж «Бунтовщика» наслаждался издевательствами, он верить отказывался. Потом же Реналь понял, что Рэймонд просто берёг впечатлительного принца от того, что тот мог увидеть в трюме. Пусть уж лучше матросы «Королевской волны» останутся в его памяти красиво одетыми воинами. Но, вопреки всей лояльности, чтобы капитан оставил одного пленника, потому что тот попросил встречи с принцем? Реналь догадывался, кто это мог быть, отчего вопросов становилось ещё больше.

Рэймонд оттолкнулся от борта и взглянул на принца через плечо. В его взгляде уже не было того игривого жара, каким пират поддевал пленника минутами ранее. Он сосредоточился, вероятно, предполагая, чем может обернуться для него такое послабление. Реналь сделал вдох, задержался на миг, а потом двинулся следом.

Шаги глухо отдавались по деревянной лестнице. В полумраке трюма пахло старым металлом, солью и чем-то упрямо живым – как будто корабль внизу дышал иначе. Не так свободно. Ступени скрипели под ногами, канаты покачивались над головами, а свет раннего утра, что пробивался сквозь щели, уже не был солнечным – он казался старым, тусклым, с оттенком тайн. Впереди, в тесной нише между бочками и закованным якорем, их ждал Хатберт.

Реналь сразу обратил внимание, что руки у капитана связаны немного странно, ведь вместо одной кисти остался лишь обрубок. Несмотря на усталость, Хатберт стоял, выпрямив спину. Стоило ему услышать принца, он выкрикнул своим хрипловатым, грубым голосом:

– Ваше Высочество! Наконец-то! – слова вылетели на эмоциях, как пули из мушкета.

Реналь ощутил укол вины. Кусок ткани на культе как будто дразнил его своей неуместной аккуратностью.

– Рад видеть вас живым и… – Реналь смутился, снова посмотрев на потерянную конечность, обмотанную тряпкой. Для того, кто просидел в взаперти на корабле столько времени, она выглядела весьма сносно. Значит, кто-то спускался в трюм и обрабатывал рану. Точно не Рэймонд.

– Живым! Я удивлен видеть вас живым, Ваше Высочество! – вспыхнул Хатберт. – Где была ваша голова?! Я поклялся вашему отцу защищать вас, а вы…

– Плохая из тебя нянька, – язвительно заметил Рэймонд, вальяжно облокотившись о деревянную балку и рассматривая кольца на своей руке.

– Заткнись, погань! – выплюнул Хатберт, а потом строго посмотрел на Реналя: – А вы теперь под защитой этого… этого..?

Рэймонд усмехнулся, с ленцой скрестив руки на груди.

– Капитана Рэймонда Хейза. Что же ты никак не запомнишь?

Медленно переводя взгляд с одного на другого, Реналь молился всем богам, чтобы Хатберт не кинулся на Рэймонда. Со связанными руками или без, его вряд ли ждала победа. Капитана Гейтса это явно не волновало, он уже едва сдерживал себя, закипая от злости. Никто не смел поправлять его! И уж тем более смеяться над ним!

– Да ты!.. – Хатберт захлебнулся яростью. – Ты хоть знаешь, кто он такой?! Он наследник Равендора! Немедленно преклони колено перед принцем, прежде чем ещё раз откроешь свой грязный рот!

В трюме стало так тихо, что слышно было, как с той стороны досок шумели волны. Ужаснувшись, Реналь инстинктивно сделал шаг ближе к Рэймонду, почему-то уверенный, что ему удастся остановить пирата от нападения на дерзкого пленного.

Хейз медленно расправил плечи и усмехнулся:

– Вот как?

После такого бессовестного заявления Рэймонд вспомнил свой единственный раз, когда он преклонил перед кем-то колено. Хейз тогда был в возрасте мальчишки, который настолько верил в своё превосходство, что готов был перейти море по поверхности воды и не раз доказать собственную важность. Он не задумывался о последствиях своих решений, делая то, что взбредёт в голову. Сейчас мало что изменилось, но тот Рэймонд, проживший от силы циклов двенадцать, ещё не разочаровался в жизни. Поэтому идеализма в нём явно было больше.

