Зло обязано быть великолепным

Было грубо задавать этот вопрос, ведь именно Ольгерт изуродовал героя, но его не встретили раздражением – выдохнула. А ведь среди всех вариантов развития событий могла и получить.

– На вечере вы не выглядели как человек, который стыдится себя и своего лица. Вы носили ожоги с гордостью, даже с сотой долей которой я до сих пор не могу носить свою метку, – ответила я.

«И сделаю всё, чтобы от неё избавиться. Перерою все книги, перееду на необитаемый остров, убью дракона или сотворю магическое чудо. Всё что угодно, лишь бы обрести свободу от этого каждодневного ужаса. К чёрту замаливание чужих грехов: слишком многие меня ненавидят, чтобы доказывать свою невиновность. Сведу метку – и дело с концом. Братья не будут мне мешать, уверена…» – возбуждённые мысли вырывались наружу, вторя формирующейся внутри решимости, но я их гасила, не забывая, что всё ещё жду ответа на свой вопрос.

– Меня попросили не показывать изуродованное лицо, – помедлив, ответил мужчина. – Ведь это мешает светлому образу церкви. Герой не может быть обезображенным, и люди за чудовищем тоже не пойдут. А ещё есть ты, тот, кто сотворил со мной это, как живое доказательство слабости церкви и моих промахов, красавец, не изуродованный и каплей моей силы.

– Если вам будет легче, можете оставить на моём лице шрам, – сказала я.

Мужчина резко остановился, отчего я вновь врезалась в него сзади, ударяясь лбом о серебряный шлем.

«Да что за!..» – потирая лоб, подумала я.

Мужчина всё молчал, давая мне время ещё раз обдумать сказанные мной же слова.

«Шрамы красят мужчину, а потом, когда буду избавляться от метки, заодно и „украшение“ с лица уберу. Я же в магическом мире как никак».

Тем временем мужчина, будто бы что-то для себя поняв, ответил категорично:

– Не будет. Всё это в прошлом: наша битва, твоё поражение и смерти людей. Даже попрекать тебя нет смысла, ты всё равно не ощущаешь вес жизней на своих плечах. Просто не помнишь, каким был и что творил. – И добавил так тихо, что я едва различила. – Завидую тебе…

Глава 21

С момента, как Люциус взял меня под своё крыло, всё переменилось. Я наконец ощутила какой-то тыл за своей спиной, и острые взгляды мне перестали казаться настолько страшными, ведь рядом был герой. Настоящий, мать его, герой! Даже для этих самых людей, что меня недолюбливали, появилась какая-то опора. Ведь теперь я сижу на цепи, как выразился один из мужчин. Прямо как в последние дни у братьев, лишь с той разницей, что Мор относился ко мне более настороженно и мог испепелить магией, если я дёрнусь. Но у этого симбиоза определённо были свои плюсы. И я была готова на многое, чтобы их не лишиться. Правда, и минусов хватало, помимо очевидного в виде сильного мага за спиной.

В первый же день нашего союза Мор потащил меня к единственному оставшемуся с нами пленнику. Тот валялся в отключке и тяжело дышал. Отвлёкшись от этого жалкого зрелища, перевела взгляд на героя. Люциус выдал мне чудесное:

– Разговори его. Он так и не сознался, кто нас заказал. Мне нельзя на людях применять слишком жестокие методы: пытки портят мою репутацию, а вот тебе можно. Развлекайся.

Я вновь бросила взгляд на бандита, бывшего главаря, если точнее. И неловко пробормотала, глотая ком в горле:

– В нынешнем положении, боюсь, я ничего не смогу сделать. – Я почти сорвалась с крючка, но герой кашлянул и покачал головой, намекая, что это неправильный ответ, поэтому пришлось добавить. – Но я сделаю всё возможное, чтобы заставить его всё-всё рассказать. Просто дайте мне время.

Таким образом, пытку отложили, правда, ненадолго. Уже вечером того же дня герой намекнул, что бандит очнулся и ждёт аудиенции. Я со вздохом отложила нормальный ужин, который мне теперь выдавали без всяких проблем, и двинулась в сторону леса. Там на земле сидел привязанный бандит. Его оттащили подальше от лагеря, видимо, решив, что тот будет громко кричать.

– Привет-привет, золотце! – сказала я, подходя к лысому пленнику. Тот даже не дёрнулся. Тогда я продолжила. – Люциус сказал, ты не хочешь с ним болтать. Ответь, почему? Неужели его рожа тебя так напугала?

Бандит наконец посмотрел на меня. Левый глаз у него опух, а скулу украшала гематома.

– Уже рабская шпана набежала? Быстро святой сдался. – Мужик ухмыльнулся кровавой улыбкой.

Подумала над тем, что бы сделал Ольгерт в такой ситуации, и решила действовать именно так. Развернулась и с ноги врезала по многострадальной щеке этого индивидуума. Тот взвыл, отлетая к земле. Моя нога пульсировала от боли: череп мужика был крепким. Чтобы было легче продолжить и не впасть в панику, представила вместо бандита своего дядю. Просто избитого, истекающего кровью и стонущего от боли дядю. И накатившие эмоции, такие как сострадание, сожаление или даже беспокойство, испарились. Осталась только я и этот мерзкий, протухший кусок мяса.

Закатное солнце било мне в спину, силуэт тенью ложился на Дядю, который вмиг напрягся. Того самого пьяного, мерзкого отброса общества, что затащил меня в ванну и бил головой о кафель. Того, который выкидывал меня на мороз. Улыбка становилась всё менее наигранной и более сумасшедшей; тело покрывали мурашки. Мне хотелось сделать этому чудовищу так больно, как только возможно. И это предвкушение адреналиновым взрывом ускоряло сердце.

– Ты снова меня не узнаёшь, милый, – промурлыкала я. – Это же я, твой палач. Пришёл вырывать твои ногти и выбивать из суставов кости снова и снова, пока ты не поймёшь, что смерть намного приятнее моих ласк.

– Хочешь играться со мной просто так?.. Может, тебе что-то интересно? Твой предшественник хотел что-то узнать, жаль, я был против. Или ты так, забавы ради пришёл? Чтобы, например, развязать меня и поиграть уже в другие игры, на равных? А, детёныш шлюхи? – с вызовом бросил бандит и ухмыльнулся, будто подловил меня на дилетантстве. Он хотел играть по своим правилам, настолько его волю не подавили.

– Милый, ты не понял. Мне искренне наплевать, расскажешь ты что-то полезное или нет, да и на равных с тобой забавляться не в моих интересах. – Я опустилась на корточки перед бандитом и ласково погладила того по отёкшей после моего удара щеке. – Я буду пытать тебя исключительно для собственного удовольствия. И не для чего-то большего. Знаешь, как давно я не пытал людей? Невыносимо соскучился по чужим крикам. Прямо как в столице, когда я выжег целый район.

Я не знала, выжигал там Ольгерт район или нет, да и знать не очень-то и хотела, но мне наконец поверили. Я увидела в его глазах уже не тревогу, в них плескался, хоть и почти незаметный, первозданный страх. А после внутри что-то щёлкнуло – то самое, что держало меня на плаву и не давало кинуться на своего новообретённого Дядю – и меня сорвало.

* * *

– Я ничего не знаю, пожалуйста, прекрати!.. – еле слышно кричал мужчина.

Дядя сорвал голос. Так бывает, если очень громко и долго орать. Но мне нравились эти его тихие крики даже больше, чем вопли, похожие на козлиные, а не человеческие, что слышались ранее.

Я улыбалась, не замечая его просьб, продолжая издеваться над ним так, как помнило это тело. А оно помнило много очень жестоких вещей. Казалось, тело Ольгерта было создано для этого.