С ними по соседству жила очень противная пожилая женщина. Но Рэймонду приходилось терпеть эту ворчащую каргу, потому что она сильно помогала матери. Фру Хильда нянчила его, когда Рэй ещё ворочался в пелёнках, следила за ним из окна, когда тот гулял на улице, и ругала без конца. Иногда Хейз просто не мог вынести старуху, несмотря на то, что финансово они очень от неё зависели. Фру Хильда не только одалживала деньги, кормила в самые плохие дни, но ещё нашла матери работу. Для Рэймонда всегда оставалось загадкой, почему карга вообще тратила на его семью свои сбережения и силы. Но чересчур часто он над этим голову не ломал – развлекал себя чем мог, не думая о последствиях.

В тот день они стояли у двери Хильды. Мать крепко сжимала плечо Рэймонда и всё шептала наставления:

– Тебе обязательно нужно извиниться. Искренне, ты же знаешь, что Хильда это очень ценит. – Когда сын дёрнулся, выражая несогласие, женщина наклонилась к нему и шикнула: – Рэймонд! Мне стыдно за тебя!

– Мама! – прикрикнул Хейз, разворачиваясь. – Я не собираюсь перед ней извиняться!

– Меня не интересует, что ты собираешься и не собираешься делать. Тебе нужно извиниться.

– За что?!

– Имей совесть! – она устало всплеснула руками.

В последние дни мама чересчур много работала, но, честно говоря, смысла от этого не было. Рэймонд видел, как тяжело ей приходится, и всё же продолжал доставлять проблемы. Для него это был бойкот происходящему: бедности, глупой старухе, противным отборочным на должность морского рыцаря, глупым мальчишкам с его улицы и невесть чему ещё.

– Рэй, пожалуйста.

Рэймонд вздохнул и, отвернувшись, закатил глаза. Он не считал себя виноватым. Старуха сама напросилась, в очередной раз отчитывая его за всё подряд. Особенно сильно Рэй не любил, когда карга заводила тему об его отце. В словах незнающей женщины он был настоящей свиньёй, бросившей свою семью. Но Рэймонд точно знал, что всё это неправда и старуха просто завидует, что её муж умер в море, так и не заделав детишек. Именно поэтому Хильда отыгрывалась на Рэймонде.

Раздались шаркающие шаги, с противным скрипом дверь открылась, и на порог вышла она: лицо было скукожено, будто Хильда всё свободное время держала его в воде, седые волосы торчали в разные стороны, а кривые пальцы легли на деревянную трость. Она прищурилась, и тёмные глаза совсем исчезли среди морщин. Хотя всматриваться ей не было смысла – кроме Хейзов к ней никто больше не ходил.

– Фру Хильда, мой сын хотел вам кое-что сказать, – мать подтолкнула Рэймонда, очень умоляюще смотря ему в спину.

– Давно пора, – голос Хильды был очень скрипучим и противным, как она сама. – Ни капли совести. Матери пришлось вести тебя. Не стыдно?

Рэймонд промолчал, упорно сверля старуху взглядом.

– Ну что же ты хочешь мне сказать?

Маму подвести не хотелось, но и идти на поводу у старухи он не собирался. Поэтому Рэймонд рывком опустился на одно колено, самым театральным образом положив ладонь себе на грудь. Голос его при этом звучал насмешливо и величественно.

– О, Фру Хильда, я такой ужасный, прошу, женщина, стоящая даже выше моей матери, простите такого бессовестного мальчишку, как я! Мне не стоило себя так вести, когда я услышал, как гнусно вы отзываетесь о моём отце!

– Рэймонд!

– Ах ты подлец! Негодник! Бессовестный! – заверещала старуха, без зазрения совести замахнувшись кривой тростью.

Мать успела оттащить сына за шкирку без привычной аккуратности, очень сердито. Когда с громкой руганью дверь захлопнулась прямо перед их носами, женщина снова развернула Рэймонда к себе. Даже он не смог прочитать то изобилие разочарования и обиды, которое проступило на её лице.

– Что это было?! Рэймонд, какой же ты неблагодарный! Неужели так сложно извиниться?

– Я не собираюсь ни у кого просить прощения!

– Ну что тебе стоит!