– Мне порекомендовали вас как лёгкую наживу!.. Хватит! – уже в который раз кричал бандит. Только вот дальше этого он не шёл. Повторял, как болванчик, надеясь, что это его спасёт. Но мне было важно другое.

– Кто? – вновь спросила я, а затем отряхнула руки, мокрые от горячей крови, и в очередной раз надавила на его переломленные пальцы, как держатся за руки влюблённые парочки. И если вначале мой «возлюбленный» ещё вырывался, то теперь его пальцы переплетались с моими почти послушно и нежно. Видимо, он потерял возможность управлять ими.

Моё же тело находилось в каком-то очень приятном трансе, и я действительно наслаждалась происходящим. Получала удовольствие от каждого действия, реагируя на чужую боль с чуткостью медсестры и увеличивая нажим постепенно, не давая Дяде потерять сознание. Я питалась чужим страданием. И на лице расцветала улыбка, стоило увидеть слёзы, гримасу боли и услышать мольбу, крики, зов матери. Но мой несчастный, бедный пленник потерял уже слишком много сил. Возможно, это последний круг допроса на сегодня, и он отправится спать. Перед этим, конечно, получив от меня первую помощь. А может, и от героя.

– Морана!.. – почти бессвязно прошептал мужчина, будто бы даже губы перестали его слушаться. Его красные глаза закатились, а рот раскрылся. Постепенно тело полностью обмякло.

Я прижала пальцы к шее пленника. Пульса не было. Встав над изломанным холодеющим бандитом, всё ещё не ощутила ничего. Ни омерзения, ни страха, ни отвращения к самой себе. Будто бы жизнь в этом мире выжгла из меня всё человеческое, а я и не заметила.

«Да нет, это просто… просто наваждение», – едва не пробормотала вслух я, вновь касаясь места на его шее, где должен был быть пульс.

Я говорила не о чужой смерти, а о себе. О том, что, мол, нет, на самом деле я всё ещё способна сострадать, плакать, чувствовать. Просто не по отношению к нему.

Грязная, перепачканная в чужой крови, мучившая человека до последнего его вздоха… Тем не менее не я была тем, что его убило. И это облегчало мою душу.

«Но почему он умер? И хотя причина мне неизвестна, это новая смерть в моей копилке. Нельзя отрекаться от неё, скинув на неизвестные факторы».

И даже когда я решила так, меня всё так же не тошнило, хотя я специально разглядывала бледное лицо бандита, вспоминала его крики и стоны. Я не плакала и действительно наслаждалась пытками, а после – его покоем. Ведь тогда, в ожидании пасти великого святого, я предпочла бы даже такую смерть.

– Я и правда монстр… – прохрипел мой собственный голос. Мужской, дикий. Я рефлекторно отвернулась от тела, будто бы стыдясь, что труп увидит меня такой растерянной, и, чтобы не думать о случившемся и отвлечься от открытий своего тела и души, тихо пробормотала. – Морана… Морана…

Когда я вышла на поляну, меня встретили молчаливыми взглядами. Неровной походкой я шла к Люциусу, который смеялся с кем-то из мужчин. Герой подскочил ко мне, как только я показалась ему на глаза, резко перехватил за плечо и повёл в сторону пленника, вполголоса ругая за внешний вид. А я послушно шла за ним, не особо вслушиваясь. Меня накрывала прострация. Хотелось спать, а лучше и вовсе забыть о том, чем я занималась. Отложить знакомство с такой чёрной и жуткой частью моей души.

И вот мы оказались возле тела.

– Ты убил его?! – в ужасе воскликнул герой. Сзади послышались шаги – некоторые из людей последовали за нами следом и теперь с любопытством посматривали на нас издалека. Я повернулась к ним. Не выдержав моего взгляда, они поспешно скрылись.