Рэймонд только усмехнулся и отвёл взгляд. Видя, что его совсем не волновало происходящее, мама тяжело вздохнула, развернулась и ушла. Возможно, она надеялась, что совесть задушит сына и он, постояв у двери, всё-таки извинится, но подобные приёмы на нём плохо работали. Рэй остался стоять перед домом старухи, с руками в карманах и упрямо сведёнными бровями. Он пнул подошвой валяющийся на земле камень, потом с раздражением тряхнул головой и зашагал прочь. Домой Рэймонд вернулся только вечером. Настроение матери было куда лучше. Она даже не завела разговор о произошедшем за ужином: просто поела, убрала со стола и ушла к себе.

Рэймонд плохо помнил, возвращались ли они позже к этой теме или она затерялась где-то среди трудных будней, но глупое воспоминание из детства вызывало в нём только ухмылку. Пират оттолкнулся от деревянной балки, неотрывно глядя на взрывающегося от злости Хатберта и Реналя, которого требование однорукого капитана в данной ситуации очень возмутило.

– Рэймонд, не надо, – шепнул лан Эккель, представляя, как подобное могло унизить капитана. Хатберту просто было невдомёк, что на корабле Реналь не принц, а лишь пленник. И едва ли кто-то из команды видел в нём нечто большее.

Он украдкой взглянул на Хейза, выставив руки перед собой, будто готовый ловить пирата, если тому вздумается опуститься на одно колено. Пренебрегать выгодным положением, чтобы потешить своё королевское величие, совсем не хотелось. Ему и так позволялось слишком многое, чтобы ещё и наслаждаться подобным. По правде сказать, какие бы отношения между ним с Рэймондом ни были, Реналь не хотел смотреть, как тот склоняет голову перед чужим требованием. Это шло вразрез с тем образом, который придумал принц для капитана пиратов у себя в голове.

– Не слушай его, – тихо попросил Реналь, чтобы не привлекать внимание Хатберта. Глаза его были насторожены, но в голосе звучала просьба, граничащая с заботой.

Теперь Рэймонд смотрел только на принца. Уголок губ дёрнулся. Пират театрально вздохнул и, не отводя взгляда от Реналя, медленно опустился на одно колено. Движение было нарочито плавным, чуть показным. Насмешка появилась на лице, но в ней не было злобы – только вызывающая, живая ирония. Молча Хейз прижал руку к груди и склонил голову с преувеличенной церемонностью.

Реналь почти точно знал, что Рэймонд не послушается его, но всё равно стыдливо вспыхнул от подобных действий. Он опустил голову, не зная, как реагировать. Принц чувствовал приятную шуточную атмосферу, какая клубилась вокруг них на празднике. Если бы не Хатберт, Реналь бы мог рассмеяться, привычно сморщить нос от абсурдности происходящего и деловито вздёрнуть подбородок, якобы не принимая такой жест.

– Вот так то! – триумфально прикрикнул капитан Гейтс, получая полное удовольствие от увиденного.

Услышав противный голос, Рэймонд тут же поднялся, поправляя одежду. Он подарил принцу лёгкую насмешливую улыбку, а Хатберту – пренебрежительный взгляд и снисходительную фразу:

– Я вас оставлю, поболтайте тут.

С его уходом трюм стал каким-то неприветливым, очень сырым и тёмным. Шаги пирата стихли наверху, и Хатберт тут же подскочил к Реналю, чтобы собственными глазами убедиться в сохранности принца. Когда он чуть не нащупал бинты, обмотанные вокруг плеча, принц отпрянул. В голосе появилась та самая величественная нотка:

– Н-не надо меня трогать! Я в полном порядке!

– Этот капитан… – фыркнул Гейтс. – Он вцепился в вас как в самое дорогое! Но ничего, он совершил ошибку, оставив меня на корабле! Мы с вами придумаем, как сбежать и вернуться.

– Сбежать? – Реналь уставился на него, хлопая глазами. Пазл наконец сложился, и Лан Эккель чувствовал себя очень глупо, произнося следующую фразу: – Хатберт, я не собираюсь бежать.

– Не собираетесь?! – капитан поперхнулся бурлящей через край злостью и возмущением. Он метнулся вперёд, но тут же обуздал себя, повысив голос лишь на полтона. – Но… Что он с вами сделал?! Он вас шантажирует?