– Нет. Тем, что я делал, даже ребёнка не убить… – И решила уточнить. – Я калечил, но не трогал жизненно важные органы, не передавливал артерии и не пускал слишком много крови. Только кисти, стопы, зубы, уши, глаза и гениталии. Воздействия на эти части тела более чем достаточно, чтобы разговорить обычного человека. Но проблема в том, что он умер просто так. Даже не от болевого шока.

– Просто так? – зацепился за слово герой.

Люциус проверил пульс тела, но и без этого было очевидно: клиент мёртв.

– Он попытался выдать имя заказчика, и что-то убило его на полуслове, – добавила я, чтобы хоть немного прояснить ситуацию.

– Если это так, тогда мы имеем дело с кем-то очень могущественным. Только сильные маги могут убить за разглашение тайн подобным образом. И это плохо. Что ты услышал? – Люциус выпрямился и скрестил руки на груди, ожидая ответ.

– Мо… – произнесла я и остановилась: решила пока что не разглашать полное имя этого загадочного мага. Какая-то часть меня, которая отвечала за пытки, была рада новому секрету. Хотелось узнать, кто же эта таинственная Морана, что решила задержать нас в дороге на границу.

* * *

Перед сном Люциус заставил меня отмыться от крови в реке и, узнав, что у меня нет сменной одежды, предложил свою. Повторять опыт с дождём не хотелось, да и сверкать своим телом перед мужчиной тоже, но тот вынудил меня раздеться и погрузиться в реку. И хоть тело у меня было уже не женским, я всё равно смущалась. И если бы не общая подавленность после пыток, то, возможно, я была бы как маков цвет, настолько меня смущали эти пронизывающие насквозь взгляды. Сам Люциус, быстро сняв с себя броню, тоже зашёл в воду. Благо я вовремя отвернулась. Успела заметить лишь покрытую ожогами и шрамами мускулистую грудь и крепкую шею героя. Удивительно, но эти ранения ему шли. Если бы голову так не изуродовало, он был бы завидным женихом.

Я быстро отмывалась, а Мор плавал неподалёку – видимо, утомлял себя перед сном. С брони кровь сходила легко (да и в процессе пыток я сняла с себя почти всё, чтобы не обляпать), а вот от кожи её пришлось оттирать с большим усердием. Ещё и этот герой отвлекал, то и дело выныривая и комментируя, где я пропустила пятно крови.

Вытерлась быстро, почти не смотрела на Люциуса. Ещё быстрее одевалась в чужие тряпки, а после бодрым шагом, под светом вездесущих сфер мага, добралась до шатра и юркнула на постеленный мне спальный мешок, валявшийся недалеко от барской кровати.

«Как псу», – подумала я и горько усмехнулась.

Это была первая ночь в обществе героя и пока что самая тяжёлая. После произошедшего срыва – а иначе это назвать не выходит – глаза не закрывались. Было тревожно от того, насколько мне понравилось доводить человека до смерти. Так я и пролежала до рассвета, слушая мерное дыхание героя и размышляя о том, как работать со сложившимися особенностями моей психики.

Утром разум вовсе помутился, и в голову стали приходить совсем уж специфичные мысли. Мысли о том, что братья специально всё подстроили, чтобы отправить меня на границу. Или что матушка посоветовала им это, а те решили, что лучше варианта для устранения Ольгерта не найти. Я старалась не верить в это, но мысль о том, что парни лишь хотели выглядеть хорошими и благородными, но такими не являлись, паранойей вылезала наружу. И в конце концов я решила, что частично поверю в это, чтобы, если что, не так сильно расстраиваться.

* * *

Пейзажи быстро сменялись. Сначала измельчали леса, а трава стала сухой и колкой. После вдали показались странные деревья, похожие на берёзы, с одним лишь отличием: их листва была даже белее, чем ствол. Я ехала, свесив ноги с телеги. Моё внимание привлекло то, что причудливый белый лес постепенно густел, а воздух становился всё тяжелее, наполняясь прохладой. А ещё в этом чудном лесу были грибы. Но никто их не собирал, наоборот, старались растоптать.

– Мы почти на границе. Ещё пара дней верхом – и будем на месте, – поделился со мной Мор за ужином, когда я спросила про деревья. – Магия прошлого так или иначе просачивается на ближайшие земли, поэтому природа здесь другая. Будем на стене – увидишь, как всё плохо по ту сторону.

Я сглотнула. Желание есть пропало. Воображение нарисовало всё содержимое книги с монстрами на одной поляне, и стало как-то не до еды.

Герой следом поделился и тем, что завтра мы будем в деревне, на которую, вероятно, тоже напали, и, если будет нужна помощь, задержимся там. Но он надеялся, что беда обошла людей. И говорил с лицом настолько обеспокоенным, будто бы это была его родная деревня.

* * *

Вечером выстроили караул намного больший, чем обычно. Будто не только я ощутила опасность, но и остальные стали её замечать. Мне совершенно не спалось, поэтому я залезла на одну из берёз, что была покрепче, и наблюдала за лагерем с высоты. Листья удивительно мягко светились в темноте, отчего ненароком захотелось проверить уровень радиации, правда, здесь таких технологий не было.

Холодный ветер то и дело путал мои волосы, а небо становилось непроницаемо-чёрным. Мне нравилась эта затягивающая чернота, я могла любоваться ей вечность. Да и планировала так делать до тех пор, пока неясная тревога не отступит или не замерцает рассвет.

Тихий рык и шуршание листьев вырвали меня из полудрёмы. Встревоженная чужеродными звуками, я опустила взгляд вниз. Был шанс того, что это олени или дикий кабан… Но в неярком свете берёз вырисовывались другие, не менее знакомые силуэты.

– Да это издевательство какое-то… – сглатывая, прошептала я.

Глава 22

Волко-олени – или, как было написано в книге, рогатые волки – стали милым сюрпризом. Стая продвигалась прямо к лагерю. Серые, с шикарными ветвистыми рогами, острыми зубами и излишне длинными лапами с острыми когтями, они вызывали одно простое по своей природе чувство: животный ужас. И если в теле великого святого это чувство значительно уменьшалось, то теперь я серьёзно переживала за свою жизнь. Без магии и с каким-то нелепым ножом за пазухой потягаться хоть с парой из этих хищников, мягко говоря, было нереально. Может быть, благодаря этому телу я и прикончу одиночную особь. Может, и нескольких, если они будут нападать по одному. Но их всё равно много. Слишком много, чтобы выстоять.

«Откуда вас столько? Из какой пещеры вы все разом вылезли? Они целенаправленно двигаются к отдыхающим людям, вряд ли чтобы просто поздороваться, поэтому чем быстрее я предупрежу об опасности, тем лучше. Хотя подавать голос ой как рискованно, когда там, внизу, копошатся монстры. Я же в любом случае ближе, доступнее, чем люди в защищённом лагере».

Но даже так, понимая всю шаткость своего положения, я открыла рот. Мой неуверенный крик вторил оглушающему сигналу тревоги. Рогатых волков заметил караул, и те, испуганные громким звуком, заметно ускорились, то и дело вертя рогатыми головами и пригибаясь.

«А я уж думала, сейчас стану спасителем и героем…» – пронеслось в голове.

Вдруг я заметила, что один из волчат обнаружил меня и решил вскарабкаться на дерево, будто леопард. Пришлось оперативно переключать мысли на размышления над тактикой боя с этим пушистиком.