– Кто? Рэймонд? – Реналь отрицательно замотал головой. – Нет! Он хорошо ко мне относится.

– Хорошо?! Ваше Высочество, пираты не могут относиться ни к кому хорошо. Он вас обманывает. Он использует вас! Как яркую безделушку!

– Не говорите глупостей, – Реналь попытался смягчить разговор, чувствуя вину перед Хатбертом за такое ужасное стечение обстоятельств. Он мог бы получить свободу и уже быть на пути к дому, но предпочёл остаться униженным в трюме, чтобы спасти младшего лан Эккеля. Равендорского капитана никто не просил, но он всё же готовил побег, действительно веря в то, что принц ждёт спасения.

А Реналь не ждал и, кажется, не хотел помощи. Он не был тем пленником, который каждый день мечтал сорвать цепи. Ему удалось научиться дышать здесь: в хаосе и одновременной свободе корабля. Было сложно, но принц с каждым днём чувствовал себя уверенней.

– Ваше Высочество, вы сошли с ума, если думаете, что это не так! Неужели вы добровольно ходите с рядом?

Молчание повисло неловкой, тягучей тенью. Даже старая балка над ними тихо заскрипела, чтобы не потопить трюм в ощущении чего-то удручающего.

Хатберт опешил, непривычно безэмоционально выдавив из себя слова:

– Только не говорите, что доверяете ему.

Реналь задержал взгляд на чём-то невидимом за спиной Хатберта, не зная, мог ли он полностью доверять Рэймонду. Но принц точно уверен в одном: быть рядом с ним не казалось ошибкой. Несмотря на собственное положение, с появлением капитана пиратов жизнь складывалась легко, будто всё так и должно быть. Без гнетущих обязанностей, без ощущения собственной ненужности. Поэтому, помолчав немного, Реналь тихо ответил:

–… Я не знаю, скорее всего. Но это неважно. Я не собираюсь бежать с корабля. Если вы остались, чтобы вытащить меня, то не нужно было.

– Он промыл вам мозги! – возмутился равендорский капитан с перекошенным лицом.

– Хатберт! – нечаянно прикрикнул Реналь, не желая и дальше слушать подобное. – Давайте поднимемся наверх, я вам всё покажу.

Хатберт не шелохнулся. Остался стоять у стены, отвернувшись чуть в сторону. Реналь смотрел на него с жалостью и твёрдостью одновременно. Видя, что Гейтс не думал и шагу ступить в сторону лестницы, принц напомнил:

– Это не просьба, это приказ.

За то время, что Реналь находился внизу, на палубе ничего не изменилось. Лишь солнце поднялось чуть выше, вместе с ветром наполняя паруса. Найдя взглядом Рэймонда, стоящего у штурвала, принц обернулся к Хатберту. Тот скривил такую недовольную гримасу, что без смеха на неё нельзя было взглянуть. Спрятав лёгкую улыбку, Реналь попытался взбодрить капитана Гейтса, хотя бы для того, чтобы он не вызвал преждевременное презрение у экипажа «Бунтовщика».

– Хатберт, расслабьтесь. Здесь не так плохо, как вы хотите показать.

– Я просидел в трюме несколько недель и уже забыл, что такое солнечный свет! – он хотел было добавить что-то ещё, рассказав о своих мучениях в сырой глубине корабля, но замолчал, увидев веселье на лице принца. – Что такого смешного вы хотели мне показать?

– Команду. Видите, как слаженно они работают? – Реналь указал на блондина, всё ещё трудящегося у канатов, и объяснил: – Это Калеб – квартирмейстер корабля. Он грубоват, но хороший… моряк. Рядом с ним Гэбриэл. Все, правда, называют его Гэбом, несмотря на то, что он старший помощник. Вон там, наверху, – принц поднял голову, приставив ладонь ко лбу, чтобы рассмотреть «Мартышку» где-то среди парусов. – Нано. Я, честно говоря, до сих пор не понял, какова его роль, но он постоянно на мачте. Ещё есть Тара. Она единственная девушка на корабле, но отличный штурман. А вот это Ливретт. Он боцман. Есть ещё Тим – кок. И постоянно забываю… Парацельс, кажется. Он лекарь. Остальных я ещё не запомнил. Это сложнее, чем придворные во дворце.