Вдали послышались взрывы – и меня обдуло ветром. Решила не отвлекаться на внешние раздражители и не сидеть на месте, ожидая, пока зверушка вскарабкается повыше. Я вскочила и попыталась понять, куда себя деть: или выше лезть, или прыгать на соседнее дерево. Волки тем временем выли, бежали в сторону лагеря и то исчезали, то появлялись из тени. Это было жутко: так животные не делают. Не умеют. Мой личный преследователь тоже пропал на пару мгновений и появился уже совсем близко, буквально в полуметре. Чудовищные алые глаза смотрели на меня, а слюна стекала из открытой пасти. Я взвизгнула от ужаса и, не придумав ничего лучше, прыгнула на другое дерево, с силой оттолкнувшись ногами. Попыталась ухватиться за грубую ветку, но она треснула. Мгновение невесомости – и из лёгких выбивает воздух. Спину сковывает вспышкой боли, и я тихо скулю. Падение не было приятным, но кости целы. Существо ловко спрыгивает с дерева и семенит ко мне. Его пасть всё так же приоткрыта, и виден язык. Глаза, почти разумные, пугающие, неотрывно следят за мной. Рывок – и вот рогатая тварь уже нависает надо мной. Едва соображая, вытаскиваю нож и, когда мерзкая пасть раскрывается над моим животом, всаживаю лезвие в монстра по самую рукоять. Щелчок волчьих клыков раздаётся в сантиметрах от тела. Волк заскулил и начал дёргаться, не в силах избавиться от стали внутри себя. Крепко держа нож за рукоять, я не мешала волко-оленю крутить своими ветвистыми рогами и дёргать длинными лапами, в которых волчонок буквально запутался: всё равно в агонии он вредил скорее себе, чем мне. Несколько невыносимых секунд – и волк обмяк, падая прямо на меня. Сердце быстро-быстро стучало в груди. Горячая кровь с пульсацией билась из раны зверя, пачкая мне всю одежду. Вырвала нож и отпихнула тушку. Мне повезло: это была молодая особь с короткими рогами и тощим телом. Другие больше и опасней. Боль в спине отступила, становясь не такой острой, я даже смогла нормально дышать. Сзади послышался вой.

– Твою ма… – мой голос потонул в новом взрыве.

Только в этот раз следом был не резкий поток ветра. Нет. В этот раз меня буквально прижало к земле диким вихрем. Поднялась пыль; где-то заскулили рогатые волки.

Я встала на ноги, отмечая, что звери тем временем взяли меня в кольцо. Я вытянула вперёд липкий от крови нож, совершенно не зная, что делать. Радовало то, что беда обошла меня стороной, когда я упала с дерева, ведь меня спокойно могли загрызть уже тогда. Но не загрызли.

У некоторых особей рога потемнели от крови, и в них застряла какая-то живность. Один из таких, самый крупный из волков, окруживших меня, рванул вперёд первым. Я постаралась вонзить нож ему в голову, но рога впились в мою грудь первее. Вскрикнула, пытаясь отпрянуть, но было поздно. С чудовищной силой волк потащил меня вперёд. Несколько секунд я не ощущала никакого пространства, будто бы реальность перестала существовать, а после с треском врезалась спиной в ствол дерева. Волк с силой боднул меня рогами, углубляя образовавшиеся раны. Я хрипло выдохнула, дрожа. Выронила нож и вновь постаралась оттолкнуть волка, вырвать себя из ловушки, пока другие монстры не начали жрать меня, беззащитную и кричащую от боли. Но руки ослабли, а движения лишь приносили новую боль. Силы стремительно покидали тело, будто бы что-то вытягивало из меня жизнь.

Новый взрыв прогремел так близко, что нас с волком смело на пару метров в сторону. Прежде чем получилось подняться на ноги, меня протащило по камням. Нож оказался рядом, так что его даже искать не пришлось. Волка швырнуло в ствол соседнего дерева, и он подвывал от боли, медленно поднимаясь на подгибающиеся лапы.

– Ты бы не двигался, щеночек, – прохрипела я и, морщась от боли в теле, как можно быстрее подошла к монстру.

Поудобнее перехватив чёрный рог, с нескрываемым отвращением всадила волко-оленю нож в шею. Затем вытащила его и обернулась в поиске новых жертв.

* * *

Утро было долгожданным подарком. Тело чувствовалось тяжёлым и неповоротливым. Раны я кое-как перевязала в промежутках между бесконечными боями с зубастыми тварями. Мне покусали руки, покусали ноги. Помимо ран от рогов и клыков, я гордо носила те, что подарили мне магические взрывы. Иногда я встречала людей и помогала им, но нормально зайти в лагерь так и не смогла. Это было бы сродни самоубийству: туда рогатых волков набежало большинство, и там орудовали маги. А в лесу всё больше походило на охоту. Не знаю, мою на них или их на меня, но уж если я выжила… значит, всё-таки первое. За эту великолепную во всех отношениях ночку я узнала про волко-оленей то, чего не было сказано в книге про монстров. Первое: эти твари умеют телепортироваться. Второе: те волко-олени, у которых рога чёрные и в крови, могут высасывать из жертв силы с помощью рогов. Ну и третье: заявление, что эти монстры редкие, очень спорное. Ни черта они не редкие, но я очень постаралась, чтобы они стали таковыми.

После того как я прикончила двух рогатых, мне удивительно повезло наткнуться на растерзанное тело, вооружённое мечом. С этим оружием дело пошло лучше. По крайней мере, я почти всегда могла вонзить остриё до того, как в меня вопьются рога. А уж когда волки вновь окружили меня, оцепив в кольцо, я была готова. Готова ко всему, кроме того, что тварь телепортируется и многие мои удары пролетят мимо цели, а через секунду волко-олень вопьётся своими клыками мне в бедро. Неприятно, конечно, и даже опасно, благо не для меня. Отрубленные лапы и головы летели на землю, скулёж обрывался после взмаха мечом, а я умывалась в крови и совсем не ощущала омерзения. Возможно, только это меня и пугало.

* * *

Под утро я решилась войти в лагерь. И картина, открывшаяся мне, была не из приятных. Воронки от взрывов, переломанные тела волков и людей… горящая палатка, другие тоже не в лучшем виде. Среди всего этого безобразия кое-как копошится горстка живых людей: кто-то перетаскивает тела, кто-то выжидает новую волну чудовищ. Среди всего этого хаоса суетится Люциус в окровавленной помятой броне, подходя к мёртвым телам и колдуя над ними.

«Ищет тех, кому ещё можно помочь», – поняла я.

Зловонный аромат смерти откликается глубоко в сущности Ольгерта. На мгновение кажется, что я совсем не здесь и передо мной не лесная поляна, а улица в столице империи, которую привела к такому состоянию встреча с бывшим хозяином моего нового тела. Внутри растёт ликование, чужое и злобное.

Мне было некуда деть мой почти сломанный меч да и сил об этом думать тоже. Единственное, чего хотелось, так это упасть и уснуть, но вместо этого я положила оружие на землю и начала осматривать тела людей в поисках хоть кого-то, кто был бы жив. И, когда нашла одного такого, крикнула Люциусу, чтобы тот помог исцелить ему раны. Мужчина прибежал, упал на колени возле умирающего и заботливо влил в него силу, тихо спросив меня, в каком я состоянии.

– Жить буду, – потирая шею, бросила я.

Мужчина кивнул, кажется, вздохнул и произнёс:

– Хорошо. Я рад, ты молодец.

Мы вместе втащили тело в непострадавший шатёр, а после вновь отправились искать живых. К нам присоединились и другие. Потихоньку лагерный строй налаживался. Караульные встали на посты, выживший повар начал готовить еду; трупы волков сносили в одну кучу, мёртвых людей – в другую. Я почти до полудня таскалась с Мором, помогая раненым, а после потеряла сознание. Последним почувствовала, что меня держат на руках, а следом лишь тьма.