– И зачем вы мне это рассказываете?

– Просто так, – пожал плечами принц, развернувшись к борту.

Хатберт последовал его примеру, и Реналь сделал вывод, что рассказ о команде не сильно впечатлил старого капитана. Глядя на голубой горизонт, лан Эккель осторожно продолжил:

– Меня не надо спасать, так что вы можете сойти с корабля.

– Ещё чего! Я пообещал отцу защищать вас, значит, останусь здесь.

– Я не уверен, что…

– Мне плевать, что скажет этот пресловутый капитан! – перебил принца Хатберт, взмахнув культёй. – Я не покину этот корабль, пока его не покинете вы!

Рэймонд всё это время украдкой наблюдал за принцем и его новой нянькой. Хоть слов он не различал, зрелище само по себе было достойно театральной пьесы: Хатберт, громоздкий и однорукий, с важностью дворцового пса, метался перед Реналем, жестикулируя, как медведь, которого только что выдернули из многолетней спячки. Нет, всё-таки этот седой ворчун больше походил не на капитана королевского корабля, а на злющую дворцовую гувернантку, отчитывающую воспитанника за любую оплошность.

С появлением Реналя жизнь на «Бунтовщике» определённо стала интересней. Хейз уж не знал, пойдёт это экипажу на пользу или через время они устроят мятеж, но пока ему с блеском удавалось держать всё под контролем. Иначе и быть не могло.

– Рэймонд.

Он молча обернулся, ожидая, когда Гэб продолжит.

– Ты всерьёз собираешься оставить равендорского капитана на палубе?

– Не знаю, – медленно, будто размышляя, протянул Хейз. – Думаешь, это плохая идея?

– Конечно, Рэй! – с досадой качнул головой старший помощник. – Зачем он тебе?

– Я подумал, что так Реналю будет спокойней, – нехотя бросил капитан, но взгляд его слегка потеплел.

– Спокойней рядом с престарелой брюзгой? – видя, с каким лукавством обернулся на него Рэймонд, Гэб предупредил: – Только попробуй!

Рэймонд рассмеялся, негромко, но искренне.

– Спокойней с частичкой дома и прошлого, – объяснил он.

Глава 7 «За одним пиратом погонишься – ни одного не поймаешь»

– Я – великий король пиратов! Вы теперь все подчиняетесь мне!

Перед мальчиком на полу валялось несколько старых игрушек. Потрёпанная тряпичная кукла уже уронила голову, будто в поклоне, остальные деревянные фигурки никак не хотели подчиняться воле нового короля пиратов, даже несмотря на то, что за их спинами горел огонь в камине. Игрушечные рыцари отбрасывали длинные тени на стены. Вот так не взглянешь на фигурки – и можно подумать, что мальчишка стоял среди гордых воинов Равендора.

Выструганная из деревяшки сабля мелькала над детской макушкой, описывая опасные петли. Размахивая даже ненастоящим мечом с таким усилием, можно было оставить на недоброжелателе синяк, но мальчишка в комнате был один, полностью погружённый в яркие фантазии, которые сильно отличались от холодного утра за окном, ровно до того момента, пока со стороны кухни не донёсся женский голос.

– Рэймонд, подойди ко мне.

Состроив недовольную мордашку, Рэй бросил саблю к ногам маленьких рыцарей. В несколько прыжков он оказался в дверном проёме между кухней и залом. Хлопая синими глазами, мальчик выжидающе смотрел на маму. Что бы она ни хотела ему сказать, маленькому королю пиратов нужно было как можно скорее вернуться к диктаторству.

– Месяц змея уже наступил.

Рэймонд глянул в окно, где срывался снег. На других континентах он не лежал такими сугробами, как на Соддене, где погода испортилась в первые дни сезона бурь. Таков он – суровый Железный континент.

Мальчик кивнул:

– Я знаю.

Легонько улыбнувшись, мама переступила порог зала и потянулась к высокому комоду у стены. Верхний ящик оказался вне досягаемости взгляда Рэймонда. Даже встав на носочки, он так и не понял, что за странную тряпочку мама достала оттуда. Она спрятала её в ладонях, очень тепло посмотрев на сына.